Век Грифона

      – Мне кажется в этот раз получилось гораздо ловче?       Хегрид вывались из седла, как только лапы Гури коснулись каменных плит внутреннего двора крепости Каселла. Отовсюду снова набежали солдаты местной стражи, слуги высыпали из боковых проходов и повысовывались из ярких светящихся оконных проемов. Девушка так устала, что ей было все равно как быстро на них сейчас кинутся с алебардами и мечами. Пусть этот щеголь в синем табарде верхом на грифоне сам разбирается.       Гараэл так и остался в седле, мастерски держась за упряжь и свободной рукой поглаживая грифона за ушами, чтобы тот не пугался и не волновался. Этот прием показала ему Хегрид, но то ли зверь тоже устал, то ли он в самом деле лучше слушался мужчину, но грифон вел себя на удивление смирно.       – Мы с вестями из Вейсхаупта! – громко и повелительно выкрикнул всадник, - Позовите кто-то правителя, скорее!       Хегрид невольно засмотрелась, лежа на каменных плитах, на его уверенное лицо. Он должен быть Стражем, он готов к этому, он стремился к этому, он верит в дело Ордена куда больше, чем она. Девушка вздохнула и в темных холодных сумерках ей на миг показалось, что перед ней верхом на взволнованном грифоне вовсе не подосланный Первым андерец, а бледный слишком серьезный неваррец. Да, это тоже его дело.       Правителя ждать не пришлось, оказалось, он и так был в числе тех, кто встретил с оружием в руках упавшего как снег на голову белого грифона.       – Я не верю своим глазам! Это же грифон! – молодой человек, рыжий как закатное солнце, стащил с головы шлем и опустил оружие, восторженно глядя на нервно гарцующего зверя. – Опустите оружие!       – Мы с посланием от Первого Стража Реймонда! – выкрикнул Гараэл, с торжеством во взгляде наблюдая как солдаты Каселла опускают оружие и с восторгом глядят на белоперого гиганта, а тот, как так и надо, гарцует в свете луны и факелов, горделиво фырчит и выгибает спину.       – Я слушаю. – Рыжий подошел ближе, на свету поверх кольчуги сверкнула тяжелая цепь правителя с гербовым чеканным медальоном и тонкий золотой венец из переплетенных полос металла в огненных вихрах.       Гараэл спустился со спины грифона и взял того за узду, но Гури еще не привык к такому самоуправству и принялся вырываться, вертеть башкой и тщетно пытаться перекусить трензель, зажатый в клюве. Мужчина как-то умудрился не выпустив удила и, в добавок, помочь Хегрид подняться на ноги. Девушка зашла за спину спутника, предоставляя как и в прошлые разы ему разговаривать с вельможами. Как не крути, а у него это выходило ой как складно, он знал местных людей и как себя с ними вести.       Он передал последний конверт в руки наместника и тот быстро его распечатал, приказав поднести факел, чтобы незамедлительно прочитать письмо. И по мере того как он читал, лицо молодого человека становилось все более серьезным и удрученным. Солдаты, кто умудрился заглянуть в письмена через плечо мужчины, роптали и переглядывались между собой.       – Это было написано два дня назад, верно? В столице уже знают?       – Да. Мы были там чуть больше дня назад.       – Ясно, Первый не дал никаких указаний, Король что-то приказывал?       – Нет, мы улетели как только сообщили вести.       – Раз Реймонд не дал приказа, будем отступать на юго-восток к Вейсхаупту. – Наместник стал рассуждать вслух, задумчиво разминая кулаки в перчатках. – Насколько я знаю Вейс сможет принять у себя гарнизоны даже пяти городов, не то что наш один… Проблему с продовольствием мы решим… Так! Сенешаля ко мне, а ты и ты, - он указал на двух солдат, что были ближе всего. – Живо на сторожевые вышки. Трубите тревогу, пусть город просыпается! Ты мигом всполоши всех гонцов, пусть мчатся быстрее ветра во все деревни, людям нужно бросать подворья, забирать скот и оружие и уходить к Вейсхаупту.       Примерно те же самые указания в Хоссберге и Нордботтене раздавали и тамошние правители. И все как один ждали приказаний Первого, но он оставлял даже в письме все на их усмотрение. На что он рассчитывал, было не ясно, но его стараниями, в западном Нордботтене уже было решено принять осаду на себя, и дать время на отступление столице и остальным. Тамошний наместник приказал уходить из города женщинам и детям, оставив скарб и половину провизии. За пазухой у Хегрид сейчас покоилось ответное письмо для Первого, в котором наместник отчего-то прощался со Стражем как со старым другом.       Все это было странно. Почти год приходилось прятаться по теням и затхлым углам, чтобы никто и никогда не узнал о скверне в крови, но стоило оказаться в этой красной пустыне, как вдруг, словно из прошлого волной всколыхнулись все старые легенды, в которых Стражей восхваляли героями и спасителями, с их указаниями считались больше, чем с указами короны.       Но Хегирд так устала, что не хотела сейчас думать о таких разительных переменах.       – Проводите посланников в гостевые покои и принесите им еды и питья! – приказал наместник, и прежде чем кто-либо из Стражей успел опомниться, рядом оказались слуги, учтиво указывающие куда пройти.       – Погодите, а грифон как же? – спросил Гараэл.       – Он никуда от нас не денется, нужно только избавить его от упряжи. – Хегрид подошла к зверю и поборов сопротивление острого клюва, вытащила из пасти монстра трензель, стащила узду и передала их спутнику. – Соседство с седлом на еще одну ночь, я думаю, он как-то переживет, верно, бесноватый?       Девушка принялась чесать зверя за ушами и под клювом, тот мгновенно успокоился и стал ластиться, уже вовсе не боясь такого большого количества людей, окружающего его со всех сторон. Глядя на то, с каким удовольствием со зверем возится на привалах Гараэл, наемница и сама неожиданно поняла, что это не так уж и мерзко. Как с большим, очень большим котом или псом.       – Ну, лети, устройся где-нибудь на скалах, – с улыбкой сказала девушка и впервые за все это время Гури, послушно моргнув, прижался к земле и в прыжке взлетел, затмив двор облаком поднятой холодной пыли и снежных крупинок.       Сопровождаемый взглядами солдат и Стражей, он, сделав два широких круга над городом, устроился на одной из сторожевых башен, изгнав оттуда часового с колотушкой громким визгливым криком.       По городу то тут, то там уже начинали звенеть и выть охотничье рожки, глашатаи трубили на улицах набат и повелевали всем исполнить указания наместника. Гури подвывал в тон рожкам замогильным воем, от чего скорбные вести всем казались и вовсе ужасающими, будто уже поздно что-либо предпринимать.       – Я думал их уже и не осталось. – Наместник, совсем неподобающе махнув рукой Стражам, удалился в сопровождении своих людей, смяв в другой руке письмо Реймонда, а слуги крепости, деловито взяв посланников под локти, повели их прочь со двора в тесноту теплых натопленных коридоров.       Выделенные покои оказались не особенно богатыми, но уютными, а главное теплыми. Наверное, это была комната для слуг именитых гостей города, двухэтажная казарменная кровать была устлана пестрыми теплыми одеялами и каждая по отдельности закрывалась плотным пологом. Прочные ставни на узких высоких окнах надежно берегли помещение от сквозняков, а большой камин горел так жарко, будто гостей тут ждали всегда. Слуги расторопно принесли таз в горячей водой для умывания и большой поднос полный еды, принесли даже по большому пузатому кубку глинтвейна, остро пахнущего специями и травами.       – Хороший прием, – сказал Гараэл, свешивая на крюк в стене тяжелый плащ и куртку, а после избавляясь от доспеха. – Всего полгода прошло с тех пор как Реймонд стал Первым, а его уже уважают так, как никого прежде из Ордена.       – Как так вышло? Халур все время уверял нас, что рассказывать кому-то о своей принадлежности к ордену подобно смерти.       – Я не знаю насколько все тяжело на юге и востоке, но здесь, в Андерфелсе, мор длится всегда от самого пришествия Думата. Да, Орден обветшал, утратил силу, но тут тебе любой скажет, что только Стражи могут защитить страну от порождений тьмы, а они всегда были и всегда будут. Нас не любят за сбор десятины, мы ведь в Андерфелсе собираем провиант с окрестных городов, не любят за Призыв, даже бывали бунты. Но когда пришел Реймонд, все разом как-то поутихли. Десятину платят исправно, даже стали присылать больше людей для Посвящения. Ему удалось сделать то, что не удавалось за сто лет ни одному Первому.       – Ты восхищаешься им? – Хегрид сложила доспехи у стены и села за стол, она ужасно проголодалась и не терпелось начать ужин, к тому же она уже не помнила когда последний раз имела возможность так сытно оттрапезничать. Только в Монфорте, о котором вспоминать не хотелось.       – А как же иначе? Я с малых лет живу в крепости и видел как недоедают солдаты и пухнут от голода слуги, видел как приходилось забивать последних лошадей что бы не умереть с голода и за всем этим почти безучастно наблюдали старики со своих тронов. Реймонд даже младше меня, но уже полгода не было и дня, чтобы кто-то хотя бы заикнулся о проблемах со снабжением.       – И что такого он сделал?       – Он был у Короля. Что он сделал, я не знаю, но сразу после его бунта и вступления на должность все наладилось.       Гараэл сел за стол рядом с девушкой и разломал мягкий еще горячий хлеб на куски, протянув один наемнице, а та в свою очередь разложила на две тарелки дымящиеся желтые картофелины с подливой и жирными тушеными ребрами. После странствий в горах это была поистине царская еда. Девушка с наслаждением впилась зубами в горячее мясо, чувствуя на языке сочный вкус.       – Андрасте… как прекрасно, – прикрыв глаза от удовольствия, сказал она, вытирая с губ жир.       – Как долго ты странствовала с теми тремя? – спросил мужчина, запивая еду вином.       – Почти год. – Горячая картошка обжигала язык, приходилось шумно и часто дышать, чтобы скорее остудить лакомые кусочки.       – И за все это время ты не сдружилась с ними? Почему ты ушла?       – Я не хотела быть Стражем с самого начала, наставник даже не спросил, просто подсунул мне флягу с зельем, а я думала что это вода.       – Хитро, но зато он сразу получил то, что хотел.       – Это было низко даже по моим меркам.       – Если так, почему ты не ушла в течение года? Наверняка шансов было более чем достаточно.       – У нас был уговор, сама не понимаю, почему я согласилась. Но я учила одного из нас троих драться, обещала не уходить, пока он не станет достаточно умел. Стражам ведь не к чему в рядах мешок с картошкой, верно?       – Но потом ты все-таки ушла? Доучила?       – Да. – Хегрид отвернулась, делая вид что отвлечена едой, стала вертеть в руках кубок с глинтвейном, грея об него озябшие пальцы.       – Но ты ведь все еще волнуешься за них, – продолжая допрос, сказал мужчина и откусил щедрый ломоть от куска хлеба, испытующе глядя на девушку.       – Что ты хочешь услышать?       – Да ничего в сущности, просто хотел сказать, что тебе нет смысла бояться за них, скорее всего мы все умрем в этой войне, мы ведь Стражи, наш срок не долгий. Мы умираем первыми.       – Ты не Страж, Первый не пустит тебя в бой, ты ведь уязвим к скверне, какой с тебя тогда толк?       – Я вырос Серым, Ноан. – с улыбкой сказал мужчина. – Вскормленный на старых сказках и выпестованный мечом и щитом. В этой стране каждый ребенок такой, каждый мужчина пойдет воевать.       – Тебе не кажется, что ты излишне благороден для шпиона Первого?       – А ты сама решилась лететь по городам не из благородства?       Девушка отвернулась к окну, раздумывая над ответом, отмалчиваться, как раньше, почему-то она не хотела. А ее спутник милостиво позволял ей все обдумать, съедая свою порцию ужина и уже более обстоятельно наслаждаясь вином.       За окном так и не унимались тревожные рожки и колотушки, Каселл подняли на уши, по улицам уже грохотали телеги и звонко перекрикивались взволнованные женщины, плакали сонные дети, которых выдернули из постелей. Гури уже устал выть, отзываясь на звуки тревоги, наверное, даже уснул, он тоже устал почти без перерывов нести на себе сразу двух седоков.       – Я не хочу быть Стражем, – коротко ответила наконец наемница. – Я хотела чтобы все… ну не знаю, хотела чтобы все было так, как нужно мне. Как мне удобно и выгодно. Но он так не хотел с самого начала.       Гараэл допил вино и отставил кубок в сторону, с пониманием глядя на девушку, сжавшуюся в комок от воспоминаний и мыслей, которых она избегала все это время так старательно.       – Постой, ты любила одного из них? Того, что умер? Наставника?       – Нет конечно, на кой мне сдался этот брюзга.       – Тогда это один и новобранцев, да? – Гараэл тяжело вздохнул и горько усмехнулся, - Милая Ноан, мне жаль тебя. Ты так и не поняла девиза Ордена, ты ведь знаешь его, да?       – Бдительность в мире, победа в войне, я знаю это.       – Мы не можем себе позволить думать только о себе. Мы – уже лежим на жертвенном алтаре, хочешь ты этого или нет. Даже твоей любви не остановить смерти, она неизбежна. Свыкнись с этим. Он умрет, я умру, ты умрешь, быть может уже завтра, быть может он уже умер, ты не знаешь, они ведь пошли в разоренный Хантер-Фелл.       – Что это значит?       – Город пришлось оставить на растерзание орды, это остановило их продвижение на время, насколько мне известно.       – Первый направил их туда? Это же самоубийство, это же родной город Лиса, его убьют там! Чертов демон, он же неумеха, за что его сразу туда?       Хегрид вихрем подорвалась со своего места и хотела было кинуться к доспехам, но Гараэл схватил ее за руку и притянул к себе, крепко сжав в объятьях.       – Стой, ты ничего не сделаешь. Если он жив, то он справится, он Страж и понимает это лучше тебя, он верит в то, что ему поручено, так Первый сказал.       – А ты веришь всему, что говорит Реймонд? Он же оставил целый город на растерзание! – Хегрид попыталась вырваться, но оказалось, что ей не хватает сноровки, неказистый и слабый на вид андерец оказался куда как сильнее.       – Это необходимая жертва.       – Это убийство!       – И это говоришь ты?       – Да, это говорю я! Отпусти меня немедленно, я полечу туда!       – Нет, не полетишь. – Мужчина с силой сжал руки тисками, выдавливая из легких девушки воздух и не давая ни малейшего шанса сопротивляться. – Успокойся!       Когда она ослабла, он отпустил и уже куда более нежно прижал к себе несчастную, позволяя ей вволю разрыдаться на его плече. Стал бережно гладить по спутанным черным волосам и спине, успокаивая дрожь и извиняясь за синяки, которые точно теперь останутся на руках и ребрах.       – Мы все мертвы, я не буду скорбеть по тебе, если ты умрешь, как не будет никто другой. Мы просто присоединимся к тем, остальным.       – Ты больной на голову идиот.       – Я Страж, как и ты.       Хегрид до боли в груди хотелось сказать, что она хочет увидеть тут рядом совсем другого человека, хотела чтобы совсем другие ладони так же утешали ее, но она в руках Ордена, который отнял у нее не только свободу, но и того, кого она рискнула полюбить. Это уже и в ее крови, она уже идет по стопам тысяч других Стражей, медленно погружается в бездонное озеро скверны и кладет себя на алтарь.       – Дороги назад уже нет, – всхлипывая, сказала она. – И почему только мне не отрубили голову там, на плахе… если бы я только знала…       – Тише, Ноан, все будет хорошо.       – Не будет.       Пришлось помогать Гараэлу с уздой. Пока Хегрид прижимала башку Гури к земле, мужчина, уворачиваясь от ударов передних и задних лап с острыми как мясницкие крюки когтями, пытался разжать острый клюв и впихнуть железный трензель. Разъяренный и совсем не довольный возвращением набившей оскомину упряжи грифон внезапно рванул вперед, девушка просто не смогла удержать его на месте. Зверь вскинул голову и Гараэл просто повис на его морде, схватив за клюв и зажав его.       – Скорее, ремни за уши натяни! – крикнул мужчина.       Гури мотнул башкой, намереваясь разом избавиться от своих наездников и упряжи. Хегрид в последний момент удалось уцепиться за узкую полоску кожи и потянуть ее на себя, придавливая уши зверя и заставляя того остановиться. Грифон очень не доволен когда его уши трогают, теперь ему пришлось смириться с пыткой, только чтобы кто-то высвободил его драгоценные покрытые мелкими перышками уши, пусть даже и нужно будет снова терпеть в пасти соленый металл.       – Во-от, так-то лучше. – Грифон недовольно зашипел, когда его отпустили, попытался потереться головой о камни, и поддеть проклятущие ремни из дубленой кожи когтями в надежде избавиться от узды, но ничего не вышло.       – Сколько же он пробыл в глуши один, раз уже отвык от этого? – Хегрид отряхнула с плаща пыль, шерсть и перья, глядя в озлобленные желтые глаза.       – Может он с самого начала не любил это?       – Стражи, вы готовы вылетать? – со стороны башни подошел наместник, в полном доспехе и тоже готовый к долгому и тяжелому путешествию. Ему предстояло вести весь свой город через зимнюю пустыню, возможно он приведет их к гибели.       – Конечно, государь, – учтиво ответил Гараэл, улыбающийся, как будто не он вчера тоже поддался нахлынувшим чувствам и признавался что устал, что тоже хочет просто жизни где-нибудь в городе. – К вечеру мы уже будем в Вейсхаупте и доложим обо всем Первому.       – Отлично, сможете пролететь вдоль пути наших обозов? Это должно взбодрить людей, страх им сейчас ни к чему.       – Да, мы сделаем это. – Хегрид проверила страховочные ремни на седле, перетянула подпругу, сползшую с груди на брюхо грифона, пригладила шерсть, всклокоченную после сна на верхотуре сторожевой башни.       – Хорошо, тогда удачного полета, Стражи.       Хегрид повернулась, глядя как неохотно и не совсем уверенно наместник Каселла покидает двор собственной крепости. Ей было его не понять, но она отлично видела как ссутулились под весом тяжелого доспеха плечи, как спутались еще вчера залихвацки зачесанные вихры. И уже не золотой венец венчал его голову, а надежный шлем с латунной чеканной полоской-ободом, вот и все его знаки отличия.       За стенами было слышно как седлают коней последние солдаты, как громыхают доспехи и звонко стучат по мощеной дороге подковы. Кавалькада рокотом гальки в горной реке промчалась по пустым улицам, провожая темные провалы окон родных домов, запертые без надобности двери с тяжелыми навесными замками, спущенные трепещущие стяги, которые забыли привязать к флагштокам черными лентами до возращения города. Если будет что возвращать.       Сегодня небо было пасмурное, с запада ветер уверенно, хоть и медленно, волок через виднеющиеся далеко на горизонте горы тяжелые низкие тучи. К ночи все тут будет сокрыто белой пеленой.       – Ты готов? – Хегрид, уверенно забралась в седло, держась рукой за мягкую луку седла, и пристегнула себя к нему страховочными ремнями, чтобы не вывалиться в полете.       – Да. – Гараэл последовал примеру спутницы и покрепче обхватил ее поперек пояса.       В очередной раз оказаться в небе обоим всадникам было страшно, немыслимо было подумать, что кто-то мог даже сражаться, сидя в седле на спине летающего монстра, когда часто даже страшно раскрыть глаза и взглянуть вниз на распростертую смертельную пустоту.       В первый полет оба незадачливых наездника чуть было не лишились чувств, Хегрид визжала как испуганная девочка, мертвой хваткой впившись в шею Гури и всем телом вжавшись в седло. Грифон тогда, по привычке, камнем сорвался с уступа и ринулся прямо к земле, как делал вероятно всегда, пока жил в горах. Перепуганный и не сумевший удержаться за ремни Гараэл кричал что-то про богов. И только когда зверь, уже у самой земли, выровнял полет, мужчина смог впиться пальцами в плечи сидящей перед ним девушки, боясь снова почувствовать как тело теряет вес, а морозный воздух высасывает все самообладание.       Гури, уже наученный опытом взлета и посадки с мощеных крепостных дворов, разбежался перед могучим размашистым прыжком. Спутники прижались друг к другу, чувствуя как тело сковывает страхом высоты, как уже не они управляют собой, а движения тела бегущего грифона движут всеми их ощущениями. Каждый прыжок и удар лап по камням отзывался в ногах и спинах наездников. Понуканий зверю на этот раз не потребовалось, он был на удивление серьезен, предчувствуя скорую бурю и желая убраться от непогоды подальше. Мощным рывком грифон ворвался в морозное небо, зацепив крепостную стену лишь кончиком пушистого хвоста. Его наездников, лишь чуточку привыкших к полетам, вжало в седло, нутро собралось в комок, а ветер тут же выдул все тепло, что еще сохранилось под полами плащей и курток.       Каселл стремительно пропал позади, растворился в свисте ледяных порывов под крыльями грифона. Всего на пару мгновений промелькнула черная полоска обозов, тянущихся от города на юго-запад через желтую реку с каймой грязного льда и высокий белый мост. Гури пронзительно закричал, сотрясая небо одиноким кличем, в округе не было ни одной птицы. Даже вороны, вечные спутники больших городов, и те пропали куда-то. Воздух звенел и потрескивал, сегодня и мороз был куда как крепче.       Кажется, люди далеко внизу оживленно отвечали на клич грифона, приняли его за победный, боевой зов. Солдаты кричали, салютовали оружием и копьями с яркими флажками, дети, забыв о внезапной ночной побудке, носились вокруг телег со скарбом, путались под ногами взрослых, отлично понимающих, что все не закончится так быстро и просто, как кажется малолетним непоседам.       И когда эхо приветственных криков людей достигло ушей наездников в небе, что-то как будто надломилось. Хегрид явственно услышала как лопнула земная твердь, разбитая изнутри как скорлупка яйца. И одновременно сердце пронзило как стрелой резким болезненным ощущением, дыхание перехватило, застигнутая врасплох девушка упала на шею грифона, выпустив удила из судорожно скрюченных пальцев.       – Эй, Ноан?!       Уши заложило от дребезжащей оглушающей песни, пронизывающей до самого мозга и костей. То, что раньше было навязчивым шепотом, теперь гремело набатом, отдавая приказы, за невыполнение которых расплатой была бы только смерть.       – Разикаль! Он вырвался! Он свободен! – как в припадке восторженно закричала девушка.       Сердцем она понимала, все ужасно, душа сжалась в страхе от той мощи, которая завладела разумом и повелевала чувствами.       – Ноан, что ты говоришь? Ноан!?       Гараэл с силой встряхнул девушку за плечи, жалея, что не может взглянуть в ее лицо сейчас. Но даже этого, слава Создателю, хватило чтобы привести ее в чувство и вернуть контроль над собой.       – Ох… Андрасте… Разикаль на поверхности, ты не чуешь? – девушка задрожала и мертвой хваткой вцепилась в луку седла глядя куда-то на запад в пустой горизонт, скрытый тучами. – Конечно не чуешь.       Мужчине удалось мельком увидеть полные ужаса глаза наемницы и это были отнюдь не те муки совести, что снедали ее вчера, а животный переливающийся через край страх, от которого холодеет все нутро.       – Что происходит?       – Я вижу его, Гараэл. – Она указала на запад. – Лаиш падет сегодня днем, Разикаль и орда прорвали тоннели с глубинных троп и вырвались на поверхность. То, с чем Стражи сталкивались до этого дня, было ничем на самом деле.       – Я не понимаю, как ты видишь это?       – Я слышу его Зов.       Перед глазами девушки знакомым серым стеклом вырисовывались пустынные равнины, теряя цвета, запахи и звуки. Под этим стеклом, собравшись как гной у открытой раны, бурлила чернота, ища выхода. Копошилась как в кипящем котле, стекаясь со всех окрестностей в одну точку на западе. Снега скроют все с глаз простых людей, никто за воем бури не услышит криков жителей Лаиша, которых, кажется, никто не предупредил. Город разломился как пронзенный стрелой, вспоротый клинком, ударившим ему в спину. Черная кровь хлынула из раны земли, исторгая несметные тысячи, полчища живого неутолимого голода и ярости. И на острие, во всей своей древней мощи и красе, сбросив оковы времени, кружил он. Ободранные камнями гниющие крылья сотрясали воздух подобно громам, вой, от которого даже тут за сотни километров бросало в дрожь, был погребальной песней всем людям Тедаса.