Век Грифона

      – «И тогда армия Серой Стражи встала между ордой и войсками людей, не давая тварям раздавить и без того слабое сопротивление. Стражей было раз в пять меньше чем оскверненных тварей, но они победили и сразили в том бою Архидемона. Говорят, что в том сражении не погиб ни один солдат из объединенной армии, но были уничтожены все порождения тьмы ценой жизней тысяч Стражей. Это была их плата – бдительность в мире, победа в войне и жертвенность в смерти…»       – Тебе кто это рассказал, малец? – Грозный мрачный голос рассеивал внезапно накатившее мечтательное забытье шквальным зимним ветром.       – Ну, так это… няня рассказывала… – неожиданно оробев, пробурчал юноша и замялся на месте, комкая руками край шелковой дорогой рубахи.       Собеседник, громко чавкая, откусил половину от красного спелого яблока, он смотрел на мальчишку с каким-то таким противным и унизительным снисхождением, как всего пять минут назад сам юноша смотрел на эльфийских детей, перебегающих улицу. Это было противно, но перебороть в себе желание познакомиться с легендарным Серым Стражем поближе было куда сильнее отвращения и бунтующей гордыни.       – Да, так и было, – наконец заговорил мужчина, дожевав яблоко и пристально всматриваясь в глаза мальчишки. – Так записано в летописях…       – А что-нибудь еще расскажите? – юноша в богатой одежде присел рядом на высокий табурет, выжидательно и заискивающе глядя на незнакомца, он весь готов был прыгать и орать от нетерпения пополнить свои запасы знаний чем-то новым, свежим, сочащимся кровью старых сражений и зловонием скверны.       Серый Страж чуть было не пнул соседний табурет, отреагировав совершенно рефлекторно, но добродушная светлая улыбка юного богача вовремя его остановила от такого поступка, только еще кабацкой драки и разборок со знатным папашей этого отрока не хватало с утра пораньше.       – Что-то в горле пересохло… – нарочито хрипло сказал мужчина, выбрасывая огрызок прямо на соломенный пол трактирного зала.       Безусый богатей тут же понял намек и заправским движением руки, перенятым должно быть от отца, подозвал корчмаря. Пузатый хозяин таверны тут же явился по команде юноши, должно быть он тут довольно известен, как и все его семейство.       – Принесите все, чего пожелает этот господин, – властным и уверенным голосом заявил малец.       Страж только скептически хмыкнул. Благо густая топорщащаяся седая щетина скрыла его надменную ухмылку.       – Кувшин эля, мясную нарезку, сыра, хлеба и похлебки, – жадно сверкнув глазами, заявил мужчина, уже догадываясь, что в карманах его любопытного благожелателя звенит не одна золотая монета.       Трактирщик удалился за заказом, а малец придвинулся еще ближе к незнакомому мужчине в ожидании животрепещущей истории. Зала таверны гудела послеполуденным хмельным весельем, кругом было полно потных крестьян, развязных разносчиц и торгашей, никаких тебе проповедников, церковников или стражников, которые могут за богохульные разглагольствования наградить рассказчика парой знатных оплеух, если не хуже.       – А кто твоя нянька была, раз так много хорошего тебе наплела про Стражей? – спросил мужчина.       – Полукровка из Ферелдена. – ответил юноша. – Она говорила, ее дед или прадед был Стражем-Командором там, врала конечно, но историй много знатных рассказала.       Страж напрягся на мгновение, смутно припоминая, что два или три поколения назад Командора Серых в далекой южной стране звали Кусландом. Значит того славного рода и в самом деле больше нет, ну, тем лучше для разведки соседних государств, ведь прославленный тейрны всегда были на стороне короны и народа, бдели за безопасностью своей страны неусыпно.       – А не опасно ли было с ее стороны говорить тебе эти небылицы? – спросил Страж.       И в самом деле, со стороны той женщины вещать юному безусому чаду о делах Стражей, пусть это и были события многовековой давности, сейчас небезопасно.       – Я просил ее об этом. Я не мог поверить, что все это и в самом деле может быть правдой, все эти оскверненные драконы, орды прокаженных тварей и великие воины, стоящие между злом и добром, на грани… – мальчишка чуть не задохнулся от восторга, сквозившего в каждом его слове, он был поистине влюблен в эти истории и в былое величие Ордена.       Наконец принесли долгожданный заказ. Мужчина залпом осушил первую кружку эля, промочив пересохшее горло и с наслаждением отметил, что по заказу мелкого богатея принесли лучший свежий эль, и даже не стали его разбавлять. Пожалуй, можно что-то ему и рассказать за подобную милость.       – Ладно, малец, слушай, – начал говорить Серый Страж, неторопливо делая бутерброд из куска вяленого мяса и желтого твердого сыра.       Следовать по пятам за скрытным и неприглядным мужчиной, ловко сливающегося с толпой и пестрыми шумными улицами портового города было сложно. Но молодой человек, решительно сжимающий руками лямку походной сумы из дорогой кожи и рукоять ножа, украшенного золотом и медью, не упускал своего давешнего просветителя из виду. Юноша упорно шел за ним, огибая торгашей, солдат, горожан и попрошаек, понукая двух неброских спокойных кобыл, которых он держал за узду и вел за собой. Юноша надеялся прикинуться посыльным или слугой, перегоняющим лошадей из одного дома в другой, но, увы, его маскировка была раскрыта на первой же минуте пути. С ним приветливо поздоровался один из городских стражников, хорошо знакомый с отцом, интересуясь его делами и планами на будущее самого юноши. Тот только уверил его, что будет также усердно работать, как и отец, мечтая стать столь же прославленным и зажиточным торговцем. Разговор затягивался, беглец чуть было не потерял в толпе чернявую голову Серого Стража, покрытую пыльным изношенным капюшоном.       На городских воротах наоборот пришлось сбросить свою маскировку, чтобы поспеть следом за мужчиной. Стражи на воротах без вопросов пропустили знатного юношу с двумя лошадьми в походной одежде, думая, что он отправляется на длительную прогулку по окрестностям или быть может в гости к какой-нибудь пышнотелой селянке. Если бы он попытался и дальше прикидываться простолюдином, это бы только отняло лишнее время.       На проселочной дороге следить за Стражем оказалось куда проще, из города сейчас шел только он один и сам юный следопыт. Мужчина шел пешим, коня при нем не было, одет он был все в ту же поношенную одежду, а на плечах его лежал старый тяжелый кожаный плащ, под таким нельзя толком разглядеть ни оружия, ни доспехов. Преследовать его пешего верхом на коне было несколько неудобно, приходилось все время придерживать рвущуюся вскачь кобылу, да еще и вести себя так, чтобы не привлечь ненужного внимания.       Но надеждам юноши на успех сего сомнительного и совершенно неумелого мероприятия не суждено было сбыться. Всего через десять минут пути Страж остановился и повернулся к преследователю, ожидая пока тот приблизиться, ему уже надоело терпеть подобную наглость.       – Ты чего тут забыл? – мрачно и совершенно недовольно спросил мужчина, тут же давая понять, что ему попутчики не требуются.       – Я пойду с тобой, Страж, – гордо заявил юноша. – Я хочу вступить в орден…       – За каким лядом?! – неожиданно резко рявкнул путник. – Проваливай под папенькину теплую руку, сопляк!       – Но я же хочу быть Стражем, защищать людей от порождений тьмы…       – Нет, я скажу тебе, чего ты хочешь, – зло прошипел собеседник. – Ты хочешь старой, покрытой плесенью славы и почета. Их не будет, ты получишь ржавую финку в живот, как только заикнешься что ты из Серых. Знай это и проваливай обратно в город. Ты не доживешь и до первого боя с тварями, подохнешь в канаве.       – Я все равно пойду с тобой, зря я что ли отцовских лошадей угнал!?       – Лошадей он угнал, велика победа, вы только поглядите! Вот сейчас я сам тебя видимо убью, заберу твоих коней и твои денежки, а ты их с собой, судя по звону, не одну монету прихватил, я ведь прав?!       Страж приблизился вплотную к всаднику и схватил коня за узду, как будто и в самом деле собирался стащить мальчишку с седла и убить его прямо на тракте. Тот чуть было не пришпорил коня, слишком уж пугающим теперь казался давешний голодный Страж из таверны.       – Но вы же так много мне рассказали тогда, не прогнали меня!       – Святая наивность, ты кормил меня, вот я и отплатил тебе застольными байками.       – Так ты врал?! – возмутился юноша, решительно хватаясь за нож, как будто это что-то могло изменить, а его как бы грозный вид мог напугать бывалого воина.       – Я не врал, просто всего этого больше не существует, – зловеще заявил мужчина. – Уходи, пока тебя не хватился твой золоченый папаша!       – Он хватится и тогда тебя повесят за похищение! – воскликнул мальчишка, решив играть по правилам этого проходимца в старой одежде.       Как будто в подтверждение слов юного преследователя за стенами города послышался вой сразу нескольких рожков на башнях. Связи отца помогли поднять всю городскую стражу на уши всего ради одного непоседливого сорванца.       – Что я говорил, а?! – победоносно заявил шантажист. – Либо ты берешь меня с собой, либо болтаешься на городской площади в петле, Страж.       – От собака…       Не дожидаясь больше никаких слов от юноши, мужчина ловко вскочил в седло второй лошади и погнал ее так быстро, как только мог. Умереть от удушья во славу «закона» он никак не хотел. Юноша чуть было не отстал от него, понукая свою лошадь и ухмыляясь во все тридцать два зуба, и не веря своему счастью. Его спутник, глядя на щенячий восторг, только зло сплюнул в дорожную пыль, эх знал бы он, в какое нажье дерьмо он вляпался, ни за что бы не подошел тогда в таверне, а самолично сдал бы его властям. Но нет, наивное дитя свято верит в старые сказки и даже не думает о том, что его будет ждать. Может оно и хорошо? Меньше вонять по пути будет.       – Как тебя звать-то? – спросил Страж.       – Халур.       Третья неделя пути, без смены одежды, без нормальной еды и мягкой постели. Не так себе это представлял юный рекрут. Он считал, Стражей будут привечать на каждом перекрестке, пускать их ночевать в харчевнях и оказывать им всяческое содействие в пути. Но нет. Ян, а так звали старшего Стража, даже не рисковал соваться в деревни и на фермы, плутая лесными тропами и глубокими оврагами, в которых несчастные лошади, до сего дня не знавшие ничего кроме мощеных дорог, рисковали переломать себе все ноги. Сам Халур, не приученный к долгим холодным ночевкам на сырой земле, к голоду в пути и к отсутствию слуг, выполняющих любой его приказ и вытирающих ему сопли после каждого чиха, был просто в шоке, хотя старался молчать и не выказывать своего недовольства перед мрачным наставником. Все было далеко не так, как представлялось. Одно только Посвящение в Серые Стражи чего стоило, той боли и мук юноша не забудет никогда, да и не сможет, так глубоко въелась в его сознание скверна, напоминая о себе каждое мгновение неугасающим гулом и шепотом, зовом оскверненных богов.       Из Яна вышел плохой попутчик и еще более отвратительный наставник, теперь, когда никакой выгоды больше из юного рекрута было не выжать, он стал для мужчины только лишней обузой. Страж бы неразговорчив даже когда дело касалось чего-то важного. Он был мрачен и угрюм, всем своим видом давая понять, что ему не по нраву присутствие рядом какого-то сопляка, мнящего себя теперь великим воином, частью прославленного ордена из прошлого, хотя он как был неумехой-сопляком, так им и остался, только что ко всему этому теперь прибавились еще его жалобы на зов, кошмары и неуемный голод. Все станет еще хуже, когда путников закончится еда и золото, принадлежавшее когда-то Халуру. Ян забрал деньги себе, заявив, что это теперь общее золото и оно пойдет на общие нужны Стражей. Но в первой же придорожной таверне часть монет была потрачена на бурдюк с вином. К тому же мужчина не гнушался грабить прохожих на тракте, ловко обчищая карманы пешеходов или угрожая оружием обирая знатных всадников без охраны. А еще мужчина игнорировал любые просьбы о помощи, отмахиваясь от простых людей, обращавшихся к нему, как от надоедливых насекомых. Рекрут старался не обращать на это внимания, предпочитая думать, что Ян просто торопиться куда-то и ему просто нельзя задерживаться ради помощи кому-то или долгие разговоры.       – Сгоняй за хворостом, малец. – приказал Ян. Когда наконец наступил вечер и было решено ставить лагерь последи непролазной чащи.       – Хорошо, – недовольно заметил Халур и уже привычно привязал повод коня к дереву и поплелся в лесную темень.       Вот так было теперь каждый раз с самого первого дня пути, не считая того вечера, когда было посвящение. Ян расседлывал лошадей и отдыхал на походном покрывале, дожидаясь пока его спутник принесет из леса топливо для костра. Потом был скудный пустой ужин и дежурство по очереди, и самое трудное предрассветное время стабильно доставалось именно юноше.       Хорошо хотя бы что в этой глуши почти никогда не бывает путников, в чаще много дров, а дежурства всегда тихи и однообразны, если не считать волков, не рискующих приближаться к свету костра. Так думал Халур, расчесывая отросшими ногтями серую от грязи кожу и набирая в охапку старые ивовые ветки, валяющиеся под ногами. Юноша досадно вздохнул и перетянул свою добычу бечевой, уже готовясь возвращаться обратно к своему наставнику, но внезапно шум в голове, поселившийся там навсегда, стал громче. Это было впервые, хотя Ян и предупреждал, что рано или поздно это произойдет. Шепот стал громче и теперь походил на странную витиеватую песню, звучащую где-то далеко. Слова были почти различимы и эхо от мощного голоса, расходилось зудом по костям и морозом по коже. Юноша невольно повернулся куда-то на запад, вслушиваясь в зов и пытаясь разобрать хоть что-то в этой серой пелене, застилающей глаза по мере того как зов становился громче. Он выронил из рук веревку и хворост полетел на землю, чуть было не споткнувшись об него, мальчишка побрел на зов, слепо глядя в темень стекленеющими глазами и блаженно подпевая древнему богу.       Внезапно земля под ногами разверзлась и Халур рухнул прямиком в Зов, заполнивший все его сознание своей величественной песнью. А затем, больно ударившись бедром о каменный берег, он со всего маху рухнул в воду, мгновенно отойдя от оскверненного наваждения. Шепот в голове пристыжено умолк, а рекрут зло чертыхнулся поспешно выбираясь из воды.       Одежда промокла до нитки, холодный ночной ветер тут же превратил ее в лед. Мгновенно продрогнув до самых костей, юный Страж схватил вязанку с хворостом и опрометью кинулся обратно к лагерю, мечтая только об одном – скорее развести огонь и укутаться в одеяло. А в лагере его ждал только недовольный Ян, уже успевший принять свою дозу из стремительно пустеющего бурдюка. Когда он пьян, он становится еще более мрачным и раздражительным, это Халур уже успел в нем возненавидеть.       – Чего так долго? – буркнул мужчина, доставая из сумки кресало.       – Я… слышал Зов, – ответил юноша, надеясь что это может послужить хоть каким-то оправданием.       – Ну и что? Я тоже его слышал. Ничего, скоро ты научишься не обращать внимания на такие всплески. И лучше бы это случилось пораньше.       «А если бы там была не вода – а пропасть? – мысленно возмутился рекрут, – Стал бы ты искать меня? Или тебя бы обеспокоило только отсутствие дров для костра?!». Сказать что-то подобное спутнику в лицо он отчего-то не решался.       Юноша торопливо стал копошиться в своей сумке, выискивая сухую одежду и одеяло. Холод этой ночью выдался просто таки собачий. Смена нашлась, но она была еще более грязная, чем та, в которой был страж сейчас. Но даже так, это было сносно. Он скинул промокшую одежду изредка оглядываться на спутника, как назло не торопящегося разводить огонь.       – Ты что в траве извалялся? Мокрый весь?       – В реку упал, – стуча зубами, ответил парнишка.       – На, выпей, согреешься.       Халур натянул штаны на посиневшие от холода ноги и подошел к мужчине решительно делая несколько больших глотков из бурдюка. По горлу и желудку тут же разлилось живительное тепло, вино оказалось сладкое и на редкость крепкое, тут же разогревая тело и туманя взор. Ян вернулся к дровам, а рекрут, придерживая сползающие штаны, стал искать в траве выпавший из дрожащих пальцев пояс. Но отыскать его удалось только когда наставник развел жаркий огонь и на тесной поляне наконец-то стало теплеть и светлеть. Но вот к этому моменту в голове от выпитого на пустой желудок вина и холода стало мутно и пусто.       Ян, придвинувшись ближе к огню, вольготно расселся на одеяле и наблюдал как дрожащий синюшный рекрут пытается завязать пояс негнущимися пальцами. Ему даже показалось что слишком уж подозрительным был этот взгляд.       – Иди сюда, сопляк, тебе еще учиться и учиться, даже пить вон толком не умеешь, – раздраженно заметил он.       – Чего? – с подозрением спросил Халур, но все же подошел.       – Спину тебе разотру, есть у меня мазилка одна, еще не хватало чтоб ты в пути от воспаления легких подох.       Страж достал из сумки аптечку, а из нее неприметную склянку, плотно увязанную в тряпки. Мужчина размотал баночку и по поляне тут же разлился волшебный аромат трав, совсем не едкий и не режущий глаза, так мог бы пахнуть весенний луг в самый разгар весны, но это было просто лекарство.       – Повернись.       Рекрут покорно развернулся спиной к наставнику, хотя хотелось плюнуть даже на лечение и метнуться через поляну за рубашкой, к тому же чужие пальцы и мазь сами по себе были ледяными, хорошее же лечение выходило. Но мазь, размазанная по продрогшей коже, хорошо согревала, пощипывая и покалывая как растирки после купален.       – Утром повторим, – сказал мужчина, втирая мазь так тщательно что стала отслаиваться отмершая грязная кожа, собираясь в противные комочки. – А тебе сколько лет, малец?       – Тринадцать, – ответил юноша.       – И как у такого сопляка только возникла мысль бросить безопасный отчий дом и отправиться в путь с незнакомцем? – тяжело вздохнув, спросил Ян.       Халур не знал что ответить, он и не думал толком, когда собирал пожитки, крал деньги и лошадей. В его голове была только одна мысль тогда – «Вперед! Действуй!», сердце вырывалось из груди и пело как серебряные трубы королевских глашатаев, предвкушая скорые приключения и славу. Да, пожалуй, славы сердце хотело больше всего, это Страж сказал еще три недели назад. Уже в таком юном возрасте тщеславный юноша хотел большего, чем ему было уготовано судьбой и заботливым родителем. Он не желал до конца своих дней копошиться в бумагах, торчать на приемах и трястись в нетерпении, ожидая прибытия очередного корабля с товарами. Нет, он хотел взять в руки сверкающий меч, сесть на боевого коня и помчаться навстречу опасностям, лишениям и подвигам, чтобы стать Героем Ривейна, таким же прославленным как тот же Герой Ферелдена или Инквизитор…       – Стыдно теперь? – злорадно поинтересовался Ян.       – Нет, – решительно парировал молодой страж. – Я никогда не пожалею о том, что пошел с тобой.       – Ну, тогда смотри, буду ловить тебя на слове, когда мы будет тонуть в болоте или твоими кишками будет закусывать огр или толпа глубинных охотников.       Халур уже не понимал, в каком направлении Ян его ведет. Нормальной дороги он не видел уже месяц, а лесные тропы и ущелья слились для него в один огромный клубок, колтун из не пройденных путей. По правде говоря, ему было все равно куда идти, лишь бы только скорее оказаться у костра и отдохнуть. Дня три назад спутники наткнулись в одной из деревень на посыльных, расспрашивающих людей о похитителе, укравшем знатного юношу. Зло чертыхнувшись, старший Страж увел рекрута прочь, не рискуя соваться в ту деревню и плюнув даже на пустоту походной сумки. С тех пор мужчина не выходил из чащи и кущерей.       Начинало холодать, а по усилившимся ветрам, выдувающим из тела всякое тепло, и снегу, временами мелким крошевом посыпающим непокрытые головы, Халур начинал догадываться, что они движутся в направлении самого края света. Два приморских военных фортпоста могли оказаться на пути странников – Сиир и Конт-аар, пограничные портовые города, находящиеся на постоянном военном положении из-за близости Пар-Воллена – вотчины кунари. Там же были и горы, уже вырисовывающиеся на горизонте в те дни, когда небо было ясным. Когда юноша, наконец, решился спросить о направлении у Яна, он только зло выругался, но потом, отмолчавшись, сказал что намерен переждать там некоторое время до тех пор, пока не уляжется шумиха. Рекрут, глядя в серое свинцовое небо понимал, что на севере страны они проведут как минимум три месяца, пока снова не наступит весна.       Язык чесался поговорить хоть с кем-то хоть о чем-то, но единственным говорящим существом поблизости был Ян, никак не настроенный на беседы после того как его драгоценный бурдюк опустел и закончились деньги и провизия. Мужчина был угрюмее обычного и с усилением наступающих холодов он становился все злее и злее.       В горах часто шли проливные ледяные дожди пополам со снегом, часто бывал немилосердный град. Каждый раз промокая до самых костей и мучаясь от простуды, сдерживаемой разве что целебной мазью, Халур с большим трудом заставлял умолкнуть в свой голове крамольные мысли о поспешном бегстве обратно домой. Глядя на мучения своего подопечного, Страж только злорадно посмеивался, наверняка он и сам ждал того дня, когда прыщавый юнец не выдержит, оседлает коня и со всех ног помчится обратно на юг. А уж не затем ли он потащил его в эти негостеприимные места? Но упрямый рекрут, надрывно кашляя от простуды и уже не обращая внимания на потерявшие чувствительность пальцы, ехал вперед на своей исхудавшей кобыле. От лоснящегося здоровьем знатного юноши не осталось и следа, теперь это был тощий как деревенская девка пацан, хмурый с темными от голода и холода глазами. Теперь это был сам Ян в миниатюре, только что без бороды и оружия, а мужскую седину заменял иней на волосах после очередного предрассветного дежурства.       Отойдя от очередного приступа кашля, раздирающего горло особенно сильно в последние два дня, Халур неожиданно осознал что едущий впереди Ян остановился и спешился, внимательно разглядывая открывшиеся перед ним окрестности.       Перед путниками была небольшая долина, уютно расположившаяся в ложбине между двумя высокими заснеженными пиками, с которых должно быть льды не сходят даже летом. В долине был небольшой городок, даже отсюда с перевала были хорошо видны немногочисленные, но яркие огни гостеприимных постоялых дворов, вечные огни церковного приюта и призывные красные фонари веселого дома. Рекрут съежился и припал к шее лошади, ему ужасно хотелось пришпорить коня и помчаться в долину, но его наставник смотрел совсем в другую сторону и уже поворачивал лошадь на узкую извилистую тропу, ведущую еще выше в горы. А там не верхотуре черной корявой горгульей вырисовывался силуэт разрушенной крепости. Зловещий остов на фоне серого колышущегося марева снежных туч.       – И в этой развалине мы будет пережидать зиму? – не выдержав, раздраженно заметил юноша, в тщетной попытке согреться запахивая куртку.       – Да, – буркнул старший Страж.       Должно быть, это была одни из сторожевых башен Конт-аара, когда-то в древности оберегающего покой жителей Ривейна от внезапного нападения кунари. Но вельможи стали жадными и денег на содержание подобных постов уже лет триста никто не выделяет, а солдаты перебрались из завалившейся тверди поближе к шумным тавернам и теплым постелям шлюх, тратя свое скудное жалование на еду и питье в кабаках.       – Там за стеной должны были остаться дрова, сходи, принеси, – приказал Ян, а сам как всегда занялся лошадьми, заводя их в пристройку рядом с главным залом крепости.       Халур уже привычно бросил повод коня и направился обратно на холод, ступая по острым камням, подметки на его сапогах почти истерлись. Дрова нашлись, но их тут было не так уж и много, как хотелось бы, этого запаса едва ли хватит на одну ночь, не говоря уже о том чтобы пережидать тут зиму. Набрав в охапку как можно больше поленьев и веток, юноша опрометью бросился обратно в крепость, желая скорее укрыться за ветхими стенами от пронизывающего ветра. Наставник на этот раз не сидел сложа руки, он уже складывал посреди зала куски досок и остатки развалившейся мебели, чтобы сжечь в огне еще и их.       Сквозняк, просачивающийся в залу через дырку в потолке грозился задуть огонь, промокшие за время дождей дрова и без того горели не особенно охотно. Безопасная крепость, постанывая от порывов горного ветра, больше напоминала гигантский склеп – замок-призрак, какими няньки пугают маленьких детей, когда они не желают засыпать. В таком месте невольно прислушаешься к исходящейся в предчувствии спине и придвинешься поближе даже к самому ненавистному спутнику.       Ближе к ночи ветер немного поулегся, а огонь стал гореть жарче на просохших и переставших нещадно дымить дровах. Молодой Страж стал чувствовать, что отогревается впервые за долгое время. Вместе с тем заодно ощущая как сильно устало его тело от подобного испытания, зачесались мозоли на ступнях, заныли волдыри от конской узды. Рекрут и не заметил как он, разомлев в этом тепле, уснул, свернувшись калачиком перед самым огнем, рискуя прожечь себе штаны.       Но поспать спокойно ему все равно было не суждено. Вместо промозглого холода ночевки в лесу ему теперь мешал Зов, снова гадкой змеей заползший в голову, стоило только сомкнуть веки. И на сей раз кошмары были куда сильнее прочих, даже во время собственного ритуала Страж не видел и не слышал все так явственно и четко. Он видел огромного черного дракона, рвущего на себе древние оковы, раздирающего прочными кандалами свою плоть, но не прекращающего биться в бешеном припадке. Цепи стонали и выли от натуги, не долго же они продержаться такими темпами. Вокруг дракона огромным черно-серым облаком клубилось нечто, огромное и необъятное как сам океан, оно тянулось к гигантскому зверю со всех сторон, кислотой изъедая его оковы и придавая ему неведомых сил, от которых взгляд его становился мутным как у мертвой рыбы. Халур был там, он был частью этого океана, стремящегося дотянуться до дракона, коснуться его, влиться и стать частью его могучей души и волшебных сил, он был голоден и жаден, желая только одного – подняться на этих могучих крыльях высоко в небо и накормить всех и каждого своей непоколебимой черной волей…       – Да проснись же ты, наконец!? – неожиданно как гром среди ясного неба прозвучало откуда-то издалека.       – Ближе… Ближе к нему-у… – захлебываясь в кашле, просипел рекрут, то хватаясь за голову, то слепо протягивая руки туда, где всего мгновение назад был черный дракон.       – Давай, просыпайся, сопляк!       Ян отвесил рекруту хлесткую пощечину, окончательно пробуждая его от наваждения зова, а затем для верности еще и встряхнул его несколько раз. Видение перед глазами развеялось так же быстро, как и пришло. Растерянный юноша неловко сел и вытер с губ пену. Припадок прогнал из его тела тот остаток сил, что там еще оставался, его колотил озноб такой сильный, что руки не держали веса тела, а зубы, казалось, вот-вот выпадут.       – Ты видел это? – неожиданно обеспокоенно спросил Ян.       – Д-да… Это был Он, я не знаю что это такое, но оно опасно…       – Это был Архидемон, – угрюмо заметил мужчина и, поежившись, подкинул в огонь еще дров. – И он скоро пробудится.       Халур хотел было спросить что-то еще, узнать хоть какую-то крупицу о том проклятом драконе из сна, но отголоски зова все еще давали о себе знать, сотрясая тело крупной дрожью. Как же часто сам Ян испытывал что-то такое? Кошмар, от которого зуб на зуб не попадает, а внутренности выворачивает наизнанку.       Мрачный Страж минут пять молча смотрел в огонь, слушая тишину и унылое завывание ветра за стенами, отвлекаемый от раздумий только поскуливанием и хриплым кашлем рекрута. В итоге он не выдержал этого и подбросил в огонь еще дров, как будто тепло огня могло прогнать из тела и разума скверну и принесенные ей мучения.       – Кончай скулить! – буркнул он, свирепо глядя на подопечного, но даже крики не могли унять лихорадку. – Эх, ладно… Иди сюда.       Мужчина откинул полу плаща, приглашая юношу к себе, чтобы согреться. Какой бы сильно не была неприязнь Халура к этому мужчине, но он был рад даже этому, даже компания этого оголтелого сволочного головореза была приятнее оскверненного кошмара. Рекрут придвинулся ближе и позволил укутать себя половиной тяжелого пахнущего лошадью и грязью плаща. Сильная горячая рука обхватила пояс, мгновенно унимая дрожь и даря такие ценные крупицы тепла.       – Такие сильные кошмары бывают довольно редко, но ты должен быть к ним готов, – угрюмо сказал мужчина, глядя в бледное лицо юноши.       Тот только согласно кивнул, понимая, что к подобному нельзя подготовиться, с таким ужасом не справиться даже Яну, он тоже это видел, его это мучит точно также, хотя ему легче, ведь он Страж уже много лет…       – Я могу показать самый лучший способ избавиться от остатков кошмара, не самый приятный, может быть, но зато действенный, – задумчиво продолжал говорить наставник. – Для такого юнца это может оказаться сложно, но к этому тоже быстро привыкаешь…       – Ч-что за способ? – в очередной раз вздрогнув, спросил Халур.       – Объяснить сложнее, чем показать. Повернись спиной.       Рекрут неохотно окинул плащ обратно и снова оказался на холоде, тут же обхватив плечи руками, стараясь не упустить тепла. Ян положил на его плечи руки и стал разминать застывшие в судороге мышцы, начиная с шеи и плеч. Под действием сильных пальцев мышцы начали понемногу отходить и согреваться, а ум юноши смог немного расслабиться.       – Уже легче… – пробормотал он.       Мужчина не ответил, продолжая разбивать застывшее тело, проминая каждый позвонок и лопатки, буквально вминая непослушные мышцы под кости и суставы. Временами это было мучительно больно, но результат стоил того. Наставник размял спину и руки, растер ноги, а затем переключился на шею, грудь и живот, пару раз вслух заметив, что мускулы у рвущегося к славе молодого Стража никуда не годятся. Расслабленный и разомлевший от такого внимания и приступа доброты юноша позволял мужчине выламывать свои суставы и тянуть жилы, лишь бы только больше не возвращаться в тот серый кошмар. Он до того забылся в этом новом наваждении, что покорно позволил раздеть себя, очнувшись только когда холодный воздух обжег разгоряченное массажем тело.       – А теперь, я сделаю то, что дает мне забыть о кошмарах, ты не против? – спокойно сказал Ян, скидывая плащ на каменные плиты пола.       – Эй, ты что делаешь?! – возмутился юноша.       Мужчина с силой треснул рекрута по затылку, заставляя его припасть на колени и быстро спустил штаны. Халур попытался было тут же уползти от костра, но обмякшие мышцы, ноющие после жесткого массажа, плохо ему повиновались, а наставник схватил его за волосы и не дал сбежать.       – Если ты и дальше будешь таким же расслабленным, все пройдет быстро и даже приятно для тебя, так что лучше не рыпайся.       – Ян, ты чего?! Остановись!       – Молчать!       Старший Страж заломил руку юноши за спину и заставил развернуться к нему спиной, все так же стоя на коленях. Халур пытался вырваться, но хватка у мужчины была железная, он с силой придавил его к полу так, что даже дышать удавалось с трудом, натужно фыркая в собственную куртку. Юноша чувствовал чужие пальцы на бедрах и промежности, слишком жестко обмацывающие плоть, так же как это было с массажем, но куда больнее и куда страшнее. От этих движений он сам весь загорелся, больше не чувствуя холода и с ужасом осознавая к чему все это приведет, напряжение в теле росло. Ян это знал, он приспустил штаны рекрута, уже куда осторожнее поглаживая рукой плоть и прикасаясь к ней свой собственной.       – Ну, прям как девочка-целочка в портовом борделе…       – Ян, нет! Не трогай меня! – задыхаясь и снова начиная кашлять, завопил юноша, пытаясь вырваться.       – Потерпи чуток.       Вместо спасительного упокоения и забытья после всего, что произошло, пришла только ноющая боль и все равно возвратившийся Зов, слишком громкий и почти полностью затмевающий разум. В этот раз Халур конечно не шел на его звуки и не падал в него как в пропасть, но уже был на той тонкой грани, отделяющей реальность от серой пелены скверны. Пожалуй, только боль в спине и заду все еще держала его в реальности. Так же было и с Яном, забывшемся беспокойным сном и подпевающим древнему божеству во сне. Он походил на сумасшедшего сейчас, полуголый с блаженной улыбкой на губах, озябший и все еще рефлекторно стискивающий кулаки на чем-то. Халур не выдержал этого зрелища и выблевал у самом темному углу залы, с трудом заставив себя добрести дотуда. Да уж, хорошее средство от ночных кошмаров, ничего не скажешь. Вот только проклятый зов никуда не делся.       Юноша оделся и вытащил из-под бредящего мужчины его плащ, накидывая его на плечи. Выйдя из крепости в ночной холод он был несказанно рад горному ветру, пробирающемуся под одежду и баюкающего боль, к тому же снаружи было легче думать. Молодой Страж закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на мелодичный шепот в мозгу и мечтая о теплом соломенном тюфяке в церковном приюте или душистой копне на сеновале какой-нибудь безымянной фермы, лишь бы только подальше от этой проклятой крепости и от этого ублюдочного выродка, зовущего себя Серым Стражем. Все Серые – герои из прошлого, величественные непоколебимые воины с железной волей, благородным сердцем и огненной отвагой в глазах… или нет? Он ведь предупреждал, тех Стражей больше нет, есть только прозябающие на останках былой славы ублюдки, которых все ненавидят и презирают так же, как и они сами относятся к этому миру.       Гул в голове немного поутих и стал отчетливее, но он уже не грозился затянуть в себя как в бесконечный водоворот. Чернота под закрытыми веками стала серой и даже светлой, в точности повторяя пейзаж долины у подножья горы, там все так же ярким светлым пятном выделялся Конт-аар с его огнями. Земля и сами скалы были похожи на стеклянные сосуды, изготовленные слишком пьяным стеклодувом, они были прозрачными и, казалось, могут треснуть даже от легкого дуновения. Но горы вечны, им ничто не угрожает.       Рекрут обернулся, крепость за его спиной тоже была сделана из стекла, такая же невесомая и чистая, а прямо за ней, на фоне полупрозрачного колышущегося марева неба четко выделялось огромное черное пятно, совсем рядом, кажется, только протяни руку и прикоснись… Халуру отчего-то совершенно не хотелось касаться этого, но он машинально протянул руку вперед, пытаясь сжать в кулаке марево как старую тряпку. Сам зов услужливо подсказал ему, что перед ним скверна в чистом виде. Там, всего в паре километров от старого форта отряд порождений тьмы, оскверненных тварей, несущих гибель всему живому.       Страж открыл глаза и не увидел ничего кроме черноты горного леса, ветер, дующий в лицо, гасил любые звуки, но зато нес запахи. Даже нечуткий человеческий нос легко распознал в этом дуновении запах гниющей плоти, копоть костра, ржавчину и старую кровь, запекшуюся на не чищенных оскверненных клинках.       – Серый Страж значит!?       Юноша опрометью бросился обратно в крепость, неожиданно застав там уже проснувшегося Яна, поспешно натягивающего штаны.       – Что, шантропа, допрыгался?! – зло прорычал он и тут же отвесил подопечному щедрую затрещину. – Они могли тебя слышать!?       – Там порождения тьмы! – воскликнул рекрут.       – Я знаю! То, что ты научился обращаться к скверне, это конечно замечательно, даже я во сне услышал твой зов, но эти ублюдки тоже могли тебя слышать!       – Но до них же так далеко?!       – До них куда ближе, чем кажется, особенно, когда ты их зовешь! – совсем уже зло завопил Страж. – Живо на выход и седлай коней!       Халур помчался к кобылам, торопливо запрягая их и закидывая на седла пожитки. Ян загасил огонь, воровато поглядывая в сторону того места, где были видны твари, его взгляд был стеклянным в этот момент.       Оседлать свою лошадь и сбежать? Пусть сам разбирается с тварями или бежит прочь точно так же? Что теперь делать-то? Лихорадочные размышления ни к чему толком не приводили, а только мешали и путали.       – Эй, сопляк, я не сказал тебе одну вещь, это будет очень важно, если ты не собираешься возвращаться обратно к своему папаше!.       – Чего еще! – зло огрызнулся юноша.       – В мире – бдительность, в войне – победа, в смерти – жертвенность! Запомни это так же хорошо, как и зло, которое я тебе причинил!       – Что…       – А теперь скачи в город и поднимай людей, скажи им, что со стороны гор идут кунари, так они точно отреагируют! Давай, быстрее!       – Ян!       – Я сказал, пошел!       Голос старшего Серого Стража дрогнул. Он выхватил старый меч из ножен, вскочил на коня и тут же погнал его выше в горы, прямо по той тропе, по которой спускались порождения тьмы.