Оборотная сторона зверя - 2. Академия

***

Проснулась резко, как от удара. Холодный пот стекал по лицу, а сердце билось пойманной птицей. – Все хорошо, хорошо, это всего лишь сон, – голос дрожал. В первое мгновение мне захотелось разбудить Габи. «Как же я рада, что она рядом!» А потом стало стыдно. Взрослая ведь уже, тем более ничего не случилось. Ну разбужу я Габриэль, и что ей скажу? Сон, мол, страшный приснился? Я поежилась. Мне снова показалось, что из темных углов на меня кто-то смотрит, пожирая воздух и магию слепыми глазницами. И еще этот голос, резкий, взбешенный. Голос той женщины, что заставила меня выпрыгнуть из самолета, той, которую искал Рейнхард. Может, это был обычный кошмар, и уродливое лицо с вырванными глазами не пыталось найти меня? И черный волк, оскалив огромную пасть, не кинулся ей наперерез, зарычав так громко, что меня с силой вытолкнуло из сна? За окном все еще было темно. Я заворочалась, пытаясь распутать простыни, которые спеленали меня за ночь. Оставаться в постели совсем не хотелось. Я осторожно встала, стараясь, чтобы кровать не скрипела, нашла на ощупь легкие сапоги и вещи, что бросила вчера вечером на спинку стула. Легко натянула замшевые штаны, а вот стянуть грудь оказалось непросто. Хорошо, что мы с Габи пришили потайные пуговицы, вот только найти петельки в кромешной тьме оказалось непросто. Наконец, накинув белую рубаху и заправив ее в штаны, схватила сапожки, куртку и на цыпочках прокралась к двери. Повоевав пару минут с замком, бросила взгляд на сопящую Габриэль и выскользнула в коридор. Приглушенный свет не резал глаза, и некоторое время я просто стояла и смотрела, как в круглых фонариках мигает и потрескивает огонь. Если бы точно не знала, что он магический, ни за что бы не отличила от настоящего. «Да уж, магии мне еще учиться и учиться, – заозиралась. – Так, а теперь куда?» Пустой коридор, тишина и сквозняк. А я стою с сапогами подмышкой. Все спят, одна я такая краси-и-вая. Хмыкнув, натянула сапоги и решила все же спуститься в холл. Ну не Динара же для этого будить? – Малыш! – не успела спуститься, как Янус приветливо помахал рукой, деловито снуя у приемной стойки и передвигая листочки с места на место. – А чего это ты в такую рань один-одинешенек бродишь? – Не спится, – я осторожно присела на стульчик, следя за тем, как Янус со скоростью света распределяет в две стопки какие-то бумаги. – А вы всегда так рано встаете? Янус деловито одернул рукав, выпрямился, став как будто стройнее и выше, и явно хотел рассказать, а потом осекся, нахмурился, пожевал губу и, наконец, выдал: – С такими гостями выспишься. – Неужели буянили? А я и не слышала… ал, – в конце запнулась, забыв спросонья, что я теперь «парень». «Ну вот как в академии не спалиться?» – Нет, что ты, никто не буянил! Просто таки-и-их гостей ждем, – Янус, слава Богу, не заметил моей оговорки, продолжая копаться в бумагах. – Так, мясо закуплено, рыбу привезут Малик с Фаридом. Масла, овощей, вина достаточно. Специи… Да что ж это я! Нужно же специи, специи выбрать! И выскочил из-за стойки, на ходу отбрасывая передник. – Так темно же еще, – ощущение чужого взгляда пропало, но я готова была сидеть и болтать с кем и о чем угодно, лишь бы не оставаться одной. – Ох, малыш, да на поступление столько народу в городе собирается, что все продукты с полок еще засветло с боем счищают. А у меня гости, да еще какие! – взревел Янус, хватаясь за голову. Поседевшие волосы, нимбом окружающие блестящую лысину, забавно топорщились, но голубой камзол и белые брюки сидели на трактирщике идеально. Ни одного пятнышка или складочки. Я со вздохом пригладила вздыбленные кудряшки и поглядела на свою измятую куртку. Легкую, из тонкой бежевой кожи и со множеством глубоких карманов. Вспомнила разговор между Тришей и Янусом и задумалась, сколько же она стоит. Полконя, как и юбка у Габи? – Так, я на базар. Не забыть: перец, корица, кориандр… – трактирщик оглядел беспокойным взглядом холл, схватил корзину и зашагал открывать двери. Я покосилась на одинокую лестницу, потом на спешащего Януса, вскочила со стула и, черкнув пару строк для Дина с Габи, чтоб не теряли, крикнула: – Я с Вами! «Думаю, Динар против не будет. Схожу на базар, посмотрю, что и как. Одна нога здесь, другая там. Ничего страшного». Но если бы я только знала, чем обернется этот поход за перчиком, не то чтобы в холл не спустилась, из постели б не выползла! *** Если честно, базар меня впечатлил. Я-то ожидала увидеть несколько лавок с продуктами и еще парочку с тканями, но увидела совершенно иное. Янус только посмеивался, самодовольно щуря голубые глаза на очередное мое: – Ого! Вот это да! Нет, конечно же, не перец и зелень привели меня в такой восторг, все дело было в практической магии. От лавки к лавке я округляла глаза на очередную иллюзию местных творцов. Длиннолапые драконы и забавные танцы, стремящиеся в небо миниатюрные замки и кровавые бойни. А сколько чуждых моему миру деревьев, цветов и растений! От орлов, по размеру похожих на птеродактиля, до лиловых камней, заглатывающих неосторожных букашек. Иллюзии были такими реальными, что их хотелось потрогать, чтобы убедиться, что это всего лишь морок. Я смотрела, наверное, как смотрят дети на обыденные для каждого взрослого вещи. И сначала и не замечала, что все больше и больше людей собираются вокруг, но не для того чтобы полюбоваться иллюзией. – Какой хорошенький! – брюнетка лет шестнадцати ахнула и потянула за рукав подругу, та закивала, останавливаясь и чуть не сбив шагавшего за ней высокого огненно-рыжего парня. – Его, кажется, Ринальдом, то есть Рином, зовут, – почесал конопатый нос рыжик. – Рина-а-альдом? – томно выдохнула брюнетка и прижала ладони к груди. – Как благородно! Рыжик хмыкнул, сверкнув на меня любопытными голубыми глазищами. – А по мне, так девчонка девчонкой, только красива-а-ая, аж жуть берет, – и обхватил себя руками, вытягивая губы трубочкой и закатывая глаза. – О, Рин, любовь моя, дай же мне нащупать твою костлявую грудь… Девушки, не сговариваясь, толкнули его в бок, тот ойкнул и прыснул от смеха. – Ой, он посмотрел в мою сторону! – брюнетка дернулась, машинально начиная приглаживать волосы. – И вовсе не на тебя, – пробурчала ее светленькая подруга и зашептала, потупив глаза. – И, по-моему, он нас слышит. Улыбнувшись, я подмигнула в ответ. Брюнетка ахнула, а парень покраснел так, как могут краснеть только рыжие, и, кажется, замер, забывая дышать. Но тут продавец сменил очередную иллюзию, и все мое внимание вновь было приковано к чудесам магического искусства. На смену замкам и необычным животным пришли балы и торжественные приемы. Череда непохожих друг на друга лиц и нарядов приводила в недоумение. Лосины и камзолы, похожая на халаты, но явно верхняя одежда, закрытые платья из змеиной кожи и нитки с бусинами, не прикрывающие ничего. Я терялась, не понимая, наряды прошлых эпох или же современной моды демонстрирует иллюзии, и впитывала, как губка, красоту чуждого мира. Продавцы, видимо, сообразив, за кем шагает все разрастающаяся толпа, окружили меня, пытаясь затащить именно к своей лавке. Первым заголосил похожий на викинга бородач: – Эй, красавчик, не моргай, морок Карла покупай! Второй, худой и чернявый, отпихнул викинга и взвыл еще громче: – От красот иллюзий Хиста будешь умным, как магистры! Я улыбнулась, шагнув к лавке с яркой растяжкой «Иллюзии Хиста — самые качественный во всем Корине». Рядом мелькали другие вывески от «Иллюзии. Лучшие. Папой клянусь» до «самолучших» во всей вселенной. Толпа, как привязанная, шагнула следом за мной. И после этого продавцам как вожжа под одно место попала: – Самый лучший, знает всяк, морок у Игнаши Мряк. – Вот только у Игнаши морок, как параша. – Что-о-о?! – взревел пузатый блондин. – Да ты, ты… Стократ милей моя параша, чем жинка Хиста, тетка Гнаша! – А у Хистовой жены два прыща и нет груди! Наверное, это был удар ниже пояса, потому как чернявый подпрыгнул, взвыв, будто ему прищемили самое ценное, и после начался ад. Если бы не Янус, выдернувший меня из начавшейся потасовки, я бы уже лежала на земле, расплющенная и совершенно не понимающая, почему «от карловых иллюзий клонит в сон и пучит пузо». Янус, бережно прижимая к груди корзину, потащил меня к другой лавке, хозяином, вернее, хозяйкой которой была похожая на пиратку мадам, по пути представив меня своему брату: – Знакомься, это Михей, мой младший брат, а по совместительству… Как там тебя, сторож, дворовый, слуга? – Привратник академии магии, – усмехнувшись в пушистые усы, Михей сцапал в свои ручищи мою ладонь и затряс так, что из меня душа чуть не выскочила. – Привратник. Ну да, ну да, – Янус сбросил несуществующую пылинку с плеча и направился к лавке. Так и не отпустив мою руку, Михей потопал за трактирщиком следом. Стараясь не отстать, покосилась на братьев. Да, семейное сходство бесспорно: чуть вытянутые лица, крупные носы, бледно-голубые глаза и светлые волосы, только вот если у Януса на макушке сверкала блестящая лысина, то у его брата была такая шапка пушистых волос, что с лихвой хватило бы на троих. И, конечно же, комплекция. Хоть в росте Михей явно уступал старшему брату, но вот в ширине плеч и общей накаченности мог дать фору любому здоровячку. – Что, Михей, неужто выбрался из своей будки? – справная «пиратка» хохотнула, толкнув локтем в бок улыбающегося трактирщика. – А мы с Янусом все гадали, может, разжирел на магистерских харчах старый лис, вот и выбраться на свет божий не может. Думали уж, не пойти ль выручать. – Госслужба, дорогая Зельфира, – Михей хмыкнул, поглаживая усы, – это вам не камушки иллюзорные простофилям впихивать или срам метровый на свой трактир пытаться приделать. «Наверное, для всех продавцов иллюзий сегодня не лучший день», – меланхолично подумала я, когда Зельфира с рыком понеслась на привратника, а Янус отставил корзину и засучил рукава. Рассвет уже озарил разноцветные крыши торговых лавок, народа на улице становилось все больше и больше. «Ляпота», – мысленно протянула и огляделась. Слева метелили друг друга Игнаша с Хистом, выясняя, чья жинка страшнее, вокруг гудела толпа, болеющая то за тетку Гнашу, то за ту, с двумя прыщиками и худую, как палка. Брюнетка с рыжиком то и дело мелькали в толпе, может, потеряли свою подружу? Зато справа Зельфира догнала таки Михея, запрыгнула ему на спину и вцепилась в его буйную шевелюру. Михей взвыл, зашатался и налетел боком на деревянную лавку. Подскочивший Янус засуетился, не зная, во что бы вцепиться и одновременно не измарать и не порвать костюмчик и, в конечном итоге со злорадным «ага-а-а» прицельно выдернул с макушки брата три волосинки. Михей встал, как вкопанный, Зельфира выпучила глаза. – Ага-а-а, – повторил Янус и со зверским выражением лица потряс боевым трофеем. Михей согнулся, на этот раз уже от смеха, Зельфира смачно плюнула на пол, соскальзывая с привратника. А я с сожалением покосилась на плоские серые камушки, посыпавшиеся на землю. Первый, упав, засветился алым. Один лучик, другой, третий – и рядом с камушком вырастает высокая фигура в пурпурной тоге, сидящая в пол-оборота. Император или императрица? Но второй камень не дает рассмотреть, заставляя фигуру наполовину растечься. И вот уже из правителя в пурпурном торчит дерево, а затем массивный замок высокими шпилями протыкает императора-дерево. Четвертый пятый, шестой смазанный морок – и уже нельзя разглядеть, какую иллюзию задумал маг. Зельфира, вскрикнув и растопырив пальцы, принялась ловить падающие камушки, Янус с Михеем, больше мешая, чем помогая, пытались придержать покосившуюся столешницу. Солнце разгоралось все ярче и ярче, народ орал все громче и громче, и, пока никто не сообразил, с кого все это безобразие началось, я бочком и по-тихому скользнула на другой ряд, с него на третий и в переулок. «А я что? Я ничего. Вот так и скажу Динару, если он, конечно, уже проснулся». Озираясь, направилась вниз по узкой улочке. «Мы же по ней шли?» – неясное сомнение, конечно, завозилось в душе, но здесь было так уютно, красиво. К тому же это небольшой город, разве в таком может кто-нибудь заблудиться? *** – Простите, а Вы не подскажите, как пройти… – на меня так зыркнул мрачный блондин в темном плаще, что я моментально заткнулась. – А, ну, ничего страшного, спасибо, что не убили. Мрачный тип натянул капюшон и поспешил скрыться в еще одном переулке. «Да сколько же их здесь понастроено?» Плутала я уже час. Прошлая прогулка с Габи и Дином оставила ложное впечатление о городе. До этого мне казалось, что он состоит из двух проспектов и десятка-другого небольших улиц. Чистенькие беленые дома в два-три этажа и с изящной лепниной, разноцветные крыши и мощеные гладким камнем широкие мостовые. В этом городе дышалось легко. А теперь каким-то чудом я забрела в неизвестный район. Дома здесь были высокие, безликие, построенные недавно и кое-как. Как опухоль на теле здорового человека, эти узкие тоннели и серые здания пугали и оставляли мерзкое впечатление. А еще было страшно. Ощущение чужого взгляда и вместе с тем полное отсутствие людей не добавляли оптимизма, потому-то я так и обрадовалась тому блондинчику в темном плаще. «Ну почему я не осталась с Янусом и Михеем? А еще лучше в гостинице…» Прошел час после рассвета, а в этом лабиринте было темно и холодно, словно серый камень пожирал и свет, и тепло. Я привалилась к стене, представляя, как переживают сейчас Габи с Динаром. «Ох, только бы они не рассказали обо всем Рейнхарду!» – при мысли о Повелителе что-то теплое расцветало в груди. – Нацепила мужские тряпки и думаешь, что сможешь сбежать? Я замерла, холодный озноб пробежал по коже. «Меня раскрыли!» – А ты знаешь, какое наказание ждет за такое? – продолжал незнакомец. Я сразу вспомнила площадь Сен-Мар, вереницу осужденных в льняных балахонах, ошейники и металлические кресты. Испуганно озираюсь: «Кто это? Как он узнал? Что он собирается делать со мной?» Запаниковав, я даже не сообразила, что этот мужчина мог быть не один. – Ты не имеешь права не только касаться, но даже разговаривать со мной без специального разрешения! – красивый голос, скорее женский, нежели мужской, резким эхом отозвался от серых стен и каменной мостовой. «Так меня не раскрыли!» – от облегчения подкашиваются ноги. – Прошу прощения, Ваше Высочество, – последнее было сказано с явной издевкой. – Забыл записаться в очередь, чтобы по всем правилам оттрахать Вас. – Да как ты смеешь, – голос ее «Высочества» перешел на шипение. – Тебя казнят за насилие над членом королевской семьи! Мужчина расхохотался: – Королевской семьи! Не смеши меня, Кьяра. Женщина вскрикнула, наверное, мужчина схватил ее, а тот продолжал наслаждаться своим положением: – Твоя бабка – королевская подстилка, мать – ублюдок, нацепившая на себя фальшивую корону. Даже отец – и тот всего лишь консорт. – Мой брат… – А, крошка Дерек, который упек тебя в этот бордель? Многообещающий молодой человек. – Если ты только прикоснешься ко мне… – То что, напустишь на меня своих истощенных без магии шлюшек? Очень страшно, я прямо в ужасе, Кьяра. Звук борьбы – и я, не задумываясь, побежала в том направлении так быстро, как только могла. «Но откуда именно идут голоса?» – Ты сама виновата, что вышла из Розенкрафта. Ты знала, да, детка? Знала, что я буду здесь? Ты хотела меня! – тяжелое дыхание и болезненный стон. Эхо разносится по всему переулку. Куда бежать? Налево, куда скользнул тот мужик в темном плаще, прямо, направо? Куда? Очередной крик, мужской смех. И я понимаю – направо. – Не смей! – отчаянно кричит Кьяра, но мне кажется, что это мой крик вырывается прямо из горла. Подкатывает тошнота, в глазах темнеет, я хватаюсь за стену, а в ушах отзывается: «Смотри, Мотыль, какая цаца! Налетела, толкнула нормальных пацанов, а теперь думаешь смотать по-тихому? Смелая, да?.. А она ниче. Малявка, не грудь, а прыщики, но талия и задница уже ого-го…» – Нет, – выдыхаю я, тошнотворный комок встает поперек горла. Обхватываю руками голову и раскачиваюсь из стороны в сторону. А внутри бьется: «Держите, эта сучка моя!.. Давай, милашка, ротиком поработай… Либо открой рот, либо я так располосую тебя!..» – Нет, нет, пожалуйста, – беспомощность, страх, омерзение. Я снова там, в том подвале, и слышу, как качается лампа, чувствую вонь и липкие болезненные прикосновения. – Нет! – это уже не мой голос, но разве я могу не откликнуться? – Не ломайся, сама знаешь, захочу – и весь твой бордель превратится в проходной двор, не останется времени и ноги сомкнуть. Ты меня знаешь. И плевать я хотел на все приказы, сейчас власть – это я, запомни это, – а затем приглушенно. – О, Кьяра. Когда я фурией вылетела из-за угла, меня не заметили, куда там! Девушка в свободных брюках и разорванной рубахе изо всех сил вырывалась из мужского захвата. Как мелкий зверек, она пыталась расцарапать или же укусить нападавшего, а тот смеялся, заводясь все сильней и сильнее. – Да, детка, да, вот так, – постанывал он, разрывая рубаху одной рукой и сжимая тонкую шею Кьяры другой. Волосы девушки выбились из пучка, длинные, черные и блестящие, они прилипли ко рту и щекам. В первое мгновение я отшатнулась, настолько искажено было ее лицо. Ненависть и омерзение. «Она убьет либо его, либо себя», – у меня нет в этом сомнений, но тут мужчина ревет: – Тварь! – отшвыривает девушку и зажимает рану на шее. Кьяра падает, но тут же вскакивает. Ее рот в крови, руки ободраны, но черные глаза горят торжеством. – Я сломаю тебе зубы, все до единого, – медленно, проговаривая каждое слово, скалится нападавший. – И буду трахать твой грязный рот столько, сколько нужно, чтобы ты уяснила – я один здесь бог и твой господин. Кьяра, расхохотавшись, запрокинула голову. – Бедный Роу, и Лейла тебя не хотела, и у меня ты вызываешь только рвотные спазмы. Сколько же тебе, – девушка сделала паузу, – требуется времени, чтобы понять – это ты жалок. «Роу! Точно, – внутри все заледенело. – Это же канцлер, которого я видела на площади!» Все в том же сером камзоле, с валяющейся на мостовой тростью, седой и скуластый. «Урод!» И сейчас он явно не в духе. «Быстро, нужно быстро что-то придумать! Вот только в голове одна каша. Думай, Кира, пожалуйста, думай!» Но Роу ждать не стал. Быстро нагнувшись, он схватил трость, замахнулся, и прежде, чем я хоть что-то успела сообразилась, услышала, как кто-то звонко кричит: – Кьяра! Эхо еще пару раз повторило имя до того, как я поняла, чей этот звонкий, бесстрашный и самоубийственный голос. Мой! Я почти горжусь собой и своей глупостью. Смотрю на потрясенное лицо принцессы. «А она красивая!». На чистом адреналине улыбаюсь и машу рукой: – Привет, Кьяра. А мы тебя потеряли! – подбегаю к принцессе, хватаю ее за руку и, чтобы не услышал Роу, шепчу. – Во дворец, быстро, я дороги не знаю. Роу нахмуривает кустистые брови, открывает поджатый рот, но я быстрее: – Из-за этого поступления столько народу, кошмар, а на рынке вообще така-а-ая драка. И маги снуют туда-сюда, по пути только троих встретил. Представляете? – думаю, если бы меня спросили, что я тогда несла, я бы и под смертной пыткой не смогла бы вспомнить. – И иллюзии перемешались, и продавцы передрались. А в гостинице «У короля» таки-и-их гостей ждут! Надеюсь, канцлер не заметил, как мой правый глаз отбивает чечетку, хотя мне уже все равно – Кьяра пришла в себя и, вцепившись в мою ладонь, рванула так, что только пятки сверкали. Роу дернулся было за нами, но, чертыхнувшись, только стукнул серебряной тростью по мостовой. Скрываясь за поворотом, я физически ощущала, как канцлер сверлит мою спину пронзительным взглядом. Между лопаток зачесалось невыносимо, а лоб нагрелся, будто к нему приложили горячую ложку. «Меня сканируют?» Сразу вспомнилось, как Рейн учил меня ставить ментальный щит. «Ох, надеюсь, Роу не увидел мини-Терайу с табличкой «Скажи Рейну нет!» Очень надеюсь». С этими мыслями я и не замечаю, как перед нами возносится Розенкрафт.