Оборотная сторона зверя - 2. Академия

Толпа впала в оцепенение, на Бьорка вообще стало страшно смотреть. А я, размахивая средним пальцем и пытаясь не задохнуться в совсем не нежных объятиях, старательно вспоминала, что не так с этим знаком. Кажется, в этом мире я его как-то показывала. Рейнхарду. И он… «О, нет, нет, нет! Пожалуйста, пусть, пусть у людей этот палец не означает...» – Малыш от страха предлагает Бьорку переспать с ним? – Ого, а я и не знал, что нашему куратору такие вот отношения нравятся. – И я! – И я не знал! – Ужас какой! – Так вот почему Бьорк меня вечерами на дополнительные занятия пытался оставить. – А меня все время щупал, когда у меня ноги судорогой сводило. – Да я теперь на тренировки ходить не смогу! – Точняк, брат, кто пойдет на урок тренера-извращенца? У Бьорка в прямом смысле этого слова отвисла челюсть. Он отшатнулся, в ужасе разжав пальцы, и я кулем рухнула на жесткую землю. «Больно, твою ж мать», – судорожно хватая ртом воздух, я протянула к куратору руку, пытаясь все объяснить, но от этого он только отпрыгнул назад, неловко запутавшись в собственных ногах и едва не грохнувшись на пол. Так мы и замерли: я, на земле и с протянутой рукой, и Бьорк, с оттопыренной левой ногой и в полуприседе. – Эй, народ, а они сражаться собираются или как? – заорал кто-то в толпе. «Вот кто, кто этот умник, что это сказал?» И только я впиваюсь кровожадным взглядом в одного патлатого смертника, как боковым зрением замечаю… «О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть эта темная туча, сминающая народ, не будет Динаром». Вот только сегодня явно был не самый удачный день, поскольку сразу же после моей просьбы одновременно случились три вещи: Динар чуть было при всех не воплотился в Зверя, заметив под магическим куполом своего «племянничка», Бьорк, не издав ни единого звука, молниеносным движением поднялся и кинулся на меня, а я… А я чуть Богу душу не отдала, когда ледяной голос изнутри прошипел: «Поиграли и хватит». И меня словно вытолкнуло из собственного тела. Вот я смотрю, как ко мне мчатся Динар с Бьорком, а в следующий миг я невидимой тенью парю над толпой. «Сколько же здесь, оказывается, народа!» Полторы сотни галдящих парней, разодетых дворянок и важных учителей. А в центре, под голубоватым маревом купола, испуганный светловолосый парнишка поднимается с земли и ловко уворачивается от куратора. Время замирает. Я впиваюсь взглядом в лицо «Рина», нет, мое лицо! «Рин» поднимает голову, и я вздрагиваю. Серые глазищи вспыхивают на породистом и прекрасном лице, губы кривятся в только ему понятной улыбке: «Смотри и учись», – глубокий, чуть хрипловатый голос звучит в голове. И время вновь возвращается на круги своя. «Нет, стой, подожди!» – пытаюсь кричать, вот только ни рта, ни голоса у меня нет, но почему-то я все равно знаю, что существо, захватившее мое тело, услышит, даже если я буду шептать. Динар уже достиг купола, глаза его засветились, когти проступили отчетливо, и только он собрался резануть по барьеру, как «Рин» повернулся и бросил: – Не смей! И Дин так и замирает с занесенной для удара рукой. «Рин» смотрит пронзительно, холодно. И куда только делись присущие мне стеснительность и неловкость? Все, абсолютно все в этом великолепном теле говорит о том, что его хозяин привык приказывать и не приемлет отказа. Светлые волосы сияют на солнце, глаза под темным частоколом ресниц кажутся живым серебром, а голос, уверенный, чувственный, заставляет признать его превосходство. – Северный принц! – восторженно протянула одна из девчонок, обмахиваясь веером. Дин рухнул на колени, опустив голову. Подбежавшая Габи едва не последовала его примеру, но устояла, испуганно повторяя: – Рин, возьми себя в руки, все хорошо, Рин, все хорошо… «Да, все просто отлично: я зависла невидимой кляксой между землей и небом, какое-то существо заняло мое тело и собирается на клочки порезать куратора, а так все прекрасно». «Рин» хмыкает, будто прочитав мои мысли, и, сделав какое-то неуловимое движение, внезапно оказывается за спиной бегущего Бьорка. Прыжок, удар правой ногой – и куратор падает, пропахав носом землю. Но Бьорк тут же вскакивает, делает разворот и хватает «Рина» за рубашку, вернее, пытается поймать, потому как двигается этот молодой хищник на нереальной скорости. – Вот это малыш, вот это скорость! – ахает здоровяк Ван. – Да ты на стойку его посмотри, – подхватывает Луис. Бьорк вновь нападает, «Рин», не делая ни единого лишнего движения, ловко уходит от удара. Двигается спиной вперед и спрятав руки в карманы брюк. Лениво, словно бы нехотя, отчего еще больше разжигает ярость куратора. Наконец, Бьорк делает обманный выпад, а сам кидается на «Рина» и проворачивает с ним тот же трюк, что и на мне пару минут назад – хватает за горло и легко поднимает на вытянутых руках. – Моли о прощении, – рычит куратор, – и я прекращу этот фарс. Толпа замирает, ожидая ответа. Мне машинально хочется потереть шею – боль от хватки куратора до сих пор отдавалась в том месте, где должна была быть эта самая шея. – Я жду! – заорал Бьорк, но тут же заткнулся, будто захлебнувшись словами, когда длинные ресницы «Рина» дрогнули. – Забавный, зачем ждать собственной смерти? – губы «Ринальда» растянулись в улыбке, он что-то тихо добавил, а затем его рука легко опустилась на плечо Бьорка. Я даже сразу не поняла, отчего куратор так дернулся. Не сразу заметила, как подались вперед зрители, как ахнула Габи и Дин, поднявшись, не начал шептать какие-то заклятия. Раз – яркий солнечный свет отражается в длинных и острых когтях «Рина», два – звериные лезвия быстро и легко кромсают руку куратора. Бьорк стискивает зубы, чтобы не заорать, и пытается отбросить противника, но тот, вцепившись когтями в плечо, продолжает с видимым наслаждением впиваться когтями в беззащитную плоть. Я моргаю, потому как чувствую запах крови, чувствую, что это мои когти превращают руку куратора в сплошное месиво. Я вижу одновременно и сверху, и глазами «Рина», но не могу на это смотреть, не могу видеть, как белеет лицо Бьорка и как горячая кровь течет уже по моим когтистым рукам. «Не смей закрывать глаза, – рычит Зверь. – Смотри, что будет с каждым, кто посмеет прикоснуться к тебе». И наши руки вырезают куски из некогда могучего плеча Бьорка, тот вертится, как юла, но никак не может сбросить с себя «Ринальда». Стискиваю зубы, пытаясь захватить власть над собственным телом, но Зверь в тысячи раз сильнее меня. Он играючи втягивает когти и резко поворачивает суставы Бьорка назад. Раздает едва слышный треск, но мне он кажется громче раскатов грома. «Пожалуйста, остановись, прошу тебя!» – кричу, ощущая, как под моими пальцами бьется чужая плоть, а клыки увеличиваются, и накатывает страшная, чуждая жажда впиться в шею врага и вырвать оттуда кусок. – Малыш-берсерк, малыш-берсерк! – скандирует оживившаяся толпа. – Ты труп, гаденыш, ты труп, – Бьорк сплевывает на землю кровь и, наконец, сбрасывает «Ринальда» на землю. А дальше все сливается для меня в одну сплошную кровавую пелену. Искривленное от боли и ярости лицо Бьорка, скандирующая и улюлюкающая толпа, мои попытки вернуть контроль над телом и обеспокоенные лица Габи и Дина, которые кажутся мне почти алыми. С каждым движением, скупым и плавным, «Рин» играл с Бьорком, заставляя того ошибаться и получать удар за ударом. Правое плечо куратора казалось изъеденным, рука повисла, как если бы держалось на ниточках. Меня затошнило. А Зверь словно хотел наказать человека за то, что он посмел прикасаться ко мне. Вслед за плечом пришла очередь шеи. Легко оттолкнувшись от земли, «Рин» вскочил на спину куратора, приставил когти к тому месту, где быстро-быстро билась чуть выпирающая жилка. То, что Зверь убьет, я ни секунды не сомневалась. Холодная решимость и уверенность в том, что он все делает правильно. Меня затрясло так, что на какой-то миг дернулась рука «Рина», и Зверь вновь вытолкнул меня из своего собственного тела. – Если ты убьешь его, клянусь, я сделаю все, чтобы уничтожить тебя, – пусть в состоянии кляксы у меня и не было губ, но мой ментальный крик все же заставил Зверя остановиться. «Рин» запрокинул голову и посмотрел на меня своими ледяными глазами. – Я не шучу! – кричу, а сама молюсь, чтобы голос звучал убедительно. «Жить, зная, что кто-то умер из-за меня… Да разве я так смогу?» Остаться мне навек кляксой, если глаза Зверя не потеплели. Казалось, он едва сдерживает смех. Не знаю, убрал бы он когти с шеи куратора или же нет, но раздавшийся гонг стал неожиданностью для нас обоих. Тот самый старик в белой хламиде, что объявил о начале боя, откашлялся и магически усилил свой голос: – Бьорк! Паренек, кажись, и вправду правил не знает. Будь умней, уступи – и будет тебе ученик. А потом уж научишь его уму-разуму. Единственное, что я увидела до того, как вновь оказаться в своем собственном теле, – это полубезумный взгляд Бьорка, осознающего, ЧТО он может сделать со мной, когда я стану его учеником. Ох, и не понравился мне его взгляд! – Пощады и милости к побежденному, – проскрежетал зубами куратор, а сам так на меня зыркнул, что я попросту сползла по его спине, больно шмякнувшись пятой точкой о землю. Голубое марево дрогнуло, пошло волнами, и купол исчез, как будто его никогда и не было. И тут же меня оглушил шум: крики толпы. поздравления и вопросы, вопросы, вопросы. Кто я? Как я? Как сумел победить? Где и с кем тренировался? Есть ли у меня девушка? «Что? Какая девушка?» – очумело оглядываюсь, не понимая, что нужно от меня этим хихикающим барышням. – А ну брысь от него! – рыкнула Габи, рывком поднимая меня с земли. – О, друг, ну ты даешь! – Лукас, потирая редкие усики и таща на прицепе здоровяка Вана, остановился прямо передо мной и восторженно выдохнул. – Это было просто… Затем он заметил Габи, которая пыталась не то придушить меня в объятьях, не то ощупать на предмет повреждений. – З-з-здорово, – и взгляд его потерялся в декольте молодой веры. Ван же покраснел так, словно его пару часов из бани не выпускали. Я вздохнула, отряхнувшись и пригладив растрепавшиеся волосы. – Ван, Лукас, знакомьтесь, это Габи, – намеренно не называя ни полного имени, ни фамилии, представила парням свою бету. Габи солнечно улыбнулась, отчего у большинства парней дыхание перехватило, а у разодетых дворянок лица стали такими кислыми, будто они лимон проглотили. Конечно, куда им тягаться с красотой оборотней! – Приятно познакомиться с друзьями моего… – Габи вжалась в меня своей грудью, вызвав завистливый вздох всех парней, – дорогого Рина. Старичок вновь откашлялся, привлекая внимание: – Так-так-так, значит, нашего задиру Рином зовут? – Ринальд Варрен, – опередил меня Дин. – Простите моего племянника за представление. Он действительно не знал правил. Поверьте, на завтрашнем поступлении он сделает так, как того требуют правила. И, схватив меня за руку, потянул к выходу. – Постойте, господин… – с небывалой для его возраста прытью остановил нас старик. – Динар, – Дин нахмурился, и аура его полыхнула оранжевым. Старик на это только прицыкнул, словно делая мысленную заметку, затем продолжил: – А зачем Рину поступать завтра, если он уже сделал это, когда победил куратора Бьорка? Дин заметно напрягся: – Уверен, это была случайность. Стресс, да и новичкам порою везет. Тем более именно завтра поступают на менталистов. – Менталистов? – старика аж перекосило. – О чем Вы, почтенный? Да с такими талантами, как у племянника вашего, разве идти туда – не преступление? Дин плотно сжал губы. Габи, встав рядом со мной, ответила за него: – Мы уже все решили, почтенный. Рин либо поступит на факультет менталистов, либо отправляется с нами домой. Старик взревел: – И не подумаю его зачислять! С такой силой, с таким навыками – и гнить над артефактами или, на худой конец, щиты жиденькие для воинов ставить? Пока я возглавляю приемную комиссию – не бывать этому! Пока старик разорялся, я краем глаза заметила принца Дерека. То, с какой ненавистью смотрел он на Габи с Динаром, почему-то вызывало во мне сожаление. Наверняка понял, что перед ним оборотни. На какой-то миг наши с Дереком взгляды встретились. Принц вздрогнул, но тут же натянул на лицо бесстрастную маску. – Или Ринальд сегодня же проходит второе испытание, или может больше не появляться в стенах академии. Это мое последнее слово! – старик ткнул в меня кривым пальцем. – Пр-р-рекрасно! – рыкнул Динар, причем так, что стоящих рядом студентов как ветром сдуло. – Пошли, Рин. И я бы не против взять сейчас и уйти, особенно глядя на то, как окровавленный Бьорк красноречиво посылает лекарей в бездну, желая узнать, поступлю я все-таки или нет, но… Но как я могу не попробовать поступить, если от этого зависит, поймаем ли мы убийцу настоящего Рина или же нет. Как я могу взять сейчас и уйти, если Рейнхард так рассчитывает на меня? Нет, я понимаю, что он не будет злиться, но чувствую, что не видать мне свободы, пока убийца не будет пойман. Рейн не позволит мне рисковать, а я не смогу жить в запертой клетке. Поэтому… – Я согласен, – вырвав руку из железной хватки своего «дяди», повернулась лицом к старику. – Что нужно делать? Старик расцвел, разве что от восторга в ладоши не хлопал. – Вот это наш малыш, вот это берсерк, – и быстро, пока Дин не очухался, кивнул одному из учителей. – Магистр Ронус, готовьте шар-измеритель. Высокий и нескладный, как кузнечик, магистр одернул чуть коротковатую для него коричневую мантию и поспешил к составленным буквой П столам. – Ну же, пойдемте, пойдемте, – старик сцапал мою многострадальную конечность и засеменил вслед за магистром. Толпа, как завороженная, двинулась следом, а я едва-едва ковыляла за стариком. «Нет, все-таки я и спорт – две вещи несовместимые, что уж говорить о каких бы то ни было поединках». – Рин, – Динар шел рядом, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Не стоит. Поверь, уж Он-то сможет позаботиться о тебе. Я вспыхнула и только хотела резко ответить, как заметила, что Ален шагает следом, не пропуская ни единого нашего слова. – Не понимаю, о чем ты, – как можно тише ответила я. Динар вздохнул, за него продолжила Габи: – Он не одобрит, Рин, Он не одобрит. Я упрямо поджала губы, но чуть не вскрикнула, когда внутри отчетливо раздался довольный голос: «Молодец, девочка». «Зверь! Только его сейчас не хватало!» Но переживать еще и об этом не дал рыжик. Обогнав нас со стариком, он восторженно протянул: – Вот было бы здорово, если бы мы учились на одном отделении! – Этого еще не хватало! В этом году что, нищесброды и смерды в моде? Позади раздался слаженный смех. Ален и компания, ну конечно, чей еще это мог быть напыщенный голосок? Рыжик вспыхнул каждой своей трогательной веснушкой, а я повернула голову назад и злорадно прищурилась. – Что, Ален, боишься, что какие-то нищесброды тебя, высокородную блондинку, уделают? Мне показалось или даже Дерек замаскировал кашлем смех? – Попробуй хоть с одной стихией совладать, смердик, – зашипел Ален, создавая на своей ладони маленький сгусток разноцветной энергии. Толпа ахнула, наверное, это что-то да значило. Так, делаем лицо кирпичом, типа: «Ты впечатлил меня, чувак». – Эй, убогий, только не говори, что ты и про это не знаешь. У тебя что, не Квадратум пениз? «Квадратум пениз? Боже, за что ты наказал меня богатой фантазией? Так, главное, не смотреть на его причиндалы квадратум глазус». У Алена дернулся глаз. «Не ржать, о, только не ржать…» – Да ты!.. Да ты издеваешься, смерд?! Наверное, Ален там бы меня и укокошил, если бы не старик. – А вот и шар! – с наигранным энтузиазмом воскликнул он. «Хм, интересно, старик нас не слышал или же предпочел не встревать? Конечно, наследник империи со своим другом, куда там простым смертным учителям!» Я, чувствуя, что закипаю, как чайник, на всех парах двинулась к прозрачному шару на мудреной подставке. Серебряной, с двумя драконами, то ли заглатывающими, то ли выплевывающими этот самый стеклянный шар. – Что делать? – деловито спросила я у магистра Ронуса. – Просто положите на него свои ладони, закройте глаза и попробуйте почувствовать себя счастливым. «Счастливым? Да запросто! Вот я мысленно беру этот стеклянный шар, вот раскручиваю его, целясь в одну белобрысую сволочь…» Стекло под моими ладонями нагрелось, приятно покалывая пальцы, затем раскаляясь все больше и больше. Рядом кто-то удивленно воскликнул: – Да быть не может! Три, четыре… Сколько стихий? «… и засовываю этот милый шарик в то место, где солнце не светит!» Треск стекла, признаться, услышала я не сразу. – Пригнись! – загорланил старик. Дин рванул меня на себя, толкнул на землю и навалился всем телом. Я и ойкнуть не успела, как рядом громыхнуло так, что уши вмиг заложило. – Мой шар! – простонал магистр Ронус. – Один из древнейших и самый точный артефакт во всем Торине. О, горе, что, что я хранителям в оправданье скажу? Завывания над моей головой только набирали свои обороты, когда к ним присоединились учительские: – Как он вообще мог рвануть? – А, главное, что за странные образы он показывал? Затем к ним добавились и ученические: – А остальные шары взрываться не будут? И, наконец, радостное несносного старика: – Вот так номер, вот так дела, а шара второго-то нет! Минута молчания, когда до студентов наконец-то дошло, что экзамен сегодня им сдать не судьба... А затем шум, гам, обещания прикокошить какого-то косорукого смерда. Выползаю из-под Динара, оглядываю поле боя. Чумазые, ругающиеся студиозы. Дымящийся стол. Злые, как черти, учителя. Михей, потирающий то место, где некогда были его кустистые брови. Растерянный Ален с медленно тлеющим чубом… – Ма-лыш-ш-ш! «Ой, а что здесь делает подкопчено-радостный Бьорк?» – Я очень, очень рад, что ты все-таки попал на мой факультет. Старик кивнул Бьорку: – Ну вот и замечательно! Ну вот и прекрасно! Ринальд Варрен. Первый курс, отделение универсалов. Личный куратор и тренер – магистр Бьорк. Добро пожаловать в академию, крошка-берсерк! И старик размашисто вписал мое имя в длинный лист под заголовком «Зачислен».

***

Михей радостно махал мне рукой, Лукас с Ваном подмигивали, кося глазами в сторону Габи, Динар мрачно взирал на подбежавшего ко мне рыжика. Волосы Алена медленно тлели на осеннем ветру… «Так что там Дин говорил по поводу возвращения к Рейнхарду?»