Рыжий

Awakening Я просыпаюсь от звонка в дверь. То, что за ней я обнаруживаю рыжего, кажется мне совершенно логичным. Когда я понимаю, что у него на щеке кровоточит ссадина, реальность окончательно смещается. - Мне кажется, я сошел с ума, - не лучшее, что можно сказать, наверное. - Я тоже с трудом верю в твое существование, если ты об этом, - он слабо улыбается и облокачивается на косяк, похоже, ему трудно стоять. Я догадываюсь подать ему руку, и он тяжело на нее опирается, когда переступает порог. - Давай-ка присядь, я наберу тебе ванну. Он садится и устало прикрывает глаза. Я мечусь между ванной, кухней и шкафом в гостиной, включаю воду, приношу чистые полотенца, халат и аптечку, а у меня кровь стучит в голове, как бешеная. Это не сон. Сейчас это точно не сон, я несколько раз специально даже смотрю на свои руки. Не сон. Но если так, то что эта долбаная ссадина делает на его щеке?.. Все это не складывается. Мне начинает всерьез казаться, что крыша у меня все-таки поехала. Я же уверен в том, что спал ночью в своей постели?.. Перекрываю кран и возвращаюсь к нему. Дергается было встать, но натыкается на мою руку: - Давай помогу. Я опускаюсь рядом с ним и снимаю с него одежду. Ловлю себя на том, что осторожно касаюсь спины, когда приходится. Я же не думаю, что?.. Зря не думаю. Когда я снимаю с него рубашку, несколько секунд смотрю на кровавые полосы. - Это все я?.. - шепотом спрашиваю, хотя понимаю, что нет. - Не переживай, - фыркает, - мне добавили. Я беру его на руки, стараясь не сделать больно. Тело выглядит жутковато, огромные пятна синяков изуродовали идеальную кожу. А ведь еще недавно я восхищался тем, как он ухожен. Кстати приходится заколка, забытая на полке Джессикой. Немного повозившись, мне удается подколоть его гриву, чтобы не мешалась. Невольно возвращаюсь мысленно в тот момент, когда расчесывал его волосы здесь же совсем недавно и размышлял над тем, что мог бы его не отпускать вообще. Зачем только отпустил?.. Рыжий завиток, выпавший из прически, скользит по разодранному плечу. Я смотрю и не хочу верить своим глазам. Ведь по всему получается, что в этом есть и моя вина. Я помогаю ему мыться. Когда задеваю повреждение места, он шипит, но не пытается отстраниться. - Спросить ничего не хочешь? - усмехается. - Хочу. Можно? - Их было трое. Три пьяных козла, - мрачно сообщает. Киваю: - Как тебя угораздило? - Да как обычно, - пожимает плечами. - Думаешь, это первый раз? - Ну, предполагал такую возможность. Он смеется: - Ты меня хорошо рассмотрел-то? Думаешь, их мало таких, которые думают, что мне все равно, с кем? Вздыхаю. Не уверен, что знаю, что сказать ему. - И ты всегда ищешь помощи у покинутых любовников? - Нет. Это в первый раз. Я невольно улыбаюсь. Нет ничего лучше, чем быть его единственным. Хоть в чем-то. - Почему же я удостоился такой чести? Он оборачивается и внимательно смотрит мне в лицо, прежде чем небрежно ответить: - Знаешь, ты мне приснился. У меня по спине пробегает волна холодного пота. - Да? - поднимаю бровь. - Угу. Пока я валялся там в отключке. Я стараюсь ничего не обдумывать и сосредоточиться на том, что делаю. Мне нравится за ним ухаживать. Разговаривать с ним. Мне кажется, что постепенно он расслабляется. Я бы хотел думать, что ему становится легче. Вытащив рыжего из ванной, я заворачиваю его в халат и несу в спальню. Дело доходит до аптечки: обрабатываю его ссадины и следы на спине. Он морщится, но позволяет. А я бормочу что-то успокаивающее. - Все уже закончилось, не бойся... Ничего лучше придумать не получается. Все эти слова ни черта не помогают, они годятся только для того, чтобы показать, что я рядом. Может быть, хоть от этого ему будет лучше. Он тянет меня за край футболки, укладывает рядом с собой и кладет голову мне на плечо. - Давай, скажи это, - просит шепотом. - Все будет хорошо. Я больше тебя никуда не отпущу. Я отвечаю автоматически, потому что думаю в этот момент о концовке своего сна. Я почти уверен, что он сейчас посмотрит на меня грустно и скажет, что ничего не выйдет, ведь все это ему только снится. Но он молчит, прижимается ко мне теснее, как будто хочет спрятаться, и закрывает глаза. Chasm Почти весь день он спит. Я долго лежу рядом с открытыми глазами и прислушиваюсь к его дыханию. Он на удивление спокойный, наверное, слишком выжат, чтобы вообще видеть сны. А может, чувствует себя под моей защитой? Судя по тому, как он ко мне жмется, так оно и есть. Решившись наконец выбраться из его объятий, я отправляюсь на кухню, чтобы закинуть в стирку его одежду. Модный пиджак вряд ли удастся спасти после ночных приключений, а вот джинсы вполне могут и отстираться, хоть и белые. Пока одежда крутится в машине, я занимаюсь ужином и даже успеваю сходить в ближайший супермаркет за едой. В очереди к кассе я ловлю себя на том, что нервно постукиваю пальцами по стене, волнуясь, что он проснется, когда меня не будет. Как мамочка, ей богу, фыркаю про себя. Даже стыдно. Мне везет - когда я возвращаюсь, он еще спит. Я тороплюсь приготовить ужин. Пока я заполняю жизнь механическими действиями и простыми волнениями, голова грозит лопнуть от полного непонимания. Осознанные сны, допустим, для меня не новость, но чтобы один сон видеть на двоих... Я пытаюсь выкинуть все это из головы и не думать. Проснувшись, он снова идет в душ, хотя вряд ли в нем нуждается. Наверное, это психологическое. Честно говоря, боюсь даже представить себе, что у него в голове. Я приношу ему еду в комнату. Он смотрит на тарелку мутным взглядом. - Не хочешь? Попробуй хоть немного. Если совсем не есть, ничего не заживет. Он не отвечает, но нехотя начинает жевать. Мне хочется что-то для него сделать, но я не могу себе даже представить, что. В конце концов я приношу из кухни бутылку вина. Когда даю ему стакан, он вдруг мрачно смеется: - Думаешь, поможет? Пожимаю плечами: - Я все равно не знаю другого способа. - Я знаю, - тихо говорит он. - И какой же? Молчит. Я решаю больше не спрашивать. Выпьет - сам расскажет. Хотя вряд ли завсегдатай клубов быстро пьянеет. Особенно он удивляется, когда я приношу ему пачку сигарет, тех, которые он курит, тонких с ментолом. - Ого. Я чего-то о тебе не знал? - смеется. - Просто хорошая память, - усмехаюсь. - Я выходил, пока ты спал. Он выпивает два первых стакана молча, к нему понемногу возвращается цвет лица. Я рассматриваю его исподтишка, стараясь не смущать. Он сидит в постели голый, прикрыв бедра простыней. Исполосованное и избитое тело видно мне во всей красе. Он, кажется, совсем не помнит о том, что некрасив, и поэтому ничего не стесняется, наоборот - демонстрирует себя с той же своей бесстыжей повадкой, будто ничего не изменилось. - Скажи, герой, а ты бы... Трахнул меня? - спрашивает он погодя. Я обескуражен вопросом. - Если бы ты этого хотел, - осторожно отвечаю. - Ха, - усмехается. - Актуально. - Ну, сам понимаешь. Он закуривает и быстро выпивает третий стакан, через затяг: втягивает дым, глотает вино, потом выдыхает. Я, как завороженный, слежу за ним. Вдох, глоток, выдох, вдох, глоток, выдох. Похоже, он и сам хочет опьянеть. Днем он уснул с мокрой головой, и теперь его волосы растрепаны еще больше обычного. Это красиво, но я некстати думаю о том, как классно было запускать в них пальцы, когда он делал мне минет. - Меня как-то мало спрашивают по жизни, - тихо смеется. - Расскажешь? - подталкиваю его поговорить. От этого вроде должно становиться легче. А уж что рассказывать, пусть сам решает. Мой вопрос не ставит ему рамок в выборе темы. - Ну, я был такой, сколько себя помню. Лет с двенадцати мне казалось, что ничего интереснее и лучше секса быть просто не может. - Это всем так кажется, гормоны же. - У всех потом проходит. А у меня не прошло. Когда я учился, застукал однажды своего химика за тем, как он трахал парня со старших курсов. У них был вроде роман. Они меня не заметили, и я подглядывал за ними почти полгода. Кажется, до сих пор могу вспомнить все в деталях. Все было так невероятно, парень скулил и хныкал, когда ему засаживали, но послушно кончал и приходил снова. Я ничего не понимал в том, что между ними происходило, но стал засовывать в себя пальцы, когда дрочил по ночам. Я представлял, как это делает кто-то из них, и мне это нравилось. - А что было потом? - Они меня заметили и решили проучить. Следующие полгода они имели меня вдвоем. Сначала я очень испугался, когда мне скрутили руки и разложили на столе, но потом все оказалось классно. Химик боялся огласки и не хотел переборщить. Поэтому меня трахали осторожно и со смазкой. Сначала только парень, потому что у него член был поменьше, химик только смотрел, а потом он осмелел и стал иногда иметь меня в рот. Когда парень выпустился, они стали жить вместе. Я думал, тут все и закончится, но химик продолжил иногда вызывать меня к себе в кабинет, а еще они приглашали меня к себе. Как проститутку. Трахали в любых позах, заставляли по-всякому дрочить, и вообще развлекались. - И чем же все закончилось? - Тем же, чем и всегда. Мне стало неинтересно, и я исчез. Я нравлюсь мужчинам, все любят безотказных красивых мальчиков. Поэтому всегда есть из чего выбрать. - Мне бы, наверное, надоело все время менять любовников. - Нда? Ты со своими девочками делаешь то же самое. Разница в том, что ты строишь иллюзии, а я нет. От его рассказов у меня стоит. Стыдно в этом признаваться даже самому себе, а он все замечает сам. По лицу расползается кривая усмешка, и избитые губы будто ломаются. - Смотри-ка, тебя и правда возбуждает думать о том, как меня трахают другие мужчины. Он забирает у меня из рук стакан и отставляет его на пол. Подсаживается ближе и гладит мой член через штаны. - А ты и правда больной, - вместо язвительного тона получается обессиленный выдох. - Это и есть мой способ, - шепчет мне в шею. - Все должно остаться в прошлом. Последствия плохого секса лечатся хорошим сексом. От него пахнет сигаретами и вином. Когда его рука забирается мне в штаны и касается горячей кожи, я уже прекрасно понимаю, что отступать поздно. - Тебе будет больно... - Будет, - ухмыляется, - и еще как. Ты будешь трахать меня как суку, доказывая всем мужикам в своей голове, что ты - альфа-самец и имеешь на меня больше прав. Ближе к утру ты доведешь меня до обалденного оргазма, а завтра сложишь к моим ногам весь мир. Потому что ты и есть гребаный альфа, и какой-то девчонке очень повезет, если ты на ней женишься. - Если? - сил усмехнуться не хватает, слишком хорошо. - Если я тебе позволю жениться. - Самоуверенная потаскушка. - Твоя принцесса. Он не дает мне кончить, хотя я, кажется, сейчас взорвусь. Стоит ему отстраниться, как я набрасываюсь на него сам. Он довольно смеется: - Ну, что я говорил? - Заткнись, - рычу. Откидываю в сторону простыню и освобождаюсь от одежды в считанные секунды. Прижимаюсь к горячему телу, и это невероятно возбуждает. Возбуждает меня, но у него не стоит. А чего я, собственно, хотел? Озабочусь этим чуть позже. Я не жалею смазки - выдавливаю добрых полтюбика. Пальцы входят легко, задница у него растянута еще больше, чем раньше. Чертов маленький провокатор, это невыносимо. К тому моменту, как я легко закидываю его ноги себе на плечи, мне уже совершенно все равно, получит ли он хоть какое-то удовольствие. Глаза застилает по велению древнего инстинкта, хотя черт знает, почему он вообще включается. Я вхожу резко, не жалея его нервов и тела. Он всхлипывает, царапает мне плечи длинными пальцами. Следы от них немного саднят, будто по коже катится горячая волна. Он нежный. Передо мной крутятся картинки из сна, я злюсь на этих ублюдков и оттого двигаюсь резче. - Ты мой, принцесса, только мой. Я слишком долго тебя искал... - в исступлении я рычу что-то бессвязное. Он сжимается сильнее, шепчет: - Не отпускай меня, пожалуйста, не отпускай... Я кончаю в него, и в секунды оргазма я представляю, что он останется со мной навсегда. Пытаясь отдышаться, я ловлю себя на том, что мне впервые в жизни стыдно за то, о чем я думал. Он вытягивается рядом, нежно цепляет зубами мое плечо и мурлыкает: - Ну, что я говорил. Ты просто бешеный, когда чувствуешь конкуренцию. В ответ я прижимаю рыжего к кровати и целую его лицо, шею, плечи. Наверное, так, как никогда не целовал до этого. Он выгибается подо мной, и я чувствую, как ему хорошо. Я целую его везде, каждую отметину на коже. Похоже, она стала еще более чувствительной. Он изгибается и стонет в голос. Когда я обхватываю губами его член, он бессильно откидывает голову назад и бормочет в потолок ругательства. Я снова заталкиваю в него пальцы, сразу несколько, смазанная дырка мягко обхватывает их, оставляя на моих руках вперемешку смазку, кровь и сперму. - Ненавижу тебя, - стонет. Это не первый в моей жизни минет, но я все-таки обычно не охотник кому-то отсасывать. Думаю, так, как для него, я никогда не старался. Но чувствовать, как его член постепенно твердеет у меня во рту - это больше, чем секс. Он весь мой, весь для меня. Я чувствую себя единственным. Тем единственным, кто может победить его страхи. Перед оргазмом он называет меня "милый". Я глотаю. Никогда не стал бы так делать ни для кого, но мой чертенок - совсем другое дело. Кончив, он лежит с закрытыми глазами несколько секунд, а потом тянет ко мне руки, мол, иди сюда. Я сгребаю его в охапку и прячу нас обоих под одеялом. Он кажется таким маленьким, когда прижимается ко мне. Он плачет. Плечи мелко трясутся. Сначала меня пугает это, но потом я понимаю, что его отпускает. Это хорошо, что он плачет. Это значит, что его способ работает. Это значит, у нас получилось. В голове эхом все еще отдается "милый".