Рыжий

Magic В Париж мы приехали в конце ноября. Погода постепенно портилась, но мы все равно были дружелюбно настроены к городу, и он платил нам тем же. Та самая башня встречает нас в рассветной дымке, еще рано и промозгло, мы стоим у каменного парапета на смотровой площадке дворца Шайо. Перед нами утренний туман нехотя покидает сады Трокадеро, отступая к Сене, постепенно открывая посеревшую к осени траву. В этом есть что-то почти непристойное, город сбрасывает полупрозрачный покров и остается перед нами обнаженным. И в то же время город выбрал для этого зрелища именно нас, только нас двоих, и в этом есть особая романтика. Мне хотелось непременно быть там наедине с Кетти, поэтому я выбрал самое раннее время. Не прогадал - от того, как небо меняет цвет от серого к розовому прямо на наших глазах, захватывает дух. Башня на этом фоне еще светлее и легче, чем обычно, будто парит в воздухе. Наши шаги ударяются о стены двух зданий дворца по обе стороны от площадки, и мы, кажется, одни в целом мире. Кетти стоит, опираясь руками о прохладный камень, мне нравятся ее тонкие запястья в браслетах, и нравится, что мой сюрприз удался. Она во все глаза смотрит вперед, на туман, сады, реку, небо и башню, и совсем не помнит о моем существовании. Удивлять ее, вот что нравится мне. Быть добрым волшебником, который везде побывал, все видел, все знает. Но она... - О, как же красиво! - тихо говорит она. В небе серыми росчерками двигаются силуэты птиц, все дышит тишиной и нежностью. Но она ведется на мои сказки так легко. Рыжий бы ни за что не дал мне понять, что затея моя удалась, с ним была бы борьба, и каждый хотел бы удивить другого больше. Я не мог выкинуть его из головы с того самого дня, как заявился снова в "Шехерезаду". Впрочем, и раньше не мог, все это время, что толку врать самому себе. Наверное, мне просто надоедает все время вести. - Ты боишься скуки? - Ты - боишься. В моей голове в который раз заспорили два голоса. Я не помню, где слышал их, может, в кино, или во сне. Мне скучно с Кетти?.. *** - Тебе с Кетти - никак. Дракон сидит в кресле, закинув ногу на ногу, и смотрит на меня надменно и раздраженно. - Ты - не тот психоаналитик, которого я хотел, - бросаю я довольно зло. - Я - тот, который может тебе помочь, - отвечает в тон. Пожимаю плечами и нехотя сажусь в кресло напротив. - Что толку. Я снова забуду все наутро. Вздыхает и устало трет лоб ладонью. - Ничего лучше у нас нет. - А рыжему ты сниться не пробовал? Ему ты тоже моешь мозги насчет вечной любви? - Мою мозги? - дракон презрительно кривит бескровные губы. - Не меняй тему. Именно это ты и делаешь. Дракон смотрит мне через плечо, и выражение его лица неуловимо изменяется - светлеет, что ли. Я оборачиваюсь молниеносно, и уже знаю, что увижу, так же как и то, что увидеть это я решительно не готов. Меня ведет сумасшедшая по силе своей надежда: это просто не может быть правдой. Рыжий стоит, прислонившись плечом к неровной стене, в том месте, где несколько ступенек начинают коридор, ведущий вглубь горы - в личные покои дракона. Рыжий не изменился с того дня, как мы расстались, будто время над ним не властно так же, как не властно ничто. С худого плеча сползает простыня, в которую он замотан. На шее видны синяки и следы зубов. И глядя на это, я чувствую, как волосы на загривке встают дыбом. - Как тебе картинка? - усмехается дракон. - Соблазнительно, правда? У рыжего пустые глаза, он смотрит мимо меня, будто не видит. - Ч-что с ним? - я неуклюже запинаюсь. - Он под кайфом? Дракон смотрит на меня снисходительно, будто здесь не происходит ничего ужасного, будто я просто задал некомпетентный вопрос. - Почти. Он вряд ли тебя узнает. Это магия. - Магия?! Что ты сделал с ним, змея?! Дракон усмехается. - Я не удержался. Твой король, знаешь ли, очень привлекательный молодой человек. Рыжий не смотрит на меня. Он проходит мимо и садится к дракону на колени. Простыня соскальзывает на пол, рыжий остается обнаженным. При этом он совсем не выглядит бесстыдным, скорее отстраненным, будто его и нет здесь. И от этих его пустых глаз все становится с ног на голову. Во мне не рождается привычного азарта, только смутное отвращение. - Я немного перестарался в первый раз, - дракон ведет рукой по бедру рыжего, тот возбужденно вздыхает и трется. - Пришлось потом немного его подлечить. Я не могу шевельнуться, только смотрю на искусанное и избитое тело. На нем следы чужих прикосновений, страстных и ненасытных. Нетрудно догадаться, что дракон не был нежным любовником. Но и я сам... Я вспоминаю исполосованную спину рыжего, красные шрамы на белой коже, узкие запястья, обхваченные наручниками. Даже сейчас эта картинка отдается горячей волной по всему телу, и в паху предательски сводит, сладко и почти до боли. Кто я такой, чтобы судить дракона? Ведь меня самого охватывало то же агрессивное возбуждение, и я сам был далек от нежностей. Я делал рыжему больно, разве нет? И делал ему больно против его воли. Так чем я лучше дракона или любых его насильников? Рыжий вздыхает снова, вздыхает нежно и сладко, на бледной коже проступает яркий румянец. - Прекрати это немедленно, - я рычу на дракона, а он в ответ показывает зубы. Он задел меня, конечно же, сильнее, чем должен был. Но этот рыжий - послушный и безропотный - не похож на настоящего. Это бледная тень того чертенка, которого я знал. Почему от этого так тошно? - Зачем? - мягко спрашивает дракон. - Ему нравится. Едва ли кто-то может дать ему то, что он получает здесь. Превратить рыжего - страстного, живого и дикого рыжего - в безвольную игрушку, что может быть более мерзким? - Оставь его. - С какой стати? - дракон фыркает. Голос его с каждым словом становится ниже и грубее, ему должно быть невообразимо хорошо. Но вместе с тем, манера говорить уверенно и взвешенно никуда не девается. - Ты его отверг. У тебя есть твоя девочка. Не все ли равно, что будет теперь с Его Величеством? - Это не повод позволить тебе... - Ты и не должен ничего мне позволять. Я сам себе все позволил, как видишь. Он смотрит на меня с вызовом. В какой-то момент я готов на него броситься, но в следующий - волна гнева откатывается назад. Он прав. Даже если я смогу защитить рыжего от дракона, будут другие. В конечном счете - ничего ведь не изменится. Рыжий подцепляет одну за другой застежки на мантии дракона, и мне не видно, но догадаться нетрудно - направляет в себя его член. - Его Величество, знаешь ли, очень чувственный молодой человек, - голос дракона становится хриплым. Рыжий двигается на нем сам, кусает губы и прикрывает глаза, не то от удовольствия, не то от боли. Смотреть на это невыносимо. Я вцепляюсь в подлокотники кресла так сильно, что белеют костяшки пальцев. Это, конечно, не ускользает от дракона. Он угадывает, наверное, каждую мою мысль. - Ты же любишь, когда с ним развлекаются другие. Я могу приказать ему ублажать и тебя, хочешь? Дракон давит рыжему на спину, заставляя нагнуться, и рыжий слушается - без привычного сопротивления, без шипения, без оскала. Трется щекой о мое бедро. Мне хочется оттолкнуть его, но вместе с тем... Есть что-то, что останавливает меня. Смутный отзвук давних наслаждений, может быть. Рыжему ведь нравилось, когда с ним не церемонились. Наверняка понравилось бы и сейчас, не будь он под действием магии. Думаете, я себя оправдываю? Да, черт возьми, да! Так оно и есть. Я хочу помнить, как это, быть с ним. Помнить в деталях и подробностях. В конце концов, все это мне только снится, верно? - Ваше Величество, уважьте моего гостя, - криво усмехается дракон. Рыжий даже не поднимает на меня глаз. Только расстегивает мне брюки, опираясь рукой о мое колено. - Полагаю, ты не будешь против, - дракон смотрит мне в глаза, и взгляд его так холоден, что трудно поверить, что в этот самый момент рыжий насаживается на его член. А губы у рыжего горячие и настойчивые. От него можно рехнуться, и сопротивляться ему - выше моих сил. Становится понятно, почему я был одержим им два года назад. Он невообразимый, даже вот так, под действием магии (или все-таки наркоты?), когда не отдает себе отчета в происходящем, он жадный до ласк и прикосновений. Он тихонько стонет, когда я запускаю пальцы в россыпь его волос. Это так знакомо, я же помню это чувство, когда он стоял на коленях в моей прихожей: тот же жест, тот же тихий стон, та же волна возбуждения от того, как звук вибрирует на головке. Дракон, должно быть, смотрит мне в лицо и видит там то, чего ему лучше бы не знать. Но сейчас - к черту все. Я малодушно закрываю глаза и позволяю остаться в своей вселенной только нам двоим - мне и рыжему. "Кому бы ты ни отдавался, с кем бы ни делил свои ласки - моя любовь к тебе всегда будет только моей" - думаю я так отчетливо и с таким чувством, как если бы пытался докричаться до него мысленно. Внутри моей собственной головы эта формулировка фатальна, и падает с грохотом какая-то огромная стена. Я признался в этом сам себе, бежать больше некуда. Я любил его, любил так, как не любил еще никого, и это чувство до сих пор со мной, как бы я ни пытался обмануть себя и других. Может, это мне только так кажется, а может и правда, что его рот становится невыносимо жарким именно в этот момент. Меня вдруг охватывает столь любимое чувство - чувство обладания. Делить его с драконом сейчас - не так уж и важно. У нас двоих есть общее, такое общее, что ближе меня никогда и никто не окажется. Революция в древнем королевстве, путь через горы и вспышка портала, а потом больше тридцати лет скитаний в чужом мире, без магии и без памяти. Я искал его. Искал его столько, сколько себя помню, я всегда знал, что он где-то есть и тоже ищет меня - подсознательное чувство, которое так легко спутать с юношеским максимализмом. Ты мой, рычу я мысленно перед тем, как кончить. После феерического оргазма нелепо проснуться в гостиничном номере рядом с Кетти. Dreams - Ты опять беспокойно спал, все время бормотал что-то, - замечает Кетти за завтраком, макая круассан в джем. - Что снилось? - Не поверишь, - смеюсь, - опять не помню. И так уже целую неделю. Я не признаюсь Кетти в том, что каждое утро просыпаюсь с каменным стояком и утренний душ посвящаю самозабвенной дрочке. Думаю, это заставило бы ее занервничать. Это даже меня заставляет нервничать. В первую очередь потому, что я действительно не помню, что мне снится. Впрочем, догадаться оказывается несложно. Через несколько дней я замечаю, что рыжий всплывает в моих мыслях при каждом удобном случае. Да что там, при неудобном случае тоже. Самый неудобный случай - момент, когда я поджидаю Кетти снаружи магазина белья. Разумеется, от нечего делать, я разглядываю витрину. Женщины на них почти никогда не смотрят, а вот мужчины - обязательно, поэтому в витринах всегда стоят самые провокационные комплекты. Белый манекен с красиво подогнутой ножкой облачен в черное белье с винно-красным кружевом. Подвязки и препохабнейшие чулки, разумеется, прилагаются. Нелепо, но глядя на все это великолепие, я не думаю о Кетти. Я думаю о по-мужски широких, хотя и тонких плечах, о крепких ногах, которые совершенно точно были созданы именно для того, чтобы свести меня с ума, о целой россыпи рыжих с позолотой кудряшек, о губах, по которым, как помада, растекается капля крови. Рыжий не похож на девочку. Он похож на удивительно похабного парня, и именно в этом вся острота. Его хочется одевать в безвкусные вещи и заставлять сладко выгибаться. Определенно, пора сделать выводы. *** Очередной ночью дракон поджидает меня, привычно сидя у камина с книгой. Таким я застаю его чаще всего, и мне начинает казаться, что он отрывается от своих фолиантов только на недолгие часы моих визитов. Рыжий сидит у его ног и смотрит на огонь. Ему на плечи накинута одна из мантий дракона, темно-синяя, с голубым отливом. И все это вместе - рыжие волосы, рыжее пламя, голубая ткань и голубые глаза - вымещает все другие цвета из картины. Все было бы отлично, если бы я не понимал, что рыжий здесь не по собственной воле. Тем, кто был ему по вкусу, он отдавался безо всяких наркотиков, заклинаний и прочей чертовщины. Если дракону пришлось прибегнуть к таким методам, значит, на то была необходимость, верно? - Это должно прекратиться, - серьезно говорю я. Стараться, чтобы это звучало угрожающе, бессмысленно, с драконом такие фокусы не проходят, это я уже выяснил. - Прекратиться? - дракон поднимает бровь, но взгляд от книги не отрывает, будто дочитать строчку важнее, чем выслушать меня. - Ты вытаскиваешь меня сюда каждую чертову ночь, провоцируешь какие-то дикие оргии, по утрам я ничего не помню, и даже моя девушка стала замечать, что я какой-то странный. Вот это должно прекратиться. Дракон смеется. Смех у него раскатистый и глубокий, такой же весомый, как и его слова. А еще - искренний, как это бывает только у тех людей, которые смеются редко. И что бы я ни думал о драконе, смех его мне, пожалуй, нравится. - Неужели ты думаешь, что оказался бы здесь, если бы не хотел этого сам? - Что? - Тебя влечет сюда что-то. Осталось решить, что именно, так? У меня все время остается дурацкое ощущение, что он дает мне подсказки. Личные покои дракона уходят вглубь горы, там нет окон, стены больше похожи на своды пещеры, а каменный пол всегда холоден. В этой темноте странно выглядит мебель с гнутыми ножками и позолоченными ручками. Дракон, вероятно, тоже так считает - поэтому везде стоит полумрак, и чернота стен нависает как бархатный полог. Свечи горят ровным светом, таким же рыжим, как и очаг в гостиной. Огромная постель с тяжелым балдахином как будто создана для вопиющего номера-люкс, такого, в котором хорошо снимать псевдо-историческое порно. О, у нас вышел бы тот еще фильм. Я стараюсь не думать о драконе и о том, зачем ему это нужно. Может, просто нравится смотреть, может, хочется чувства борьбы, а может, ему просто скучно с безвольным рыжим? Со мной хотя бы можно препираться в промежутках. Рыжий все время молчит, только постанывает, когда кто-то из нас трахает его особенно сильно. И в здравом рассудке я, конечно, считаю, что секс с тем, кто не осознает, что с ним делают - это мерзко. Но когда рыжий, такой податливый и как будто разморенный, трется, оседлав твои бедра, здравый рассудок куда-то девается. Искушение иметь его в своем полном распоряжении слишком велико. Пожалуй, я понимаю дракона лучше, чем хотел бы. Рыжий делает все сам, не дожидаясь моей инициативы. Мне остается только вытянуться на прохладной простыни, расслабиться и получать удовольствие. Как в хорошем борделе. Он горячий и растраханный. После того, как его несколько раз разложили так и этак, внутри он становится каким-то особенно нежным и влажным. Он садится на меня сверху, его силуэт перекрывает свет. Первые движения медленные, тягучие, он будто примиряет свое тело с болью, готовится к грядущему ритму. Я пробегаю пальцами с бедра на поясницу, и выше по спине. Кожа бархатистая и как будто девичья, только на плечах целая россыпь укусов. Каждый из нас стремится оставить на нем отметину. Он смотрит на меня, склонив голову набок, и копна рыжих кудряшек валится через плечо. От этого он кажется тоньше и меньше, чем он на самом деле есть, а одна прядь остается с другой стороны, вьется вдоль тонкой шеи и спускается на грудь. Первое резкое движение вырывает у нас одновременный стон - неожиданный и невольный. По всему телу катится сладкая волна, продолжение его дрожи. Чувствовать, как его трясет, очень приятно, потому что я - причина его наслаждения, именно из-за меня он не может сдержать дрожь, пробегающую по всему телу. Против света мне не видно его глаз, и можно воображать, что он смотрит мне в лицо с чертячьей насмешкой, как было раньше. Я запускаю пальцы в волосы и тяну рыжего целоваться. Он наклоняется, меня как будто окатывает копной кудряшек. Они мягкие и пахнут какими-то травами. Рыжий вздыхает сладко, с высокой нотой, ему приятно, и губы у него мягкие и податливые. Дракон входит в комнату из гостиной, решив, видимо, покинуть ненадолго свои фолианты. Мы оба, и я, и рыжий, слышим его шаги - небольшой каблук гулко ударяется о каменный пол. Но рыжий ни на секунду не прекращает движений, даже наоборот, кажется, насаживается на меня быстрее. - Мы растянули его, как дешевую девку, - задумчиво говорит дракон, подходя к постели. Он, конечно, прав. Дырка у рыжего сладкая, раздолбанная и едва успевает стягиваться. Никто из нас не намерен отказывать себе в удовольствиях. И я решил, что нужно перестать спрашивать себя, имею ли я право. В конце концов, это ведь мой сон, верно? В тот момент, когда я понимаю, что задумал дракон, протестовать уже поздно. Головка его члена давит на основание моего, и мгновением спустя туго проталкивается в жаркую дырку рыжего. Мы с рыжим охаем одновременно. Он - от боли, которая наверняка невыносима, я - от давления, ставшего запредельно сладким. Лица дракона я не вижу из-за спины рыжего, но могу представить триумфальную усмешку. Он льстит себе мыслью, что трахает сейчас нас обоих. И он, черт возьми, прав. В первые мгновения я не рискую пошевелиться. Дракон двигается один, в жаркой тесноте я чувствую его движение кожей, как его член скользит вдоль моего, прижатый вплотную, мне хочется застонать, хочется вырываться и невообразимо, по-блядски хочется кончить. Это приятнее, чем можно себе представить, и гораздо интимнее, чем кажется из порнофильмов. В какой-то момент дракон подается назад и я двигаюсь вместе с ним. Уступить рыжего я не намерен - и значит, нам придется двигаться синхронно. Дракона, вероятно, это устраивает, и на выходе я чувствую, как его рука обхватывает оба наших члена, помогая не разойтись в ритме. От двойного движения рыжий всхлипывает и стонет в голос, ему наверняка очень больно. Я вдруг вижу в темноте его глаза - напуганные и неожиданно совершенно ясные, как будто и не было никакого морока. Повинуясь какому-то инстинкту, я нахожу рукой ладонь дракона, ту, которой он опирается о простынь, и сжимаю его пальцы. Он понимает меня правильно, следующий толчок выходит сильнее предыдущего, рыжий вскрикивает. - Позволим ему кончить? - хрипло предлагает дракон. Я усмехаюсь, глядя рыжему в лицо: - Позволим. Толчки становятся сильнее и резче, ритм задает дракон, я принимаю и позволяю вести. Я же - обхватываю рукой член рыжего. У него, конечно, стоит. Ему страшно, но когда ему это мешало? Зажмурившись, он закусывает губы, и я вижу, как по ним расплывается капля крови. В полумраке след кажется черным, но я ведь знаю, что на самом деле он похабно-красный. Рыжему, должно быть, очень больно, не удивлюсь, если мы все-таки его разорвем. Я не сразу замечаю, что невольно сжимаю пальцы дракона в том же ритме, что и глажу рыжего. Но черт с ним, пусть будет так. Дракон не собирается щадить и без того растраханную дырку, он с каждой секундой наращивает силу и скорость, и рыжий забывает всякие попытки расслабления и пытается зажаться, его стоны становятся все больше похожи на крики, но член все еще каменный. - Пожалуйста, герой, мне больно! - рыжий плачет, горячие капли падают мне на шею и лицо. Он вцепляется в мои плечи и тихонько хныкает, как будто хочет защиты. - Расслабься, принцесса, тебе понравится, - шепчу я ласково, по лицу против воли ползет усмешка. Таким он мне нравится. Таким он похож на себя настоящего. Рыжий кончает первым. Толкается мне в руку и обратным движением невольно насаживается глубже, его стоны похожи на скулеж. Дракон доводит себя и меня до желанной точки в несколько резких толчков. Он тихонько рычит, кончая. От тесноты рыжего, от чужой горячей спермы становится невообразимо. Я тоже разряжаюсь внутрь рыжего, и последнее, что я слышу, это тихий смех. Смех рыжего, который повалился на меня без сил, едва только его отпустили, и обнимает меня за шею.