Жажда

Когда такси остановилось на Бейкер-стрит, дождь уже прекратился, но гряда низко нависших над горизонтом темных туч не оставляла сомнения, что вскоре он польет снова. Вниз по Бейкер-стрит стекали потоки воды, водостоки превратились в ревущие водопады. Пока Шерлок рассчитывался с водителем, Джон вдруг увидел, как сквозь облака прорвался луч солнца, ярко высветив низкое, затянутое тучами небо, и на миг заставив асфальт заблестеть, а затем снова скрылся. Джон наблюдал за происходящим словно откуда-то со стороны, мозг просто демонстрировал ему картинки, не давая возможность осмыслить их и обработать полученную информацию. Все, что он видел, не вызывало у него никакой реакции. Он был опустошен. Шерлок вышел из такси первым. Он придержал дверь для Джона, но не попытался помочь ему вылезти, и за это Уотсон был ему благодарен. Ему пришлось опереться на дверь, чтобы подняться на ноги, но, в конце концов, маневр удался, Джон переступил через лужу и вслед за Шерлоком молча взошел на крыльцо. Шерлок секунду помедлил в холле, явно не уверенный, сможет ли Джон без его помощи преодолеть два лестничных пролета. Джон же, заметив это, стал решительно подниматься по ступенькам, вцепившись в перила так, что побелели костяшки пальцев, и безмолвно приказывая ногам шагать вперед. На площадке перед вторым лестничным пролетом ему пришлось остановиться передохнуть, и Джон тут же вспомнил, как на этом же самом месте остановился когда-то обдолбанный Шерлок, как он вцеплялся в его плечи, слабый и беспомощный, и как тыкался теплыми губами ему в шею. Но вслед за этим воспоминанием тут же пришли другие, более поздние, - Мориарти, тыкающий ножом ровно в то место, которого касались губы Шерлока, и липко дышащий ему в ухо. Рука Джона соскользнула с перил. Он тяжело рухнул на одно колено и застонал от злости, сжав ладонями голову в попытке отогнать воспоминание. Уже началось. Он сильно надавил на виски, как будто мог вытеснить омерзительную картину из собственной головы. Спиной Джон почувствовал быстрое движение, а затем Шерлок, явно обеспокоенный происходящим, обхватил его руками за талию и участливо окликнул. - Джон! Джон, что с тобой? Джон разозленно покачал головой, стараясь выровнять дыхание. - Джон? Цепляясь за перила, он заставил себя подняться на ноги и вырвался из рук Шерлока. Решительно оскалившись, Джон принялся взбираться по ступенькам вверх. Преодолев лестницу, Джон скинул Шерлоково пальто и повесил его на крючок за дверью. А затем направился прямиком в ванную, на ходу сдирая с себя куртку и изрезанную одежду. Мрачный Шерлок следовал за ним бесшумно, как тень. Джону отчаянно хотелось спрятаться в темной комнате, побыть одному, но он понимал, что порез на руке глубже, чем ему хотелось бы признать, и явно требует обработки. Джон не мог больше игнорировать его. Он сел на крышку унитаза и размотал повязку, наложенную им самим несколько часов назад. Обрывок белой хлопковой майки пропитался кровью. Обеспокоенный Шерлок застыл в дверях. - Что я могу сделать? - Принеси из кухни аптечку. – Шерлок замешкался, явно не имея ни малейшего представления, где искать аптечку, - раньше ему никогда не приходилось самостоятельно ее доставать. - Под раковиной. Шерлок исчез и через несколько секунд вернулся с медицинским набором, который Джон старался всегда держать под рукой. Он очень быстро понял, что жизнь под одной крышей с Шерлоком подразумевала практически ежедневные травмы, для которых хорошо оснащенная аптечка очень даже могла пригодиться. Джон склонился над раковиной и сунул плечо под кран, чтобы как следует промыть рану, он очень старался не поднимать взгляд, чтобы не увидеть собственное отражение в зеркале. Повернувшись, чтобы вытереть руки, он почувствовал на себе взгляд Шерлока, ощутил, как тот прослеживает глазами испещрявшие его грудь и живот царапины и черные буквы. - Джон… - Подай перекись. Не говоря ни слова, Шерлок подчинился, видимо, что-то в поведении Джона подсказало ему, что до окончания процедуры лучше молчать. Поэтому, пока Джон зашивал порез, он просто стоял в дверном проеме, следя за тем, как снует туда-сюда иголка. Поначалу было сложно. Сложно заставить дрожащие руки действовать четко и уверенно, сложно не обращать внимания на пульсирующую боль во лбу, но Джону приходилось работать и в более сложных условиях, так что, в конце концов, он справился с раной. К тому моменту, как Джон закончил, в голове его гудело от напряжения, а рана над заплывшим глазом пульсировала болью. Он наложил поверх шва свежую повязку, медленно поднялся на ноги и стянул с рук перчатки. Кожа над бровью чесалась от засохшей крови. Нужно было бы промыть рану, а также порезы на шее и на бедре, но Джону сейчас было не до этого. Он совершенно обессилел, усталость пробралась под кожу, делая все его движения неловкими и неповоротливыми, ему казалось, будто он движется под водой или во сне. Джон потянулся к двери ванной за халатом. Шерлок неловко шагнул к нему, в движениях его чувствовались неуверенность и страх. - Тебе что-нибудь нужно? Джон не ответил. Набросив халат на плечи, он прошел мимо Шерлока в коридор и направился к лестнице. Но Шерлок последовал за ним, окликая со все возраставшим беспокойством. - Джон, ответь мне. Что я могу сделать? Шерлок потянулся к его руке, но Джон отпрянул, и кисть Шерлока бессильно упала. Тогда он обогнул Джона и преградил ему путь, стараясь заглянуть в глаза. - Джон. – Его голос был исполнен сочувствия и мольбы. - Джон, поговори со мной. Джон покачал головой. Лицо Шерлока дернулось, реакция Джона явно его расстроила. И встревожила. - Ничего, - сказал Джон, пытаясь добавить в голос хоть немного эмоций, чтобы дать Шерлоку понять, что с ним в порядке, что он придет в себя, как только окажется один. - Мне ничего не нужно. Он попытался обойти Шерлока, но тот предугадал его движение и шагнул в сторону, не пропуская Джона. Уотсон почувствовал, как в ямке на горле настойчиво забился пульс. Он заговорил очень тихо: – Дай пройти. - Джон… - Дай пройти, Шерлок. Даже в полутьме коридора было видно, как огорчился Шерлок. Джон никогда еще не видел его таким, лицо его было, как открытая книга. Обычно Шерлок тщательно прятал эмоции от посторонних глаз, не желая показывать свою уязвимость, но сейчас в нем словно открылся какой-то канал, который он не мог или не хотел перекрыть, канал, транслировавший его эмоции прямо Джону в душу. И Джон не мог этого выносить. Это все из-за тебя, это твоя вина! Он чувствовал себя так, словно схватился голыми руками за раскаленный утюг. - Джон, ты должен рассказать мне, что произошло, - сказал Шерлок тихо, но настойчиво. - Что он тебе сказал? Джон ничего не ответил. В голове всплыли слова Мориарти, и его тут же захлестнуло паникой. Он не хотел вспоминать об этом. Пока нет. - Джон, что бы он тебе ни сказал, это всего лишь попытка манипулировать тобой. Это все неправда. Ты должен об этом помнить. Джон снова попытался обойти Шерлока, и тот снова преградил ему путь. - Уйди с дороги. - Джон, пожалуйста… - Шерлок, я не могу этого сделать. Не сейчас. - Джон, послушай меня… - НЕТ! Джон с силой толкнулся в плечо Шерлока, пытаясь смести его с дороги. Шерлок инстинктивно ухватился за его руку. Яростно рыкнув, Джон перехватил его запястье, вывернул руку и с силой толкнул его к стене. Тяжело дыша, ослепленный яростью, он вглядывался в ошеломленное лицо Шерлока. – Не лезь ко мне, Шерлок, - резко бросил он. До него донеслось прерывистое дыхание, Джон вдруг заметил, как сильно выкрутил запястье Шерлока, и понял, что делает ему больно. Он тут же отпустил его и сделал шаг назад. - Просто… - Он прижал ладонь ко лбу, пытаясь унять головокружение, накатившее от резкой вспышки уже угасшей ярости. – Просто уйди. Пожалуйста, оставь меня в покое. Мне нужно побыть одному. Шерлок все так же стоял у стены, не делая попыток сдвинуться. Проходя мимо него по коридору, Джон постарался не смотреть ему в лицо, - оно, должно быть, было искажено болью от того, что Джон отказался принять его помощь, и вынести это было бы выше его сил. Тем не менее, помощь Шерлока была последней вещью, в которой он сейчас нуждался. Если он попробует рассказать ему все, что с ним случилось, всю ту боль и унижение, через которые ему пришлось пройти, - это его сломает. Преодолеть последний лестничный пролет оказалось сложнее всего. Словно вечность отделяла его от темной комнаты, где он, наконец, обретет покой. Джон с трудом переставлял ноги, опасаясь, что если он споткнется обо что-нибудь, Шерлок, стоящий внизу, тут же бросится ему на помощь. Стиснув зубы, он заставил себя идти вперед, не разрешая себе останавливаться, пока не преодолеет всю лестницу и не свернет за угол. И, только скрывшись от взгляда Шерлока, Джон позволил себе тяжело привалиться к стене. На секунду он застыл, глубоко дыша и собираясь с силами, чтобы преодолеть оставшиеся до спальни три фута. Если Шерлок и услышал, что он остановился, он никак на это не отреагировал. Из последних сил оттолкнувшись от стены, Джон проделал несколько оставшихся до комнаты шагов и закрыл за собой дверь. Прислонившись к ней, он закрыл глаза, чувствуя, как волна ужаса, которую до сих пор он из последних сил сдерживал, захлестывает его. С тех пор, как он выбрался из залитой кровью комнаты, все его силы уходили на то, чтобы ни о чем не думать, выбросить из головы то, как Мориарти смотрел на него, - с ненавистью и превосходством, заглушить до сих пор звучащий в голове голос Мориарти, отравлявший все, что было Джону дорого. Теперь он разрешил себе вспомнить все это, и его тут же охватила паника, дыхание сбилось, со лба на глаза закапал пот. Он не был к этому готов, не был готов к ужасающей правде, которую показал ему Мориарти. Тот словно пробрался к нему внутрь и вытащил на свет Джоновы внутренности, демонстрируя ему, что они поражены страшной болезнью. Джон слепо потянулся к дверной ручке, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь и справиться с приступом паники. Внутри него ревел водоворот из страха, стыда и ненависти к самому себе, грозя утянуть Джона в бездну. Ему было стыдно за то, что он позволил этому случиться с собой, послушно принял свою судьбу, как дрессированное животное, долбанный агнец на заклание. Как будто Мориарти заставил его подчиняться себе по щелчку пальцев. Даже странно, что Джон сам не взобрался на разделочный стол, едва войдя в комнату. Ему было стыдно за то, что он даже не попытался сбежать, и Шерлоку снова пришлось спасать его, как какую-то похищенную злодеем принцессу. Он был таким жалким. Но больнее всего, больнее, чем стыд и страх, было наконец пришедшее осознание, что он недостаточно хорош для Шерлока. Что все это время он обманывал себя, воображая, что может иметь отношения с самим Шерлоком Холмсом. Он ведь все время в глубине души понимал, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и именно Мориарти, Мориарти окончательно открыл ему на это глаза, проникнув в самое сердце его страхов, вывернув перед ним то, что Джон понимал и так. Он не настолько умен и интересен, чтобы завладеть вниманием Шерлока надолго. Вскоре он ему надоест. Мориарти назвал его обычным. Сказал, что Шерлок просто завел себе питомца, безобидное развлечение, ну и живое напоминание о том, что обычные люди обладают куда более скромными умственными способностями. И единственное предназначение этих людей – служить фоном для блестящего интеллекта Шерлока. Может быть, Шерлок и сам пока не понял этого, но это лишь вопрос времени. Скоро он устанет от Джона, вспомнит, что тот – просто тело, средоточие нервных окончаний, из которых так просто выжать нужную реакцию. Он живет на земле, в скучном материальном мире, а Шерлок парит в высших сферах, в торжестве чистого разума. И там им с Джоном никогда не встретиться. Он обречен вечно наблюдать за парящим среди звезд Шерлоком из своего болота. Больше он не может здесь оставаться. Не теперь, когда Мориарти дал ему понять, что, находясь рядом с Шерлоком, он подвергает его риску, что его в любую минуту снова могут похитить, подвергнуть пыткам, а Шерлоку опять придется спасать его, отвлекшись от своей обычной работы. К тому же, Мориарти сказал о нем правду, - он сломан. И сломан уже давно. Даже в день их с Шерлоком первой встречи, жизнь его, по сути, была уже кончена, что уж говорить о нынешнем положении вещей. Джон ощущал себя испачканным, затертым, словно Мориарти оставил на его теле не только черные буквы и ножевые ранения, но и отметил его знаком, обозначающим испорченный товар, вещь, не подлежащую починке. Джон вдруг снова вспомнил, каким ужасом было искажено лицо Шерлока, когда он увидел его в той комнате, как он рухнул коленями прямо на окровавленный пол, - и приглушенно застонал от боли. Если Шерлока, в самом деле, интересует в нем только тело, то теперь ему точно больше нечего ему предложить. Ему хотелось бы повернуть время вспять, сделать так, чтобы Шерлок никогда не входил в ту комнату, никогда не видел его в таком состоянии, - сломленным, окровавленным, похожим на только что выдержавшее жестокую схватку животное, потное, израненное, бешено вращающее глазами. Он желал, чтобы Шерлок никогда не видел его таким, - сломленным болью и унижением, превращенным в беспомощную трепещущую плоть. Может быть, если бы его нашел кто-то другой, если бы Шерлок не увидел его в той комнате, Джон мог бы попытаться со всем этим справиться. Если бы перед встречей с Шерлоком у него осталось время на то, чтобы прикрыть свои раны и справиться с унижением, через которое Мориарти заставил его пройти, все еще могло бы быть хорошо. Но отмотать время назад не получится, Шерлок видел то, что видел. А видел он ту неприглядную правду, которую Мориарти вырезал из него, словно омерзительную опухоль, и вытащил на свет божий. Мориарти добился того, чего хотел, доказал, что Джон является не чем иным, как куском плоти, снабженным набором обычных телесных реакций. Джон вдруг понял, что у него снова стучат зубы – еще одно доказательство того, что он перестал контролировать свое тело. Утром он уйдет. А Шерлок вернется к своей обычной жизни, той, что вел до встречи с Джоном. Нужно было бы уйти прямо сейчас, но у Джона просто не было сил. Ему нужно было несколько часов, чтобы восстановиться, и, если уж быть до конца честным с собой, ему нужна была еще одна ночь на Бейкер-стрит, чтобы найти в себе силы попрощаться с этой прекрасной, как сон, главой своей жизни. Вещей у Джона было немного – все его пожитки легко умещались в армейский рюкзак. Утром он позвонит в агентство недвижимости, через которое раньше снимал квартиру, - может быть, у них остались еще подходящие предложения. Он продолжит работать в клинике и никогда не будет ходить в те районы Лондона, где есть опасность столкнуться с Шерлоком. Со временем раны в его душе затянутся. Он это переживет. Приведет себя в порядок. И чем дальше он будет держаться от Шерлока Холмса, тем в большей безопасности будут они оба. А потом в памяти вдруг всплыл бежевый потолок той комнаты, в которой он влачил свое жалкое существование до встречи с Шерлоком, и Джона захлестнуло такое мрачное и безнадежное отчаяние, от которого почему-то стало больнее, чем от всех манипуляций Мориарти вместе взятых. Он в ужасе вцепился в дверную ручку, с трудом переводя дыхание. А затем попытался выбросить из головы все мысли и снова погрузиться в спасительное оцепенение. «Не думай об этом, - приказывал он себе. – Придет время, и ты со всем справишься». Джон понимал, что если продолжит думать в этом направлении, он никогда не сможет уйти. Погрузиться в ступор – вот его единственное спасение. Джон открыл глаза и стал сосредоточенно вглядываться в знакомую обстановку комнаты, чтобы хоть как-то удержаться в реальности. Была еще середина дня, но гнетущий полусвет, сочившийся в комнату с улицы, не позволял точно определить время суток. Будто бы нависший над городом сумрак и мрачная атмосфера того обветшавшего дома проследовали за Джоном до самого дома и теперь пытались добраться до него через окна, выдавив стекла. Джон пересек комнату, плотно задернул шторы и развернулся к кровати. Он не спал в ней с того утра после пожара. Постель все еще была аккуратно заправлена. Он сам застелил ее, прежде чем спуститься вниз за стаканом воды, наткнуться на Шерлока и завести с ним разговор, перевернувший всю его жизнь. Джон тяжело сглотнул, пытаясь выбросить из головы воспоминания, но было уже слишком поздно. В памяти уже всплыла развороченная Шерлокова постель. Разбросанные подушки, смятые простыни, очертания распростертого под одеялом Шерлока, освещенного мягким светом из залитого дождем окна. Боль, пронзившая Джона, была такой острой, словно его живот проткнули ножом. Он испугался, что его снова стошнит. Джон согнулся, опершись одной рукой о кровать. Боль немного отпустила. Он выпрямился, поверхностно дыша и глядя на закрытую дверь. Шерлок наверняка попытается проникнуть в комнату. Запереть ее Джон не мог, поэтому он припер ручку стулом. В доме, где он жил в детстве, замков на дверях комнат не было, но этот способ всегда помогал ему совладать с любопытством Гарри. Мысль о Гарри на секунду отвлекла его, он словно забыл, где находится, очертания комнаты размылись перед глазами. А потом Джон вдруг осознал, что так и стоит посреди комнаты, и что застыл он не от воспоминания о Гарри, а от звука шагов поднимающегося по лестнице Шерлока. Джон замер на месте. - Джон? Шерлок остановился за дверью. Джон не ответил. - Джон, пожалуйста. Голос Шерлока был полон отчаяния. Словно он мучился от боли. - Джон. Собственное имя словно ударило Джона, он испугался, что сорвется с якоря. Джон прижал руку ко рту, будто боялся, что Шерлок расслышит его участившееся дыхание. Он не мог этого слышать. Джон представил себе, как Шерлок стоит, прижавшись к его двери, почти касаясь лбом полированного дерева, пытаясь расслышать хоть какой-нибудь звук, означающий, что с ним все в порядке. Он шагнул к кровати и повалился на нее поверх покрывала, спиной к двери. Руки дрожали. Он зажал их между коленями. Шерлок все еще стоял под дверью. Джон слышал его дыхание, слышал, как скрипят половицы, когда он переминается с ноги на ногу. Но открыть дверь Шерлок не пытался, и хотя бы за это Джон был ему благодарен. Он закрыл глаза. В висках грохотала кровь, и этот звук словно эхом отражался от подушки, вторя стучавшим в голове мыслям. Джон попытался вспомнить техники медитации, которым его учили после увольнения из армии. Они должны были помочь ему справиться с вспышками неконтролируемой агрессии, но Джон особенно в это не верил. Еще ни разу эти упражнения не помогли ему избавиться от навязчивых мыслей. Как бы ему хотелось обладать способностью Шерлока отключаться от всего и сосредотачиваться на чем-то единственно важном. К сожалению, Джон так этому и не научился. О нет, он ведь представлял собой не что иное, как плоть, тело, со всеми его телесными проявлениями, - страхом, потом, грохочущим пульсом, дрожью в руках. Джон не знал точно, как долго пролежал вот так, с зажатыми между колен руками, пережидая накатывающие одна за одной волны отчаяния. Всякий раз, как ему казалось, что в голове, наконец, стало пусто, паника затапливала его снова, затрудняя дыхание и заставляя беспомощно цепляться за простыни. И все-таки он устал слишком сильно, и, в конце концов, обессиленное тело взяло верх над измученным разумом, и Джон провалился в очередной ночной кошмар. Он снова оказался в проклятой залитой кровью комнате, руки его были сцеплены над головой, а Мориарти так и кружил вокруг него. Комната из сна выглядела почти так же, как реальная, было лишь одно существенное отличие – между пыточными орудиями свалены были тела жертв Мориарти. На окровавленном полу громоздились кучи обнаженных трупов, их обезображенные конечности торчали в разные стороны, а подернутые пленкой глаза смотрели в пустоту. Большинство из убитых были Джону незнакомы, но несколько лиц он узнал – пару, найденную в мусорном баке, мужчину из мясной лавки и девушку в розовом – с того первого их с Шерлоком совместного дела. Мориарти заметил, что он разглядывает трупы, подошел ближе и погладил Джона по щеке. - Не впадайте в панику, доктор Уотсон, я же знаю, как вы с Шерлоком наслаждались этими маленькими приключениями, которые я для вас подготовил. Как же я сразу не понял. Не только Шерлок ловит кайф от убийств, вы оба получаете от этого удовольствие. Представьте себе, что я преподнес их в качестве подарков на ваши годовщины – каждый труп отмечает очередной этап вашей отвратительной любовной интрижки. Вы ведь оказались вместе только благодаря мне, так что не удивляйтесь, что я жду хоть немного благодарности. Мориарти сделал резкое движение и посмотрел вниз. Проследив за его взглядом, Джон понял, что Мориарти вспорол ему живот, кровь хлынула из него, как вода из открытого крана. - Держи, - Мориарти отцепил руки Джона от крюка и сунул в них миску. - Попробуй собрать кровь. Не пролей ни капли, иначе я очень разозлюсь. А тебе ведь не хочется меня злить, не так ли, Джонни-бой? Джон прижал миску к низу живота и смотрел, как красные струи заполняют ее, переливаясь через металлический край. Кровь была теплой, он чувствовал это через тонкий слой жести. В комнате было холодно, и изо рта Мориарти вырывался пар: - Я же говорил, что прирежу тебя, как свинью, верно? А ты поможешь мне с разделкой, точно, ты справишься. Ты будешь очень стараться. И, когда Шерлок увидит, что я сделал с тобой, я расскажу ему, каким неоценимым помощником ты оказался. Мориарти потерся носом о щеку Джона и просунул руку ему между ног. - А это я оставлю напоследок. Я же знаю, как ты дорожишь этой штукой, ведь без нее ты совершенно бесполезен. Холодная ладонь брезгливо ощупала Джонов член. Джон выронил миску. Мориарти отпрянул с криком: - Я же велел тебе не пролить ни капли. Ну, теперь ты пожалеешь! Одним резким движением он просунул руку в дырку в Джоновом животе, лицо его исказила жуткая гримаса: - Когда Шерлок был в тебе, ты чувствовал то же самое? Каково это будет, если я вытащу твое сердце через живот? Будет ли это так же приятно? Боль была невыносимой. Джон закричал, словно умирающий зверь, понимая, что именно им сейчас и является. Он умирал, как выпотрошенное животное с вываленными наружу внутренностями. Он снова закричал, громко, протяжно. Никогда раньше он не чувствовал такой боли, казалось, горло сейчас лопнет от крика. Наверное, собственный крик и пробудил его от кошмара. По крайней мере, Джон подумал именно так, когда открыл глаза и понял, что стоит на четвереньках на полу, а по телу его струится липкий холодный пот. Руки и ноги его дрожали, в горле саднило от крика, и лишь через несколько секунд Джон осознал, что на самом деле проснулся от того, что Шерлок долбится в дверь его спальни и окликает его. Джон тяжело опустился на руки, стараясь выровнять дыхание и окончательно стряхнуть с себя остатки кошмара, липшие к телу, словно смертный саван. - ДЖОН! – Шерлок с шумом тряс дверную ручку. – Джон! Впусти меня! Джон прижимался щекой к полу, по лицу его тек холодный пот. Ему казалось, что он все еще чувствует, как рука Мориарти движется внутри его живота, все еще ощущает тошнотворный запах собственной струящейся по ногам крови. Глаза защипало, и Джон зажмурился. На самом деле этого не было. На самом деле этого не было. На самом деле этого не было. - Джон, ты меня слышишь? Шерлок заколотил в дверь громче, и на секунду Джону показалось, что он сейчас вышибет дверь. Затем стук прекратился, и голос Шерлока зазвучал в тишине, болезненно отдаваясь у Джона в груди. - Джон... открой дверь. – Ни разу в жизни Джон не слышал, чтобы Шерлок так умолял. Он словно обезумел. - Джон, пожалуйста. Джон буквально видел Шерлока, видел, как тот стоит у его двери – одна рука держится за ручку, другая, сжатая в кулак, - над головой, волосы взъерошены, спина сгорблена. Он застыл на месте, не в силах пошевелиться. Все тело болело. Так будет лучше, им обоим так будет лучше. И Шерлок, в конце концов, поблагодарит его. Джон услышал, как Шерлок тяжело осел на пол под дверью, в последний раз проехавшись кулаком по полированной поверхности. Прошло несколько минут, прежде чем он смог собраться с силами и вернуться на кровать. Он снова лег поверх покрывала, повернулся на бок, пытаясь не обращать внимания на бившую по ушам тишину. Теперь, когда Шерлок молча прижимался к его запертой двери, это звучало почему-то громче, чем самые отчаянные крики. Джон лежал в темноте, отрешенно следя за скользившими по стенам спальни тенями, и чутко ловил любой звук, способный заглушить тишину за дверью. В конце концов, он сосредоточился на биении собственного пульса и испытал мгновенную благодарность к собственному телу за возможность отвлечься. Он так и лежал, считая удары своего разбитого сердца, пока не уснул.