Потерянная наследница

      На следующее утро мне становится легче. Живоглот, прибежавший сразу после ухода лекаря, не отступает от меня ни на шаг. Когда ко мне приходит Малфой, кот тихонько шипит, но моего мужа это не пугает.       — Думаю, ты уже в состоянии поговорить об отравлении.       — Ты всё ещё считаешь, что меня травят?       — Лекарь не нашёл другого объяснения. Хотя и следов яда нет, но это логично: зелье вывело остатки.       — И что дальше?       — Вспомни, кто посещал мэнор в последнее время, и с кем ты общалась за его пределами.       — Только Лиза и Том были пару раз, а ещё Креона.       — И твой рыжий дружок, — холодно замечает Люциус.       Живоглот снова шипит.       — Это не про тебя, — с ухмылкой бросает Люциус. — К коту я уже привык. А вот Уизли…       — Он был здесь только один раз, — глупо было думать, что от Малфоя можно что-то скрыть.       — Да. И вы с ним надолго уединились в твоей спальне, наложили заглушающие заклятия, — всё это мужчина произносит с таким лицом и интонацией, что не остаётся сомнений, на что он намекает.       — Да как ты смеешь? — ошарашенно шепчу я.       Рон прислал мне письмо на следующий день после первого визита Креоны в Малфой-мэнор. Просил о встрече. Я решила пригласить его в особняк, но Люциусу не сказала об этом. Судя по его реакции на Гарри, можно предположить, что и Рона он терпеть не может. К сожалению, другого места для встречи мы не нашли. Нам нужно было остаться наедине и многое обсудить. У нас состоялся разговор по душам, прошедший на повышенных тонах. Проще говоря, мы наорали друг на друга. Несмотря на добровольный разрыв отношений, оказалось, что у нас накопилось много претензий. Если Гарри считал, что меня вели под венец, угрожая Авадой, то Рон почему-то решил, что я устроила себе вполне реальный брак с Пожирателем смерти. Видимо, ревность или привычка оказалась сильнее принятого самим же Роном решения. Сначала я впала в бешенство, мы наговорили друг другу много гадостей. Потом, выпустив пар, мы всё-таки смогли поговорить нормально. Я, конечно, понимала, что Люциус, в конце концов, об этом узнает, но не думала, что он сделает такие выводы.       — Я всего лишь напомнил тебе о госте, которого ты упомянуть забыла. И будь впредь аккуратней.       — В каком смысле?       — Буду говорить прямо: во время нашего брака не должен родиться какой-нибудь бастард.       Детали его поведения складываются в одну картинку.       — Так вот почему тебя так перекосило, — бормочу я.       — Что?       — Когда лекарь сказал о беременности, тебя прямо перекосило. Ты подумал о Роне. А потом узнал от Колси подробности. И сделал выводы.       — Тебе долго удалось скрывать его визит, — на лице моего мужа не дёргается ни единый мускул.       — Да, больше месяца прошло. Если бы я забеременела, может, меня бы и начало сейчас тошнить.       По лицу Малфоя пробегает судорога. Он молча выходит из комнаты, напоследок так хлопнув дверью, что Живоглот жалостно мяукает и скрывается под одеялом. Я прижимаю кота к себе и стараюсь успокоиться.       После визита Рона прошло чуть больше месяца. Всё это время Люциус вёл себя вполне адекватно: спасал меня от атак Креоны, поддерживал на званых ужинах и т.д. Я была уверена, что мне удастся скрыть тот факт, что Рон был в мэноре. Но сейчас, когда встал вопрос об отравлении, Колси сдал меня, хоть и против своей воли. И Малфой от этого взбесился? Решил, что я переспала с Роном и забеременела? Не ожидала от него таких глупостей. Даже если я рожу в браке ребенка не от Люциуса, он сможет потом отказаться от него, доказав, что это, как он выразился, бастард. Хотя ему такой скандал, конечно, не нужен. Но всё-таки каков подлец! Я прижимаю к себе Живоглота с такой силой, что он жалобно мяукает убегает от меня на безопасное расстояние, устроившись в кресле возле окна.       — Извини, Глотик. Просто этот слизняк меня довёл.       Кот отчаянно вылизывается, а я накидываю халат и подхожу к окну. Малфой-мэнор расцвёл за время лета. От этого цветущего вида гадость в моей душе становится ещё более мерзкой.       Пока я восстанавливаю силы, Люциус практически не пересекается со мной. Меня по очереди навещают Лиза и Том, Гарри и Джинни, Рон. О визите последнего я заранее предупреждаю Люциуса через Колси, который до сих пор боится смотреть мне в глаза и говорить со мной, считая себя предателем. В назначенное время Рон через камин попадает в мэнор. Колси провожает его в мою комнату. И как только мы заговариваем о моей болезни, в комнате появляется Люциус. Они с Роном испепеляют друг друга взглядом, напряжение между нами троими, кажется, можно потрогать рукой. Рон, не пробыв в гостях и получаса, покидает особняк, а я едва сдерживаюсь, чтобы не зашипеть, как рассерженная кошка:       — Так боишься, что наставлю тебе рога прямо под твоим носом?       — Тебе надо отдохнуть, — невозмутимо заявляет Люциус. — Похоже, ты не в себе.       — Это ты не в себе. Считаешь меня девицей лёгкого поведения?       — Считаю тебя своей женой. И считаю своим долгом оберегать тебя.       — От кого оберегать? От Рона?       Малфой ничего не отвечает и собирается выйти из комнаты. В косяк двери возле его руки врезается и разлетается на осколки стеклянный стакан. Мужчина даже не вздрагивает от моего нападения, только хмыкает и уходит. Я вскакиваю из кресла, не в силах сидеть на месте. Мерзкий слизняк! И как я могла видеть в нём что-то хорошее? В памяти всплывает тот пошлый сон. Мне противно и стыдно от себя самой.       Ещё несколько дней мы не видимся с моим фиктивным и не совсем вменяемым мужем. Но как-то вечером он приходит ко мне в комнату и с порога заявляет:       — Послезавтра мы отправляемся в поместье к Клиффордам. Завтра портные подгонят твой костюм.       — Какой ещё костюм?       — Для охоты. Я заказал его заранее, но за время болезни ты похудела.       — Ты правда думаешь, что после всех унижений с твоей стороны я буду с милой физиономией исполнять твои приказания?       Удивлённый взгляд Малфоя дает мне утвердительный ответ. Да, именно так он и думает.       — А чего ожидаешь ты?       — Хотя бы извинений. Я не давала повода так о себе думать.       — Что ж, приношу свои извинения, я не должен был так о тебе думать, — монотонно бубнит Люциус. — Всё?       — Нет, — я просто ошарашена его наглостью.       — Тогда чего ты хотела?       — Искренних извинений.       — Искренность от слизеринца? Ты очень наивна.       Я смотрю в его ледяные, надменные глаза, и внутри у меня становится пусто. Действительно, я — наивная дура. Из-за парочки благородных жестов с его стороны решила, что от него можно ожидать человечности. Но это не человек, а глыба льда, которую интересуют только власть и деньги. Он идёт по головам к своей цели, удерживается на плаву в любые времена, изворачиваясь, как змея. Его действия и цели подчиняются только логике и выгоде. У него, похоже, совсем нет чувств. И от этого мне становится так горько, словно меня лишили надежды на какое-то хорошее, а может самое лучшее событие в моей жизни.       Малфой, не дождавшись от меня реакции, собирается уходить, а у меня вырывается вопрос:       — Зачем тебе всё это?       — Что, прости? — Малфой, прищурившись, смотрит на меня.       — Зачем ты всё это делаешь? Копишь деньги, получая их любыми способами, собираешь по крупицам потерянное положение в обществе, врёшь, прикидываешься перед нужными людьми и унижаешь тех, кто не может ответить тебе тем же?       — Затем, что я не хочу скатиться на дно, как некоторые.       — Но для этого необязательны такие жертвы. У тебя есть огромный особняк, километровый счет в Гринготтсе, ты сохранил свою жизнь и свободу, но для кого ты это делаешь? Ты из-за своей заносчивости или трусости потерял семью. Единственное, что ты им оставишь — это деньги. Но Драко и Нарциссе они, судя по всему, уже не нужны.       Прожив долгое время в мэноре я кое-что узнала о жизни Малфоев. Жена и сын открестились от Люциуса, уехали во Францию и прекратили с ним всякое общение. И, похоже, восстановлению их отношения уже не подлежат.       — Ты вернул свой статус, но своих родных ты вернуть не сможешь.       — Я и не собираюсь их возвращать, — Малфой держится с поразительным хладнокровием.       — Тогда зачем всё это? Вместо маски Пожирателя смерти ты надел маску законопослушного волшебника, трясёшься за свой статус. Но с таким отношением к людям в итоге ты останешься один, как дракон в пещере с сокровищами.       — Не думаю, что тебя должно заботить моё будущее, о своем лучше подумай. Ведь это не меня пытались отравить. Домовики помогут тебе собраться, — и Малфой уходит.       Я доверяю всю подготовку к визиту эльфам, они в этом смыслят лучше меня, а сама провожу почти весь день в библиотеке. Ночью мне не спится, хотя вставать придётся рано. Я волнуюсь перед предстоящей охотой. Около полуночи вызываю домовика и прошу принести воды. Лопоухий эльф напуган донельзя, мне едва удаётся добиться от него причин.       — Хозяин, миссис, — бормочет домовик. — Он…       — Да говори же толком, — меня саму коробит от властности в моём голосе.       — Хозяин в своем кабинете пьёт огневиски, миссис, очень много. Такого раньше не было.       — Ладно, иди.       Меня бросает в жар. Домовик прав, Малфой никогда не перебарщивает с алкоголем, как истинный аристократ, знает свою меру до последней капли.       Побродив по своей комнате, я всё-таки решаю пробраться в кабинет Малфоя. Не каждый же день представляется шанс увидеть такое зрелище. Уже у самых дверей кабинета я понимаю, что надо было наложить на себя дезиллюминационные чары. Совсем вылетело из головы. В приоткрытую дверь я вижу кресло, стоящее ко мне спинкой, с подлокотника которого свешивается рука Люциуса с массивным перстнем. Длинные пальцы сжимают стакан, на дне которого блестит огневиски. Понимая глупость своего поступка, я решаю поскорее уйти, но под ногой предательски скрипит паркетина. Слава Мерлину, Малфой не поднимается из кресла, а только бормочет, едва ворочая языком:       — Чертовы домовики, я же сказал не беспокоить меня, — Люциус продолжает говорить, но слов уже не разобрать.       Я скорей убегаю в свою комнату. Поверить не могу, что Люциус напился. И неужели это из-за моих слов? Я не думала, что он обратит на них хоть какое-то внимание. Мне и сейчас слабо верится, что мой выпад мог довести Малфоя до такого.       Утром я собираюсь и завтракаю в своей комнате. Наступил август, но лето старалось уйти как можно скорее. Мне кажется, что осень уже вступила в своим права. Домовики приносят мне тёмно-зелёный, почти чёрный костюм для охоты, который вчера портнихи ушивали прямо на мне. Остальная одежда и наши с Люциусом кони уже направлены в поместье Клиффордов. Мои волосы собирают в объёмный пучок на затылке, закрепляют на голове крохотную шляпку с вуалью, которая должна защищать моё лицо от чахлого августовского солнца. Надев удобные сапоги и чёрные перчатки, я спускаюсь в гостиную. В кресле возле камина меня уже ждёт Люциус. Его вчерашнее возлияние не оставило никаких следов. Мужчина свеж и безукоризнен до чертиков, как всегда. Малфой молча берёт меня под руку, и мы шагаем в камин.       Как только перед нами появляется огромная гостиная особняка, заполненная людьми, у Люциуса на лице появляется дежурная улыбка. Нас встречают манерные хозяева особняка — супружеская пара чуть старше Люциуса. После приветствий мой муж ведёт меня к другим гостям. Почти со всеми я уже перезнакомилась на балах и званых ужинах. Я сама удивляюсь тому, как освоилась в этой среде       После небольшой закуски сливки аристократического общества рассаживаются на своих породистых коней и со сворой гончих несутся в поле, полинявшее после летнего расцвета. Несколько часов все мучают несчастную лису. Не желая участвовать в этой вакханалии, я держусь подальше от охотников. Ко мне присоединяются Лиза и ещё несколько девушек, которые заявляют, что падают в обморок от лая собак.       Когда цель охоты достигнута, в поле устраивается пикник. Люциус не отходит от меня, улыбается, разговаривает со мной и другими волшебниками, но от него так и веет холодом. Я знаю, что всё это наиграно, просто маска, под которой прячется желание поскорее избавиться от меня. И от этого понимания мне становится очень обидно, хотя я должна была понимать, что в наших отношениях иное практически невозможно.       После пикника многие парочки разбредаются и гуляют. Люциус тоже берёт меня под руку и ведёт в сторону от магов и ведьм, переборщивших с шампанским.       — Через неделю я уезжаю по делам в Италию. До моего отъезда тебе лучше пожить в Блэквуд-мэноре, проследить, как там справляются домовики. Наёмные управляющие очень ненадёжны. Когда я уеду, ты сможешь вернуться в Малфой-мэнор или же побыть дома ещё.       — Ты меня высылаешь? — я замираю и смотрю прямо в ледяные глаза Люциуса. Да как он смеет командовать, где мне жить?       — Всего лишь забочусь, чтобы твой особняк не зачах, — хмыкает Малфой.       — А вернее, не хочешь слушать правду, — Малфой пытается сбросить мою руку со своей, но я крепче сжимаю его локоть. — Да пожалуйста. Будь моя воля, я и шагу бы не ступила в твой особняк. Можешь запереться там и сидеть в своей шикарной крепости сколько влезет.       Остаток дня я едва могу спокойно разговаривать с людьми. Во мне продолжает кипеть ярость. Некоторых гостей, и нас в том числе, пригласили остаться в особняке на ночь, чтобы завтра отправиться на прогулку в речную долину и пещеры неподалёку. Нам с Люциусом как семейной паре достаётся одна комната. Люциус снимает галстук и пиджак, который он надел перед ужином, и, не сказав ни слова, уходит через камин. Я скидываю туфли, вечернее платье и падаю на огромную кровать. Отчего-то мне так паршиво на душе. Когда Люциус беспокоился за меня, казалось, что я для него значу чуть больше, чем просто удачная партия. Но потом посыпались подозрения, оскорбления и отчуждённость. Хрупкое равновесие, пойманное в наших отношениях, рухнуло. Теперь он дуется на меня ещё больше. Да, я вспылила и надавила на его больное место, но и он сам хорош. А теперь гонит меня из Малфой-мэнора. Именно тогда, когда мне больше всего хочется остаться там и наладить наши отношения.       Мерлинова борода, надо же было такому случиться: меня высылают из Малфой-мэнора, а я хочу остаться! Несмотря на кошмары, там не так пусто, как в осиротевшем особняке Блэквудов. Мир перевернулся. Хочется отключить эти мысли. И мне в голову приходит дикая идея.       — Колси, — зову домовика, натягивая до подбородка одеяло.       Прямо возле моей кровати материализуется эльф.       — Что желаете, миссис Малфой?       — Принеси мне огневиски. Бутылку. А ещё стакан и лёд.       У домовика от удивления расширяются глаза и дёргаются уши, но он не смеет возражать.       — Хорошо, — эльф кивает и исчезает с лёгким щелчком.       Через несколько секунд он появляется с подносом и расставляет всё на сервировочном столике.       — Что-то ещё, миссис Малфой?       Никогда я не привыкну к этому обращению.       — Нет, ступай домой, Колси. Извини за беспокойство.       — Это мой долг, Вы можете вызывать меня в любое время дня и ночи. Миссис…       — Что?       — Простите за то, что я рассказал о мистере Уизли, — на глазах у домовика наворачиваются слёзы. — Мне так стыдно. Но я не мог обмануть хозяина. Я хотел извиниться раньше, но мне было стыдно говорить с Вами.       — Успокойся, пожалуйста, — я глажу Колси по голове. — Ты ни в чём не виноват. Это я натворила дел. Но всё наладится, правда.       Да уж, конечно.       — Благодарю, хозяйка, — домовик хватает мою руку своими крохотными пальцами.       — Спокойной ночи, Колси.       Как только домовик исчезает, я наливаю себе огневиски. Первый глоток обжигает горло и прокатывается угольком в живот. Становится жарко. Я усмехаюсь: вчера пил Малфой, сегодня — я. Хотя моё поведение более скандально. Я-то собираюсь напиться в гостях, но сейчас мне плевать на ограничения.       Я никогда не пила так: стакан за стаканом, без еды, одна и в полной тишине. Мне хочется, чтобы нарастающий в голове гул заглушил мои мысли, а тепло, разливающееся по телу от алкоголя, прекратило дрожь от предстоящего общения с Люциусом. Я не представляю, как нам снова жить в состоянии холодной войны.       Опьянение подкрадывается незаметно. Долгое время мне кажется, что я сохраняю ясность ума, но потом всё вокруг резко начинает кружиться и терять чёткость. Мне сложно руководить своими движениями. Хочется спрятаться ото всех и больше не играть роль жены аристократа. Теперь у меня остался только Блэквуд-мэнор. И я решаю отправиться туда. Но как только я, накинув халат, нетвёрдым шагом добираюсь до камина, в нём материализуется Люциус. Несколько секунд длится немая сцена.       — И куда ты собралась? — Малфой нарушает молчание и рассматривает меня, презрительно изогнув бровь.       — Домой.       — Зачем это?       — Не хочу больше продолжать этот цирк. Сам разбирайся с высшим обществом магической Англии, — я пытаюсь оттолкнуть Малфоя с дороги и шагнуть в камин.       Но муж хватает меня за руку, не пуская в огонь. Из-за этого пеньюар распахивается, выставляя на обозрение бельё. Я вырываюсь из хватки Люциуса и запахиваю халат. Из-за этой сцены меня бросает в жар. Это глупо, но даже в опьянении я думаю о том, какое впечатление произведу на Люциуса. И тут удача не на моей стороне. Вряд ли мой пьяный и растрёпанный вид может понравиться такому эстету.       — Ты никуда не пойдёшь, — простые слова, произнесённые Люциусом, звучат, как приказ.       Но от стыда перед ним я становлюсь агрессивной.       — Не тебе решать.       Шатаясь, я иду в камин. В этот раз Люциус просто подхватывает меня на руки. При этом мой халат снова спадает с меня. Я пытаюсь вырваться, но мужчина только крепче прижимает меня к своей груди.       — Прекрати истерику, Гермиона, — неожиданно его голос звучит заботливо.       — А ты сам? Вчера напился из-за моих слов, а мне нельзя?       По лицу Малфоя пробегает тень, он подходит к кровати и буквально бросает меня на неё. Едва мне удаётся опереться на локти, как Малфой нависает надо мной, расставив по бокам от меня свои руки, не давая мне двинуться. Я смотрю на него, как кролик, загипнотизированный удавом.       — Запомни раз и навсегда: все эти пять лет ты должна слушаться меня беспрекословно. Это раз. В мою личную жизнь ты даже словом не смеешь лезть. Это два. Без моего ведома ты не имеешь права шастать неизвестно где и неизвестно с кем. Это три.       Всё это Люциус произносит шёпотом, от которого у меня по коже бегут мурашки. Безотчётный страх накрывает меня с головой. Но чёртова гриффиндорская храбрость и честность перебарывают.       — Ты не можешь мной командовать. И я не виновата, что оказалась права насчёт твоей личной жизни.       — Ты никогда не можешь вовремя замолчать, верно? — Люциус почти рычит. — Хоть понимаешь, что когда-нибудь это для тебя плохо закончится?       Мне нечего ответить.       — В любом случае без моего ведома не смей никуда ходить. Не хочу, чтобы ты меня опозорила.       Искривлённая от ярости усмешка Малфоя напоминает звериный оскал. Новая волна страха сковывает мои движения и рассудок. Наверное, так себя чувствует загнанная лиса. Остатками разума я понимаю, как мы выглядим со стороны: я в белье и халате с покрасневшим от алкоголя лицом и растрёпанными волосами лежу на огромной кровати, а надо мной нависает Люциус со звериным выражением лица, в рубашке, расстёгнутой на груди. Видимо, от обилия алкоголя у меня отключился предохранитель, и я перестаю бояться его. Я чувствую жар его тела, чувствую запах его одеколона: цитруса и мяты. Чёртов аромат, преследующий меня везде! От всего этого кружится голова, и я теряю чувство реальности, словно проваливаюсь в тягучий сон. Сон, который, несмотря на пугающую неизвестность, доставляет щемящее удовольствие.       — И как ты будешь меня контролировать? По Обету ты не можешь причинить мне вред.       — Могу, просто из-за этого я и сам умру.       — И что, ты умрешь, чтобы сделать мне больно?       — Если сильно довести меня, я готов заплатить жизнью за такое удовольствие.       В его глазах ярость, но рука обхватывает мою шею только слегка. От чувства близкой опасности, внутри меня всё сжимается, внизу живота словно разгорается огонь. Напоминает чувство, когда стоишь на большой высоте и понимаешь, что в любой момент можешь сорваться.       — Забавно было бы на это посмотреть, — я теряю последний шанс на спасение, устав бояться.       Я подаюсь вперёд, заставляя ладонь Люциуса плотнее прижаться к моей шее. Ошарашенность на его лице сменяется интересом, любопытством. Он внимательно осматривает моё лицо, а потом приближается ко мне вплотную.       — Не играй со слизеринцами. Мы ведь змеи, а значит, в конце концов, ужалим.       Люциус прижимается своим лбом к моему. Я хватаюсь за его плечи, как за единственную опору при падении. В последнее время мой фиктивный муж стал казаться мне настоящей поддержкой, и мне так не хотелось терять эту иллюзию. А сейчас, опьяневшая, я согласна на любой самообман.       Сама не понимаю как, но я отклоняюсь чуть в сторону, а потом целую Люциуса. Поцелуи — не мой конёк, а сейчас я ещё и пьяна, но пока мне всё равно. А Малфой тем временем отвечает на мой поцелуй. Я убеждаю себя, что всё это просто сон, и крепче обнимаю его. Но Люциус всё-таки отстраняется от меня. Мне страшно от ожидания очередного унижения или разочарования. Но он только с сожалением смотрит на меня. Потом обхватывает моё лицо ладонями и говорит:       — На этом лучше закончить. Засыпай, Гермиона.       Прежде чем отключиться, я чувствую себя так, словно меня всё-таки столкнули с края пропасти.