По ту сторону греха

Знаешь, я мерзок сам себе. Потому что верю в собственную ложь.

      Поездка в Осаку оказалась прекрасным поводом отвлечься. Другой по духу и настроению, этот город не напоминал о Кее, сводил к нулю возможность внезапно встретиться. Здесь можно было забыть о боли, но это не значило, что она прекращалась. И сны не мучили, и Юкио не страдал бессонницей. Не было ничего, кроме тяжести — сердце обрастало рубцами. Сам виноват, сам же заставил себя страдать, но с другой стороны какого исхода он ждал? Пусть лучше так. Пусть все закончится, не начинаясь.       — Так, Нода-сан? — сидящая в беседке писательница повернула голову в сторону и подтянула сползшую с плеч куртку.       — Да. Еще немного ко мне повернитесь. Совсем немного. Отлично. Чудесный профиль.       — Я слышала, при съемке у модели и фотографа возникает своеобразная связь. Знаете, у меня такое чувство, что я не могу ее уловить. Уже второй день нашей с вами работы, а вы даже ни разу не улыбнулись.       — Простите, Фуджисаки-сан…       — Для вас Мио-сан.       — Простите, Мио-сан, я просто сосредоточен на работе. Вы готовы? Еще разок. Сильнее повернитесь, смотрите в сторону парка.       Ледяной дождь стучал по крыше беседки, почти заглушал голоса. Вошедшая в осеннюю пору жизни, бледнокожая, усталая, эта женщина ассоциировалась у Юкио именно с такой, промозглой, печальной погодой, и очень хотелось воссоздать близкую ей обстановку. В Осаке в середине февраля уже светило по-весеннему теплое солнце, поэтому на пару дней съемку пришлось отложить, подыскать помещение, подготовить эффекты. Отказа Юкио не боялся, хотя Сатору мертвой хваткой вцепился в этот контракт. Еще бы. Знаменитая на весь мир писательница, лауреат Нобелевской премии сама предложила Юкио сделать фото к новой серии книг и, вопреки затворническому образу жизни, к интервью в журнале. Считай, не просто удача, — признание мастерства. Но искать другие варианты образа Юкио не был готов и ничуть не разочаровался бы, если б писательница послала его к черту. Однако проникнутая духом творчества женщина приняла замысел, вышла сегодня, несмотря на налетевшую непогоду. Она куталась в куртку, терла замерзшие пальцы, но продолжала послушно позировать, будто знала — ничто не отразит ее сущность лучше, чем сегодняшний день.       — Стоп. Отлично, готово. Спасибо вам. И за понимание, и за терпение.       — Вам спасибо. Я ждала именно вас, Юкио-сан, — писательница слегка улыбнулась. — Знаете, совсем не разбираюсь в фотографии, но когда увидела ваши, почувствовала в них движение, жизнь. Как будто вовсе не постановка с моделью, а случайный кадр. Вот и подумала: этот мастер преобразит даже мое неказистое лицо.       — Зря вы так. Вы очень красивы.       — Не льстите.       Юкио слабо улыбнулся в ответ, и женщина тут же всплеснула руками.       — И улыбки вашей дождалась! Сегодня определенно мой день. Если на сегодня все, не будете против зайти куда-нибудь, где теплее.       — Без проблем.       Фуджисаки-сан привела в ближайшее кафе. С нежностью оглядев скромный интерьер, она села за крайний столик у окна, через которое проглядывалась стесненная машинами дорога и бегущие в никуда люди.       — Можете не верить, но это кафе мое любимое. Именно здесь, за столиком на веранде я написала свой первый рассказ. Он был про юношу-гомосексуала и женатого мужчину, что волей случая влюбился в него без надежды на взаимность. Кажется, он назывался «Лето в Содоме». Ни одна редакция его не приняла. Пришлось многое переделывать, в итоге его опубликовали в последнем сборнике и под другим названием. Редакторов не устроила христианская символика.       Строгая с виду, в общении Фуджисаки-сан оказалась совсем простой. Юкио с удовольствием слушал о героях ее рассказа, в которых немного узнавал себя… и Кея. Таких же обреченных и печальных.       За разговором успел остыть кофе.       — А ведь, знаете, Юкио-сан, наши профессии чем-то похожи. Мы ведь находим вдохновение в том, что видим, за кем наблюдаем. В жизни, в людях.       — С вами трудно не согласиться.       Писательница довольно улыбнулась.       — Как насчет творческого обмена?       — Что вы имеете в виду, Мио-сан?       — Ну, понимаете… Вы чем-то напомнили мне героя романа, над которым я сейчас работаю. Расскажете? О себе. Скажем так, это в качестве небольшой платы за ожидание.       Юкио пожал плечами. Особо и нечего было о себе сказать, так себе плата. И мысли никак не хотели собираться во что-то единое. Все, что приходило в голову, было так или иначе связано с Кеем. Встреча на Радужном мосту, пожар в «Кукольном доме», побег из больницы, поездки вместе на мотоцикле… «Крестовый поход» за марихуаной, который мог закончиться тюремным сроком. Вечера, когда Кей играл не столько на гитаре, сколько на струнах души. Показ, пуля, Рождественский вечер… Все словно вчера, и так давно… Надо же, как сложно найти слова. У писательницы получилось бы лучше.       — Хорошо. Но вряд ли я сойду на роль героя романа, Мио-сан.       — Каждый из нас — герой в собственном романе.       Она покопалась в сумке, достала блокнот и ручку.       — Не волнуйтесь. Я знаю, вы лицо публичное. Ни слова отсюда не утечет дальше этого столика, уверяю.       Юкио кивнул.       — Верю. Ну, что сказать… Родился я здесь, в Осаке, — он опустил глаза. — Еще до того, как пошел в школу, родители переехали в Токио. Я выучился там, а затем уехал в Канаду и…       Что-то звякнуло. Писательница нарочито громко стукнула ложкой о край чашки.       — Давайте, как бы правильнее выразиться, сменим ракурс. Юкио-сан, скажите, почему вы так задумчивы? О чем ваши мысли сейчас? Я же вижу, что-то сидит на душе, что-то тяжелое. И мне вы можете рассказать. Я не журналист, и в принципе презираю эту профессию в сегодняшнем понимании.       — Боюсь, и меня вы станете презирать.       — Рассказывайте.       — Наверное, есть кое-что общее с вашим героем. Я тоже… очень люблю одного человека.       И вспомнилось рождественское утро. Тишина, размытые блики на смуглых плечах, смахивающие сон ресницы. Кей прижимался, щекотал дыханием шею, потом, проснувшись, улыбался… Чисто и спокойно. Сигарета у него в рту — и хочется вынуть ее, заменить своими губами. Целовать вечность напролет, не отпуская.       — Этот человек особенный… Он столько пережил и, представьте, не сломался. Он очень сильный и никому не доверяет. Или хочет казаться таким.       — Побочный эффект силы. Доверие, да и вообще близкий человек — всегда слабость.       — Нет. Вы не правы, Мио-сан. Кто-то по-настоящему близкий не может быть слабостью. Но… Я не смог стать для него кем-то. Судьба подарила мне такой невероятный шанс, а я… не сумел воспользоваться.       — Что же случилось?       — Я ему солгал. И себе солгал. Испугался серьезного решения и вот… как видите, расплачиваюсь. Знаю, он мне больше не поверит. На его месте я бы тоже не поверил. Слишком много в его жизни было предателей.       Повисла тишина. Писательница ничего не говорила. Тоже вслушивалась в тихую музыку кафе под аккомпанемент дождя.       — Знаете, Юкио-сан, — неторопливо протянула она. — В жизни нет закономерностей. Любое представление, едва устроится в голове, может тут же сломаться с треском. Я это к тому, что вам нельзя отчаиваться. Вдруг на самом деле ваш любимый человек вовсе не против дать еще один шанс?       — Я не знаю, как смотреть ему в глаза. Какой уж шанс… — Юкио допил уже холодный кофе. — В любом случае, спасибо, Мио-сан. Если честно, стало немного легче. Вы заставили задуматься.       — Не за что.       Юкио проводил ее до дома.       — Юкио-сан, я хотела бы сказать… — Фуджисаки подняла голову, всматриваясь в окна. — Я верю, что наша встреча была не случайна. Я не зря ее ждала. Ваша история вдохновила меня. Роман не обещаю, но рассказ, возможно, напишу.       — Любые встречи неслучайны, Мио-сан, — улыбнулся Юкио.       — У вас очень светлая улыбка. Берегите ее. Не угасайте.       — Постараюсь.       Ледяной дождь не заканчивался, но Юкио не вернулся в машину, не поехал в отель. Прошелся пешком вдоль улицы, хотя сырой неприятный холод пробирал до костей и ничего не стоило простудиться, оставшись снаружи на минуту дольше. Слова писательницы засели в душу. В жизни нет закономерностей. Кей не похож на того, кто даст шанс предателю, но почему-то внутри затеплилась надежда.       Стоило бы поблагодарить Фуджисаки-сан.       По приезду в Токио сразу захватила рутина. Сроки для издательства и журнала оказались невыносимыми, приходилось сидеть ночами, отбирая какие фото куда отправить, как обработать, что добавить. То, что нужно. Пустые стены дома давили, и Юкио цеплялся за любую возможность отвлечься. Как же не хватало Кея… Если бы он тут не жил, если бы им не пропиталась каждая деталь в доме… Стоило сесть на диван, лечь на кровать, устроиться за столом на кухне или зайти на балкон в комнате-студии, отчетливо чувствовалась пустота. Без Кея.       В жизни нет закономерностей, не так ли?       — Хорошо бы узнать его расписание… — Юкио зашел на сайт «Donna», нашел контактный телефон менеджера. Записал на стикере. Но как представиться?.. Как спросить?       Следующий день словно в полусне. Звонки, фотосессия, объективы, вечернее совещание в кабинете Сатору. А думалось об одном: как увидеться с Кеем? Может, просто прийти поздним вечером к нему? Если получится застать. Время ушло, кажется, безвозвратно. И любые слова, любые просьбы — все до ужаса глупо, глупо, глупо.       — Ю, ты можешь организовать выставку в Италии.       — Что?       — Вызывает земля, прием, — усмехнулся Сатору. — Опять увяз в облаках? Небось много красавиц выстроились в очередь за твоим сердцем. Или, может, красавцев?       — Не смешно.       — Так я серьезно. Или ты к нам присматриваешься?       Алекс молча закатил глаза.       — Давай ты заткнешь свои шуточки куда подальше, — шикнул Юкио. — Что там Италия?       — Италия живет, — Сатору передал бумаги. — А нам там одобрили две фотовыставки, в Риме и в Милане. Ориентировочный срок — май, но пока они просто ждут твоего ответа на запрос. Кстати, как приятный бонус, обещали опубликовать интервью и желали посмотреть на твою работу. Поэтому вышлют приглашения еще трем моделям. По условиям контракта, выбирать будут спонсоры из нашего хэдбука*.       — Условия не особо выгодные, — заметил Алекс. — Но европейцы такие, всех держат за второй сорт.       — Ничего. Найдем предложение, от которого они не смогут отказаться.       Сатору перегнулся через стол, оказавшись с Юкио лицом к лицу, можно было разглядеть даже трещинки в пересохших губах.       — Скажи, Ю, что ты выберешь сейчас: личную жизнь или карьеру?       — Глупый вопрос, Сатору. Мой ответ ты прекрасно знаешь.       — Отлично. Тогда отправь итальянцам фото Кея. У тебя наверняка завалялось что-нибудь из личного архива.       — Я не могу. Кей — модель Ангелики.       — Не проблема. Переманишь.       Не хватало ни слов, ни дыхания, чтобы объяснить. Контракт? Италия? Переманить? Заявить Кею, что решил воспользоваться им в обход Ангелики и ее агентства? Даже звучит мерзко.       «Не усложняй, герой».       Сил усложнять давно не осталось.       Да уж, Италия не Осака, но от себя не убежишь. Юкио был влюблен лишь в фотографию, пока в жизнь не ворвался Кей. Он вытеснил собой все подчистую. И руки опустились. С другой стороны, вдохновение невозможно без страданий, многие творческие люди признавали это. Душа не на месте, а образ Кея в голове бродил, словно вино, набирал силу со временем. Идеи вспыхивали и тут же гасли без воплощения. Целая вселенная жила внутри, вращаясь вокруг одного единственного человека… Острое желание, горечь потери, вина, страх одиночества — масса оттенков, сливающихся в один — в ледяную синеву.       — Ю, я ведь не просто так спросил, что для тебя важнее. Если работа, то поступись уже своей неуемной гордостью и перемани парнишку к нам! Ты же видел, как он плыл по подиуму, а? И, я уверен, успел убедиться лично и в других умениях. Представляешь, что будет с итальянцами, когда они увидят его на твоих фото? Короче, профукал мальчика для себя, не профукай шанс заиметь его для агентства. Кей не дурак, на Италию клюнет. Тем более тут не просто спонсоры, тут можно словить настоящий европейский контракт.       — Если он уже не словил у Ангелики.       — Не словил, будь уверен, — хмыкнул Сатору. — Иначе не шатался бы по Токио. Ангелика, небось, держит его при себе.       Алекс кивнул.       — Не могу не согласиться, парень хорош. И внешность у него подходящая для зарубежных съемок. Зарекомендует и себя, и нас.       Юкио вздохнул. «Не все так просто», — хотел произнести, но сдержался. Ведь он пока и не пытался поговорить.       — Я попробую.       — Хорошо, на этой позитивной ноте закончим совещание и перейдем в неформальную обстановку.       — Я пас, надо урегулировать кое-какие вопросы перед отпуском, — поднялся Алекс. Поймав умоляющий взгляд Сатору, Юкио пожал плечами.       — Не смотри так, я сегодня тоже не могу. Завтра дедлайн для отправки фото Фуджисаки-сан в издательство.       — Вот же зануды. И как вас только земля носит? Идите-идите. Но помните, что с вас должок.       Дверь кабинета захлопнулась. Голоса и шаги отдалились и стихли. Сатору выхватил мобильник и быстро нащелкал номер.       — Сейджи-кун, занят? Это Сатору беспокоит. Куроно Сатору. Вспомнил? Ну что, как дела на информационном фронте? Пресса не дремлет? Ха-ха. Кстати, ты следишь еще за Ангеликой Кёстер? Той самой, угу. Знаю про мальчика. Вот на его счет мне и нужна твоя помощь. Сыграть надо осторожно и по-крупному. Согласен? Тогда пришлю тебе номер Рихарда Кёстера. ***       — Кей, пройди к стилисту.       — Сейчас, — потушив сигарету, Кей отошел от окна, вернулся в мерзко пахнущий лаком для волос павильон. На пути резко возникла Ику. Слегка прижалась и подняла томные глаза, покрытые пушистыми ресничками.       — Сокровище мое, удели минутку, — улыбнулась она. Кею не понравилась ее улыбка, слишком приторная, полуядовитая. Он ответил почти такой же.       — Только минутку, Ику-сан.       — Я там немного поправила костюм. Надо бы остаться на примерку.       — Если получится.       — Во сколько закончится фотосессия?       — Хрен знает. Заявлено два часа, но обычно копаются дольше.       — Хорошо, тогда через три часа у меня. Надеюсь, успеешь что-нибудь перехватить по пути. Боюсь, на еще один ужин у меня средств не хватит.       — Не скромничайте.       Вчера она выдала тридцать тысяч, не считая ужина. Кей тут же просадил эти деньги: купил пакетик отличной травки — накрывала с одной затяжки. Последнее время курил часто, запасов надолго не хватало, подачка Ику пришлась кстати. Вряд ли она сильно пострадала, выложив такую сумму, скорее, как и большинство бывших клиентов, требовала скидку, считала себя особенной.       Кей сел перед зеркалом. Когда возились с волосами, приходилось щуриться, вечно тянуть голову то в одну, то в другую сторону. Посмотрев на отражение, он усмехнулся. Ну и кого сотворили? Он не бизнесмен и не голливудский актер, не идут ему все эти вещи: костюмы, часы с бриллиантами и волосы прилизанные, залитые лаком настолько, что даже блестят от света ламп.       Позади возился со штативом фотограф. Кей видел его в зеркале. А может, видел Юкио…       В павильон залетела Ясуко.       — Начали съемку?       — Пока нет.       — Отлично. Кей, зайди к Ангелике-сан. Срочно.       — Хорошо.       Как был, наполовину в образе, при шелковой рубашке, но в своих джинсах, Кей направился в кабинет. Ангелику сегодня, похоже, ничто не расстроит. Скажи ей, что Кей вчера вечером охрененно потрахался с дизайнершей и потом укурился до чертиков, она лишь мило улыбнется и похвалит. Вот что значит предвкушение развода.       Едва щелкнул фиксатор, Ангелика прижалась, обхватывая со спины.       — Даже не верится, что скоро не нужно будет выкраивать минуты, чтобы побыть вдвоем.       — Я думал, ты вызвала по работе. У меня еще съемка.       — Знаю. Ничего, подождут. Рихард уехал и уже вряд ли вернется сюда. Я больше не могла терпеть, Кей. Ты ведь последнее время тоже занят…       — Да уж, не без твоей помощи.       Кей посмотрел Ангелике в глаза — затуманенные, они ничего не видели, кроме нарисованного ею же идеала. Она потеряла свое очарование. Сломалась. Под своими замками Ангелика не прятала ничего стоящего: банальную женскую тоску и слабость. Игра зашла в тупик.       — Тебе очень идет смешанный стиль, — заметила она. — Оставайся на съемку так. Думаю, наши клиенты оценят.       — Ику-сан не оценит.       — Ничего, переживет. Ей много раз отказывали, — Ангелика мазнула губами по шее, расстегивая рубашку до конца. — Кстати, у меня к тебе есть еще одно относительно деловое предложение.       — Что еще?       — Не хочешь съехать со своей квартиры? Одна моя знакомая уезжает на Кюсю, но не хочет оставлять жилье без присмотра. Небольшая студия, недалеко от агентства. И недалеко от меня.       Вот и первые ниточки, которые потом превратятся в железный канат, начали обхватывать шею. Ангелика словно привязывала к себе. И черт побери, уж лучше бы она делала это деньгами, как Эйдзоку, чем так открыто, распахнув блузку и спустив лифчик.       Она хотела продолжить о плюсах переезда. Пришлось прервать пустой разговор поцелуем.       — Подожди…       Слабо. Раньше она действительно сопротивлялась, если не внешне, то внутренне — напрягалась до предела. Ее тело словно приходилось уговаривать, поглаживая и целуя. А сейчас Ангелика сама ложилась на стол, выставляла задницу, раздвигала ягодицы, совала в себя пальцы. Отбрасывала все, что делало ее Ангеликой, и превращалась в тупую суку.       Одна улыбка, одно слово, один взгляд — за фальшивое обаяние прощала все.       Она расстегнула джинсы, просунула руку в трусы. Поглаживая, облизывала губы, но сосать не собиралась. Кей прикрыл глаза. Слишком резко, отрывисто. Ангелика дергала пальцами, заставляла, тащила за собой. В себя.       — Блядь. — Кей откинул ее руку в сторону. Поцеловал, в этот раз поглощая возражения. Она застонала, прижалась. Терлась всем телом, обхватывала так, словно хотела врасти.       Зазвонил селектор.       Ангелику едва не подбросило. Дотянувшись, она нажала на кнопку.       — Что стряслось, Ясуко? — Голос слегка дрожал.       — К вам Рихард-сан.       — Рихард? — она оглянулась. Кей пожал плечами в ответ и застегнул ширинку. Чего она так волновалась, сама ведь собиралась все рассказать и подать на развод.       — Минутку. Пусть войдет.       Одна секунда, и Ангелика уже выпуталась из хватки, слезла со стола, застегнулась на все пуговицы, опустила юбку. Кей тоже привел себя в относительный порядок. Правда, недавно сделанную прическу придется поправлять.       — Ладно, я пойду. После съемки «поговорим».       — Останься. Наверняка он просто что-то забыл. Мы быстро все решим.       Едва она договорила, в кабинете возникла худощавая фигура Рихарда.       — Я по делу, — он окинул Кея презрительным взглядом. — Выйдите, молодой человек.       — Пусть останется. У меня к нему еще есть вопросы, — Ангелика старалась не смотреть на мужа. Особенно, когда он оперся на стол. Именно там, где она только что лежала, раздвинув ноги.       По указке Ангелики, Кей сел в кресло рядом со стеллажами.       — Ладно. Я не могу найти доверенность. Она не у тебя, случаем?       — Все подписанные бумаги у Ясуко.       — Она уже смотрела. И не нашла. Посмотри у себя.       — Не держи меня за дуру, я прекрасно помню, что отдавала ее. Ясуко!       Ангелика вскочила с кресла и вылетела в приемную, хлопнув дверью. А вместе с ней из кабинета испарился воздух. Сплошной вакуум ненависти. Кей отчетливо чувствовал, как чужой взгляд щекочет шею там, где остались следы помады.       — Кей, если я не ошибаюсь? — поправил очки Рихард.       — Не ошибаетесь.       — И как вам работать у нас, нравится?       — Ничего. Напряжно немного, но неплохо.       — А спать с моей женой нравится?       Кей встретил его взгляд. Тяжелый, накаленный до предела — неосторожное движение и вспыхнет. И сам же сгорит заживо.       — Очень, — улыбнулся Кей. — Приятно, когда женщина сама раздвигает перед тобой ноги.       Рихард схватил за распахнутый ворот, хотел стряхнуть с кресла — сил не хватило. Кей поднялся сам, все с той же пришитой улыбкой наблюдая за потугами ревнивого мужа порвать дизайнерскую рубашку.       — Сучонок… — прорычал он. — Тебя бы на место женщины, сразу по-другому запоешь.       Кей не выдержал. Смех буквально разрывал изнутри.       — А что? Может, выебете меня? Я не против.       Рихард отшатнулся. Выпустил рубашку из рук и брезгливо тряхнул пальцами.       — Тебе даже без разницы с кем?       — Когда хорошо, разве не похер?       — Да ты… ты просто…das schwule*! Как ты вообще посмел ее коснуться… — с каждым словом его голос будто исчезал, понижался до шипения.       — Так она же мне платила. А от выгодного предложения разве можно отказаться?       — Halt die klappe! *       От удара Кей впечатался в стеллаж затылком. Щека заныла. Вот тебе и слабые руки офисного раба. Рихард вцепился в шею, костлявые пальцы давили, перекрывая воздух. Кей стукнул его по колену, заставил осесть и отшвырнул в кресло.       Ангелика зашла вовремя.       — Что здесь происходит?       — Мне надо было у тебя спросить, причем давно, — Рихард поднялся. Подошел к Ангелике и вырвал бумаги из ее рук. — Я этого так не оставлю.       — Рихард, в чем дело?       Но вместо ответа ей под ноги посыпались клочки, недавно бывшие доверенностью.       — Кей! Что ты натворил?       — Ничего. Разговор поддержал.       — Дурак!!!       — Ангелика-сан, — вбежала Ясуко. — Рихард-сан требует все документы, касающиеся Кея.       — Зачем?       — Он собирается его уволить.       — Уволить? Не имеет права!       — Имею! — раздалось из приемной. — Пока еще у меня большинство прав на этот филиал! Пока еще только благодаря мне ты строишь свой полуубыточный бизнес! Не нравится? Уходи вместе с ним!       — Рихард!       Спектакль явно затянулся, пора заканчивать. Кей вышел из кабинета. Поравнявшись с Рихардом, произнес:       — Думаете, так сможете что-то изменить? Зря.       Слова вылетели сами собой. Завершили акт. Опускайте занавес и приглашайте выдающегося актера на сцену для дополнительной порции оваций.       Жаль, Рихард все испортил своим визгом:       — Пошел вон!!!       Ангелика было дернулась с места. А может, показалось. Застыла, как статуя, только слезы блестели в глазах. Улыбнувшись ей напоследок, Кей ушел.