По ту сторону греха

Прежде чем делать «лучше» для кого-то, стоит спросить его.

      Тишина.       Что-то подсказывало в ней о грядущей буре.       До Кея дозвониться так и не удалось, Некодзава в некотором роде успокоила, сказала, что он поехал ночевать в отель. Опять. Мол, с утра еще предстоит заехать в агентство, уладить некоторые нестыковки в расписании, и потом они прибудут за вещами на первый выезд. Разум разложил факты по полочкам, призывал успокоиться и поспать хоть немного, на худой конец, выпить снотворного. Здравая мысль, однако следовать ей труднее, чем кажется. Душа оставалась не на месте. Всем сердцем Юкио ненавидел такие ночи. Кей по-прежнему не отвечал. Да, спал скорее всего, только… Прошлый раз он не брал трубку всю ночь, а через день его нашли почти мертвым в реке.       Еще и выдохной, как назло. Никуда себя не деть от проклятой тишины. От телевизора сильнее начинало гудеть в висках, от музыки в наушниках накатывала необъяснимая тошнота. Пока слуха не коснется гудок автомобиля Некодзавы, пока на крыльце не послышатся шаги Кея, придется довольствоваться абсолютной тишиной. И темнотой — Юкио закрыл ноутбук, отключил от зарядного провода, не оставив ни единого источника света в доме. Вакуум. Сначала пугающе-черный, но, постепенно привыкнув к нему, Юкио начал различать очертания мебели, умудрился добраться до кухни, набрать воды в первую попавшуюся под руку тару. Выпил, охладился, вернулся к дивану. Усталость сковывала, а сон так и не шел. Вместо него диафильмом транслировался вчерашний день… Кей в обнимку с Саюри возле фона, его меланхолично-равнодушный взгляд крупным планом, в стороне режиссер, плохо скрывающий свою похоть, Хина на руках, ее страх, ее слезы. Вечером Юкио звонил в клинику, узнавал о состоянии. К счастью, с ней все в порядке, после лечения вполне сможет приступить к работе.       «Исключительно под естественным или приглушенным светом», — дополнил про себя Юкио.       Как раз шла подготовка к очередной серии выставок, повод найти нечто новое, открыть иной ракурс… Но голова пуста, точно темная гостиная. Юкио мог только ждать… Хотя бы звонка. Хотя бы сонного и раздраженного «Ну, чего тебе, герой?» вместо «Доброго утра».       Светало. Кое-как заставив двигаться ватное тело, в полусне Юкио доплелся до душа, черт знает сколько простоял под холодной водой, пока озноб не пробрал до костей, и сознание прояснилось. Сварил себе кофе. Ближе к девяти снова набрал Некодзаву. Теперь и ее номер не отвечал. Может, Кей с ней? Да с кем угодно, лишь бы с ним ничего не случилось. Измена — не конец света. Хотя скажи это Юкио года три назад, он рассмеялся бы в лицо, и ни за что не поверил бы, что станет таким, как сейчас. Измена была непреодолимым порогом, после которого даже самый близкий человек становился мерзок. Кей же вытравил из Юкио личность, считавшую себя выше других, талантливее, сильнее, приличнее — лучше во всех отношениях. Ту, что не готова была опуститься на дно.       Попробовал набрать Кея снова. Услышать бы гудки, а не:       «Абонент временно недоступен».       — Черт…       Спустя десять минут еще одна попытка… Попытка, переходящая на бесконечный счет.       Сигнал автомобиля вывел из задумчивости, Юкио выронил чашку из рук. Осколки рассыпались под ногами. Быстро подобрав их, выбросив, он вылетел на крыльцо.       — Кей!       Юкио подбежал к нему. Обнимать при Некодзаве не стал, сжал руку — не мог не коснуться, не ощутить его реальное присутствие.       — Я ненадолго, герой. Мне нужно собраться в Ито.       — Подождать? — уточнила из машины Некодзава.       — Не надо. Я сам доеду. На моем звере всяко быстрее будет.       — Сбор в восемь вечера. Не опаздывай.       Слова пролетали мимо, Юкио где-то на задворках уловил, что выезд слишком скорый, они толком не успеют побыть вместе. От ничтожных часов хотелось взять максимум, а еще лучше — послать к черту Ито, и больше ни за что и никогда не отпускать Кея. Невольно Юкио сжал его руку в своей сильнее.       — Пожалуйста, не пропадай так… Отвечай на звонки. Если бы Неко-чан не сказала, где ты, я бы…       — Что?       — Сошел с ума.       — Было бы с чего сходить. Отпусти уже.       Грубый, резкий, старающийся оттолкнуть — и почему у Юкио он вызывал обратный эффект? Хотелось стиснуть его в объятиях как можно крепче, согреть, растопить ледяную корку на его сердце или верным слугой пасть ниц к его ногам и вымаливать прощение за все, в чем виноват и невиновен.       — Как же тебе нравится меня мучить. Ты просто самый ужасный садист из всех, кого я знаю…       Потянулся поцеловать, но Кей отвернулся, его волосы кольнули щеку.       — Я хочу отдохнуть перед отъездом.       — Дай мне минуту, пожалуйста.       Минуту постоять, обнимая его. Минуту на то, чтобы осознать: Кей здесь, он в порядке, и позади ночь, теперь казавшаяся очередным неприятным сном.       — Все? У меня времени мало.       — Да, конечно. Иди.       Пока Кей собирал вещи, Юкио приготовил завтрак и перекус ему на скорую руку. Позвал. Ответа не последовало. Не расслышал, а может, не хотел идти. Злился, наверное, что Юкио снова беспокоился, названивал и ему, и Некодзаве полночи. Не объяснить же, каково на душе, стоит Кею задержаться. Как черные нити окутывают мозг, как воображение ярко рисует страшные картины… светлые стены, трубки капельниц, истощенное тело… и в нос лезет противный больничный запах. Запах беспомощности.       — Герой, — Кей вдруг появился на лестнице. — Я должен кое-что тебе сказать.       — Сейчас поднимусь. Или может лучше ты спустишься, заодно позавтракаем.       — Не хочу.       Кей редко отказывался от еды. Случалось, бывал не в настроении перед чем-то тяжелым и серьезным, но не в его духе слишком долго быть загруженным. Будучи слабым и не имея аппетита в больнице он умудрялся переводить это в шутку… Но после выписки его улыбка стремительно угасала, и Юкио не успел заметить, когда она совсем потеряла свет. Да и как тут заметишь, если они днем почти не бывают вместе и ночуют порознь.       После вчерашней переброски фразами легко догадаться, о чем Кей хотел поговорить.       Юкио не успел подняться на второй этаж, опередил звонок интеркома. Некодзава вернулась? Изменились планы? Или… Кей кого-то ждал? Не ответив на звонок, Юкио вышел. У калитки мялся странный юноша, по виду, старший школьник. Нервно озирался по сторонам, лохматил длинные волосы, то и дело вскидывал руку с часами и косился на стоявшую позади машину такси.       — Здравствуйте, — Юкио открыл калитку, впустил парнишку. — Что вы хотели?       — Здравствуйте. Вы Нода Юкио-сан? Я не ошибся?       — Не ошиблись.       — А Ка… Кей. Мне говорили, я могу встретить его у вас. Не подумайте, я не фанат или вроде того. Я по личному вопросу. Как бы объяснить…       — По личному, значит, — Юкио вздохнул. Недостающая деталь для грядущего разговора с Кеем, видимо, прибыла сама. — Проходи лучше. В доме объяснишь.       — Спасибо. Я ненадолго. Такси ждет.       Парнишка немного странный и, казалось, совсем потерянный, будто его послали сюда против его собственной воли.       — Как вас зовут?       — Простите, простите. Я не представился. Меня зовут Судзуки Икиру.       — Очень приятно, Судзуки… кхм, -кун. Ничего, если я буду так обращаться?       — Как вам удобнее.       — Кто там? — Кей показался на лестнице, но не спустился. Увидев гостя, внезапно переменился в лице, попятился назад.       — Кадзицу! — тот едва не кинулся, замер на полушаге. — Это ведь ты, Кадзицу!       Кто же он такой, почему назвал Кея другим именем? И Кей побледнел так, словно облетел на самолете вокруг света без передышки.       — Ты ведь помнишь меня? Кадзицу…       — Вы обознались.       — Но…       — Вы обознались, — твердо повторил Кей. Развернулся и хлопнул дверью спальни.       — Я же не слепой, я вижу, что нет… Это же ты, Кадзицу! Ты!       — Успокойся, Судзуки-кун. Присядь, — Юкио отвел его к креслу, парнишку трясло от волнения. Он не сел, рухнул и поджал под себя ноги. — Расскажи все по порядку. Зачем ты пришел и откуда знаешь Кея?       Немного придя в себя, Икиру выпрямился.       — Он не Кей. Он Кадзицу. Мой брат, который пропал в детстве. Поэтому я и пришел. Как увидел его, не мог найти покоя, понимаете?       — Брат…       Однажды Кей ведь упоминал, что у него есть младший брат. Неужели, этот парнишка он и есть? В чем-то они с Кеем, пожалуй, похожи. И Икиру достаточно смелый, несмотря на дрожащие пальцы и влажные глаза. Одно то, что он не побоялся приехать в такую даль один, постучаться в чужой дом, заявить о себе прямо в лоб, без страха оказаться выставленным за дверь с первой фразы чем-то напоминало безрассудство Кея, заявившегося лично в лапы маньяка Рёмы когда-то… Словно это было слишком давно и не с Юкио.       И что вдруг на Кея нашло? Почему он даже не выслушал?       — А почему у вас разные фамилии? — Юкио принес стакан воды. Икиру безуспешно пытался сглотнуть ком в горле, сдавленно дышал, прятал в себе надвигающиеся слезы, силился говорить спокойно. По всему видно, подобной реакции не ожидал. Слова Кея наградили его той самой, фатальной болью, к которой у Юкио за последние месяцы выработался иммунитет.       — Спасибо. А… Ну… Это потому что мы не совсем родные. У Кадзицу девичья фамилия мамы, у меня — моего отца. Папы у нас разные.       Они впрямь мало похожи внешне. Смуглый, крепкий, синеглазый Кей и его белокожий, хрупкий брат. Почти как девочка, темные волосы, если собрать в хвост на затылке, будут спускаться ниже плеч. В глазах — янтарь на полуденном солнце, пушистые черные ресницы. В одном они схожи — оба невероятно красивы. Юкио обязательно предложил бы Икиру сфотографироваться, не будь они в довольно странной ситуации.       — Судзуки-кун, я прошу прощения за Кея. Он сегодня спешит, уезжает в другую префектуру на съемки. Не самый удачный момент для серьезного разговора. Давай так. Я оставлю тебе свою визитку, поговорю с Кеем, и устроим вам встречу, когда он будет немного свободнее, идет?       Все еще витая где-то в своих мыслях, парнишка кивнул.       — Договорились. Держи.       — Спасибо вам, Нода-сан.       — Лучше просто Юкио.       Икиру снова отстраненно кивнул.       — Спасибо, Юкио-сан.       Проводив его до машины, Юкио поднялся в спальню. Постучал. Дверь оказалась заперта.       — Кей, выходи. Мальчишка уехал.       Тишина. Снова проклятая тишина.       — Жестко ты с ним. Вдруг и правда твой брат?       — Иди к черту.       — А ты иди поешь. За весь день еще не съел ни крошки.       Есть моменты, в которые лучше побыть одному, переварить события, собраться с мыслями, но сейчас, казалось, если оставить Кея на произвол судьбы, то совершишь непоправимую ошибку. Юкио не уходил. Сел, прислонившись спиной к стене, вытянул ноги на полу. Прислушивался. Оглушительно тихо. Готов поспорить, Кей сейчас курит у окна. Плохо ему или хорошо, без сигарет он не мог обходиться. Другого утешения для него не существовало. Кей не любит говорить о личном. И каким чудом он смог довериться раньше, рассказать о прошлом, о мечтах, о первой, искалечившей его любви… Требовать доверия сверх полученного не стоило. Юкио и не хотел. Даже оставь Кей дверь открытой, он лишь вошел и обнял бы его. Просто потому что так необходимо прежде всего Кею.       Послышалось шевеление, скрипнула молния. Похоже, футляр. Скромные, раздробленные, выплыли звуки из потревоженных струн. Мелодии не было, лишь дерганные ноты, то выше, то ниже. Потом снова тишина. Наконец, показался Кей.       — Чего тут расселся? Иди, налей уже своего кофе.       — Ты хотел поговорить, вот я и решил остаться поблизости.       — Да. Хотел, — он стал мрачнее, если мрачнее вообще можно быть. Невыносимый контраст с его вечной саркастичной улыбкой — ярким переливающимся стеклышком, за которым не видно черноты.       Кей вытащил сумку с вещами, поставил рядом с обувью, сел в кресло. К кофе так и не притрагивался.       — Герой… — начал он, не поднимая глаз. — Я не вернусь из Ито. К тебе не вернусь.       Юкио ждал этих слов. Ждал, но не думал, что они рухнут тяжелым лезвием гильотины в одно мгновение.       — Почему?       — Потому что без тебя мне будет легче.       — Я стал настолько непосильным грузом?       — Достаточным, чтобы от тебя избавиться.       — У тебя кто-то появился?       — Не твое дело, — скривился Кей. — Просто прими как данность.       — Хорошо.       С Кеем словно говорил кто-то другой, Юкио не признавал собственный голос, звучавший отдаленно и механически, как из динамика. Голос со стороны, заглушающий рвущийся наружу крик.       — Надо же, — Кей тоже заметил. — Вот так просто?       — Ты ждал скандала с разбитой посудой?       — Вроде того. Больше эмоций как минимум.       — Были эмоции, но все вышли. Извини. Между нами давно ничего не меняется и не происходит. Сложно сказать, что у нас вообще за отношения… Тем более давно пора посмотреть правде в глаза. Я не смогу стать заменой мертвецу, ты не сможешь полюбить вместо него меня. Это тупик. Какой мне смысл держать тебя силой?       — Так ты не можешь или не хочешь?       Что за глупый вопрос, ведь Кей прекрасно знал, чего хотел бы Юкио. Зачем спрашивать?       — Ты сам знаешь.       — Я не знаю тебя, герой. Все, что я знаю о тебе — твое прикрытие, налет порядочности, спадающий разве что в постели. Ты лицемер, худший из тех, кого я знаю. Потому что сам с собой состыковаться не можешь.       — Не хочешь уходить без ссоры, да?       Кей засмеялся так громко, что в ушах зазвенело.       — А ты бы в себе разобрался для начала. Никакой ты не герой. Даже сейчас ты мечешься между тем, что кажется тебе правильным, и собственным настоящим желанием. И так всегда, сколько я тебя знаю. Ты все время лепишь из себя образ чего-то идеального в твоем понимании. Хочешь казаться, а не быть.       Кей ведь прав. Что бы Юкио ни делал, все с оглядкой. Стоит ли ревновать, стоит ли показывать настоящие чувства, настоящего себя. Не хотелось быть похожим на хозяев Кея, и в то же время Юкио прекрасно понимал их желание обладать им. Как сокровище, закрыть от всех и вся, любому, кто покусится — переломать руки и оторвать яйца. И как он должен поступить сейчас? Связать и не пустить в Ито? Заставить быть рядом или отпустить без сожалений? Юкио ждал. Рано или поздно он услышал бы от Кея:       «Я ухожу».       «Я не вернусь».       Рано или поздно это должно было произойти, но с другой стороны…       — Хочешь, чтобы я удержал тебя? Или чтобы снова унижался и умолял остаться? — Юкио поднял взгляд, но смотреть на Кея, все равно что на солнце, невозможно без боли. — Не вижу смысла. Как я ни старался, твое отношение не поменялось. Я все тот же особый клиент. Я тоже не могу так больше.       — Ясно. — Кей встал, обулся, взял вещи.       Сил идти за ним не было, Юкио заставил себя. Заставил проводить до конца и отпустить с миром свое прекрасное наваждение. Своего Дориана Грея. Бывают раны, при которых извлечение орудия из тела лишь быстрее приведет к смерти. С ним и без него — исход один. Интуитивно Юкио осознал это, едва пронзительно холодный взгляд попал в сердце… и запустил обратный отсчет.       — Ты забыл гитару.       — А пусть остается у тебя, — Слабая попытка изобразить усмешку. Кей вывез мотоцикл во двор. — Может, заберу как-нибудь потом, если ты, конечно, ее не разломаешь, не сожжешь или не отправишь на свалку.       — Нет. Ничего не сделаю. Обещаю.       — Вот и хорошо.       — Кей…       — Пока, герой, — Кей надел шлем. — Хотя нет, не так. До встречи в агентстве, Юкио-сан.       — Удачи на съемках.       Дежа вю: Кей открывает ворота, заводит мотоцикл. Казалось, вот-вот пойдет снег, несмотря на летнюю жару, дополнит ощущение абсолютного одиночества. Закономерный конец истории. Другого Юкио не заслужил.       Кей уехал. Тонкая нить, удерживающая дамоклов меч над головой, порвалась. Вместе с ним душа, висевшая где-то над Юкио, рухнула в тело, анестезия, действовавшая во время разговора, резко прекратилась, и вся боль, заблокированная до этого момента, обрушилась неудержимым потоком. Юкио приткнулся плечом к крыльцу, ища хоть какую-то опору вместо выбитой напрочь из-под ног.       «Не могу. Не могу. Не могу, — стучало в висках. — Не могу без него. Что теперь делать? Что? Что?»       Возвращаться в дом, все еще наполненный присутствием Кея, невыносимо, но Юкио тянуло в самое жерло вулкана — в спальню, где еще не развеялся до конца сигаретный дым. Где лежала брошенная на кровати гитара. Как заставил ватные ноги передвигаться, подниматься, осталось далеко за кадром, Юкио просто вошел внутрь… и будто проснулся. Один. Напоминанием о чудесном сне служили бесчисленные фотографии. Застывшие моменты, в которых законсервировалась его нежность, его любовь, отраженная через блики и тени, через свободу, через замирающее сердце во время щелчка затвора. И еще одно напоминание лежало на кровати с откинутой крышкой футляра. Гитара. Юкио сел на край, коснулся черного, потертого корпуса, там, где на свету можно было разглядеть следы пальцев Кея. Провел по струнам — нестройный и резкий звук получился очень похожим на его собственный стон, выдавленный сквозь стиснутые зубы.       Человек — существо сильное. Достаточно сильное, чтобы существовать без частей тела. Но… хватит ли сил продолжать жить, ампутировав половину души?