Прохладный ветер в жару предвещает дождь.
— Тебе получше? Кей появился ночью вспышкой молнии, испуганный, бледный, он будто цеплялся за Юкио из последних сил. Пошатываясь, еле добрался до ванной, после, казалось, готов провалиться в мертвецкий сон, но нет, лег и утащил за собой. Всю ночь боялся разомкнуть за спиной руки, отпустить хоть на мгновение. Не заснул даже после секса, лежал, смотрел в потолок. Юкио тоже не сомкнул глаз, хотя съемки в Йокогаме вымотали больше, чем обычно. Работать толком и не пришлось, половину времени потратили на бюрократическую болтовню, с заказчиком конфликт вышел. Хорошо, ситуацию удалось решить на месте, дошло бы до Сатору, и последствий не избежать. И Кей. Нет сомнений, его изнасиловали. Только, зная его манеру, раньше он отшутился бы, а вчера ему явно было не до шуток. К счастью, на теле ни синяков, ни ссадин. Один, тот самый, едва заметный шрам на груди, напоминавший о дне, когда он слишком близко подобрался к смерти. Ричи до утра не беспокоил. Робко просунул мордашку в комнату, забрался на постель, устроился в ногах без единого звука. И Кей не обращал внимания. Разумом был не здесь. Юкио прижался носом к его щеке, повторил шепотом вопрос. — А?.. — Кей отозвался спустя некоторое время. — Гораздо лучше. Спасибо. — В этот раз расскажешь? «Я никогда тебя таким не видел», — оставил Юкио при себе. Кей сел на кровати. — Закурить есть? Пачка лежала на подоконнике, пришлось подняться, принести ее вместе с зажигалкой и пепельницей. Юкио и сам взял одну сигарету, зажег, поделился огнем с Кеем — кончики сигарет соприкоснулись — почти поцелуй. — Окумура, тот который наш режиссер, откинулся вчера. — В каком смысле? — В прямом. Сдох. — С чего ты взял? — Сказать с чего? — Кей вроде бы усмехнулся, но его голос дрогнул. — Да он на мне сдох. Кончил и перестал дышать. Я скорую вызвал, а сам… смотался, короче. Чем быстрее и дальше, тем лучше. В голове не укладывалось. То, что он рассказал, походило на нелепый сценарий. Но Кей не тот, кто станет врать и выдумывать. Об особом к нему отношении у Окумуры постоянно ходили слухи, режиссер наверняка не раз приставал к нему как бывший клиент по старой памяти. Но что должно было произойти, чтобы он ни с того ни с сего умер? Кей молча курил, видно было, как дрожали его руки. — Погоди, — Юкио обнял его, — может, врачи его реанимировали и все нормально. — Ты куклу когда-нибудь реанимировал? Он был, как манекен, понимаешь? Изнутри ни звука, и холодный, точно пластмассовый. Стопроцентный труп. Пока врачи приехали, окоченел, наверное. Дернул же черт виагры наглотаться… Ничего говорить Юкио не стал, положил руки ему на плечи, прижался к его спине, казавшейся хрупкой, как у мальчишки когда-то только-только сбежавшего из больницы и чудом не попавшего в лапы бандитов. — Будешь смеяться, — Кей взял пепельницу. — Он «наследника» во мне нашел. Усыновить хотел, сбережения переписать. Все думал, что я пацан с переулочка, готовый за монетку на все… Он затушил сигарету. И вдруг развернулся, руками и ногами заключил в плотное кольцо. — А давай убежим. Спустим все наши бабки, пошлем всех к черту и уедем к океану, а? Будем рыбу ловить, продавать ее в разные рестораны, а по ночам трахаться на берегу, как в Риме. — Кей… — Юкио не мог сдержать улыбки. Идея шикарная, только никто из них на деле не верил в ее воплощение. — Ну чего? Скажи еще, что я мразь такая, на мне человек умер, а я только о сексе и думаю. Скажи. Давно я от тебя проповедей не слушал. — Соскучился? — Угу. Юкио убрал сигареты и пепельницу на тумбочку, обхватил его лицо и поцеловал. Каким же глупым он был, всякий раз думая, что Кей скрывает себя настоящего. Вот же он. Всегда был рядом, пока Юкио выдумывал себе идеал. Повезло. Надо же как повезло — понять и принять свои чувства к нему. Дождаться возвращения и снова обнимать. Снова получить возможность защищать его от любого страха. И от самого себя. — Знаешь, — Юкио прижал губы к его уху, прошептав. — Я куда хуже. Вместо того, чтобы посочувствовать смерти Окумуры-сана, я безумно счастлив. Не могу это держать в себе… Кей засмеялся, стоило пробежать пальцами по его бокам и дунуть в шею, тут же покрывшуюся мурашками. Его искренний смех легко отличить от фальшивого — по крайней мере у сердца Юкио отлично получалось определять. — Знаешь, герой, у меня тоже есть маленький секрет… — Кей понизил голос, с легкой хрипотцой выдохнул: — Кажется, я… Невовремя зазвонил его мобильный. Ричи вскинул голову, и возмущенно тявкнул. — Кто там? — Неко-чан. — Не рано? — Часы показывали половину седьмого. — Нет, норма жизни. Но сейчас не хочу говорить. Должна знать, что у меня вчера был тяжелый день, вместе же на корпоративе сидели. — Может, она узнала новость? — Скорее всего. В любом случае перезвонит. Должна же понимать, что сегодня я не в состоянии проснуться вместе с солнцем. — Кстати, я видел первые две серии. — Все-таки у тебя есть тайное пристрастие к мыльным операм. — Есть. Я жуткий фанат одного актера, готов смотреть с ним любую дичь, — Юкио засмеялся. — На самом деле, у тебя здорово получается работать на камеру. Ни секунды не сомневался, что ты школьник с другим именем. — Хочешь побыть моим учителем? Он гладил по животу до пупка и обратно. От одного этого можно расплавиться в его руках. — Хочу. Близость с Кеем была сродни помутнению, наркотическому бреду, в котором Юкио растворялся, терял собственное «я». Он становился большим комком чувств и думал лишь о том, чтобы Кею было хорошо, чтобы он оценил… Все для него одного. Сейчас оказалось иначе. Поцелуи и прикосновения осознанны, Юкио пропускал их через себя. И ему хорошо, ровно так же, как и Кею. Происходил не секс, а акт любви — они заново изучали тела друг друга, касались поцелуями, не заходя дальше. В безумной страсти не было нужды. Кей, неожиданно нежный, убрал свою вечную сардоническую ухмылку, и Юкио понял: та грань, к которой он так долго стремился, пройдена. Наконец-то позволено дотронуться до его обнаженной души, где вместо льда во взгляде — небо. — Теперь тоже скажешь, забежал на одну ночь? — Нет, герой, — Кей прижался носом к шее. — Точно не на одну… Если б не агентство и начавший скулить щенок, Юкио так и остался бы в постели с Кеем, весь день пролежал бы с ним, вышел бы только забрать еду на заказ, обязательно именно пиццу, по которой Кей сходил с ума. И не более. — Тебя подкинуть в агентство? — Наверное, да. Перезвоню, уточню у Неко-чан, — Кей растянулся на кровати, задел ногой Рича, на что тот обиженно клацнул зубами. — Скройся в туман, животное. — Между прочим, ты ему понравился. — А он мне нет. — Хотя бы попробуй его погладить. Просто попробуй. Рич, иди ко мне. В один скачок пес оказался на коленях, привык к командам, не то, что раньше, когда и к миске не дозовешься. Взяв ладонь Кея в свою, Юкио поднес ее к лохматой мордашке. — Не переживай. Если ему что-то не понравится, я возьму удар на себя. Ричи не кинется на Кея, Юкио знал. Пусть своевольный и вечно обиженный на всех и вся, пес отлично распознавал чужую боль, понимал, когда человек испытывал те же чувства, что и он. Юкио положил ладонь Кея ему на голову, отпустил. Ричи зажмурился, чуть придвинулся и ткнулся носом в локоть. Поднял на Кея глаза, вопросительно проскулив, словно спрашивая: «Что случилось?» — Ладно. Верю. Ты хороший, — Кей осторожно водил по шерсти, готовый отдернуть руку в любой момент. — Но меня не зли, понял? Ричи фыркнул. — Пойдешь с нами гулять? — Едва звякнул ошейник, щенок уже подорвался с кровати и накручивал виражи под ногами. Кей помотал головой, вымученно улыбнулся. Как бы там ни было, ему не по себе после пережитого. Все же, есть шанс, что режиссер жив и с ним случилась клиническая смерть, например. Небольшой, но он есть и очень хочется верить в него. Тогда у Кея отлегло бы от сердца. — Я лучше пока с Неко-чан обговорю расписание. И, может, залью кипятком пару чашек кофе. — Вот чего, а кофе в твоем исполнении я еще не пробовал. Кей проводил, стоя на лестнице, лениво потягиваясь и продвигаясь в сторону кухни. Если бы пес не тянул поводок, Юкио задержался бы, полюбовался, запечатлел на пленку собственной памяти, как раньше. Сейчас он осознал. Осознал, что все это время не покидала слепая уверенность — именно так и будет. Судьба сквозь любые хитросплетения, вернет нити их жизней на единый путь. Как сказал бы Сатору: «типичный фаталист». Пожалуй, так. Юкио действительно остался прежним. Изменилось чувство к Кею, оно перестало быть острым и болезненным. Уйдет он или решит остаться — больше не вопрос жизни и смерти. Достаточно малой доли того, что есть сейчас, достаточно зайти домой, окунуться в запах родного тела и кофе. Омрачало картину дурное предчувствие. И предчувствием-то не назвать, скорее судорожный набор мыслей в связи со смертью режиссера… Кея ждут суровые допросы, и хорошо если в качестве свидетеля, а не подозреваемого. В СМИ всплывут их отношения и его карьере актера и модели, вероятно, наступит конец. Впрочем, Юкио старался быть готовым к худшему. Жизнь научила ждать удара именно в самые прекрасные моменты.***
Пока шли гудки, Кей представлял, что услышит. Окумура мертв. И последним, кто видел того в живых является он. С ним вместе режиссер покинул бар, а значит, его ждет допрос. Не самый приятный допрос. Как быстро следователи поймут, в какой роли он был у Окумуры вчера ночью… Разбираться в полиции, как известно, не любят. — Алло, Кей! — голос Неко оказался на удивление довольным. — Поздравляю с окончанием съемок! — Спасибо. Ты ради этого в такую рань трезвонила? — Нет, напомнить, что с окончанием съемок ты не заканчиваешь работу и выходных не жди. Я же просила Окумуру-сана передать, чтобы ты позвонил. Сегодня я ничего важного не планировала, только примерка костюмов для рекламного ролика. Мне нужно, чтобы ты появился в агентстве до нее. Доберешься сам или лучше заехать? — В три нормально же? — Про вечернюю тренировку не забудь. — Ай, да. Хорошо, в два буду. Заезжать не надо. — Пожалуй, все. Скорректируем расписание вместе. Кстати, твое исполнение опенинга к сериалу очень понравилось, так что у нас есть предложения на полноценный студийный альбом, Кей. Что насчет того, чтобы стать певцом? — Да мы одну песню еле записали. — Не нарывайся на комплимент, нормально мы записали. Так что давай, обмозгуй пока эту тему. Жду тебя на месте. — Увидимся. Неко-чан не в курсе дел?.. Кей открыл соцсети. Редко заходил туда, это больше по ее профилю. Может, он и правда ошибся, как предполагал герой? Нет, не мог, холодный и липкий ужас, поднимавшийся тогда изнутри, возникал только при виде смерти. Чужой смерти. Скрывают новость? Но какой в этом смысл? Чайник закипел, пока Кей заливал растворимый кофе, лента обновилась. Заголовок-таки появился: «Знаменитый режиссер «Берегов любви» скончался сегодня ночью». В статье ничего особенного, пока написали, что при странных обстоятельствах, что смерть наступила в результате сердечного приступа. Неудивительно, он же кончил черт знает сколько… Как минимум, в рот и трижды в задницу. Четыре, выходит. Символично*. — Ты решил нас не ждать? — Юкио появился на пороге, удерживая щенка рядом с собой на поводке. — Почти. Пить захотелось. — Будь другом, подержи Рича. Сейчас, лапы ему протрем. Кей подошел. Пес, натягивая поводок, поднялся на задние лапы и звонко тявкнул. — Тсс, тихо, скотина неугомонная, — Однако стоило у Юкио забрать поводок, он послушно сел у ног. — Ты ему очень нравишься. Честное слово, я прямо ревную. — Протирай лапы давай, ревнивец. — Некодзава уже в курсе? — Странно, но нет. Новость минут десять назад засветилась в Твиттере. Герой будто прочитал что-то в лице. Прижался губами ко лбу, ничего не говоря. Стоял так с минуту, обнимая, обволакивая собой, расслабляя так, что размыкать руки не хотелось. Там, за дверью, черт знает что ждет… Может, полиция возле калитки вместе с журналистами жаждут порвать на части, Сатору наверняка будет в ужасе, Неко-чан снова будет плакать. С вершины, до которой рукой подать, Кей вместе с ней покатится кубарем после этого скандала. Рядом с Юкио ничего не волновало. Пустые и беспочвенные глупости, не более. Переживет. Кей прошел через множество передряг, черта стыда давно пройдена, позор и осуждение сопровождали почти с рождения. Полукровка, уродец, приемыш, пустышка, сливная дырка, шлюха… чего он только не слышал. И теперь, чего не услышал бы, каким бы монстром его ни вообразили люди, не имело значения. Есть человек, для которого он важен. И он один стоит миллиардов людей. — Подбросишь до агентства? — Не задавай вопрос, когда знаешь ответ, — Юкио улыбнулся, и чертовски сильно захотелось прильнуть к его губам. — Но сначала кофе. Вопреки ожиданиям, возле агентства никого, и Некодзава не перезвонила после появления в ленте сообщения. Зато пришло от Саюри: «Как ты? Слышала про Окумуру-сана. Надеюсь, с тобой все хорошо». «Не волнуйся» — ответил Кей, добавил смайлик для убедительности. Больше ничего, хотя Саюри он бы пожаловался на пережитое. И похвастался бы, что сидит в машине рядом с героем, про которого ей рассказывал. Несправедливо, наверное, Окумура умер, а Кей сейчас готов взлететь от счастья. Похоже на бред, но так и есть. Саюри бы, пожалуй, поняла. — Слишком тихо, — Юкио не спешил выходить из машины. — Надеюсь, потому что никто не знал о вашей связи. — Как сказать. Не знали, но догадывались. С самого кастинга. А последнее время Окумуру заносило. Мог при всех в кафе позвать, облапать, намекал, что я слишком холоден к нему. Хотя, черт возьми, я уже давно сказал, что не желаю ничего общего с ним иметь. Не знаю, каким чудом в сеть не просочились подробности. Но то, что мы вчера с вечеринки ушли вместе, подтвердит вся группа. Затишье перед бурей. — Ладно, пойдем, пока затишье. — Секунду. Пришло сообщение от Икиру. Спрашивал, когда получится снова встретиться, и опять невовремя. Кей тоже соскучился и всегда без него скучал, но и рядом с ним теперь будто чужой. Чистый и невинный братишка, он так и остался малышом, каким застыл в памяти одинокого старшего братца Кадзицу, когда тот убегал из дома. Обнимая, Кей будто боялся его испачкать. Тело давно не принадлежало ему, оно насквозь пропитано грязью, чужим потом и спермой, кожа в следах от них, как от ожогов кислотой. И пусть никто не видит шрамов — они есть. И рядом с Икиру начинали болеть. — Что-то случилось? — спросил герой. — Ничего. Икиру хотел встретиться. Я с ним так и не виделся, как улетел в Сеул. Ладно, сейчас мы с Неко-чан расписание составим, тогда отвечу. — Ты изменился, Кей. — Правда, что ли? И как, в лучшую или худшую сторону? — Неважно в какую. Само по себе изменение прекрасно. Юкио поцеловал как в последний раз, глубоко и нежно. Он прав, Кей действительно изменился, раньше поцелуя было катастрофически мало, нужно было добавить огня, чтоб до стояка, до неконтролируемой страсти и быстрого секса. Теперь соприкосновения губ достаточно. Пустота, как оказалось, восполняется легко, и не обязательно оргазмом. Вышли одновременно, не торопились, к высотке агентства подходили, будто к храму. Стоило бы загадать желание. Кей поднял голову вверх, к шпилю крыши, упирающемуся в светящийся обруч солнца. Не взял солнечные очки, они, похоже, остались в отеле, где и остальные вещи, у Окумуры он забрал все. Надо будет попросить Неко-чан забрать чемоданы и переселиться… в этот раз окончательно. Уже отъехала створка двери, как позади послышались торопливые шаги, Кей обернулся — чей-то кулак вписался между виском и скулой. Голова загудела, спиной он влетел в чудом не разбившееся стекло, зато удалось удержаться на ногах. — Вот он! Сквозь алый туман прорезалось лицо разъяренного Юкио. Одним пинком он отправил вниз по лестнице какого-то мужика. — Что за контора тут у вас?! Созданы, чтобы людей калечить? — мужик поднялся, стряхнул пыль с пиджака. Кей пригляделся. Мир встал на свои места, голова прояснилась, и в растрепанном бугае он узнал Нобору, сынка Окумуры. — Ты как? — Юкио подал платок. — Пойдем, приложим холодное. Я позову охрану. — Убийца! Стой! — Да, подождите, пожалуйста. Рядом с Окумурой-младшим выросли люди в форме. Единственным, сопровождавшим их в гражданском, оказался Рьюга. — Кей, у меня постановление на твой арест. — Что? — Юкио готов был разметать полицаев в одиночку. Герой есть герой, безрассудства и храбрости ему не занимать. Кей выпрямился, отдал ему платок. — Все нормально. Лучше бы он сейчас поверил Рьюге и сам отказался бы от никчемной шлюхи. Пусть посчитает моральным уродом, убийцей, чудовищем, кем угодно и отречется поскорее, у самого Кея не нашлось бы сил отказаться от него еще раз. Он не заслужил Юкио, не заслужил его чувств, его нежности, его взгляда, ласкавшего теплее морских волн на Средиземноморье. Не заслужил сегодняшней ночи, словно лекарство, залечившей страх и внутреннюю пустоту. — Рьюга-сан, здесь явно какая-то ошибка! Никакой ошибки нет. Если не физически, Кей убил Окумуру морально, и надо признать, ему нравилось, когда старикан пучил глаза, будто вместо слов Кей ему нож в живот всаживал. И вчера тоже назло напился, чтобы тому не с кем было возиться, даже если надумает увести к себе. Кей сам был чуть живой, не соображал ни черта, пока не получил неплохую дозу боли. А Окумура взял свое и сдох. И ни капли жалости, кроме как к себе… и горечи, что снова доставил кучу неприятностей Юкио. Дернул же черт принестись именно к нему, а не к Некодзаве хотя бы. А лучше было бы остаться там, в доме Окумуры, и дождаться, пока полицейские заберут без лишнего шума. Кей тогда мог бы сказать, что да, он убил, он виноват, и не цепляться из последних сил за собственное идиотское существование. — Нет никакой ошибки! — гаркнул Нобору. — Эта тварь убила моего отца! — До выяснения обстоятельств я обязан задержать тебя, Кей, как главного подозреваемого. Алиби у тебя нет, смерть произошла от передозировки лекарством. Подробности потом, экспертизы уже ведутся. А сейчас, надеюсь, не окажешь сопротивление. Кей вытянул руки. Щелкнули наручники. — Подождите! — До выяснения обстоятельств, Юкио-сан. — Кей… — Зря ты поверил мне, герой. Кей сказал намеренно, хотел посеять хоть какое-то зерно сомнения в нем, но нет. Не действовало. Юкио слишком уверен… сильнее его самого. Юкио сжал кулаки. Лишь бы сам не кинулся в драку, сам бы не попал, он ведь мог… — Все нормально. Я ждал этого. Кей успел поцеловать — ткнулся губами в уголок его губ, прежде чем тяжелые руки полицейских потянули назад. — Видели? Нет, вы это видели?! Ничего святого. Мразь, шлюха, убийца. Как земля вообще такое носит! Юкио дернулся, к счастью полицаи удержали его на месте, иначе еще одного убийства, теперь уже Окумуры-младшего, было бы не избежать. — Не делайте хуже, Юкио-сан, — меланхоличный Рьюга встал между ними. — Мы разберемся. Кей взглянул на него, возможно, в последний раз. В детстве, среди маминых пластинок, он нашел книгу с мифами и легендами Древней Греции. Кей тогда еще не умел читать, лишь разглядывал картинки, восхищаясь смелыми воинами. Геракл, Персей, Одиссей… Наверное, родители Юкио тоже вдохновлялись ими, нарекая ему имя. В один момент он готов был вырваться, разбить войско врагов. Разбить хоть весь мир, лишь бы никто не мешал им быть вместе. Сильный, упертый и немного безумный — его герой. Герой, которому без него будет только лучше. Кто докажет, что это не Кей подсыпал Окумуре-старшему лекарства, а потом соблазнил. И мотив был, на вечеринке они повздорили. Вот же старик, все равно добился чего хотел. Своей нелепой смертью обнародовал отношения, подтвердил слухи, и без того витавшие вокруг Кея и его слишком быстрого продвижения на главную роль. Сшить дело белыми нитками и выдать жаждущей интриг толпе преступника — ничего не стоит. К черту. Гнилой плод из порченного семени не принесет цветения. Жизнь Кея, изначально обреченная и бестолковая, не могла закончиться иначе. — Прости, герой, — садясь в машину, Кей улыбнулся ему напоследок. И тихо добавил: — Прощай.