Выбор не подчиняется правилам, а значит, нет правильных решений.
— Как такое возможно? — Некодзава глотнула успокоительное. — Бред какой-то. Чтобы Кей… Не понимаю. — Я и сам ничего не понимаю. Потому и собираюсь в следственное управление. Только, прошу, не сообщайте ничего Сатору-сану. И никаких комментариев прессе. — Я не маленькая, Нода-сан, и отлично понимаю… Мы были в шаге от вершины… Если в ходе дела выяснится правда про их отношения, карьере Кея конец. Невозможно. Не мог Кей так сглупить и убить его. Бред. — Но пока что в этот бред верят. И сколько еще Кея будут мучить… — Неизвестно. А там — чем больше резонанса, тем меньше шансов на оправдание. Популярность Кея не играла на руку. В делах медийных лиц общественное мнение давлело над судом, а обществу важно найти и наказать виновного. Можно и не разбираться, достаточно ткнуть пальцем и придумать слезливую или боевиковую историю с неожиданной развязкой. Правосудие в сущности шоу, и в каком качестве ты попал в его жернова, тем же тебя выплюнут. — Экспертизы, вскрытие. Они же покажут, что Кей ни при чем. У него и мотива-то нет. Некодзава помотала головой. — Боюсь, Кей может признаться. В таких ситуациях я перестаю понимать, что у него в голове. Знаете, он напоминает самоубийцу, который лежит на рельсах и ждет поезда. Юкио знал этот режим как никто другой. И знал, откуда он берет свое начало в Кее. Он вел себя так перед насильниками — не сопротивлялся, терпел и ждал, когда тело, наконец, не выдержит и вытолкнет душу навстречу покойному Хикаро. Но если он сдался, Юкио — нет, и ему не позволит опустить руки. — Некодзава-сан, я попробую хоть что-то выяснить в следственном управлении. — Я попробую отыскать адвоката. — Хорошо. Я тоже пробью по старым связям. Не дадим Кею сдаться, верно? Она кивнула, правда, речь ее не взбодрила. В который раз подопечный Некодзавы в шаге от массовой популярности внезапно откатывается к стартовой точке, как менеджера ее можно понять. Но хандрить не время. Чем быстрее власти разберутся в обстоятельствах нелепой смерти режиссера, тем быстрее Кей окажется на свободе. Территорию возле следственного управления оккупировали журналисты, окружили и брали в оборот каждого, кто имел несчастье показаться снаружи. Ленты новостей пестрили заголовками про «свежие репортажи с места событий», где главная звезда сериала «Берега любви» жестоко расправилась с режиссером за домогательства. — Черт бы вас побрал! Пришлось объехать здание и набрать номер Рьюги, в надежде, что с тех времен, когда они пересеклись на Рождественском показе, тот не изменился. Гудки прервались. — Вы как знали, Нода-сан, — слышно было плохо, сквозь шум и помехи. — Я хотел звонить вам и просить подъехать. — Я уже возле управления, но к вам не пробиться. Есть новости? — Насчет Кея ничего не могу сказать. Вы мне нужны для дачи показаний. — Могу я с ним поговорить? — С Кеем? Исключено. Ближайшее время он будет находиться в изоляторе и видеться ему разрешено только с адвокатом. Слова Рьюги не стали новостью. Добраться до Кея сейчас сложнее, чем преодолеть Тихий океан вплавь, но должен же быть хоть какой-то выход, хоть какая-то лазейка. Он ведь сейчас надумает черт знает чего, он же возьмет вину на себя, даже будучи невиновным, он же с улыбкой полезет в петлю! Сейчас как никогда ему нужен якорь, который не даст уплыть по течению. И Юкио готов им стать. Ведь именно к нему Кей приехал — дважды — и тогда, когда не мог обойтись без поддержки. — Если я приеду с адвокатом? Позвольте хотя бы минуту! — Юкио-сан, — Рьюга громко прокашлялся и понизил голос. — Я понимаю ваши чувства, но есть правила… — Рьюга-сан, я готов на что угодно. Буду вашим должником до конца жизни. — Знали бы вы, сколько раз за день я такие обещания слушаю. Раз вы возле управления, проходите через черный ход, я вас встречу. — Вы поможете? — Я проведу допрос. И в ваших же интересах быть со мной предельно честным. Впервые Юкио оказался в комнате для допросов. Белые стены, камеры и микрофоны по углам, огромное черное окно, за которым не видно кто находится и смотрит — на сцене стоять голым не так страшно, как находиться здесь. Рьюга сел, стал перебирать бумаги, иногда что-то записывая, всячески избегал прямого взгляда, словно не он, а его должны допрашивать. — Вы хорошо знаете Кея? — начал наконец. — Достаточно, чтобы понять: он не способен на убийство. — С Окумурой вы были знакомы? — Пересекались по работе с сериалом, не более. — Какие между ним и Кеем были отношения? — Не могу сказать наверняка. — Окумура домогался его? Как будто Рьюга не понимал. Без вариантов. И домогательства были серьезными, раз Кей искал пути отхода, раз приезжал, словно одержимый. Раз он, при своем выработанном в борделе иммунитете, не мог их вынести… — Я предполагаю, что да. Но при мне явных знаков внимания режиссер не оказывал, пытался флиртовать, как со всеми. Тон Рьюги сменился. Юкио едва не вздрогнул от слишком четкого и строгого: — Где вы были вчера с 23 до часу ночи? — будто он и есть главный подозреваемый. Собрав крупицы спокойствия и уверенности воедино, Юкио сохранил лицо. Он здесь, чтобы прояснить ситуацию, чтобы доказать нелепость предъявленного Кею обвинения. — Я поздно приехал с фотосессии в Йокогаме, кинул вещи и ушел гулять с собакой. Когда возвращался, увидел Кея, бледного и испуганного, сидящего у ворот. Мы зашли в дом и… он рассказал о случившемся. — О чем именно? — Что Окумура умер в процессе… ну, вы понимаете. Что сам он вызвал скорую и сбежал. — И вы не посчитали нужным сообщить в полицию? — следователь стукнул ручкой по столу, словно учитель, заметивший ошибку в ответе ученика. Но в правде ошибок быть не может. — Нет, не посчитал ситуацию криминальной. Скорую помощь же вызвали. К тому же состояние Кея было не лучшим, ему необходимо было успокоиться и отдохнуть. — В какое время вы обнаружили Кея у себя? — Около половины первого. — Как он к вам добрался? — На мотоцикле. При скорости его «зверя», от центра до Окутамы по шоссе он мог принестись за полчаса. Юкио будто схватили за горло. Неужели он сказал лишнее? Неужели эта деталь может повлиять… — Кей вел себя подозрительно? — Рьюга продолжал спрашивать, не позволяя ни секунды раздумывать. — Может, прятал что-нибудь? Или уговаривал вас сказать именно так? — Нет. — Только не вздумайте врать и выгораживать его. — Его не за чем выгораживать. Он невиновен. Я вообще не понимаю, откуда взялась бредовая идея об убийстве? — Тише, Юкио-сан. Идея взялась с заявления господина Нобору. Мы должны проверить… Минус в том, что прокурор слишком рьяно ухватился за дело. Спит и видит, как бы усадить за решетку убийцу, да еще и знаменитость. — Послушайте, Рьюга-сан, вы же знаете Кея! Больше меня знаете. Неужели вы верите, что он мог убить? — Жизнь иногда подкидывает такое, что диву даешься. Я, конечно, не верю, и мотив, выдвигаемый обвинением мне кажется шатким, и все же… Кто знает. Может, Окумура довел его до ручки. Кей многое из того, что для других невыносимо, воспринимал как должное. Вряд ли Окумура мог сделать что-то хуже его бывших «хозяев». — Проверьте, правильно ли записано с ваших слов и поставьте инкан. — Хорошо, — Юкио внимательно прочел протокол, стукнул печатью по листку. — Ждите адвоката. В бардачке лежала записная книжка. В свое время Алекс сотрудничал с разными юристами, в том числе с одной бойкой женщиной, к которой обращался, если не мог разрешить вопрос сам. Возьмется ли она за столь щекотливое и серьезное дело? По номеру из книжки, записанному рукой самого Алекса, Юкио попал в приемную, секретарша оповестила, что окно на прием есть не раньше, чем через неделю. Тон сменился, когда он назвал свою фамилию и сказал, что от Алексея Боева. — Секундочку. Вы можете подъехать к двум часам? — Конечно. В приемной встретила женщина средних лет в черном костюме. Юкио уже пересекался с ней, несколько раз она приезжала в агентство и приводила то ли свою дочь, то ли падчерицу — Алекс взял ее в менеджеры, и она, кажется, работает по сей день. — Яматори Кая-сан, — Юкио согнулся в поклоне. — Это я вам звонил. — Нода-сан, помню-помню. Алексей очень дорожил вами. Как он сейчас? — Надеюсь, в порядке. Он вернулся в Петербург. — Ох, как жаль. Я так поняла, вы в связи с сегодняшней новостью о модели из вашего агентства? Проходите в кабинет. Секретарша принесла кофе. После бессонной ночи не мешало бы глотнуть немного, но пока Кей под стражей, даже жидкость не лезла в горло. — Ужасная ситуация. Не поклонница сериалов, но последнее время имя Окумуры-сана на слуху. Вы ведь пришли по поводу его смерти? — Да. И недоразумения, которое возникло вокруг нее. Обвинили совершенно невинного человека… — Вашу модель. — Да. Кей не мог. Я уверен, как только вы поговорите с ним, вы поймете… — Понимаю. Но не могу дать гарантий, что получится освободить его до суда. Необходимы неоспоримые факты, восстанавливающие ясную картину произошедшего. — В любом случае, Яматори-сан, я прошу вас поехать со мной к Кею и поговорить с ним. Она вздохнула. Вызвала секретаршу, долго говорила о чем-то с ней, и чем дальше утекали минуты, тем меньше становилось веры в то, что получится ее уговорить. Видимо, придется звонить самому Алексу, может, он вспомнит кого-нибудь еще из знакомых. Если пожелает с Юкио общаться, конечно. Яматори вернулась из приемной, опустилась в кресло. — Я возьмусь, — сняла камень с души. — Случай сложный, но не безуспешный, я выясню все, что в моих силах. Если этого окажется мало, перенаправлю вас в своему коллеге, но, думаю, обойдемся без этого. — За ценой дело не станет, уверяю вас. Она смутилась, отошла к панорамному окну, словно закрывая лицо. — Спасибо. Помощь Алекса в свое время была для меня неоценима. Где сейчас находится мой клиент? — В ИВС главного следственного управления. Яматори-сан взглянула на часы. — Думаю, в сегодняшний график уложимся. Едем прямо сейчас. Ее пропустили по предъявленному удостоверению и договору со свежевыставленной печатью, Юкио снова остался стоять на проходной. Журналистов поубавилось, некоторые отсиживались неподалеку, наблюдали, выжидали. Рьюга появился из глубины коридоров, подошел, показал на место для курения. Дежурный по его знаку пропустил. — Не смотрите на меня так, Нода-сан. — Извините. Видно, что он сам нервничал, пальцы дрожали, доставая сигарету, не с первого раза появилась искра зажигалки. — Как он? — Юкио поднес ему свою. — Похоже, смирился. Не думаю, что врет. — Он сознался в убийстве? — Нет. Сходится в показаниях с вами. Утверждает, что Окумура-старший неожиданно умер в процессе интимной связи. — Кей не мог его убить, я уверен. Если бы вы видели, каким он ко мне приехал, вы бы поняли меня. — Да уж… Я бы понял, если бы по неосторожности или необходимой обороне, но умышленно подсыпать таблеток он не мог. Теперь все будет зависеть от подробных результатов вскрытия, экспертиз… Свидетельские показания пока что по большей части не в его пользу. Но, должен сказать, я тоже не верю, Нода-сан. С его отвращением к смерти… «Чужой, но не собственной», — Юкио не стал перебивать. Рьюга-сан действительно старался поддержать, говорил то, что думал, и, к счастью, его рассуждения совпадали с тем, что знал Юкио. Только как… как доказать это остальным? Суду, журналистам, простым зрителям и фанатам, которыми Кей обзавелся, став звездой сериала. Как опровергнуть ужасную фантазию, вылитую в СМИ? — Журналистов мы приструнили. Грубовато немного, но без силы никак не уходили, устроили тут осаду. — Спасибо, Рьюга-сенсей. — Я позвоню вам, когда появится возможность для встречи. — Еще раз спасибо. Яматори-сан пробыла недолго, едва закончился разговор и сигареты истлели, она появилась в коридоре. — Он не виновен, — первое, что она сказала, когда вышли из следственного управления. — Волноваться не о чем, Юкио-сан. Кроме, разве что… — Что? — Кроме самого парня. Он будто не торопится выходить. Лишь бы не сдался под нажимом обвинения. Не нравится мне такое отношение, но бывало и хуже. Дождемся экспертиз. Сейчас проводят тщательную дактилоскопию в доме покойного, поеду туда, хочу сама осмотреться. — Можно с вами? — Не думаю, что вам это необходимо. Буду держать вас в курсе дела, не волнуйтесь. Наверное, на лице написано, что все, чего Юкио хотел бы — спалить этот дом к чертям, как и бордель, как и тех, кто причинял Кею боль. И того ублюдка, что орал на них с порога агентства. Сын Окумуры, да хоть самого премьер-министра, — он не имел права распускать руки и язык. Яматори — женщина проницательная, она видела гнев и беспомощность, видела хаос, который поглощал возможность здраво думать. Юкио и работать сейчас бы толком не смог, не говоря уже о помощи Кею. Что мог, он сделал. Осталось только ждать. Больше ничего не изменить. — Благодарю Вас. Что насчет оплаты? — Выставлю вам чек после результата. — Спасибо. От управления Юкио отъезжал предателем, дезертиром с ожесточенной битвы, оставлявшим за спиной любимого человека. Лучше бы они поменялись местами. У Кея впереди целая жизнь, множество непокоренных подиумов, необъезженных стран. Он же хотел побывать всюду, осмотреть весь мир… Возле станции метро мелькнул знакомый силуэт. Юкио остановился. — Икиру! Икиру-тян! Мальчишка несся вперед, туда, откуда Юкио только что отъехал. Обернулся на зов, чуть не выронил рюкзак, но кивнул, узнал и подошел, пряча блестевшие от слез глаза. — Как хорошо, что я вас встретил, Юкио-сан! Что с братом? Почему его задержали? — Тише. В следственное управление идти бесполезно, к Кею сейчас не пустят, да и журналисты повсюду. Пойдем в машину. — Но почему? Он же не виноват! Я уверен! — Да, вышло недоразумение. Сейчас они во всем разберутся и отпустят его. — Я прочитал новости… Не мог поверить. Бред какой-то. — Все прояснится. Нам просто нужно подождать. Говорилось складно, только Юкио сам готов был штурмом взять чертов изолятор, вырвать решетки и сбежать с Кеем рука об руку. Как самые ужасные преступники на свете, скрыться на другом конце земли, под другими именами и тихо жить на берегу океана вместе, как в красивых кадрах дорам или манги. — Ты убежал из школы? Икиру замялся. — Почти. Сказал, что плохо себя чувствую. У меня такое часто, никто не заподозрит. — Подвезти до дома? — Не надо до дома. Лучше в парк, который возле Аракавы. Икиру поднял голову, тоскливым взглядом провожая здание следственного управления, длинной черной вечерней тенью нависшее над ними. — Не волнуйся. С Кеем, вернее, с Кадзицу все будет хорошо. — Конечно. — Ты не голоден? — Нет, — чуть не подпрыгнул на месте Икиру, а его живот вдруг заурчал громче мотора. — Давай заедем в кафе. Если честно, я тоже проголодался. И не соврал, желудок подавал не менее громкие сигналы. Но заказанный в кафе ароматный и горячий тост с сыром все равно не лез. Всего одна ночь. За это время он успел забыть, как плохо было без Кея. Он научился без него жить, научился радоваться каждому новому дню, зная, что пусть где-то далеко, но в этом мире у него все в порядке. В порядке, а не за решеткой, обвиненный в убийстве… — Юкио-сан! Юкио-сан, — Икиру потрепал за рукав, и только тогда Юкио понял, что его зовут. — Ваш кофе остынет. — Да. Да, конечно. — Вы так сильно переживаете. Знаете, я тоже. Но в то же время, глядя на вас, я рад за брата. Рад, что у него есть такие друзья, как вы. — Пожалуй. — Скорее бы Кадзицу выпустили. Мы с ним давно не виделись, нужно о многом поговорить. — Хочешь вернуть его в семью? Икиру помрачнел, губы побледнели так, словно он в обморок упасть собрался. — Нет. Нет, — он до хруста стиснул в руке палочки. — У нас и семьи толком нет. Мама на пару с горничной сидит дома, иногда ходит по магазинам, отец работает. И оба ждут чего-то невероятного от меня. Сами не знают чего именно. — Знакомо, понимаю. — А Кадзицу… Он всегда, сколько себя помню, любил меня просто так. Когда он сбежал, я будто навсегда лишился чего-то очень важного. А может, самого важного. Знаете, Юкио-сан, так страшно было слышать, что он умер. Помню, мама подошла ко мне и сказала, что с этого дня брата у меня больше нет. С того момента многое, как в тумане, помню капельницы ставили, вставать с кровати заставляли, таблетки насильно в рот запихивали. Некоторые до сих пор принимать приходится. Сердце нестабильное очень. Я, когда у девочек случайно фото Кадзицу увидел, сразу давление подскочило. Икиру ослепителен в своей невинности. До чего светлы, чисты и сильны его чувства… В сравнении с ним Юкио ужасен. Разве можно его потуги стать чуточку ближе к Кею назвать любовью? — Выходит, ты был в глубокой депрессии после его так называемой «смерти»? — Видимо, — Икиру хлебнул кофе. — Родители не ожидали такого поворота, вот и прыгали вокруг меня все эти годы. До сих пор прыгают. Завидую своим ровесникам и одноклассникам, которые уже сейчас жилье снимают, подрабатывают. А я… эх. — А у тебя свой путь. Родители вечно опекать тебя все равно не смогут. Поэтому бери от их любви максимум сейчас. Он кивнул. — Угу. Я уже знаю, чего хочу. Хочу, как вы, Юкио-сан, уехать учиться за границу. Конечно, я не так хорошо рисую и фотографирую, но буду очень стараться. — Уверен, у тебя получится, Икиру-тян. Ты похож на своего брата, знаешь? Икиру вспыхнул. Кажется, последние слова оказались лишними. — Юкио-сан, можно я вам скажу по секрету? Я… я ведь видел брата с тем… с покойным режиссером. И видел, как они… целовались. Впервые в жизни мне тогда захотелось ударить кого-то, даже к задирам в школе нет такого отвращения. Нехорошо, но я ни капельки этого старика не жалею! Он получил по заслугам. Только одного хочу: чтобы мы с Кадзицу были свободны. Уехали бы в другой город, другую страну, поближе к океану, который он так любит. Несколько минут назад Юкио думал о том же самом… И то же самое слышал утром от Кея. Улыбка невольно появилась на лице, но Икиру расценил ее иначе. — Глупо, да? Я знаю. Вряд ли Кадзицу откажется от работы из-за моих прихотей. Надо что-то делать самому. — Тут ты прав. Первые шаги ты должен сделать сам. А насчет Кадзицу… Никто не угадает, каким окажется его выбор. Уж поверь мне, твой брат чертовски непредсказуем. Посмеялись, и вроде бы стало немного легче, как от слабой дозы обезболивающего. — Как думаете, мне позволят увидеться с ним? — Очень надеюсь, что в скором времени его вообще отпустят. Но если процесс затянется, я что-нибудь придумаю. Будем на связи, хорошо? — Да! Спасибо! Не знаю, как вас и благодарить! Достаточно было бы улыбки Кея, подумал Юкио. На самом деле у счастья не великая цена.***
Если бы не Ричи, Юкио жил бы все эти дни возле следственного управления. Изо дня в день ждал новостей, ждал хоть чего-нибудь, хоть крупицы, но Яматори-сан уверяла, что работает и ищет доказательства, а Рьюга предпочитал молчать. После работы и вечерних прогулок ноги подкашивались, приходилось ютится на диване не доходя до спальни. Утром вместо будильника в щеку тыкался холодный нос — единственный повод улыбнуться за последнее время. — Сейчас пойдем, Рич, не тяни штаны. Он тоже скучал, вертелся возле вещей Кея, поскуливал, будто спрашивал, куда снова пропал странный гость, который наведывался к хозяину по ночам. — Кей скоро вернется, Рич. Наверное. Кей не давал надежд, он неудержим, как ветер. И то, что он прилетел сюда после смерти режиссера, не значило ровным счетом ничего. Юкио больше и не требовались никакие гарантии. Пусть этот ветер продолжает врываться в жизнь, сметая всех и вся на своем пути. Надышишься им и отпустишь — только так они и могли сосуществовать. Раньше он этого не понимал, оттого и пришлось расстаться. Нельзя требовать от судьбы больше, чем она позволяет тебе забрать. Яматори-сан вскоре сообщила о результатах. Не утешающих, ведь по дому всюду отпечатки Кея. К тому же найдена коробка с марихуаной, но на ней ни следа от чьих-то пальцев на удивление нет. На стакане и на таблетках, которые Окумура выпивал перед роковой ночью, нет ничьих следов, кроме его собственных. Вскрытие показало: сердечный приступ в результате нервного и физического перенапряжения. Яматори-сан наговорила еще кучу всяких медицинских терминов, но Юкио уловил суть. Подобная смерть вполне естественна для пожилого человека, который слишком сильно хотел сравняться с молодым любовником. А самое главное… — Доза не была летальной, — сообщила Яматори. — Даже с учетом проблем со здоровьем у Окумуры-сана. До летальной дозы нужно было выпить еще пару пачек, если не больше. Пытаться убить подобным препаратом — самая глупая затея из всех возможных, это понятно и ребенку, а уж судье тем более. — Благодарю вас. Бесконечно благодарю вас, Яматори-сан. — Все благодарности после суда. Следом позвонил Рьюга, едва не сорвал фотосессию. Удерживая телефон возле уха, Юкио вылетел из павильона в холл, чтобы было лучше слышно. Он рассказал о том же, но умолчал о результатах вскрытия. И насчет наркотиков повторил настойчиво, будто уже доказал, что Кей имел к ним отношение. — Как он? — Сами узнаете, когда увидитесь. Я договорился. Завтра подъезжайте к часу дня с адвокатом. Под наблюдением и не более пяти минут у вас будет. — Не знаю, как вас благодарить, Рьюга-сан. — Никак. Если Кея выпустят, я буду рад не меньше вашего. — Спасибо, — Юкио невовремя вспомнил. Почти завершил звонок, но вдруг выпалил: — Простите мне мою наглость, Рьюга-сенсей, но можно ли будет устроить встречу младшему брату Кея? — Младшему брату? — Рьюга недовольно промычал что-то не в трубку. — Мне все равно. У нас не дом свиданий, я не могу гарантировать, получится ли еще раз. Пока я точно могу завтра пустить к нему кого-то одного. И то выхожу за рамки полномочий. — Извините. Понимаю. Еще раз спасибо. Я перед вами в неоплатном долгу. Собравшись домой, еле увернувшись от предложения Хины поехать вместе, Юкио сел в машину, протянул руку, чтобы повернуть ключ, но брелок с ними упал под ноги. Весь день тело ему будто не принадлежит. Душа в завтрашнем дне, в горячем желании увидеть Кея как можно скорее. «Я же обещал ему». Что делать с Икиру? С ребенком, любившим Кея куда сильнее, вопреки смерти, пусть фальшивой. Юкио же сам дал ему слово, при первой же возможности… Кей был прав, когда говорил, что Юкио лицемер. Всякий раз оказываясь перед выбором по совести или по собственному желанию, он выбирал первое. Он хотел быть идеальным в глазах других, но какой смысл в этом, если внутри ты глубоко несчастен и полон сожалений. У Икиру еще будет шанс увидеться, и не один, Кей не бросит своего вновь обретенного братишку, а между ними… Черт знает, что между ними сейчас. И есть ли шанс, что Кей не под влиянием момента примчался, открылся, прошептал тогда: «Больше не убегу…» Юкио вжался лбом в сложенные на руле руки. В нос и глаза будто перца насыпали, кожа пылала, густые, как воск, слезы скатывались по щекам. Жалкий и никчемный, он не способен хоть как-то помочь Кею. Сколько он уже в изоляторе? Третью неделю? И никаких сдвигов, кроме обновляющихся заголовков в социальных сетях, грозящих судом и суровым приговором. Вместе с Некодзавой они говорили со съемочной группой, восстанавливали картину вечера, несмотря на то, что за последнее время все утомлены вызовами, допросами, бесконечными уточнениями. Но ничего… ничего… Нельзя доказать ни вину, ни невиновность. Юкио не задумывался, зачем старался, а сейчас, встав перед дилеммой, снова задал себе неприятный вопрос. Кто он для Кея? Икиру для него семья, брат, единственный человек, который любит просто потому что Кей существует в его жизни. Юкио же из чистого эгоизма хочет встретиться, чтобы показать — Кей может вернуться к нему, если пожелает. И что перевесит чашу весов? Собственное желание или совесть? После какого выбора останется меньше сожалений?.. Есть ли он — такой выбор? Прежде чем достать ключи, Юкио взял телефон. — Алло. Икиру-тян? Это Нода. Есть возможность увидеться с братом. Ты сможешь завтра? Нужно к часу быть возле следственного управления. Назови адрес школы, я заеду за тобой.