По ту сторону греха

      Слепящий свет фар отражался от витрин, встречаясь и сливаясь с яркой иллюминацией ночного города. В этом квартале вдребезги раскалывалась темнота ночи, преломленные лучи самых немыслимых цветов жгли глаза, будто сразу несколько солнц заняло небосвод. Благо фотограф, привыкший к вспышкам, не боялся неистовой игры света.       — Давно я не был в Токио, — щурясь, Юкио разглядывал из окна автомобиля знакомый и незнакомый одновременно город. — Кажется, за мое пребывание в Канаде он немало изменился.       Зато не изменилось ощущение: Юкио наконец-то вернулся домой. Несколько лет учебы в далекой стране остались позади редкими кадрами в воспоминаниях. Стоило прибыть в родной Токио, и будто глаза открылись после долгого сна, а легкие наполнились свежим утренним воздухом, еще влажным, как после сезона дождей. Здесь даже суета сияющих ночных улиц напоминала мирные домашние хлопоты. Он вернулся. И теперь ждал новый виток дороги в солнечно-светлое будущее.       Сатору, сидевший за рулем, рассмеялся в ответ и одной рукой потрепал его по светлым волосам.       — Смотрю, ты сюда тоже обновленным приехал. Никогда бы не подумал, что увижу тебя блондином.       — Не хотел выделяться там среди местных.       — Зато теперь будешь выделяться среди местных здесь.       Юкио улыбнулся и пожал плечами в ответ. Удивительно, но манера общения Сатору не напрягала, как и пропасть в целых восемнадцать лет. Его старший друг был молод душой и полон авантюризма, иначе не смог бы запросто бросить преподавательскую работу ради того, чтобы открыть в Токио собственную сеть фотосалонов.       Сатору резко повернул, выезжая из царства света в полумрак переулка, и чем дальше автомобиль двигался по прямой, тем меньше становились дома вдоль дороги. Людей тоже становилось меньше. Пока они ехали, Юкио заметил только компанию в несколько человек, которые разразились ругательствами, едва свет фар коснулся их лиц.       Они оказались в закулисье яркой оболочки.       — Ю, ты извини, — вздохнул Сатору. — С деньгами напряг, сам понимаешь. Отметить твой приезд с шиком не получится.       — Брось, — Юкио махнул рукой. — Могли бы у меня посидеть. Правда, я даже вещи не разбирал.       — Нет-нет, я нашел для тебя кое-что интересное. Вернее, кое-кого.       — Только не говори, что мы опять едем в бордель.       — Бинго! — улыбнулся Сатору.       Такая его улыбка обычно хорошего не предвещала.       — Не перестаю тебе удивляться. Вроде бы приличный женатый человек, но когда жены нет рядом…       — Плохого же ты обо мне мнения! Сейчас я исключительно для тебя стараюсь. Уверен, как фотограф ты эту «жемчужинку» оценишь.       Ничего не оставалось, кроме как смириться со своей участью. Юкио не был любителем подобных заведений, да и посещал их всего пару раз с подачи своего неугомонного друга, но… Что бы Сатору ни учинял, в какие бы дебри за собой ни тянул, его идеям не было цены. Он умудрялся находить настоящие источники вдохновения, бесценные образцы, которые стоило запечатлеть.       Автомобиль остановился у малоприметного здания, над входом в которое на западный манер горела вывеска с красными мигающими буквами: BAR. Глухие окна так слабо источали свет, что с трудом получалось разглядеть собственные руки. Сатору первым вышел из машины и указал на дверь.       — Не хост-клуб, конечно, но выпивка тут что надо.       Откуда-то из темноты вдруг раздались приглушенные стоны. Юкио передернуло. Идея посетить этот самый «бар» с каждой секундой нравилась все меньше, но привычный к подобным картинам Сатору настойчиво тянул за собой.       Внутри оказалось ужасно жарко. Стелившийся по залу туман из сигаретного дыма скрывал почти все, идти приходилось на ощупь, цепляясь пиджаком за выщербленные края попадавшихся на пути столов. Ориентиром был свет софитов — единственных, казавшихся для Юкио чем-то родным в этом чужом, совершенно инородном для него мире. Блуждающие лучи то касались лиц посетителей, то погружались в туманное облако, откуда можно было услышать чье-то пение, тихое и робкое в сравнении с гоготом и галдежом пьяной публики. Смех, выкрики, стоны, от которых начинало тошнить… Запах людского пота, смешанный с перегаром забивал нос, от дыма щипало глаза… Все смешивалось, расплывалось, раскалывалось на цветные осколки, словно в дурном сне. Юкио тряхнул головой в надежде проснуться, но ничего не поменялось. Сатору крепко схватил за плечо — как почувствовал желание удрать раньше положенного.       — Постой-ка, «жемчужинки» тут нет, — он огляделся и, взяв под локоть, твердо направился к барной стойке. То и дело косился в сторону, и Юкио тоже посмотрел туда, различив силуэты двух целующихся девушек, по спинам которых так и струилась шелковая ткань кимоно.       — Доброй ночи, Фуджи-сан. Не знаете, Кей сегодня появится? — громко спросил Сатору, и сидевшие за столиками поблизости вдруг притихли.       Старик-бармен встретил хмурым взглядом.       — Я ему не охранник, не знаю.       — Тогда нам по сто виски.       — Погоди-ка, — Юкио потянул друга за рукав. — Твоя «жемчужинка», что, парень?       Вечер пошел прахом. Собирался увидеть контрастирующую с грязным миром прелестницу — ангела, заточенного в теле продажной девочки, никак не меньше, а тут… Оказывается, его привезли в такую глушь, чтобы посмотреть на какого-то мальчишку. Спорить с далеким от искусства Сатору бессмысленно. Ему никак не объяснить, что подлинной красоты в подобных себе не заметишь. Необходима противоположность как проявитель, пусть даже в самом незначительном качестве.       — Ты его просто не видел! Поверь, этот экземпляр тебе точно понравится.       Судя по тому, как у Сатору горели глаза, он ни на секунду в своих словах не сомневался.       — Дожили, — засмеялся Юкио. — Ты и на парней заглядываться стал. Я тебя уже боюсь.       — Расслабься, ты бы и девушкой меня не привлек.       После виски в груди приятно потеплело, туман вокруг стал казаться гуще. Юкио даже не мог толком разглядеть певичку на сцене, только платье мелькало смазанным золотистым пятном. Лица гостей слились в странную, липкую массу, будто непромешанную краску разметали по холсту, а бар со своей зеркальной стенкой слепил глаза разноцветными бликами при повороте софита в сторону зала. Будь Юкио художником, он непременно написал бы такое полотно. Абстракция и сухой реализм — идеальное сочетание.       Туман рассеялся, когда со скрипом открылась тяжелая железная дверь бара и в зал спустился новый гость. Юкио машинально повернул голову в его сторону. С виду растрепанный мальчишка: каштановые волосы рваными прядями едва касались плеч, белая майка с заметными пятнами порвана сбоку, а черные кожаные брюки будто прилипли к ногам. Понятно, зачем он здесь — ведь на деле это совсем не бар. Юкио хотел опустить глаза, но не смог, что-то неуловимо-сильное притягивало внимание к этому парню. Да, Юкио нравилось фотографировать людей, подчеркивать их привлекательность игрой света, ракурсом — как художник идеализирует натурщика, с которого пишет портрет. Но парень уже словно с глянцевой картинки. Своими точеными чертами лица он мало походил на японца: не тот разрез глаз, и губы не бледные и узкие, а напротив, сохранившие мальчишескую, невинную форму. Под тусклым светом зала его облюбованная солнцем, загорелая кожа казалась карамельной — попробуй, притронься языком и ощутишь сладкий вкус.       Идеальный, даже слишком.       Вдруг парень обернулся в его сторону. Взгляды пересеклись. Юкио замер, не слыша даже собственного дыхания. В момент жаркий воздух борделя зазвенел от холода.       Никогда еще не встречался настолько пустой взгляд…       Безжизненно-ледяной. Равнодушный. Кукольный.       — О, а вот и «жемчужинка»! Вижу, ты успел оценить мой выбор, — усмехнулся Сатору, так же не сводя с парня глаз. — Этот хаслер* просто дьявольски хорош.       Юкио молчал. Мысли вылетели прочь, и только посреди бара очерченная непостоянным светом софитов фигура все приближалась, минуя вытянутые руки, желающие к ней прикоснуться.       «Хаслер», — уловил Юкио. Меткое английское слово… Пожалуй, для парнишки оно подходило как нельзя лучше. Красивый, уверенный… и совершенно пустой.       — Как насчет расслабиться, господа? — нараспев произнес хаслер, запрыгнув на барную стойку. Коротко оглянулся на бармена. — Мне как обычно, Фуджи.       Юкио растерялся. Едва сумел вежливо улыбнуться и собрался отказаться. Сатору его опередил:       — Мы пришли просто выпить. Посиди с нами, Кей. Пожалуйста. Отдохнешь немного заодно. От клиентов ведь, небось, отбоя нет.       — Как видишь, — тот кивнул в сторону зала.       — Знаешь, я вот как чувствовал, что ты будешь здесь сегодня. Даже друга привел тобой полюбоваться.       Кей снова поймал взгляд. Пришлось отвернуться — лицо вдруг запылало.       — Меня бы тут не было сегодня, — осушив залпом стакан коньяка, Кей достал из кармана брюк сигарету и прикурил от зажигалки, любезно поднесенной Сатору.       — Почему?       — В Кита* поймал парочку клиентов, пришли в местный клуб, выпить, а эти два пидора взяли и подрались. Сказал же, что обоих обслужить смогу… В итоге охрана вышвырнула всех, полицаями пригрозила. Пришлось уматывать.       Пока он говорил, Юкио мог рассматривать его: совсем мальчишку, еще не расцветшего в мужчину. Наблюдать, как он обхватывает губами сигаретный фильтр, как блаженно выдыхает дым. Юкио всегда остро ощущал грань между красотой и слепым восхищением, но сейчас, похоже, потерял ее. Стук сердца отдавался оглушительным боем в висках, стоило Кею повернуться в его сторону. Застигнутый врасплох он сразу опускал голову, глядя на кремовые блики в стакане с виски, так похожие на те, что играли на смуглых плечах под ярким лучом света.       Словно во сне, в дурном и бессмысленном сне Юкио видел, как Сатору водил ладонью по обтянутым черной кожей бедрам хаслера, постепенно забираясь под майку, поглаживая по плоскому животу.       — Знаешь, ты удивительно красивый, Кей, — промурлыкал тот.       — Всего пятерка, и целый час я в вашем распоряжении, — улыбнувшись, хаслер наклонился и выдохнул дым прямо в лицо Сатору. Но похоже, тот просто-напросто кайфовал от близости пошло приоткрытых губ.       — О, нет, я в этих делах не специалист… Я исключительно полюбоваться и выпить в прекрасной компании. Давай-ка за тебя! За твою удивительную красоту.       — А что ваш друг? — Кей почти лег на стойку.       Его лицо оказалось так близко. Прошедший по залу в очередной раз свет софита позволил еще лучше разглядеть Кея. У него оказались пронзительно яркие голубые глаза. "Линзы?" — мелькнуло в голове сначала, но Юкио заметил в их холодном оттенке что-то… Но разглядеть это невозможно, не пройдя внушающую ужас ледяную бездну. Бесконечная пустота. И Юкио в нее уже падал, чувствуя, как нечто крайне прекрасное, волнительное и чистое в нем смешивалось с невероятным по силе отвращением. И все это от близости обычного продажного мальчишки.       — Не интересуюсь сексом за деньги, — буркнул он в ответ.       — Жаль, — выдохнул Кей, возвращаясь в свою привычную позу, закидывая ногу на ногу.       К ним подошел, судя по опухшей физиономии, один из завсегдатаев. Прошелестев купюрами, он отсчитал ровно пять тысяч и кинул их на стойку.       — Пошли, малец.       — Эй, мне не двенадцать лет, я тебе не малец, — с наигранным недовольством произнес Кей.       — Не выделывайся. Пошли.       — Приятного вечера, парни, — забрав деньги, Кей напоследок подарил очаровательную улыбку. Чуть задержался взглядом и скрылся за дверью в объятиях клиента.       Сатору недовольно фыркнул.       — Мог бы и снять его. Тебя никто не просил с ним трахаться. Просто развеялся бы после прилета, сделал бы парочку фото, м?       — Не хочу. Девушки мне, знаешь ли, больше по вкусу. Даже в плане фото, — Юкио неуверенно поднялся со своего места. — Но соглашусь. Он действительно дьявольски хорош. Почти как произведение искусства.       Выпив напоследок, он направился к выходу из заведения.       Тем временем ночь набирала обороты, приглашая, зазывая к себе в гости под фальшивую вывеску бара. Снова и снова вокруг умелого, красивого парня крутились клиенты, разворачивая за него целый аукцион. А Кей с улыбкой смотрел на них, споривших до хрипоты, готовых заплатить кругленькую сумму, лишь бы только ощущать под собой пропитанное похотью, сладкое, словно запретный плод, тело.