Симпатика

◄ 2 ►

Чонин отозвал в сторонку двух учеников и велел повторить комплекс заново. Оба допустили одинаковые ошибки, пришлось объяснить им, что именно они делали неправильно. Убедившись, что до ребят всё дошло, Чонин позволил им вернуться к остальным и взглянул на часы. До закрытия школы оставалось пятнадцать минут. Он подошёл к скамейке у стены и опустился на колено перед игравшей с плюшевым медвежонком Солли. «Тебе скучно, малышка?» «Нет, всё нормально, не волнуйся, я тут ещё посижу с Тэдди. Когда ты начнёшь?» «Уже скоро. Потерпи немного». «Хорошо. Спасибо, что привёл меня сюда. Мне здесь нравится». Солли тронула пальцами свой подбородок скользящим жестом ― это означало благодарность, потом обхватила руками Чонина за шею и потёрлась носом о его щеку. В её интерпретации поцелуй выглядел именно так. «Осталось немного. Смотри, Тэдди снова хочет с тобой играть». Солли улыбнулась, поймала его руки и исправила последний жест по-своему. «Вот так. Он хочет не играть, он требует внимания. Я подожду, иди». Чонин тронул губами её висок и поднялся, чтобы вернуться к ученикам и дать им задание к следующему уроку. Потом он убедился, что все наставники разошлись по домам, заперев классы. Ему нужно было лишь запереть центральную дверь и погасить общее освещение. Несмотря на закрытие школы тэквондо по расписанию, домой Чонин не спешил. Он приглушил свет в классе, где его ждала Солли, включил музыку, сбросил обувь и начал танцевать. Танцы Чонина были маленькой тайной на двоих. Он любил танцевать в полумраке, а Солли нравилось на это смотреть. Она не слышала музыку, но видела его движения. Это казалось странным, но его танцы Солли завораживали. Она усаживалась на матах, скрестив ноги, кусала большой палец и смотрела, смотрела, смотрела... Дети, как правило, неусидчивы, но Солли не двигалась с места, пока Чонин танцевал. Он переступал босыми ногами по гладкому полу под музыку и жил теми чувствами, что будила в нём мелодия. Это походило на традиционный комплекс упражнений по утрам ― в тэквондо, но без вектора, на волне чувств и страстей. Это приносило спокойствие и удовлетворение. Именно сейчас Чонин нуждался в покое, потому что через полчаса ему полагалось сидеть в кабинете доктора Лу и отвечать на бесполезные вопросы ― на вопросы, которые он слышал уже тысячу раз за четыре года. Из-за этих вопросов ему приходилось балансировать на тонкой грани между правдой и ложью. А он устал быть канатоходцем. Мелодии сменяли друг друга, Солли жадно смотрела на него, и он продолжал танцевать ― в поисках покоя и безмятежности. Хотя бы в музыке и танце он мог спрятаться на время, чтобы отдохнуть немного от всего, что его окружало в остальное время. Танцевать он закончил ровно в восемь пятнадцать ― составлял плейлист всегда ровно на час. Солли ждала его в классе в компании Тэдди ― её любимого плюшевого медвежонка, а он уходил в душевую, чтобы смыть с тела пот и усталость и подготовиться к возвращению во внешний мир. Этот день был хорошим, в общем-то, если не считать визита к доктору. А доктор ждал его уже четверть часа. Может, даже пытался позвонить, но Чонин предусмотрительно выключил телефон. Он без спешки принимал душ и разминал пальцами мышцы на шее и плечах, а время шло. Чонин не собирался сегодня ехать в клинику и смотреть на Лу Ханя. Вечно пропускать сеансы, конечно, не выйдет, но сейчас он не испытывал ни малейшего желания видеть и слышать Лу Ханя. Сейчас он с удовольствием забыл бы о его существовании вовсе, если бы мог. Вытеревшись полотенцем насухо, он надел привычный военный комбинезон и затянул на поясе ремень. Посмотрелся в зеркало и откинул обеими руками длинную чёлку со лба, правда, она тут же ссыпалась обратно отдельными тонкими прядями. Оперевшись ладонями о край раковины, он смотрел на себя и пытался различить тот невидимый шов, деливший его пополам. Бесполезное занятие, потому что после нано-операций швов не оставалось. Чонин закрыл левой ладонью половину лица, потом закрыл другую. Если разница и была, он её не видел всё равно. Вновь ухватившись ладонями за край раковины, медленно опустился на пол, прислонился спиной к стене и потёр ладонью грудь слева. ― Это не больно... Совсем не больно. Просто сон. Не больно. Зажмурившись, он откинул голову к стене, слегка ударившись затылком о твёрдую поверхность. Повторил пару раз, чтобы в голове прояснилось. Потом лба коснулась тёплая ладошка. Открыв глаза, он увидел перед собой Солли. Она прижимала одной рукой к себе мишку, а второй сделала три быстрых жеста. «С тобой всё хорошо?» «Да, малышка. Со мной всё хорошо». «У тебя тут болит?» Солли положила ладошку ему на грудь. Там билось сердце. Быстрее, чем ему бы следовало биться. «Уже прошло». «Честно?» «Конечно, малышка. Идём домой?» «Я голодная. Идём скорее». Чонин поднялся, подхватил Солли на руки, слегка подкинул и поймал, заставив её беззвучно засмеяться. Чонин и Солли часто ужинали в доме его родителей. На ужин собиралась вся семья, включая сестёр Чонина, их мужей и детей. Чонин традиционно приходил вместе с Солли в числе последних и получал шутливый нагоняй от матери. ― Опять только явился? И опять в этой тряпке? Я тебя умоляю, надень что-нибудь приличное к ужину. И у нас гости сегодня ― лишний повод тебе заглянуть в шкаф с одеждой. Если ты забыл, одежда у тебя есть, а не только одна форма. Сними это немедленно, иначе останешься без еды. ― Да, мама, я тоже рад тебя видеть, ― ответил с неизменной улыбкой Чонин. ― И Солли умой. Вечно она у тебя как мурзилка. Это же девочка, а не мальчик. Где вы с ней постоянно лазите? Посмотри, какие у неё чёрные коленки! Горе ты моё... ― Умою, не волнуйся. Кто у нас сегодня в гостях? ― Доктор Ким и его друг. Друг чуть позже приедет. Быстрее-быстрее, приведи себя и Солли в порядок. Живо! ― Уже бегу. ― Чонин просочился мимо матери в приоткрытую дверь и поставил ногу на первую ступеньку лестницы. ― О, привет. ― Ну-ну. ― Чунмён скрестил руки на груди и смерил его мрачным взглядом. ― Ты не явился на беседу с доктором Лу. ― Я в курсе, спасибо, что заметил. ― Чонин, ну что за детское поведение? Ты же прекрасно знаешь, что обязан наблюдаться у врачей ― это в твоих интересах и... ― ...для моего же блага. Не трудись, я помню. Просто пока не готов к смене доктора. Я привык говорить с тобой, а не с каким-то левым типом. ― Он не левый тип. Неужели тебе мало моей личной рекомендации? ― Прости, но да. Мало. Я хочу наблюдаться у тебя. ― Но я не могу дать тебе ничего нового. И ничем уже не могу помочь. Пойми, я себя исчерпал. Мои теории оказались провальными. А вот доктор Лу... ― Пожалуйста, не сегодня. Давай пока не будем об этом, ― взмолился Чонин, устало прикрыв глаза. ― Может быть, но не сейчас, хорошо? Дай мне привыкнуть к этому. И посторонись, мне надо переодеться и умыть Солли. Солли жестами поздоровалась с Чунмёном и объяснила, какой у него страшно недовольный вид. Чунмён кивнул и всё-таки посторонился, позволив Чонину подняться по лестнице на второй этаж. В своей комнате Чонин торопливо сбросил комбинезон, влез в мягкие тёмные брюки военного покроя и натянул тёмно-зелёную футболку. В ванной он старательно умыл Солли и принялся отмывать её потемневшие после лазанья по полу в классе колени. «И локти тоже. Как ты умудряешься только?» «Я не знаю. Давай не будем их мыть, а то завтра снова будут грязные». «Убийственная логика. Но нам оторвут головы, если ты сядешь за стол с такими локтями». «Тогда ладно». Чонин ополоснул отмытые локти Солли тёплой водой, осмотрел результат и завернул её целиком в большое пушистое полотенце. Солли немедленно забарахталась там с беззвучным смехом. Подурачившись ещё немного, Чонин выпутал её из полотенца и подхватил на руки, покружил в воздухе, потом прижал к себе и двинулся обратно на первый этаж. Перед спуском с лестницы он задержался у окна, приметив остановившийся у ворот автомобиль. Из салона выскочил тот человек, которого Чонин меньше всего хотел видеть. ― Какого чёрта? ― пробормотал он и резко повернул обратно. В комнате усадил Солли в кресло и отошёл к столу, чтобы налить в стакан воды из графина. Солли спрыгнула на пол, подбежала к нему и подёргала за штанину. «Что-то случилось?» «Нет, всё хорошо. Можешь пока спуститься в гостиную одна, идёт? Я скоро тоже приду». «Ладно, я буду ждать тебя. Без тебя есть не буду». «Как хочешь». Чонин погладил Солли по голове, довёл до двери и выпустил в коридор. Хань перезнакомился со всей семьёй, но Чонина пока не увидел. Он старался держаться ближе к Чунмёну, смущённый таким количеством незнакомых людей. ― Большая семья. ― Это тебе так кажется пока что. На «ты» с Чунмёном они перешли вчера, и Хань ещё не до конца к этому привык. ― А Чонин... ― Скоро должен спуститься. Он пришёл позже всех. Наверное, опять где-нибудь с Солли заигрался. ― А Солли ― это его племянница? ― от нечего делать уточнил Хань и взял с бокового столика стакан с вишнёвым соком. Поднёс к губам, чтобы сделать глоток. ― Нет, конечно. Разве ты не заметил? Они похожи. Солли ― его дочь. Хань поперхнулся соком и закашлялся. Из глаз брызнули слёзы. Чунмён услужливо похлопал его по спине. Хань проморгался и стёр сок с подбородка тыльной стороной ладони. ― Но как? То есть, ей же около пяти, так? Когда... Как?.. ― Чуть больше четырёх. Когда он был в криокамере. По желанию его семьи и невесты. На тот случай, если бы... ― Чунмён помрачнел и отвёл взгляд, но Хань его понял верно. Ситуация была достаточно сложной, а благополучный исход ― маловероятным, поэтому семья Чонина решила использовать и этот шанс. ― Ребёнок из пробирки? ― тихо спросил он у Чунмёна. ― Поэтому она не говорит? ― Она родилась здоровой. Слышала и говорила. Перестала примерно в два года. Причина неизвестна. Физически она в полном порядке, поэтому, я полагаю, что причина тут, ― Чунмён прикоснулся пальцем к своему виску. ― Никаких встрясок и стрессов в её жизни не было. И она не пугалась сильно, но вдруг перестала слышать и говорить. В остальном чудесный ребёнок, хотя никого толком не признаёт. Хвостом ходит за Чонином. Наверное, он будет приходить к тебе часто вместе с ней. Она не любит оставаться долго одна, постоянно требует, чтобы Чонин был рядом. Не волнуйся, ты быстро научишься понимать основные вещи. И она отлично читает по губам, так что она тебя всегда поймёт. Например, в семье никто толком не знает язык жестов, но они понимают Солли. ― А Чонин? Он, кажется, знает? ― Да. Удивительно, но он выучил язык жестов практически мгновенно. Впрочем, он же проводит вместе с Солли больше всех времени, вот и... Хань промолчал, а ведь мог и сказать кое-что по этому поводу. Правда, Чунмён это не оценил бы, скорее всего. Или не поверил бы, что четыре года назад Хань собственными руками улучшил геном Кая ровно на один процент, подарив ему способность быстро учиться. А если и поверил бы... ничем хорошим для Ханя это не кончилось бы. Он видел в документах пометку об активном уголовном деле. Честно говоря, Хань до сих пор пребывал в смятении и не находил в себе сил, чтобы взвешенно всё обдумать. Да и вовсе ― не мог поверить до конца, что Чонин и Кай... Он не знал, что ему вообще думать. Считать, что всё хорошо, потому что в этом мире живёт Чонин? Или считать, что всё плохо, потому что Каю пришлось страдать из-за самонадеянности Ханя? И кто теперь скрывался под именем Ким Чонина? Тот подлинный Чонин? Кай? Каков их сплав? Сказалась ли операция на памяти одного и второго? Или не сказалась? Хань знал точно, как сильно любил его Кай. Чонин о Хане не знал ничего. Если Чонин получил воспоминания Кая, то почему спас его от террориста? Почему промолчал? Ведь Чонин мог бы дать показания в суде против Ханя. И Хань ему никто. Но если синтез душ был полным... Кай любил Ханя. Кай не пожелал бы быть вдали. Вряд ли Кай стал бы избегать его так, как это делал сейчас Чонин. С другой стороны, у Чонина не было причин избегать Ханя. За одним исключением: если он знал, кто такой Хань, и что пришлось пережить Каю. Быть может, Чонин пытался так защитить в себе Кая? Хань растерянно потёр висок и вздохнул. Он в самом деле не мог пока думать. Сам же написал целую книгу о синтезе разумов, но прямо сейчас не мог вспомнить ни одной выкладки из собственного труда и применить на практике. «Никто никогда не сможет заменить тебе меня». Вспомнилось не ко времени и не к месту, вспомнилось, когда в гостиную зашёл Чонин. К нему немедленно бросилась Солли, вцепилась пальцами в штанину и требовательно подёргала. Чонин плавно повёл ладонью, сложив пальцы в разные фигуры легко и непринуждённо, словно всю жизнь только с помощью жестов и общался, затем подхватил Солли на руки и понёс к общему столу, на ходу бросая приветствия родне. Он опустился на стул и усадил Солли себе на колени, придвинул ближе к ней стакан с соком и погладил по голове. Хань на миг задохнулся от этой картины. Никогда прежде он не думал о таком, не пытался представить, каким отцом был бы Кай. Похоже, зря. Хотя он всегда воспринимал Кая как собственное творение, как... ребёнка. Несмотря на все просьбы Кая не обращаться с ним так. Хань жадно наблюдал за каждым движением Чонина и находил непременно что-то знакомое: лёгкий наклон головы, задумчивый взгляд, отбрасывание чёлки ладонью, прикосновение пальцем к нижней губе... Солли делала точно так же. ― Идём, пора за стол. Чонин уже спустился, больше ждать некого, ― подсказал Чунмён и потянул Ханя за собой. Ещё и усадил рядом с Чонином. ― Добрый вечер, ― машинально сказал Хань налево и покосился направо ― на Чунмёна. ― Добрый, ― неохотно отозвался Чонин, взял с ближайшей тарелки ломтик огурца и отдал Солли. ― Вы сегодня не пришли, хотя обещали. ― Я не обещал. И не пришёл, ― ответил Чонин, по-прежнему не глядя на Ханя. ― Но вы сказали, что вам подходят те же дни для визитов, что и раньше. ― Но мы не уговаривались о том, с какого числа мне надо приходить к вам, ― после короткой паузы пояснил Чонин. Длинная чёлка вновь свешивалась до самых глаз. Тёмные и тяжёлые пряди, блестящие. Хань помнил, что они на ощупь жёсткие, но гладкие, словно шёлк. ― Вот как. Очевидно, это моё упущение, ― сокрушённо пробормотал он. ― Пожалуй, мы оба упустили это из вида, ― внёс поправку Чонин и придвинул к себе блюдо с рисом и острой свининой, ложкой отложил часть своей порции в тарелку поменьше ― для Солли. Она с интересом разглядывала Ханя, потом вытянула к нему руку, вторую и сложила несколько жестов так быстро, что Хань ничего не понял вообще ― ни единой догадки. ― Э... Что сказала Солли? ― Это неважно. Солли похлопала ладошкой по груди Чонина и указала на Ханя. Чонин правой рукой изобразил что-то, потом согнул указательный палец, как крючок. Солли кивнула и снова указала на Ханя. ― Она сказала, что вы похожи на ангела, но выглядите несчастным. ― О, вот как... ― Хань улыбнулся малышке, в ответ она тронула двумя указательными пальцами уголки рта и тоже улыбнулась. ― Это что-то значит? ― Это значит, что вам к лицу улыбка. Так считает Солли. И Чонин поднёс к губам стакан с соком, избежав тем самым новых расспросов. Когда он отставил пустой стакан, провёл языком по нижней губе явно без задней мысли, но Хань непроизвольно вспомнил вкус губ Кая. Наверное, Хань вызывающе пялился на Чонина, а тот столь же вызывающе не смотрел на него. Но Хань всё равно не отводил глаз ― пытался найти отличия в смуглом лице. Ему требовалась хотя бы одна-единственная крошечная деталь, которая позволила бы отличать Кая от Чонина. Однако такой детали не существовало. Всё те же резкие черты, безупречная линия от подбородка к уху, нос с лёгкой горбинкой и узнаваемой формы, даже ресницы ― те же. И те же губы. И ямочка на подбородке. И те же глаза, в которых Хань прямо сейчас видел отражение собственного лица. Тёмные глаза с неназываемыми тенями в глубине, как ночное небо с россыпью фейерверков. И ощущение жара от взгляда. Вспомнился домик у моря, где были лишь они двое и море. Влажные следы от губ на разгорячённой коже, длинные царапины от коротких ногтей на широких плечах, блестящее от пота смуглое тело, солёный запах и сумасшедшее желание близости. Кажется, с того дня прошла целая вечность. Чонин спокойно смотрел на Ханя целую минуту, прежде чем до Ханя дошло, что он непозволительно долго таращится на Чонина. Глупая игра в гляделки... ― Простите, ― буркнул Хань, уткнувшись в собственную тарелку. К счастью, Чонин отвлёкся на беседу с Солли. Хань время от времени смотрел на них украдкой и поражался пластике и выразительности движений Чонина. Тот казался всецело сосредоточенным только на дочери, словно всё остальное его совершенно не волновало. И Хань обратил внимание на то, чего прежде не замечал ― их сходство. Оно действительно было несомненным, даже странно, что Хань сразу этого не углядел и не понял, что Солли ― дочь Кая. То есть, Чонина. Хань отложил палочки и провёл пальцами по глазам, отгоняя наваждение. Он запутался в ощущениях и видел Кая в Чонине вопреки собственной воле. Хотя к чему удивляться? Кай и был Чонином, а Чонин ― Каем, ведь в обоих случаях геном один и тот же, просто... Просто Каю Хань стёр память собственными руками. Память, но не сущность. Характер, судя по всему, у обоих тот же самый. Да и прошло четыре года. Его вдруг осенило. Он наклонился к Чунмёну и спросил тихонько: ― А в случае Солли использовали генное проектирование? Или это был простой способ? Чунмён задумался на минуту, потом кивнул. ― Генное проектирование тоже использовали. Родные хотели именно девочку, боялись, что не вынесут, если будет мальчик, похожий на Чонина. ― Так, а геном брали у Чонина, который в тот момент находился в криокамере? ― Разумеется, как же иначе? ― отозвался с удивлением Чунмён. ― Тогда ясно, почему Солли не говорит и не слышит. ― То есть? ― Я полагаю, никому не пришло в голову стереть генную память. Малышка чувствовала то, что случилось с носителем генома. ― Ты хочешь сказать... ― начал Чунмён и побледнел. ― Господи... Она пережила это? ― Похоже на то, но потрясение оказалось слишком сильным для ребёнка. Таким образом... ― Включился защитный механизм? ― Именно. И это вылилось... ― Чёрт. ― Да. Скорее всего, дело в этом. Шанс всё исправить есть, но он мизерный. Насколько я знаю, лишь двум процентам людей, пережившим шок с такими последствиями, удалось помочь. ― Господи, как же так? И почему никому не пришло в голову стереть память? Это не всегда срабатывает на все сто, но таких последствий точно не было бы. Надо рассказать Чонину. ― Зачем? ― испугался Хань. ― Чтобы он знал, почему Солли не говорит. Он ведь знает, как это было, и что именно могла увидеть в чужих воспоминаниях Солли. Ему ведь с этим бороться и помогать дочери. Если он будет знать, ему будет легче подбирать нужные средства и правильную линию поведения. Хань покосился на Чонина, тот придерживал пальцами стакан, из которого пила Солли. Тёмная чёлка завесила его лицо, надёжно спрятав глаза. А потом в гостиную ввалилось шумное веселье в виде лейтенанта Пак Чанёля. Хань его знал, поскольку лично благодарил в тот самый день, когда угодил в переделку в ресторанном квартале. Чанёль громко со всеми поздоровался, вывалил кучу комплиментов в адрес матери Чонина, вручил большую коробку с миндальным печеньем и поманил к себе Солли. Она спрыгнула на пол и побежала к Чанёлю с радостной улыбкой на лице. Чанёль подхватил Солли на руки, высоко подкинул и поймал. Солли удобно устроилась у него на руках и пальчиками потрогала левое ухо. ― Оторвёшь дяде ухо, обратно уже не приставим, ― пошутил Чанёль и кивнул Чонину, потом заметил Ханя и помахал ему. ― Я за Чонином, можно мне его украсть? ― Опять работа? ― нахмурился Чунмён. ― У нас ночное дежурство сегодня. ― А Солли? ― Успеем завезти домой и уложить спать. Чонин, надеюсь, ты уже перекусил? Время поджимает. Чонин молча тронул салфеткой губы, поднялся со стула и тихо попрощался сразу со всеми. Хань проводил его беспомощным взглядом, а потом смотрел, как Чанёль и Солли дурачились у лестницы, пока Чонин поднимался наверх и переодевался. Спустился он уже в военном комбинезоне, забрал у Чанёля Солли и исчез за дверью. ― Сложно с ним, да? ― проницательно подметил Чунмён. ― Не беспокойся, всё образуется. Чонин просто плохо сходится с людьми и не очень любит перемены. Да и одному непросто с ребёнком, тем более... ― Таким ребёнком? ― уточнил Хань, намекнув на особенности Солли. ― Разве он не может оставить девочку у родни? ― Не может. Я ведь говорил, она почти никого не признаёт, кроме него. Ну вот Чанёля, разве что. С Чанёлем оставить её он иногда может, но редко, они же работают в связке, так что графики у них совпадают. ― Вот как... ― Хань задумчиво смотрел в тарелку и не представлял, как ему быть. Чем больше он думал о Чонине, тем большее количество воспоминаний просыпалось. Воспоминаний, связанных с Каем. А он тут не для этого, не для того, чтобы вспоминать прошлое и искать его осколки в настоящем. Он тут для того, чтобы наблюдать за Чонином и помогать ему. Как специалист. Правда, пока это получалось паршиво. Не получалось вовсе, если не лгать самому себе.