He doesn't remember me/Он не помнит меня.

- Тебе просто нужно дать ему время, Гарри, - Лиам говорит вполне уверенно, но не достаточно убедительно, по мнению Стайлса. - Ты не понимаешь, - он качает головой, размешивая сахар в кофе. - Я всегда любил его, но для него я теперь просто незнакомец. Он даже не может запомнить мое имя, - горько усмехается и делает глоток. Обжигающий напиток устремляется по горлу, но ничто не сравнится с жаром, опаляющим его изнутри каждый раз, когда он думает о Луи. - Для человека с амнезией вполне нормально не помнить имен, - рассеянно отвечает Зейн, не отрываясь от рисования на помятой салфетке. – Это, знаешь, как побочный эффект. Найл согласно кивает, пытаясь прожевать слишком большой кусок своего бургера, а Лиам продолжает настаивать. - Время, Гарри. Ты ждал его столько лет, неужели ты теперь не можешь дать ему пару дней? - Я не уверен, что речь идет о днях, Лиам, но… - Да подожди ты, - отмахивается он от Зейна и тот недовольно смотрит на него, прежде чем вернуться к рисунку. – Я хочу сказать, что амнезия в большинстве случаев проходит, то есть… я думаю, в итоге он вспомнит нас всех. Вспомнит тебя и… то, что вас связывало, – последние слова Пейна уже не звучат так уверенно и Гарри недоверчиво качает головой, сжимая в руках пластиковый стаканчик. - А если не вспомнит? На это Лиаму сказать нечего и он опускает глаза, пытаясь рассмотреть рисунок Малика, который тут же сминает салфетку и кидает ее на середину стола. - Знаешь, он ведь полюбил тебя один раз. Значит, сможет полюбить снова, - Зейн пожимает плечами и достает из-за уха сигарету, крутя ее в пальцах. – В конце концов, он всегда говорил, что ты единственный человек, которого он когда-либо любил, - сигарета возвращается за ухо, чуть помятая, но все еще в рабочем состоянии. Гарри чувствовал себя точно так же, как эта сигарета. Ему казалось, что его будто отложили на полочку для запасных, чуть помяв оболочку и отобрав сердце. Ему казалось, что он – сигарета, а Луи… Луи просто бросил курить. Лиам, согласно покивав словам Малика, откусывает небольшой кусок от сэндвича с беконом. Капля чесночного соуса сползает по его подбородку и Зейн тут же реагирует, аккуратно вытирая пальцем эту самую каплю с его подбородка. Пейн с интересом смотрит на него, приподняв брови, и практически давится несчастным сэндвичем, когда Зейн пошло облизывает палец. Лиам еле слышно матерится с набитым ртом, забывая жевать, а брюнет лишь усмехается, наблюдая за его тщетными попытками не потерять челюсть. Гарри давно не обращает внимания на этих двоих. Так всегда было и будет. Зейн всегда будет с легкой болью во взгляде смотреть на Лиама; рисовать его лицо, черты которого он давно выучил наизусть (и Стайлс почти не сомневался, что именно было нарисовано на той салфетке); ругаться с ним из-за сигарет, которые Лиам каждый раз грозится выкинуть; второй же всегда будет отрицать любую возможность их отношений, а потом ночью будет пьяный приходить к Малику и прижимать его к стене прямо в подъезде, покрывая поцелуями его лицо. Пейн не знает, что каждый раз после такой ночи Стайлс находит Зейна у себя на пороге, сжавшегося в комок и рыдающего как маленький ребенок. Он не знает, что Гарри всякий раз полночи отпаивает Зейна горячим чаем, потому что тот не перестает трястись, словно от озноба (хотя Стайлсу кажется, что причина вовсе не в холоде). Он не знает, в конце концов, что Малик просто безумно и искренне любит его. Хотя, возможно и знает, но Гарри никогда не лез не в свое дело. Он достает телефон, проверяя почту и тут же удаляет, не читая, два письма со спамом, после чего пальцы, которые, как порой кажется Гарри, живут отдельно от всего остального, открывают заметку двухлетней давности. Уголки его губ приподнимаются в улыбке, когда он вспоминает вечеринку в доме у однокурсника Зейна. - Эй, парень, можно позвонить? – Гарри слышит жалобный и совсем немного пьяный голос и поднимает голову. Перед ним стоит, чуть пошатываясь, невысокий парень, с растрепанными каштановыми волосами, в которых играет приглушенный свет и аккуратной косой челкой, которую он убирает рукой каждые несколько секунд. Гарри почти не видит в полумраке его глаз, но может поклясться, что они голубые. Словно небо или море на рассвете. - Ну, чувак, ну, пожалуйста, очень надо! – голос незнакомца вырывает его из размышлений и, Гарри, кивнув, протягивает ему телефон. Тот довольно улыбается и у Гарри чуть ниже груди, кажется, открылся целый курорт для бабочек. Он невольно кладет руку на солнечное сплетение, и с удивлением чувствует, как яростно колотится его сердце. Зейн лежит у него на плече, рассказывая о чем-то, но у Гарри перед глазами лишь предрассветное море. Незнакомец заканчивает разговор, но не торопится отдавать телефон, быстро что-то печатая. Гарри не против. Он готов отдать ему этот телефон, все свои сбережения и одежду, лишь бы он не уходил или улыбнулся еще хотя бы раз. Парень внезапно наклоняется слишком близко, и Гарри забывает, как дышать. Ему кажется, что он задохнется, так и не успев увидеть солнце, восходящее над морем. - Спасибо, - шепчет парень ему на ухо и Гарри чуть вздрагивает, ругая про себя табун мурашек побежавших по его спине. – Милые кудряшки, - шатен хихикает, вкладывая телефон ему в руку и разгибается, неровной походкой уходя в сторону двери. Гарри теряет его из виду и резко вдыхает, захлебнувшись воздухом. Зейн недовольно шикает рядом, и Гарри отпускает его предплечье, запоздало понимая, что сжал его со всей силы. «Наверняка останутся синяки», - думает Гарри, но его это совсем не волнует. Он снимает телефон с блокировки и просматривает последние открытые приложения. Заметки? Зачем этому парню понадобились заметки, черт возьми? «Меня зовут Луи Томлинсон. Я люблю пасту с креветками и кудрявых парней. Позвони мне! xх 12983798» И солнце, кажется, все-таки взошло. - Я не говорил этого, черт возьми! Я хочу сказать, что это просто вредно, и если ты настолько... - Да тебе вообще, какая нахрен разница, правильный ты наш, ты мне не диктуй лучш... - Черт, Малик, я о тебе пекусь, блять, а не о себе, как ты понять то не мож... Крики вывели Гарри из отрешенного состояния, и он чуть помотал головой, разгоняя остатки воспоминаний. Глаза неприятно щипало, и он чуть поморщился, потерев их пальцами. Лиам и Зейн резко замолчали, растерянно уставившись на него, а Найл покачал головой, вздохнув, и снова принялся за еду. - Гарри, ты… - Все в порядке, - Стайлс натянул на лицо улыбку и взял свой кофе, допивая его в несколько глотков. - Ребята, так мы сегодня идем на матч? – Найл как обычно непринужденно разрулил неприятную ситуацию, не задев при этом ничьи чувства. – А то не хотелось бы пропустить одну из главных игр сезона. Конечно, жаль, что не все из нас смогут присутствовать, но я думаю, мы и так отлично повеселимся, ведь, правда? – он тактично не упомянул имя Луи и Гарри мысленно поблагодарил его за это. - Лично я не против, - он пожал плечами и посмотрел на Лиама и Зейна, которые, кажется, успокоились, но Гарри не покидало ощущение, что поднос подскакивает на столе именно потому, что они яростно пинают друг друга ногами, не имея возможности изложить претензии в словах. Лиам согласно кивнул, а Зейн, бросив на него быстрый взгляд, как обычно пожал плечами. - Ну, почему бы и нет, - Гарри знал, как сильно Малик ненавидит футбол, но почему-то этот поступок его все-таки совсем не удивлял. Чуть позже у себя дома Гарри, переодеваясь, поднял белый комок, который выпал из кармана его джинс. Он лишь тяжело вздохнул, разглаживая уголки салфетки, с которой на него смотрел черно-белый Лиам.