He doesn't remember me/Он не помнит меня.

Гарри больше не приходит к Луи, ни в этот день, ни в следующий, хоть тот и ждет его. Не приходит даже через неделю, когда Лиам мягко намекает ему, что пора бы проведать Томмо. Гарри не хочет. Гарри занят. Гарри все-что-угодно-лишь-бы-не-идти-к-Луи. Гарри почти оправился от срыва, который произошел в последнюю его встречу с Луи, и он совсем не хочет повторения. Гарри постоянно грызет ногти и листает их фотографии – подарок Луи для Гарри на его день рождения. Томлинсон сделал этот альбом сам, вклеив в него все их совместные фотографии. Гарри перестал пить кофе, и теперь больше спит, за исключением тех дней, когда ему нужно на работу. Гарри никогда не отказывается пойти куда-то с Найлом, Зейном и Лиамом, но он никогда не пьет и большую часть времени просто сидит, сложив руки на коленях и смотря пустым взглядом куда-то в стену. Все попытки разговорить его остаются бесполезными: либо он молчит, либо же просто уходит. Либо начинает рассказывать о бездонном море и небесных цветах, но слушает его только Зейн, который крепко зажмуривается во время таких монологов Гарри, потому что это до невозможности близко, это как нечто родное, и, да, это ужасно больно. Спустя месяц Луи выписывают из больницы, и Гарри переезжает к Зейну, даже не дождавшись, пока Томлинсон приедет домой. Гарри говорит, что это ненадолго, но с трудом верит сам себе. Зейн часто приводит девушек, реже – парней, но, тоже случается. Он говорит, что они с Лиамом остались друзьями, что тот больше не приходит к нему и не целует так горячо и нежно, что мир останавливается. Гарри не верит, но молчит, потому что это не его квартира, и не его личная жизнь. В такие ночи он включает в наушниках грустные песни о любви и рыдает в подушку. Через два месяца лицо Томлинсона почти стирается из его памяти, если эти чертовы глаза, конечно, вообще можно стереть. Гарри оканчивает очередной курс университета, как и остальные и продолжает работать в пекарне, время от времени знакомясь с людьми, которые никогда не смогут заменить ему Луи, который, кстати, после выписки из больницы больше не общается с парнями, ведь он их практически не знает. Хорошие отношения у него сложились лишь с Найлом, в основном, из-за футбола, поэтому его бывшие лучшие друзья вынуждены узнавать последние новости от Хорана. - Он вспомнил, что ненавидит морковь, - гордо произносит Найл, запихивая в рот огромный гамбургер. - Он ненавидит морковь, - подтвердил Пейн, слегка улыбаясь. - Еще он вспомнил, как мы играли с ним в футбол в школе, и вспомнил, как мы сдернули с тебя спортивные штаны прямо перед соревнованиями! – Найл счастливо засмеялся, а Зейн расплылся в улыбке. - Я думаю, он все вспомнит, - Лиам согласно кивнул в ответ и бросил взгляд на Зейна, который тут же отвел глаза, слегка потягиваясь. - К тому же он начинает вспоминать Гарри, - все резко застыли, и на мгновение в воздухе повисла звенящая тишина. - Что? - Что, блять? - Ну, он вспоминает совсем немного. Отдельные моменты и не особо радужные. Именно воспоминания о Гарри почему-то возвращаются медленнее всех, - пожал плечами Найл. - Нужно будет увезти его отсюда, - прошептал Малик, растерянно тыкая ложечкой в пустую вазочку из-под мороженого. – Он не переживет этого. Он только оправился… Лиам промолчал, проводя по лицу руками и тихо выдохнул. - Но, два месяца прошло. Это ведь достаточный срок, чтобы отпустить, - в голосе Лиама отчаяние, и Зейну кажется, что он сейчас говорит совсем не о Гарри. - Это… Знаешь, это не проходит за два месяца. Я думаю, ты знал бы… если бы любил, - Малик кинул на стол деньги и поднялся, хватая свой рюкзак. – До завтра, парни, - Зейн прошел мимо Лиама, положив ему в ладонь помятую бумажную салфетку, и вышел из здания. Лиам развернул бумажку и тут же смял обратно, яростно ударяя кулаком об стол. Кому как не Пейну знать, что это не проходит… *** Гарри застонал, растягиваясь звездочкой на кровати и с трудом, напрягая все ноющие после вчерашней пробежки мышцы, дотянулся до телефона, проводя пальцем по экрану. - Чего тебе, Лиам? - И тебе доброе утро, - чуть искаженный помехами и плохой связью голос Пейна, который чем-то шуршит на заднем плане. – Разбудил? - Нет, но я почти снова заснул, - недовольно пробормотал Гарри, поджимая пальцы на ногах и зажмуриваясь от тихого хруста. - Ну, минус один балл моей карме, - Лиам нервно посмеялся и резко замолчал. – Я по делу, Хаз. - Слушаю, - Гарри сунул пальцы в рот, по привычке начиная кусать ногти. - Найл зовет нас сегодня на игру. - Хорошо. - Там будет Луи. Гарри сбросил звонок, откидывая телефон куда подальше. Он думал, они обсудили это еще неделю назад, когда Гарри перестал, наконец, пачками глотать антидепрессанты и его мир начал постепенно окрашиваться в яркие цвета. Он думал, они понимают, что эта тема больше не должна касаться его жизни, потому что, черт возьми, было время, когда это было всей его жизнью. Телефон снова взорвался мелодией входящего звонка и Гарри, кряхтя, переполз на другую сторону кровати, дотягиваясь до него. - Отвали, Лиам. - Я солгал. Нас звал Луи, не Найл, - что-то внутри дернулось и замерло. – Всех нас. - Мне плевать, - легкая дрожь в голосе, но Лиам не Зейн, он не заметит. – Я не могу, у меня другие планы на сегодняшний вечер. - Я заеду за тобой в 7, Гарри. Я надеюсь, ты изменишь свое решение, потому что он очень настаивал на том, чтобы ты пришел, - Гарри снова сбросил, следом отключая телефон, и перевернулся на живот, утыкаясь лицом в подушку. Он не может видеть его, не хочет, совсем не хочет. Он не хочет, чтобы все те чувства, что он убивал в себе так долго, вернулись в его изношенные вены. Но и избегать его всю жизнь – не получится. Приглушенный выдох в подушку и Гарри сжимается в клубочек, обнимая одеяло. *** В 6:30 Гарри уже полностью одет, его выбор сегодня не заслуживает особого внимания – обычная майка и узкие черные джинсы, с дыркой на одном колене «которые так любил Луи». Он убеждает сам себя, что одел любимые вещи Лу вовсе не для него. Просто это было первое (или пятидесятое), что вывалилось из шкафа. Гарри распахнул окно на кухне, ложась животом на подоконник, и глубоко вдохнул свежий воздух, ловя губами запах дождя. Здесь, напротив дома Зейна стояли другие многоэтажки, напротив же его бывшего дома был пустырь, и иногда, кажется, сто лет назад, они с Луи забирались вместе на крышу, стелили там плед и наблюдали за тем, как ветер гоняет перекати-поле; лениво целуясь, цепляясь языками; топя нежность в предрассветной мгле. Стайлс нервно расхаживает по дому, измеряя шагами родительскую гостиную. На нем простые черные джинсы, очень узкие и рваные на коленке, белая майка и массивные ботинки. Он уговаривал маму купить их почти целую вечность. - Если он всего лишь «друг», - улыбнулась Энн, сидя на диване и наблюдая за бесконечными перемещениями сына по гостиной, - то почему ты так беспокоишься из-за простой, «дружеской встречи»? – Гарри фыркнул в ответ, останавливаясь возле зеркала и нервно дергая себя за кудри. - Мы просто идем кататься, мам. Ничего особенного. Я вовсе не волнуюсь, - Гарри, кажется, сам себе не верит. Человек с бездонными глазами цвета моря вчера позвал его провести с ним вечер. И не то, чтобы это звучало как приглашение на свидание, но, черт… Пожалуй, Гарри был бы не против, если бы это так звучало. Раньше их встречи ограничивались лишь столкновениями на вечеринках, когда абсолютно пьяный Гарри повисал на Луи (только Бог знает, как сильно ему было потом стыдно за подобные моменты), и тот, посмеиваясь, запихивал того в свой красный джип и вез домой, пока Гарри с воодушевлением продолжал буянить на пассажирском сидении. Впрочем, иногда он сидел тихо и только иногда с нежной улыбкой смотрел на Луи, который в такие моменты сжимал руль до боли в пальцах. Сердце Стайлса замерло, когда раздался тихий стук в дверь. - Иду! – его голос чуть сорвался, и он одернул майку, отчаянно пытаясь напоследок как-то пригладить непослушные кудри. Энн подняла два больших пальца вверх и тихо захихикала, на что Гарри заворчал, но все же нежно улыбнулся. - Привет, - он распахнул дверь, и Луи Томлинсон улыбнулся ему, крутя в пальцах перед собой изящную красную розу. Он был в той самой белой рубашке, которую на нем видел Гарри в их первую встречу. Все с такими же взъерошенными волосами и это, по мнению Стайлса, добавляло ему массу очарования. - Привет, кудрявый, - подмигнул Томлинсон, заставив Гарри покраснеть и на доли секунды даже смущенно отвести взгляд. – Это тебе, - тут уже зарделся Луи, протягивая парню цветок, с которого предусмотрительно были срезаны шипы. Гарри легко прикоснулся губами к его щеке, принимая розу. Он слышал тихий выдох Томлинсона, и этот невинный звук заставлял его сердце биться с удвоенной силой. Гарри опустил глаза вниз, на автостоянку перед подъездом и его пробрала нервная дрожь. Он схватил телефон, не отрывая глаз от человека в белой рубашке. - Мы так не договаривались, Лиам, - голос Стайлса раздраженный и тихий, будто он боится, что его кто-то может услышать. Глупо беспокоиться о таких вещах, будучи на пятом этаже, но Гарри просто на взводе и жутко нервничает, потому что «черт возьми, что он здесь делает»? - Прости. Выйди, пожалуйста. Ничего страшного не произойдет. Это просто несколько минут на машине вдвоем и все, - Гарри закрыл глаза и прислонился лбом к холодному окну, пытаясь заставить руки перестать дрожать. - Я… Черт, я... – голос предал его окончательно, и Гарри прокашлялся, но желания продолжать начатую фразу уже не было. – Я позвоню тебе потом, Лиам, ладно? - открывает глаза, снова пристально разглядывая красный джип у подъезда и человека с красной розой в руках.