He doesn't remember me/Он не помнит меня.

POV Liam. Что мне теперь делать, Зейн? Что делать, когда не успел сказать самое главное? Что делать, когда просто не успел вовремя осознать то, насколько дорог тебе человек? Закрой дверь, выключи свет. Мы дружили столько лет, я доверял тебе всю свою жизнь, но предпочитал не замечать твои печальные взгляды, твои слишком частые прикосновения, твое необъяснимое желание постоянно находиться рядом со мной. Я… я просто не хотел этого замечать. Для меня это всегда было чуждо, понимаешь? Я не знаю, почему я оправдываю себя, Зейн, ведь тебя нет. Тебя почти нет. Ты на самой грани, и я… просто не успел. Я хочу быть с тобой. Я не знаю, почему я тогда бросил тебя. Я, правда, не знаю, почему я сделал это именно тогда, когда ты так нуждался во мне, в моей поддержке, в понимании. Сейчас я думаю, что я просто испугался. Ты ведь знаешь меня Зейн, ответственность - это не мое, я никогда не любил брать на себя какие-то обязательства, какие-то обещания, даже если это просто твоя любовь – я был не готов принять ее. Впустить тебя в свое сердце. Признаться, что я, черт возьми, безумно люблю тебя уже столько лет… Я хочу чувствовать твою любовь. И, знаешь, когда я увидел твое лицо, такое бледное, сухое, похожее, будто на одно из тех полотен, которыми заставлена твоя квартира, наверное, именно тогда я понял, что не готов тебя потерять. Понял, как сильно я ошибался, позволяя нам быть по отдельности и не позволяя нам быть единым целым, Зейн, коим мы и должны являться. Я хочу лежать рядом с тобой. Когда я увидел тебя здесь, в пустой палате, в окружении сотни пищащих машин и бездушных аппаратов, клянусь, мое сердце пропустило не один удар. Оно среагировало, как будто чувствовало тебя, чувствовало твою близость, которой ему всегда так не хватает. Мое сердце бьется сильнее. Если тебе суждено умереть, я бы хотел умереть за тебя. Я молюсь, молюсь всем божествам, которые сейчас сидят там, наверху, и, верно, смеются надо мной, показывая, каким глупцом я был все это время. Я молю Бога, слышишь, Зейн, самого Бога, чтобы он не забирал тебя. Чтобы не забирал тебя у меня. Потому что ты нужен мне больше жизни. Время ускользает от меня. И сейчас, держа твою руку, наблюдая за аппаратами, которые поддерживают в тебе жизнь, я продолжаю молиться, хоть я и не умею, но я так стараюсь, правда. Ведь, главное, верить, да? Ведь, если верить, Он услышит, и ты вернешься? Ты вернешься, Зейн? Дрожащие руки касаются кожи. Вернись ко мне, и я обещаю, что все будет иначе. Я осознал. Я все осознал. Становится труднее сдерживаться, И слезы текут по моему лицу. Я так ошибался, когда делал вид, что не слышал тебя, когда не замечал то, насколько ты одинок, даже находясь рядом со мной. Если бы я заметил раньше, возможно, я бы…. Возможно, этого бы не произошло, Зейн, того, что происходит сейчас с нами. С тобой. Ты слышишь меня? Проснись. Я умоляю тебя, проснись. - Когда ты уже услышишь меня? – отчаянный, тихий шепот Зейна, который лежит на коленях у Лиама, пока Найл носится по дому за хохочущими Луи и Гарри, пытаясь отобрать у них свой телефон. - О чем ты? – Лиам наклонился к парню, почти касаясь носом его волос и Малик глубоко вдохнул, закрывая глаза. - Друг, что-то случилось? - Ты случился. Если бы только мы могли повернуть время вспять. Я люблю тебя. Я всегда любил тебя. Ты, Зейн, только ты придавал смысл моему существованию. Ты сложил меня как кусочки паззла лишь своим взглядом. Закрой дверь. Знаешь, о чем я, пожалуй, жалею больше всего? Я ведь так и не сказал тебе, насколько прекрасны твои глаза. Эти невозможные, бездонные, карие глаза, которые заставляли мое сердце биться чаще. Которые заставляли меня чувствовать это. Выбрось ключи. Мне жаль, что я не хотел понимать, что это за чувство. Не хочу, чтобы о нас вспомнили. Мне жаль, что я не понимал, насколько глупо было пытаться скрыть это. Насколько глупо было говорить тебе, что это всего лишь секс, что это ничего не значит. Не хочу, чтобы нас видели. Потому что это значило гораздо больше, чем что-либо. Не хочу быть без тебя. Мне жаль, что я, черт возьми, не замечал, как тебе было больно. Я буду твоей жизнью. Я ненавижу себя за то, что тебе пришлось сделать с собой, лишь бы я понял, как сильно люблю тебя. Я буду твоим голосом. И я снова молю Бога, чтобы он не забирал тебя, Зейн. Я буду твоей любовью. Сейчас, держа твою ледяную руку, смотря на твое пепельного цвета лицо, я понимаю, что я твой. Я всегда был твоим, я всегда принадлежал тебе. Мое сердце дышит этим моментом. Я хочу быть твоим навсегда. Я найду слова, чтобы сказать тебе все это. Я нашел то, что мне нужно. Я нашел тебя. Ты – все для меня. Ты – вся моя жизнь. И сейчас я боюсь лишь одного - потерять тебя навсегда. Это сводит меня с ума. Прежде чем ты оставишь меня. Прошу, открой глаза, Зейн. Я люблю тебя. *** - Мы не думаем сейчас, что он очнется, на самом деле, - медсестра говорит тихо, осторожно, как будто боится Гарри, хотя он вовсе не собирается на нее бросаться. Нет, он безумно хочет задушить ее, если честно, но это, конечно, не поможет Зейну, поэтому он просто стоит, засунув руки в карманы джинс, и молча слушает ее лепет. – И даже, знаете, если он очнется, вряд ли сможет нормально существовать… - Жить. - Простите? - Жить, - еще раз спокойно поправляет ее Гарри, скрывая желание врезать ей, которое сейчас явно отражается на его лице. – Люди живут. Не существуют. - Да, да, конечно, - бормочет она, а Гарри закатывает глаза, молясь, чтобы глупая девушка просто поскорее ушла. Ему гораздо больше понравилась предыдущая медсестра, которая была явно опытнее этой, молоденькой брюнетки, но та ушла с Лиамом к Зейну, и еще не вернулась. - Хаз? – «бог мой, Луи, отъебись, не сейчас, пожалуйста». – Хаз, пойдешь курить? - Да, да, пошли, - Гарри все же решил, что общество Луи ему будет гораздо приятнее общества ненавистной ему теперь девушки, и он резко развернулся, мысленно послав ее куда подальше. На улице ему стало легче. Они стояли у запасного выхода, и Гарри глубоко затягивался, чувствуя, как слабость наполняет его тело. - Он выживет, - пробормотал Луи, запрокинув голову и отпуская дым из легких в небо. - Я знаю, - отозвался Стайлс, чувствуя, как фильтр нагревается, обжигая пальцы. – Я знаю, - повторил он, провожая взглядом серые облачка, растворяющиеся в воздухе. Он не знал, отпускал ли он свое прошлое с этим дымом, но он надеялся на это.