Гарри Поттер и компроматные книги

      Тогда как Гарри был полон сил и энергии, далеко не все узники комнаты разделяли его энтузиазм. Виной тому была небогатая на события двадцать первая глава. Джинни, ещё недавно казавшаяся такой оживлённой, пребывала в полудрёме, используя плечо Луны в качестве подушки. Снейпа, с одной стороны, не отпускало напряжение — было понятно, что вскоре с ним в книге наверняка случится какая-то гадость — а, с другой стороны, ему стало банально скучно. Рон был почти готов последовать примеру Джинни, но не мог, потому что Гермиона бы его тогда прибила.       — <…> «Молодой Малфой вращается в обществе людей благородных, как то и приличествует его чистой крови, — хрипло затараторил Кикимер. — Обличием он напоминает изысканные стати моей хозяйки, манеры же его…», — Гарри прочитал эту реплику, стараясь сделать интонацию как можно более противной. — «Добби не заметил, чтобы мальчик Малфой нарушал какие-нибудь правила, но при этом он старается укрываться от чужих глаз. Он регулярно посещает восьмой этаж в обществе многих иных учеников, которые стоят на страже, когда он проникает…» «В Выручай-комнату!» — воскликнул Гарри и хлопнул себя по лбу «Расширенным курсом зельеварения».       «Хм. Этот Кикимер неплох, и его вполне можно сманить от Блэка. В конце концов, моя мать была Блэк, а этот предатель рода его не ценит! Кроме того, Кикимер весь этот сброд терпеть не может. Пусть Поттер уже наконец ответит за то, что лишил нас домовика, что ли», — война войной, а о комфорте Малфой забывать не собирался.       — Интересно, какими именно статями миссис Блэк обладает Малфой? — Фред многозначительно хихикнул.       — Мерлин, Уизли, не позорься. Скорее всего, он имел в виду мою идеальную осанку. Что с вас, горбатых плебеев, возьмёшь?       — Полегче, мистер изысканный хорёк! — огрызнулся Джордж.       Затем Гарри немного почитал о проблемах Гермионы и Рона с трансгрессией и перешёл к следующей главе, а именно — к интригующему письму от Хагрида.       — <…> «Прошлой ночью помер Арагог. Гарри и Рон, вы были с ним знакомы и знаете, какой он был замечательный. Гермиона, я знаю, тебе он не нравился. Для меня было бы очень важно, если бы вы смогли сегодня попозже вечером улизнуть из школы и поприсутствовать на погребении».       — Ага, замечательный, просто милашка, нам с Гарри так хотелось остаться у него жить и готовить завтраки его замечательным деткам! — Рон поежился, стараясь задвинуть воспоминания о посещении логова акромантулов как можно дальше в глубины памяти.       — А это что за обвинения в мою сторону? — Гермиона была возмущена не меньше Рона. — Когда вы туда ходили, я вообще пребывала в окаменевшем состоянии!       — Да расслабьтесь, это же Хагрид. Пойти хоронить особо опасное животное в обход правил — вообще наше типичное хобби, — Гарри ничего не осталось, кроме как отнестись к этому с лёгкой иронией. — <…> Гарри не ответил. В последнее время мысли о золотом флакончике раз за разом возникали на самом краешке его воображения. Неопределённые, смутные планы, в которых Джинни порывает с Дином, а Рон счастлив, что у сестры появился новый сердечный друг.       — Что?! — Джинни от такого поворота событий мгновенно проснулась.       — Что?! — Рон определённо не был рад, он был шокирован. — Гарри! Это что вообще за мысли такие?! Она же ещё маленькая! И какой вообще «сердечный друг»?       — В смысле маленькая? — Джинни, казалось, была готова наслать свой первый летучемышиный сглаз на Рона. И на Гарри заодно, чтобы он её тут не смущал.       «Мерлиновы пятки, зачем я вообще это прочитал?» — подумал Гарри, отчаянно краснея.       — То есть, тот факт, что Поттер ради такой ерунды хотел пожертвовать очень сложным и редким зельем вместо того, чтобы выполнить задание вашего любимого директора, уже никого не смущает? — прервал их перепалку Драко.       — Дети, о чём вы тут вообще развели разговоры? Мистер Поттер, давайте не ленитесь и читайте! — Макгонагалл немного выпала из реальности, и теперь решила восстановить порядок.       — <…> Ладно, если я не смогу разговорить сегодня Слизнорта, придётся принять «Феликс Фелицис» и сделать ещё одну попытку.       И, конечно же, он не смог. От того, что Гарри прочёл дальше, в шоке были все.       «Феликс Фелицис» изменил поведение книжного Гарри до неузнаваемости. На фоне их со Слизнортом заговора Хагрид выглядел милой невинной овечкой, скорбящей об ушедшем друге. Слизнорт пытался одурачить Хагрида, чтобы получить драгоценные ингредиенты — по совместительству являвшимися частями мёртвого организма друга Хагрида. Гарри помогал Слизнорту в интригах против Хагрида, а в итоге дурачил их обоих, как мог, чтобы получить воспоминание.       — <…> И Слизнорт, и Хагрид основательно приложились к кружкам. Гарри же, чей путь по-прежнему озарял «Феликс Фелицис», знал, что пить не должен, и потому лишь притворился, будто сделал глоток, а после опустил кружку на стол. <…> Хагрид вновь прослезился и заставил Слизнорта принять от него целый единорожий хвост. Слизнорт, упрятав хвост в карман, воскликнул:       «За дружбу! За щедрость! За волосы по десять галеонов штука!»       Макгонагалл сидела и тихо хихикала в кулак, иногда восклицая: «Ну и старый пройдоха!». Гарри пытался переварить прочитанное. Любой, кто бы сейчас посмотрел на близнецов, наверняка подумал бы, что они задумывают совершить набег на хижину Хагрида…       — Дружба по цене десяти галлеонов… Интересно, зачем Хагрид вырвал единорогу хвост?       — Рон! Я сомневаюсь, что он его именно «вырвал», — Гермиона закатила глаза. — Возможно, тот единорог был болен или ещё что-то…       — Тёмная сторона Хагрида. Какие там он ещё делишки проворачивает? — этот несчастный хвост впечатлил Рона очень сильно.       — Единороги, бывает, линяют. А ещё они иногда цепляются хвостом за какие-нибудь кусты и оставляют на них немного волос. Так можно много насобирать. Наверное, — предположила Луна. — Профессор Снейп, а вы бы тоже так с Хагридом обошлись?       — В смысле, вырвал ли бы я ему хвост? — удивлённо переспросил профессор, не вслушивающийся в диалог студентов. — Так. А. Нет. Мы с ним сотрудничаем, — наконец уклончиво ответил он. — Хотя некоторые редкие растения я предпочитаю собирать в лесу самостоятельно, потому что в этом деле много особых тонкостей…       Впрочем, на следующем абзаце ненадолго вспыхнувшее веселье потухло.       — <…> «Я и забыл, — солгал Гарри, которого вёл за собой «Феликс Фелицис». — Вы ведь любили её, верно?»       «Любил? — переспросил Слизнорт, и глаза его до краёв наполнились слезами. — Я и вообразить себе не могу человека, который знал бы её и не любил. Такая храбрая, такая весёлая… Ничего ужаснее…»       «И тем не менее сыну её вы не помогли, — сказал Гарри. — Она отдала мне свою жизнь, а вы не хотите отдать даже воспоминание».       Снейп чуть не поперхнулся. И нет, его не посетило обычное чувство грусти и тоски. Де жа вю. Вот, что было это. «Поттер — истинный ученик Дамблдора… И вроде бы никто этому не учил… Он что, впитал это с лимонными дольками директора? Пара слов о Лили Эванс — и вы можете получить от некоторых слизеринцев всё, что угодно?», — не без толики удивления подумал Северус и смерил Поттера тяжёлым взглядом.       — Ах, я не ожидала такой сентиментальности от Горация, — Макгонагалл, кажется, искала в карманах своей мантии носовой платок.       Впрочем, эта глава решила устроить эмоциональные американские горки и окончательно добила всех завершением разговора Гарри и Слизнорта.       — <…> «Вы — Избранный?»       «Разумеется», — спокойно ответил Гарри.       Джинни и Луна переглянулись и захихикали.       — Так, к шестому курсу Гарри научился правильно отвечать на подобные вопросы, — подавляя смех, произнёс Рон.       — Самомнение хоть котлами из вас вычерпывай и на чёрном рынке продавай, — буркнул Снейп. — Жалко, что это так не работает.       Как бы то ни было, но Гарри дочитал главу до конца, и все узнали, что зелье действительно помогло — благодаря хитрым махинациям и странным беседам воспоминания профессора Слизнорта всё же были добыты.       — Внимание! Новая глава называется крестражи, — Гарри был заинтригован и хотел заинтересовать всех остальных. У него это получилось. Несмотря на то, что Годрик усиленно пытался перевернуть страницу, он успел прочитать один коротенький отрывок на ней. — «Где он сейчас?» спросил Гарри, чувствуя, как радостно забилось его сердце.       «О, стенает и лязгает цепями в Астрономической башне, любимое его времяпрепровождение…»       «Да не Кровавый Барон — Дамблдор!»       — Мистер Поттер, — Макгонагалл посмотрела на Гарри поверх очков. — Что за чушь вы опять читаете?       — Это не чушь, а доказательство того, что на Слизерине готовится крупномасштабный заговор. Скорее всего, они собираются застать директора врасплох, заковать в подземелье и пустить на ингредиенты для профессора Снейпа, а Кровавый Барон в это время будет стоять на шухере… Ладно, ладно. Шучу я.       — Не смешно, — сухо прокомментировал Снейп, и у Гарри мороз пробежал по коже. Впрочем, парень не терялся и продолжил читать.       — <…> С уверенностью предрекаю вам, что лет через двадцать вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи.       — Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а в кресло министра магии — через ананасы, — провозгласил Фред.       — Тогда как путь к преподаванию в Хогвартсе пролегает через лимонные дольки, — с ухмылкой добавил Джордж. — Не удивительно, что они с Дамблдором так спелись… Ещё и оба увлекаются схемами для вязания, хм-м-м…       «Скучаю по своим имбирным тритонам», — подумала Макгонагалл. Она была бы не прочь выпить чашечку чая с директором прямо сейчас вместо всего вот этого вот. Однако — долг превыше всего. Да и выбора у неё, собственно, никакого не было.       — <…> Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в который человек прячет часть своей души. <…> Видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт, — и прячете часть её в объект, находящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападёт или даже уничтожит его, вы всё равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остаётся привязанной к земле, неповреждённой. Правда, существовать в подобной форме… <…> Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души…       — Так вот, почему Том Реддл так странно себя повёл! Он стал неполноценным, создав крестраж, и немного сошёл с ума! — воскликнул Рон.       — Немного? — Гермиона приподняла бровь.       — Сначала… Потом всё пошло по накатанной. Хм. То есть, сейчас его дух может сидеть в каком-то камне, а мы об этом даже не подозреваем? И как он сумел вселиться в Квирелла?       — Вряд ли бы он стал заключать свою душу куда попало, — вырвалось у Снейпа. — И крестражи лишь помогают привязывать душу к этому миру, — профессор тут же заработал несколько подозрительных взглядов.       — <…> Да, сэр, — сказал Реддл. — Я, правда, одного не понимаю… Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не самое могучее магическое число и разве семь… <…>       «Так он создал семь крестражей?» — в ужасе спросил Гарри, и несколько портретов на стенах также издали восклицания, полные гнева и страха. <…>       «Я рад, что ты понимаешь размеры стоящей перед нами задачи, — спокойно сказал Дамблдор. — Но только не семь, а шесть. Седьмая часть его души, какой бы изуродованной она ни была, обитает в воссозданном теле Воландеморта».       — Я могу сказать, что этот ваш Том Реддл был безумен ещё тогда, когда только начал задумываться об этом. Или просто глуп, — сказала Ровена. — Неудивительно, что в таком зыбком состоянии его хлипкий дух удалось вышвырнуть из тела. Наглядный пример того, что получается, когда человек пытается нарушить глубинные законы природы и магии.       Драко был готов восхититься такой амбициозностью и мужеством, но статуэтка поумерила его пыл.       — И нам все семь, то есть, шесть, надо уничтожить? — Рон был в ужасе. Все остальные тоже.       — Если крестражи — это всего лишь привязка духа к земле, этому миру, то зачем тогда такое количество? Он же в итоге даже возродился без крестражей, — у Гермионы было настолько сосредоточенное выражение лица, что любой, кто не знал бы её, подумал бы, что эта милая девочка сейчас обдумывает, как бы ей самой обзавестись парой-тройкой крестражей.       Гарри, пытаясь окончательно разобраться в масштабах катастрофы, продолжил упорно читать дальше. Так узники узнали правду о кольце Марволо (Джинни уже не горела желанием продолжать список добрых дел профессора Снейпа, но всё же записала, что он помог Дамблдору излечиться от жутких ран, полученных от проклятия, защищавшего кольцо), о дневнике и о том, что осталось ещё четыре крестража. Цифра «четыре» казалась не такой большой, и Гарри уже грезил о том, как они быстро всё найдут и уничтожат, однако, было ещё много «но»…       — Что значит «удалось ли ему похитить что-нибудь от Рейвенкло, я сказать не могу»?! Так-то будущие поколения обошлись с моим наследием! И никто, никто не сохранил мою диадему. О ней даже мало кто знает! Воистину способности интеллекта недооцениваются в вашем мире. Только мечи и выживают… О! Годрик, ты можешь гордиться. Я сейчас вспомнила, что во второй книге твой меч был пропитан ядом василиска, которым уничтожили дневник, так что вполне возможно, им теперь можно уничтожить и другие крестражи!       — А ты ещё всегда удивлялась, зачем волшебнику нужен меч! — Годрик горделиво положил руку на эфес маленького меча, который висел у него на поясе. — Гоблинская работа — это вам не упырь чихнул!       — Я всегда думала, что он тебе нужен только для того, чтобы забавляться на маггловских турнирах…       — Только в качестве приятного бонуса.       Узникам и так было тяжело, а тут ещё их помощники развели бурную дискуссию.       — Значит, если Том Реддл собирал вещи основателей, то в его списке была бы именно диадема? — уточнила Макгонагалл.       — У меня были ещё драгоценности, конечно же, но вряд ли они смогли уцелеть в качестве ценных артефактов. В них не было ничего особенного.       — И… Ох, Альбус. В смысле…       — Я бы не советовала сообщать ему всю информацию сейчас, — перебила её Рейвенкло. — Судя по описанным событиям, он находится в большой зоне риска. С обугленной от проклятья рукой долго не живут. Кто знает, какие планы могут родиться у него в голове, пока вы здесь находитесь. Вы ещё не узнали всего, а он ведь ни у кого мнения спрашивать не будет, так как думает, что он — главный стратег. Так можно и дров наломать. Если не для всех, то точно для себя лично.       Макгонагалл уткнулась взглядом в свой пергамент и задумалась. Подставлять Альбуса под угрозу ей не хотелось. И кто-то всё же должен будет уничтожить кольцо. Вот только кто и как? Вряд ли это им это обойдётся маленькой ценой, даже учитывая то, что они знают о проклятье.       — А змею он ещё не успел создать? Он умудрился расщепить душу, находясь в крайне слабеньком тельце?       — Гермиона, ты собираешься писать научную работу по крестражам или что? — раздражённо спросил Рон.       — Нам нужно знать все его слабости и просчёты! Не может быть, чтобы такой процесс не оставлял своих отпечатков на основной части души Тома Реддла! Чем легче его уничтожить, тем нам и Гарри будет меньше проблем.       «И какую роль во всём этом буду играть я? Не может же наше попадание в эту комнату отменить пророчество? Мы ведь оказались здесь уже после того, как оно было сделано. Есть шанс предотвратить возрождение Волдеморта и уничтожить все крестражи. Крестражи может уничтожить кто угодно, как показал Дамблдор. Тогда почему ключевую роль всё ещё продолжаю играть я?», — Гарри впал в глубокую задумчивость. Мысли встревоженно роились в его голове. С одной стороны, знания открывали новые возможности, с другой — вопросов становилось только больше.       — Молодой человек, хватит грезить о подвигах и прекрасных девах, вас ждут важные дела! — Годрик опять встал на стражу порядка, ткнув Гарри кончиком деревянного меча. — Я думаю, эта глава должна стать последней на сегодня.       — Почему? Мы вполне можем посидеть ещё час или два. Время у нас на исходе, сами знаете, — сказала Макгонагалл, посмотрев на наручные часы. Уже действительно было поздновато, но всё же…       — Места дальше помечены красным, что обозначает крайнюю степень важности. Это не те новости, которые следует получать на ночь глядя, — серьёзно ответил Гриффиндор. — Вы потом можете и не заснуть, моя леди.       — Или ещё хуже — не усвоить необходимую информацию! — добавила Рейвенкло.       «Ура, спа-ать», — радостно подумала Джинни, зевая. Ей хотелось надеяться, что этой ночью ей не приснятся страшные сны про дневник Тома Реддла и крестражи. Вспоминать обо всём этом было очень болезненно для неё.       — <…> Без своих крестражей он превратится в простого смертного с изуродованной, ссохшейся душой. Не забывай, однако, что, хоть душа его и повреждена настолько, что её уже не поправишь, мозг и магическая сила Воландеморта остаются нетронутыми. Чтобы убить волшебника, подобного Воландеморту, даже лишившегося крестражей, необходимы редкостное искусство и редкостное могущество.       — Ничего не понимаю. Странно, — Гермиона помассировала лоб. — Почему это никак не должно сказываться на его мозге и, соответственно, на психическом состоянии? На физический облик перерождение оказало значительные изменения. А на магии почему никак не отразилось? А почему…       — Мисс Грейнджер, я всегда ценила вашу любознательность, но сейчас нам всё же нужно сосредоточиться немного на другом. Давайте дочитаем, — мягким тоном прервала её Макгонагалл.       — Так. Так. Так-так-так.       — Поттер, ты внезапно превратился в попугая? — не замедлил отреагировать Малфой.       — Так, вот что здесь написано: «Если бы Воландеморт ничего о пророчестве не узнал, могло бы оно сбыться? Значило бы хоть что-нибудь? Конечно, нет! Ты думаешь, каждое предсказание, что хранится в Зале пророчеств, непременно сбывалось?». То есть, пророчество может не работать, раз мы здесь. Или это тоже входило в часть пророчества? Потенциально, если мы будем владеть всей информацией, я буду не единственным, кто может одолеть Воландеморта, особенно, если мы не дадим ему воскреснуть…       — Мистер Поттер, вы забываете, что информация может касаться и того, почему это только ваша битва, — заметила Ровена. — Поэтому пока не пытайтесь прийти к окончательным выводам.       Гарри вздохнул и вернулся к книге. Конец главы он прочитал про себя, после чего захлопнул том. Те слова были нужны только ему самому и больше никому. И, честно говоря, поставили его в неловкое положение, потому что он себя настолько храбрым пока ещё не чувствовал. Опыта было мало.       — А что значат все эти фразы, что главное оружие Гарри — это любовь? — Рон заразился от Гермионы интересом к происходящему в книге.       — Видите ли, мистер Уизли, Тома Реддла никто никогда не любил, и он этим чувством тоже не страдал. Гарри Поттера же в детстве спасла любовь его матери, и продолжает поддерживать любовь его друзей, а он отвечает людям тем же. Оба сироты, но такие разные. Не удивительно, что им суждено противостояние. А теперь идите-ка вы все спать. Как любит говорить сэр Годрик, завтра нас ждут великие дела! И великие новости.       Ровена улыбнулась Гарри и кивнула Макгонагалл.       Минерва вздохнула и начала организацию очереди в душ. У неё в голове не укладывалось, что её студентам в таком юном возрасте приходится узнавать секреты тёмной магии и, более того, сталкиваться с ней лично.