Animalverse

Они шли долго и молчали. Джиён успел устать и морально себя истерзать после неприятного разговора из-за травы и его обмане. Вдруг альфа остановился около многоэтажного дома. Это было огромное металлическое здание, сложенное из камней. Если смотреть вверх, в нем можно было насчитать десяток окон и пять дверей, чтобы оказаться внутри. Позже, как пояснили Джиёну, каждая дверь называлась подъездом и вела к определенной лестнице, а она, в свою очередь, — к другим дверям — квартирам, где жили люди. Многоэтажные квартиры были популярны в Железном городе: они экономили место, отчего город разрастался не в ширину, а рос к небу, также в таких домах не бывало пожаров. Тепло не уходило изнутри, а холод не проникал снаружи. Путники поднялись на третий этаж, Сынхён нажал на маленькую кнопку около синей, немного обшарпанной краской двери. Джиён вздрогнул, услышав странный, неведомый ранее звук, похожий на последний вздох умирающего воробья, позже он узнал, что так назывался «звонок», сигналящий хозяевам, что в их дом пришли гости. Дверь моментально открылась, и на порог выглянул молодой юноша. У него были черные, словно ночь, глаза и белоснежные, как снег, волосы. Наверное, Джиён назвал бы его младшим братом своего волка, если бы не одна деталь, значительно разделяющая их. У паренька на голове были заячьи уши. Огромные, длинные и такие же белоснежные, как его волосы. — Сынхён! — воскликнул тот парень и приобнял Чхве. Альфа, в свою очередь, очень радовался и вилял хвостом, выдавая свое дружеское расположение к юноше. — Сынри! — пожал он ему руку в ответ и показал на Джиёна. — Это мой омега. Квон Джиён. Слово «мой омега» раньше звучало с какой-то большей гордостью, но сейчас это больше было похоже на сравнение «чемодан без ручек». Джи стеснительно поджал уши, подмел рыжим хвостом пол и кивнул хозяину квартиры. — Милый такой, — оценивающе прошелся глазами оборотень-заяц, но после машинального рычания волка-альфы, рассмеялся и распахнул дверь. — Да я шучу, ты чего? Мой омега и дети будут рады, проходите. — Д…дети? — не успел Джиён узнать подробнее, куда же они в итоге пришли, как по коридору маленького, но уютного жилища, послышался топот ножек и куча маленьких оборотней-зайчат появились в проходе и с разбега прыгнули гостям на руки. Сынхён быстро сориентировался и поймал двоих, а вот лис растерялся, отчего был задавлен прямо на полу четырьмя маленькими зайчатами-демонами. — Я первый! — Нет, я первый! — Первый я! — спорили дети и умудрялись все еще прыгать на лисе. Кости омеги хрустели, а кто-то, судя по ощущениям, хорошенько прочесал мех из лисьего хвоста и выдернул несколько клочков. — Простите, — извинялся заяц. Сынри отдирал ребят от него, но они тут же прилипали к гостю обратно. Чхве продолжал держать на руках двоих зайчат и с интересом наблюдал за реакцией своего омеги. Квон же готов был умереть здесь и сейчас, лишь бы все закончилось. Он сжался комком на ковре около входной двери, закрыл глаза руками, чтобы детские ножки ему их не вытоптали, и пытался поджать свой хвост, но вместо этого его с успехом обдирали цепкие маленькие пальчики. Просить помощи у Сынхёна было сверх его гордости, отчего приходилось просто лежать и ждать, когда все закончится или когда он умрет, желательно побыстрее. — Дети, быстро прекратили и извинились перед гостями! — послышался новый незнакомый голос. Вдруг внезапная атака на хвост была прекращена. Джи осмелился открыть один глаз, рассматривая своего спасителя, и увидел перед собой молодого парня в кухонном фартуке и с поварешкой в руках. У него были каштановые кудрявые волосы и такие же каштаново-коричневые длинные уши. — Если сейчас же не начнете вести себя как следует, останетесь без мороженого! — строго сказал он, размахивая поварешкой, как дирижер оркестра. По струнке выровнялись четверо зайчат, двое других мгновенно спрыгнули с Сынхёна и пристроились к остальным, также на автомате виновато прижался к детям отец семейства, Сынри. Все семеро зайчат, как клонированные, поджали заячьи ушки, почесали нос, вздохнули хором и так же хором произнесли: — Извините нас, мы больше не будем. — И? — добавил тот, кто с поварешкой, будто такого идеального дрессирования ему было мало. — И мы рады гостям. Чувствуйте себя как дома, — сказал самый младшенький. — То-то же, — теперь он точно был доволен. Отложив поварешку и вытерев руки об фартук, каштановый оборотень-заяц поспешил протиснуться через узкий коридор и пожать руки гостям. — Простите детей, они не так много видят гостей обычно, и мужа тоже простите: он сам как ребенок, — Сынри от этих слов покраснел и отвернулся, а оборотень продолжал: — Меня зовут Намтэ, я муж этому ушастому и отец этих сорванцов детишек, очень рад с вами познакомиться. — Всех?! — Джиён от шока и потрепанности еле как встал, Сынхён помог ему, зацепив его локоть и рывком подняв на ног. Дети знатно потоптались на омеге, отчего у него все очень болело. — Нам тоже очень приятно, — улыбнулся Чхве, пожимая ему руку. — У вас чудесные дети, не грешите на них. Квон многозначительно промолчал, уж про «чудесных» он бы поспорил, да уж не стал. Лис, прижав уши, тоже пожал руку Намтэ в знак вежливости, ловя на нем интересующий и по-доброму заботливый взгляд. — Идем, мы приготовили вам комнату для гостей, сейчас ванну сделаем, у меня есть лавандовая пена, — сказал он ласково, и тут Джиён чуть не прослезился, осознавая, что жить он будет с комфортом. Все-таки омегу может понять только омега. — Лавандовая… — мечтательно повторил Джи, и настроение сразу улучшилось. Ради ванны, еще и с пеной, он готов был вытерпеть даже десять детишек на себе. Комната была небольшой, примерно такой же, где они жили на «Зверином острове»: двуспальная кровать, шкаф, тумбочка с зеркалом и пара коробков с детскими вещами в углу. Ванная комната была еще меньше и всего одна на квартиру. Но, несмотря на это, все было чистым, уютным, и Джиёну отвели время, чтобы он привел свой хвост в порядок. Намтэ был наслышан о магии лисьего хвоста, поэтому строго настрого запретил детям мешать Джиёну купаться. Пока рой зайчат смотрел мультики по волшебному ящику с картинками, названному «телевизор», Сынхён потихоньку распаковывал вещи, о чем-то разговаривая с Сынри. Намтэ заканчивал приготовление обеда, а Квон наконец-то смог просто расслабился, в теплой ароматной ванне с пеной. Что сейчас творится в его жизни, лис не мог сказать однозначно. Посреди этих магических предметов, странных домов и мира, так не похожего на его родную деревню, омегу беспокоило совсем иное: как теперь относится к нему Сынхён? Ненавидит? Презирает? Джи ловил себя на мысли, что ему страшно и что даже не все равно, что думает этот волк. Просто по-хорошему, Сынхён единственный, кто заботился о нем и кому было не все равно, что он ел, где он спал. Хотя альфе, конечно, был свой прок, и он его получал стабильно, чаще чем хотелось бы, но все равно мысль «а если он выкинет меня на улицу, куда же я пойду» очень пугала. Мысли о свободе и одиночной жизни раньше не пугали Джиёна, а сейчас? Ему казалось, что это так страшно быть одному, когда никто не может постоять за тебя и позаботиться. Что, несмотря на всю ту обиду и претензии к волку, Джиён привык к нему. Осталось понять: привычка просто как факт или последствия чувств? Но потом он вспомнил, что именно из-за альфы его лишили дома и его свадьба не состоялась. Что все, чем он дорожил и любил тоже, пропало из-за него. Что, если бы волка не было в его жизни, у него все было бы хорошо. — Ненавижу, — прошипел он, фыркая от пены. Это лучшее сейчас чувство, пусть думает этот альфа, что хочет, в конце концов, Джиён не просил, чтобы его забирали и таскали везде с собой. Правда, сейчас лис был таким уставшим и измотанным, что думать о чем-то важном хотелось меньше всего. После ванны он взял любимый гребешок и методично, никуда не спеша, стал вычесывать свой рыжий хвост. Джиёна всегда это успокаивало и прибавляло ему сил. Комната потихоньку наполнилась тонким ароматом лаванды, а его хвост — блеском. Волны едва заметного волшебства поползли по стенам, наполняя комнату изумрудным светом. Джи не сразу заметил, как из-за двери выглядывало одно серое ушко: самый младший подглядывал за омегой, ему было очень интересно, что делают лисы с хвостами, ведь у зайчиков они очень короткие и не нуждаются в таком уходе. — Ну, проходи, коль пришел, — сказал Джи, как можно мягче. Сначала малыш не решался, мялся около порога и перебирал своими маленькими ножками, но все же зашел и, с удивлением подняв огромные ушки, рассматривал Джиёнов хвост. Он долго смотрел молча и даже не цеплял его своими пальчиками. Удивительно, что самый младший ребенок в семье был самым воспитанным и собранным из всех. После детального рассмотрения ребенок готов был сделать вывод: — Дяденька волшебник? — поинтересовался он, проводя рукой по кончику хвоста настолько аккуратно, что Джиёну стало даже лестно. Он улыбнулся, пушась как хомяк, и кивая. — Конечно, смотри, — при легком взмахе шерстинки заискрили, словно маленькие фейерверки в ночи. Зайка охнул, прикрыв рот маленькими ручками, и, не сдержав восторга, захихикал и выбежал из комнаты. Квон пару мгновений пребывал в сомнениях, сделал ли он что-то не так или, наоборот, был слишком крут, что аж эмоции не выдерживали. Но вскоре ответ сам дал о себе знать, вернее, прибежал в виде двенадцати ног маленьких оборотней-зайчат с криками: — Мне покажите, мне покажите, дядя волшебник, а мне, мне? Младшенький, вырвавшись в первые ряды от братьев, крикнул: — Дядя волшебник, покажите им тоже! Пожалуйста! Ну как откажешь ребенку, еще и после волшебного слова? Джи засмущался от такого количества зрителей, прибывших на его меховое шоу, но все-таки повторил фейерверки, а потом расширил представление и хлопнул пару раз хвостом по банке от крема, и по волшебству она оказалась у него в руках. Дети были в восторге. На их визг и писк сбежались родители и Сынхён, мирно сидевший на кухне. Волка очень удивило, как быстро ужас в глазах омеги поменялся на нежность и теплоту к детям. Джи нашел язык с каждым ребенком, они ему носили свои игрушки и тот их перемещал с помощью магии из рук друг друга, на пол и обратно. Невольно Чхве словил себя на мысли, что улыбается и на душе так тепло. А потом… потом воспоминание, что Джиён убил их ребенка. Детей, может, он и любит, да вот только от альфы, видимо, лучше убьет обоих, нежели смирится с тем фактом, что у них может быть семья. Такая же замечательная и большая, как у Сынри. Это вернуло волку картину реальности и безнадежности. Этот омега никогда не будет «его» до самого конца. Отчего он предпочел больше не смотреть, как дети обнимают его омегу. Почему-то теперь это казалось не милым, а довольно жестоким зрелищем. Потому что их общие дети никогда не будут вот так обнимать его и играть с ним. Квон заметил, что альфа быстро ушел от его представления, и в принципе понимал, что Сынхён злится на него. Отчего позже, после ужина, когда они собирались спать, создалась совсем неловкая тишина. Раньше между ними и так было напряжение, а теперь его стало в два раза больше. Чхве даже не смотрел в сторону омеги. Он улыбался, только когда говорил с Сынри или Намтэ, но стоило в разговор вступить Джиёну, как альфа менялся в лице и замолкал. Сынхён лег с краю двухместной кровати и укутался одеялом с головой. Все-таки запах своего омеги был манящим, и он едва сдерживал себя, чтобы не поддаться. Джиён же скромно сидел на другом конце кровати и каждый раз, когда матрас неловко скрипел из-за него, он устремлял рыжие ушки к альфе, чтоб увидеть хоть какую-то реакцию, но ее не было совсем. — Спишь уже? — лис решил начать диалог, поняв, что теперь не уснет, пока не поставит точки над «i». — Да. — Ясно, — разочаровано ответил он на сухой ответ альфы. — Ты теперь точно меня ненавидишь, да? Вопрос будто в пустоту. Сынхён долго не отвечал, раздумывая над словами, а у Джиёна перехватило дыхание, потому что вот сейчас все решится. Станет ясно, как быть дальше. — Скорее понял, как сильно ты ненавидишь меня, — ответил волк. — Раньше я оптимистично думал, что ты просто капризничаешь и хочешь, чтоб за тобой ухаживали больше, но сейчас понимаю, какое отвращение и ненависть ты испытываешь ко мне. А теперь мне бы хотелось поспать, — Сынхён так и не повернулся к лису, и, лишь сильнее натягивая одеяло на себя, он действительно попытался уснуть. Джи стало обидно. Он не понимал из-за чего. Ненавидит? Ведь это он насильник, унесший его из родного дома и отобравший у жениха. Все из-за этого волка пошло наперекосяк, сколько боли он испытал из-за него, НО вот только почему слезы заливали его лицо и покрывало? Омега так и не понял чувств альфы. Больше не произнеся ни слова, Квон лег на другой краешек кровати. В эту ночь пустота между их спальными местами впервые была самой широкой за все время, проведенное вместе. Эта ночь у Джиёна была самой холодной, да и из-за мыслей о том, что случилось, ему так и не удалось поспать. Так Джиён с Сынхёном жил в семье зайчат-оборотней около недели. Джи помогал Намтэ с готовкой и сидел с малышами, когда их отец-омега был занят. Сынхёна, как обычно, не было, он всегда решал какие-то дела днем, но вечером приходил, и они ложились спать. Так же, как и всю неделю, они почти не разговаривали, и не было какого-либо просветления на улучшение их отношений. Утром, когда только взошло солнце, лиса разбудил шорох от рюкзака. Джиён резко открыл глаза и обернулся. Сынхён стоял около кровати уже одетый и зарывал остатки вещей в сумку. — Мы уезжаем? — непонимающе спросил омега. Волк, не смотря в его сторону, безразлично повернулся к тумбочке и стал искать что-то там. — Нет, я еду по делам с Сынри, — все-таки соизволил он сказать ему, и Джиён немного выдохнул. — Я еду с тобой, — решительно омега соскочил с кровати и понесся надевать брюки. — Это исключено, здесь ты в безопасности, — альфа вырвал из рук брюки и швырнул на кровать. Джиён растерянно смотрел в глаза Сынхёна и молчал. Его не отпускало чувство, что он вляпается во что-то плохое, как это было в прошлый раз. А еще, что его бросают, как провинившегося кота. — Ты снова будешь воровать? Ты обещал мне, — строго сказал Джиён. На удивление, волк даже бровью не пошевелил, но лицо от этого мягче не стало. — Я не иду воровать. Я иду по делам во дворец. — Зачем? Все равно я с тобой! — упрямо сказал Джи. — Хочешь меня нянькой, что ли, оставить здесь? — он показал на дверь, которая вела в коридор и остальным комнатам квартиры, в одной из которых спали зайчата. — Господи, просто хотел, чтобы ты отдохнул и я за тебя не переживал, — альфа закатил глаза и обреченно вздохнул: характер у омеги неизменно оставался упрямым. — Хорошо, пять минут на сборы или уйдем без тебя! — Будет сделано! — Джиён быстро кинулся к брюкам обратно, пока Сынхён вышел в коридор, чтобы поговорить с Сынри на счет третьего человека в команде. Омега слушал лишь в пол-уха, так что не совсем понимал, зачем им нужно во дворец, да еще и так рано, но на самом деле было все равно, лишь бы подальше от детей и домохозяек. Напоследок он распушил свой хвост гребешком и быстро выбежал из комнаты. — Я готов! — Тогда не отставай, пожалуйста, — в приказном тоне начал Сынхён, — и не пялься на прохожих. — Все понял, — кивнул Джи, не в силах сдержать эмоции он активно махал своим рыжим хвостом. Сынри смотрел на этих двоих и хитро улыбался, делая на телефон памятное фото. Все трое двинулись на улицу. Намтэ остался в двери, до последнего провожая Сынри и помахивая рукой ему в след. Джиёну казалось, что омега был обеспокоен за Сынри. Солнце стояло высоко на небе, потихоньку лавочки магазинов открывались и приглашали посетителей. Из пекарни приятно пахло выпечкой и лис охотно нюхал воздух, который пропитался сдобой, ведь время завтрака уже скоро, он бы с радостью съел ватрушку или сладкую булочку. Сынхён с Сынри шли немного впереди и перешептывались. Они обсуждали какую-то важную встречу, но Джиёну было неловко спрашивать: он и так чувствовал себя лишним грузом. С другой стороны, лучше быть так, чем с детьми. — Мы пришли, — сказал Сынри, показывая на очень красивые расписные ворота из стали. Это были ворота, ограждающие дорогу к королевскому дворцу. Он, как и весь остров, был из железа, но не такой топорный, а более изящный, с плавными линиями и обработкой серебра, меди и золота. Внутри виднелись миленький сад, фонтан и красивая дорожка, выложенная из серебристого мрамора. Два охранника носорога в железных доспехах посмотрели на какие-то бумаги у Сынри и пропустили его внутрь. — Они со мной, — деловито добавил заяц, и носороги, осмотрев ребят, пропустили и их тоже. Джиён с Сынхёном с интересом осматривали все вокруг: в саду, который виднелся у ворот, росли яблоки и груши, а в фонтане плавали золотые рыбки. Сам дворец оказался еще больше и прекраснее, когда они увидели его вблизи; переливаясь на солнце бликами, он сверкал, как произведение искусства. Сынри же вел себя как дома и здоровался со всеми, а все здоровались с ним и уже знали его по имени. У входа во дворец их встретил дворецкий с обрезанными ушами. Кем он был когда-то, не ясно, но одет был вычурно: в костюме с укороченными узкими брюками, с бантиком на шее и маленькими круглыми очками на носу. Его волосы были седыми и заворачивались в маленькие колечки, а ростом он был примерно с Сынхёна, только в два раза худее. — Добро пожаловать к нашему королю Джаму, он ждет вас и скоро спустится в тронный зал для аудиенции, — сказал дворецкий и поправил свои кругленькие очки. — Пройдите туда, пожалуйста. — Спасибо, Вилли, — ответил Сынри и кивнул ему. Сынхён взял Джиёна на руку, и они все вместе отправились к назначенному месту. У Джиёна не закрывался рот от удивления. Живут же люди: картины, дорогие люстры, окна — все, как отдельные произведения искусства. Ковры мягкие и яркие, мебель, словно из другого мира, Джиён совсем не знал, как называется и половина вещей здесь. Периодически Сынхён сжимал его руку сильнее, чтобы Джи не так откровенно пялился на вещи, потому что это было дурным тоном. — Так у нас будет встреча с королем? А ничего, что я тоже с вами пошел? Мне теперь неловко, — сказал лис, виновато поджимая уши. — Думаю, он будет рад с тобой познакомиться, — ответил Сынхён. — Мы с королем давно знакомы, ему будет интересно узнать, кто теперь моя омега. Джиён хотел было съязвить по поводу его «омеги», но они остановились в конце коридора, и дворецкий открыл дверь. — Прошу, ждите здесь. Сынри прошел первым, Сынхён пропустил Джиёна, хотя лис не оценил его жест, все еще оскорбленный на его намерения им «хвастать» перед королем. Но стоило омеге только зайти в тронный зал, как мурашки пробежались по его спине, затронули каждую волосинку на хвосте и дошли до самого кончика. Около трона он увидел чудо. Это было существо, похожее на лиса. Но цвет его шерсти был золотой и, самым удивительным, чего раньше никогда не видел Джиён, были хвосты: их было ровно девять. Существо сидело на лестнице, идущей к трону, а когда увидело гостей, приподнялось на своих тоненьких лапках и устремило свои янтарные глаза на Джиёна. Тонкий запах сирени пронизывал всю комнату. — Это невероятно, — бормотал Джи, медленно подходя к девятихвостому лису. Сынри хотел ему помешать, но Сынхён его остановил, решив, что лучше омега поймет все сам. Лисы еще долго смотрели друг на друга, пока Джиён не подошел довольно близко. — Мне говорили, что существа с множественными хвостами были посланниками небес. Ты лисий Бог Кицунэ? — воскликнул Джиён и привстал на колено. — Прости, за мою невежливость! Золотой лис удивленно посмотрел на рыжего молодого омегу, потом на рядом стоящего оборотня-волка и зайца, кивнув им. Сынхён лично не находил никаких мыслей на этот счет: неужели это создание действительно было для Джиёна богом? Ведь он-то знал, как «боги» выглядели на самом деле, но что-то в запахе этого существа точно смущало. Омега так пахнуть не мог, альфа тоже. В тронный зал вновь отворилась дверь, и кто-то зашел, но Джиён не обращал внимания и не вставал с колен, покорно молясь золотому Богу за все те грехи, которые он натворил по лисьему кодексу чести.