Стокгольмский синдром

Савада испуганно замер. От голоса Занзаса по коже бежали мелкие мурашки, становилось действительно страшно за своё здоровье. Причём моральное - шатену казалось, что он сходит с ума. - Мне долго ждать ответа? - Новая дрожь, глубоко, до самого сердца. Тсуна закусывает губу, пытаясь сдержать позорный стон. Ладонь омеги обжигают ей горячая, словно объятая ярким пламенем. Оставляет ожоги. Не на теле - в душе. И тут уже не альфа клеймит своего омегу, а наоборот. - К-какого? - Собственный голос кажется ему писком полузадушенного котёнка. За дверью слышится топот ног, деревянная преграда почти слетает с петель и ударяется о стену. Широкая полоса света больно бьёт по глазам, на пару секунд ослепляя отвыкших от такого парней. В дверях застывают и тяжело дышат Ямамото и Сасагава, волосы брюнета растепаны, да и сам он, видимо, одевался на скорую руку, совсем не думая как будет выглядеть со стороны. - Тсуна! - Громкий крик Хаято из-за спин двух альф, но Такеши только грозно рычит на своего парня и сверлит Саваду непонятным взглядом потемневших глаз. Неприятно, но факт - он не хочет, чтобы его парень продолжал так тесно общаться с тем, кого они все это время принимали за омегу и кто оказался альфой. Чертовы участившиеся гормональные сбои у детишек, которые рушат пожалуй даже судьбы. Гокудера все же пробирается в комнату и застывает. Горячо и сладко пахнет сексом, да и более спокойный Занзас и капли спермы на полу говорят сами за себя. Блондин подходит к другу, отцепляет от него руку омеги и без слов уводит из комнаты, слегка приобнимая за плечи. Ямамото ревниво ворчит, Хаято в ступоре. У Тсуны внутри все словно вымерло, и он находит в себе силы только безвольно кивнуть, когда Гокудера участливо спрашивает, была ли сцепка. А Занзас все так же лежит в пропахшей сексом комнате и пытается понять, показалось ли ему, или у парнишки, который его отымел, были такие же волосы, как у его наваждения.