Стокгольмский синдром

- Какой к черту запах?! Занзас взрывается гневом, отталкивая Саваду в сторону. Глупость какая, мелькает у него в голове, когда он со спины осматривает Тсунаеши. И сознание опаляет пониманием, что тот шатен, которого он так хотел - это и есть Тсуна. Брюнет презрительно фыркает, склоняясь к альфа: - Я жду ответ! Тсунаеши качает головой. Сказать об этом Занзасу? А не будет ли это ошибкой для них обоих? - Твой запах, идиот. Он изменился. Тсуна горбится, опираясь плечом об оказавшегося рядом Ирие, и медленно уходит вдаль по коридору. Занзас же пытается понять, что значило эти слова. И когда из столовой высовывается - весьма опрометчиво, кстати - Скуало, брюнет хватает его за ворот фирменного пиджака и притягивает к себе. За спиной Супербиа рассерженно шипит Бел, когда омега утыкает длинноволосого себе в шею: - Ну? Это мой запах? Он остался прежним? Молчание Скуало напрягает даже Занзаса. Он опускает взгляд на лицо Акулы и вздрагивает - узкие змеиные губы альфы сжаты в плотную полоску, щеки бледнее обычного. - Ну? Говори уже! Скуало нервно облизывает губы и отходит ближе к своему омеге, практически прячась за него. Ладонь мечника ложится на живот принца, мягко поглаживая его, а взгляд устремляется к торсу варийца: - Босс, ты беременен. От того сопляка, да? Хочешь, мы его выловим и... Щеку Супербиа обжигает горячей пощечиной: - Все вон. Чтобы я не видел сегодня больше никого. Хотя это относится только к Варии, но слова омеги вмиг становятся общим достоянием, и люди испаряются из коридора. Только напоследок Луссурия успевает тронуть босса за локоть и прошептать: - Лучше избавься от этого выблядка, Зан. Занзас замирает. Руки медленно поднимаются и останавливаются на плоском животе, легко гладят по кубикам пресса. Занзас до сих пор не привык, что он может стать папой. Но это уже случилось. В нем зародилась новая жизнь. Маленькая. Тёплая. Только его. - Выблядок, говоришь? По губам расползается жуткая улыбка. - Посмотрим. Кто ещё окажется выблядком.