Восхождение

А началось все с Двойного Праздника Воссоединения, когда годовщину прибытия эльфов в Аман отмечали с небывалым размахом. Такого события ждали долго и все три рода эльдар готовились к нему старательно. Празднество сближало даже не слишком дружных принцев нолдор, а уж младшее поколение и вовсе теряло голову от энтузиазма. В светлых праздничных одеждах народ нолдор шел к Валимару с венками и стягами, с песнями и музыкой. Финдекано Ноловинвеон в силу непоседливости и порывистости натуры такие шествия недолюбливал, но его отец и мать, братья и сестра были воистину счастливы. Так что Финдекано готов был и потерпеть, тем более, что мысли его были заняты только предстоящим певческим турниром. На подготовку к этому событию Финдекано положил весь последний год своей жизни, совершенствуя мастерство ценой стертых в кровь пальцев и издерганных, не хуже струн арфы, нервов своих родных. Его мечтой с самого раннего детства было стать лучшим певцом Нолдор, но для этого ему нужно было превзойти мастерством второго сына Феанаро - Канофинве Макалауре. О, эта недостижимая детская мечта... Однако не успел Финдекано распрощаться с отрочеством – впрочем, по утверждению его матушки, это навряд ли когда-нибудь случится в пределах Эа – как у него появился, точнее, подрос и обрел должное мастерство, новый достойный соперник. Двоюродный брат Артафинде Инголдо. Интерес к музыке сблизил братьев, но соперничество было яростным, так как силы были равны. И на этом празднике Финдекано был не намерен уступить Инголдо хотя бы второе место – Макалауре давно был не в счет. И вот Многозвонный Валимар, яркий свет Дерев, беготня, праздничная суета, возгласы, встречи. За пиршественным столом Финдекано сидит в окружении братьев, так как верный друг Майтимо улизнул куда-то со своим ваньярским приятелем. Праздничные яства от волнения не лезут в горло, и певец наполняет свой кубок раз за разом разбавленным вином. Наконец час испытания настал. Певцы и музыканты один за другим выходят в широкий круг, а зрители – не только эльфы, но и майар и валар. Финдекано плечом к плечу стоит со своим другом-соперником, у обоих пальцы подрагивают от возбуждения. О, вот и предатель Майтимо с золотоволосым дружком – Инви – пробирается в первый ряд. Наступает черед Финдекано, и он чуть медлит – столько красок, звуков, света вокруг, что он невольно робеет. Но вот его взгляд находит в толпе лицо старшего друга, и певец снова спокоен, и, словно воин, готов к битве. Звонкий, сильный голос летит над замершей толпой, Майтимо слушает внимательно, в волнении сжав руки, а когда смолкают последние звуки и арена взрывается аплодисментами, только улыбается и кивает. Когда же заканчивает выступление Инголдо, Майтимо, как и сам Финдекано, хлопает восторженно и беззаботно. Макалауре же все слушатели приветствуют стоя. Финдекано не верил своим ушам – он был вторым, вторым после Макалауре. Инголдо, благородная душа, сжал ему руку и обнял. И подергал за косички, чтобы привести в чувство. Следом обоих приобнял за плечи Макалауре. Когда зрители начали расходиться, к ним подлетел Майтимо, стиснул в своих широких объятиях обоих двоюродных братьев разом, а следом – родного. – Все лучшие певцы - мои братья! Мои уши – самые счастливые в Валиноре, они наконец смогут отдохнуть от ваших репетиций! От твоих особенно, Кано! – добавил, уворачиваясь, Майтимо в ответ на ощутимый тычок от брата. Инви, следом за другом, сердечно поздравил певцов, и оба исчезли. Впереди были еще состязания фехтовальщиков. Финдекано разыскал братьев, и, вместе с Инголдо, они решительно отправились праздновать дальше. Они смотрели поединки на мечах, где Майтимо был первым среди нолдор, но проиграл бойцу из ваниар, и поединки на копьях, где Инви был победителем, и выставку самоцветов, и ярмарку сладостей и выпечки, и состязания стрелков, где Финдекано в этот раз не участвовал, отчего несказанно страдал. Много времени они провели на конкурсе оружейников, насмотрелись на прекрасные мечи и кинжалы, где попадались редкие, и тем более удивительные, хотя и уступавшие нолдорским, работы телери и ваниар. Поплескались в звонкоструйных валимарских фонтанах, благо в праздник это было не зазорно, снова перекусили и выпили, прошли мимо благоуханной выставки цветов, побродили среди тенистых аллей. А когда к золотому свету Лаурелин добавился серебристый Тельпериона, зазвучала музыка, и начались танцы на площадях Валимара. Утомившиеся было от веселья молодые люди воспряли духом. Концентрические круги и спирали хороводов, сходящиеся и расходящиеся ряды, поклоны, повороты и реверансы – голова кружилась от веселой музыки и сложных фигур. У статных юных нолдор не было отбою от прекрасных дам. Музыка набирала обороты, ускорялись движения, румянились лица, кружились разноцветные шлейфы. Вот ты сжимаешь теплую тонкую руку, и прямо в лицо тебе смеются серые глаза, а вот вас уже снова разделяет пестрая карусель. Уже в серебристых сумерках в небо грянул огненный фейерверк, раскрасив небо голубыми, зелеными, розовыми цветами. После танцев отправились на прогулку по горным склонам, но, не дойдя еще до городских стен остановились перекусить и передохнуть. Юноши наперебой угощали булочками и конфетами трех милых ваньярских девушек, Турукано и Аракано добыли еще по фляге сладкого вина, Финдекано же не расставался с арфой. После песен во славу Валар и благословенной земли зазвучали славословия искусствам и ремеслам, потом – милым девичьим глазам, и снова – воинскому мастерству и блеску стали. Арфа переходила от Инголдо к Финдекано и обратно, и постепенно прогулка превратилась в продолжение песенного турнира. Финдекано забрался на высокое крыльцо ближайшего дома, Инголдо – на груду больших валунов напротив, и соперники стали состязаться в том, кто заберется повыше и споет погромче. Младшие браться Финдекано, обычно усердно избегавшие музыкальных занятий, тоже приняли участие в соревнованиях. По-видимому, примерно в это время компанию покинули ваньярские девы, однако увлеченные нолдор не обратили внимания на эту потерю. Разрумянившийся настолько, что было заметно даже в сумерках, Инголдо взлетел по скобам на городскую стену, оставив друзей далеко внизу. Серебряным ливнем дрогнули струны арфы, и глубокий сильный голос запел о пенных волнах и белоснежных кораблях, чайках и соленом ветре. Вдохновенное лицо юноши было обращено к товарищам и в то же время вверх, в небо. Юные девы ваниар много потеряли, оставив этот концерт досрочно. Когда Инголдо умолк, пронесся только вздох восхищения. Мгновением позже Финдекано, со свойственной ему безумной решимостью, вдруг взвился по прутьям железных городских ворот и, оказавшись на самой их вершине, извернулся, зацепившись рукой, закинул ноги на смыкавшуюся над ними каменную арку и взобрался наверх. С прилипшими к вспотевшему лбу волосами и цветочным венком, свесившимся на одно ухо, он стоял на самом большом возвышении в округе. Перед его глазами расстилались залитые серебряным светом улицы Валимара, как на ладони виден был сияющий Тельперион и рядом едва мерцающая Лаурелин, за его спиной возвышалась уходящая в облака громада Таникветиль. Финдекано огляделся и, вскинув перед собой руки, запел. Арфа осталась у Артафинде, но звенящий серебряный голос мог соперничать в силе со светом Серебряного Древа, он летел над городом и эхом отражался от склонов гор. Слова о ветрах и облаках, о недосягаемых вершинах, о мужестве и бесстрашии звенели в сердцах слушателей. Но песня закончилась, и снова тишину нарушал только гул праздника на площадях Валимара. У Финдекано кружилась голова, и он едва не оступился с узкой надвратной арки. - Эй-эй, берегись, - окликнул его Инголдо, - ты забрался выше всех, выше только Таникветиль! - Ха, Инголдо, неужто ты считаешь Таникветиль такой недосягаемой? - Никогда не слышал о том, чтобы кто-то из квенди взбирался на самую вершину. - Просто никто не задумывался об этом. Мы были бы способны на гораздо большее, если бы нам не мешал страх. - Так ты, Финдекано Отважный, считаешь, что только недостаток храбрости мешал до сих пор эльфам покорить Белоснежную вершину? – задумчиво протянул сын Арафинве. Его склонность к точному объяснению фактов уже заставляла его перебирать в уме причины недоступности горной вершины. Однако его сопернику померещился вызов в таких словах. - Да, страх и опасливость очень мешают, и ты можешь в этом убедиться – ты стоишь внизу, а я тут, наверху, - воскликнул весело Финдекано и взмахнул руками, снова едва не свалившись с арки. - Эй, певцы, слезайте вниз, - крикнул Турукано, почувствовав, что разговор принимает странный оборот. - Достаточно только отбросить сомнения, и можно достичь чего угодно, - продолжал Финдекано, - Хоть самой Таникветиль. И если хочешь, я докажу это. - Неужели ты собрался залезть на вершину так же легко как на эти ворота? Даже для такого безумца как ты она высоковата, и я уверен, что есть еще множество препятствий, которые до сих пор не позволили эльдар там побывать. Я слышал, что даже для ваниар путь выше середины горы под запретом. - Ваниар могут быть эталоном мудрости, но не отваги. Я знаю, что необходимо только достаточно решимости, и чтобы убедить тебя, Инголдо, я готов забраться и на Таникветиль. - Финьо, оставь вершину Манве в покое, он тебя туда не звал и вряд ли обрадуется такому гостю, - весело откликнулся Аракано. - Ну, чтобы повеселить Владыку Мира я приду туда с арфой и что-нибудь ему спою! - Да брось, Финдекано, у валие Варды только голова разболится от твоих песен, - засмеялся Инголдо. Щеки Финдекано вспыхнули. Ему вдруг очень захотелось доказать свою правоту. - Можешь смеяться, но я клянусь, что взойду на вершину Таникветиль и спою там. - Хватит болтать! – воскликнул Турукано, уже всерьез обеспокоенный происходящим. - Звездным светом и светом Дерев, зеленью трав и пеной волны, клянусь, что дойду до снежной вершины и буду петь перед троном Мира, - весело и нараспев проговорил юноша. - Финьо! - Брат, замолчи! – предостерегающие возгласы слились в один. Финдекано вздрогнул, словно проснулся. Праздничный угар и хмельное веселье мигом выветрились у него из головы. Неожиданно он понял, что произошло. Звенящая тишина ударила в уши. Непроизвольно юноша зажал рот ладонью. Но поздно, слова клятвы были сказаны. Финдекано медленно оглядел братьев. - Что я только что сказал? Снова тонко звенит, ноет тишина, молчание. - Что я сказал сейчас? Турукано, глядя на брата с каменной лестницы на стену снизу вверх, тряхнул головой. - Ничего. Финдекано перевел взгляд на младшего. - Ничего, - следом сказал Аракано, спрыгивая с ветки дерева, - мы ничего не слышали. А Инголдо молча опустил глаза. - Да нет, - медленно и тихо выговорил Финдекано, - Я поклялся взобраться на Таникветиль. И теперь мне придется выполнять клятву. Юноша обернулся лицом к горе. Вершина так же оставалась скрыта облаками где-то в невообразимой дали. Финдекано покачнулся, с трудом удержал равновесие и сел, обхватив голову руками. - Я пойду с тобой,- неожиданно проговорил Инголдо. - Что? - Если ты пойдешь на вершину, я обещаю, что пойду с тобой, - твердо повторил сын Арафинве.