Восхождение

Хмурые и замерзшие, друзья поднялись и, не дожидаясь пробуждения Лаурелин, продолжили подъем. Поковыляли по леднику, где дневная слякоть замерзла, и стала скользкой. В сумерках в трещину угодил Аракано, выбрался сам, но порвал сапог и повредил лодыжку. Обнаружилось это только на привале, когда стало светлее. Майтимо перевязал Арьо ногу, и идти стало чуть легче. Когда Тельперион угас, и в свои права вступила Лаурелин, туман и дымка, сопровождавшие путников последние дни рассеялись, и поверхность ледника заиграла золотыми бликами. Снова под теплыми лучами ледник начал таять, поверхность стала мокрой и рыхлой, ноги у всех мгновенно вымокли. Пришлось снять и жаркие тулупы. Друзья подняли головы: бескрайнее синее небо раскинулось в вышине, и на нем одиноким пиком высилась сияющая Таникветиль. Ледник сверкал как море самоцветов, каждый кристаллик, каждая капля талой воды отражала золотой, алый, бирюзовый, лазурный луч. Даже головная боль и тошнота как будто отступили. Мрачный и неразговорчивый в последнее время Финдекано смотрел по сторонам, словно только что проснулся. Аракано, едва отдышавшись, только что не запрыгал от восторга. Турукано и Инголдо замерли, и взгляды их устремились к вершине, на их разгоряченных подъемом лицах играли блики света, и ветер развевал черные и золотые пряди. Майтимо тихо засмеялся. Так они молча любовались открывшийся им красотой, пока пронизывающий ветер не заставил их продрогнуть. - Как прекрасна земля вокруг нас, а я-то смотрел только себе под ноги, - вздохнул Финдекано, - А ведь мир не сошелся клином на моих глупых обещаниях и самонадеянных поступках. Друзья удивленно вскинули головы, и во взгляде Майтимо промелькнула робкая надежда, но Финьо уже шагал вперед, вверх по леднику. Хотя шагал – это громко сказано, теперь юноши шли очень медленно, переступая осторожно, чтобы не поскользнуться и не сорваться вниз. Ветер усиливался, и идти становилось все тяжелее. Скоро оказалось, что ровный язык ледника уже не тает, а засыпан снегом, и не отличим от скал вокруг – кругом снег, лишь кое-где чернеют высокие камни. Свет Лаурелин сиял необычно ярко, многократно отражаясь от кристалликов льда и снежинок. Иногда он казался почти обжигающим, несмотря на холодный ветер, юноши чувствовали себя как на огромной сковородке, так сильно лучи палили лицо. Под вечер у всех покраснели и слезились глаза. Во время одной из передышек Инголдо заметил: - Дышать становится все тяжелее, и к этому нельзя привыкнуть. Я думал, через пару дней это пройдет, но видно не получится. - Да, - тихо согласился Финдкано, - Но пока я могу вдохнуть хоть один раз, я буду идти вперед. Однако шел Финьо все медленнее. Теперь, в глубоком снегу, они старались идти след в след, чтобы беречь силы. Майтимо теперь шел следом за Финдекано, за ними Инголдо, а последними – братья Нолофинвионы – Аракано, несмотря на все принятые меры, хромал, и Турукано присматривал за ним, иногда протягивая руку. - Давай я пойду вперед, - предложил Майтимо, когда Финдекано в очередной раз остановился, судорожно дыша и отирая пот со лба. - Руссандол… – протянул Финьо вымучено, и замолчал. - Потом поменяемся, - успокоил Майтимо, обходя друга и продолжая прокладывать дорогу в снегу. Теперь Финдекано идти стало легче, а Майтимо – тяжелее. Даже ветер, бросающий в лицо колкий снег, для идущего впереди был злее. Вдруг Майтимо почувствовал будто толчок в спину – взгляд. Он обернулся и, сквозь мерцающую пелену летящего снега, встретился с горящими глазами Турукано. - Нельяфинве! Ты думаешь, что раз ты первый по старшинству, то имеешь право первым ступить на вершину Таникветиль? – высокий Нолофинвион выпрямился, расправил плечи, насколько позволял заплечный мешок, голос его звучал через головы Инголдо и Финдекано негромко, но отчетливо. Все замерли. - Что ты, Турьо, тебе голову напекло? – встревожено воскликнул Аракано, хватая брата за рукав. Однако Турукано едва заметно повернул величественно вскинутую голову, и младший отступил. Повисло молчание, нарушаемое только свистом ветра. Майтимо, Финдекано и Артафинде переглянулись. - Разве не вы здесь – старшие сыновья Трех Домов Нолдор? Разве нет соперничества между нашими отцами? Сколько бы вы ни пытались сделать вид, что это не так. – Турукано говорил спокойно, но мощь и скрытый гнев были в его словах, и к ним невозможно было не прислушаться, ибо говоривший обладал истинно королевским достоинством. - Ты прав, брат, однако это соперничество приведет к гибели нас всех, - ответил Майтимо – по старшинству, за всех, - Я здесь не для того, чтобы соревноваться. Я здесь для того, чтобы помочь Финдекано, и если я впереди – то для того, чтобы проложить ему дорогу. Нельо окинул взглядом своих братьев – сверху вниз, так как шел теперь впереди. - Мы с Майтимо и Инголдо не соперничаем – только не здесь, - твердо проговорил Финдекано. Артафинде молча кивнул. Турукано взглянул в глаза старшему брату и опустил голову. Майтимо пошел вперед. Снова накатила головная боль, снова мутило. Есть уже не хотелось, так как большую часть оставшегося пайка составляли орехи, а на них и смотреть было тошно. Хотелось горячего чаю, но его можно было ожидать только вечером. Раздвигая снег, проваливаясь в него порой по пояс, Майтимо выработал для себя схему: на один шаг вдох, на другой – выдох, через двадцать шагов – короткая остановка, подышать. Старался дышать глубоко, как в бою, с усилием выдыхая ртом. Однако и это не помогало – скоро Майтимо понял, что идет все медленнее. «Если так будет продолжаться – мы никуда не дойдем, и просто задохнемся на этой горе. Есть ли там, выше, воздух? Чем там дышит Манве, в конце концов? – думал он про себя, опасаясь расстроить товарищей, - Хотя, что я секретничаю, они и сами все уже поняли». Но, стиснув зубы и досадуя на себя за слабость, Майтимо продолжал идти. День тянулся мучительно долго, уже хотелось остановиться, присесть, минута неподвижности уже казалась блаженством, но под вечер путников ждало еще одно испытание. То ли поднятая ветром поземка застилала взгляд, то ли слезящиеся глаза изменили – неожиданно для себя Майтимо обнаружил на пути скальную стенку. Если бы видел заранее – постарался бы обойти стороной, а теперь он не мог сказать четырем своим товарищам, что мол, зашли не туда, спускаемся и ищем другую дорогу. Усталость, а может и что-то другое, путало сознание, делало мысли вязкими и мутными. Поэтому вместо здравого решения – поискать другую дорогу, Майтимо бодро сообщил друзьям: - Мы поднимемся здесь. Это будет не трудно. В его заплечном мешке нашлась длинная веревка. Руссандол скинул тулуп, перекинул веревку через плечо, глубоко вздохнул и полез. Стенка была невысокой, с большим количеством уступов, но уже на середине Майтимо проклял свое глупое решение. Ветер обжигал холодом, перчатки мгновенно разорвались об острые камни, и теперь пришел черед ладоней, едва заживших от ожогов. Юноша был вынужден часто отдыхать, но и оставаться неподвижным, наполовину вися на скале, было тяжело. Когда он последний раз подтянулся на руках и, оставляя на снегу красные пятна, перевалился на край уступа, перед глазами его уже темнело. Минуту подышав, он крикнул вниз, что все в порядке. Голос был совсем не таким твердым и уверенным, как хотелось бы. Майтимо закрепил веревку за надежный камень и скинул вниз. По веревке, используя придуманный им еще в детстве хитрый скользящий узел, поднялся Финдекано. Перевел дыхание, посмотрел на друга, на его руки и тихо сказал: - Вот балда. Майтимо улыбнулся. Но поднимать мешки грозный Финьо ему не позволил, сам втащил все наверх. Потом поднялся Инголдо, за ним – неловко и медленно – Аракано, видно было, что хоть нога болит и не сильно, но все же мешает, его Инголдо и Финдекано втащили наверх за веревку. Последним был Турукано. Всем пятерым хотелось отдохнуть, полежать, но Финдекано, едва только перевели дух, пожевали снега и сушеных запасов, встал на ноги. Теперь прокладывать дорогу вызвался Иноглдо, и Финдекано неожиданно легко согласился. Наступал час смешения света. - В горах видно свет Тельпериона и Лаурелин как-то по-особому преломляются – что-то все рябит перед глазами, - часто моргая, сказал Финдекано. - Скорее слишком мало света доходит, поэтому так сумеречно, - подхватил Инголдо. Шли, сколько смогли, когда у Артафинде уже не осталось сил идти по снежной целине, вперед сунулся было Финдекано, но Майтимо и Турукано одновременно остановили его. - Надо отдохнуть, Финьо, иначе завтра мы не встанем. Отдыхать было холодно. Пока старшие Нолофинвионы натягивали парусину, Инголдо взялся перевязать руки Майтимо и посмотреть ногу Аракано. Пока Финдарато ругался на Нельо за ободранные до мяса об камни ладони, Майтимо хихикал – после перевязки его руки стали похожи на лапки большой пушистой белой зверюшки. - Точь в точь как у Хуана. И никаких варежек не надо! Аракано попытался отговориться тем, что с ногой все в порядке, но Майтимо, хоть и потерял на время железную хватку, одним взглядом усадил его на место. - Больно наступать? – спросил он. - Нет, ничего. - Врешь! – воскликнул вдруг Инголдо, заглянув Арьо в глаза. Тот дернул уголком рта. Когда сняли разорванный сапог, оказалось, что ступня Аракано сильно обморожена, и действительно уже почти потеряла чувствительность. Артафинде бросился отогревать конечность, а Майтимо протянул пострадавшему флягу с крепленым вином. На возмущенный вопрос «Что же ты молчал?» Аракано только пожал плечами. Когда к стопе вернулась чувствительность, лицо его замерло, скулы заострились. «Ненавижу холод!» - сквозь зубы процедил юноша. Инголдо смазал обмороженную кожу заживляющей мазью и перебинтовал. Майтимо предложил поменяться сапогами, но Аракано был самым длинным из всей компании, и любая обувь ему была бы мала. Старшие братья-нолофинвионы уже растопили снег на «дровах Феанаро», и вода уже кипела. Майтимо, не глядя взяв протянутую кружку, отпил сразу, и удивленно вскинул глаза на предостерегающий крик Финдекано: - Горячо же, обожжешься! - Да нет, остыло уже, - пожал плечами Нельо. Инголдо отпил из своей кружки, и разом просиял, словно в ней был не перетопленный снег, а нектар. - Вот оно! Я еще вчера заметил – кипящая вода здесь холоднее, чем внизу! - Да ладно, просто быстрее остывает, раз кругом такая холодина, - с сомнением произнес Турукано. - Нет-нет, остыть бы не успела! – с этими словами Инголдо сунул палец в кипящий котелок. Несколько рук и протестующих возгласов хотели было ему помешать, но он не обжегся. - Да сами попробуйте! - торжествующе воскликнул золотоволосый естествоиспытатель. Все поочередно, кроме Майтимо, у которого не осталось свободных пальцев, попробовали температуру кипящей воды и убедились, что она конечно горячая, но все же не кипяток. - И мне кажется, что вчера она была горячее, - продолжал Инголдо, - А это значит… - Что температура кипения тем ниже, чем выше мы поднимаемся, - перебил его взволнованный Турукано. - И если ее точно измерить, то можно использовать для измерения высоты! – закончил Инголдо, - Десятый способ! Новость всех развеселила, но, пожалуй, это была единственная радость в этот вечер. Горячее питье быстро закончилось, горючие брусочки надо было беречь, последние остатки тепла выдул ветер, проникающий под полотно шатра. Головная боль не проходила, и к ней просто притерпелись. Хотелось спать, и в то же время заснуть не получалось. Даже тесно прижавшись друг к другу юноши мерзли. - Проклятый холод, - тихо сказал Аракано. Его обычно живое и улыбчивое лицо снова окаменело, руками он вцепился в одежду, пытаясь справиться с дрожью. Оба брата легли по сторонам от младшего, пытаясь его согреть. Ночь давала отдых уставшему телу, но она превратилась в непрекращающуюся пытку холодом. Майтимо решил, что спать не будет – он боялся, что если все они заснут – то могут замерзнуть насмерть. Он балансировал на грани сна и бодрствования, и оттого мысли его были похожи на бред. «Что убьет нас раньше: холод или нехватка воздуха? И что же молчит Манве? Или он все-таки решил преподать нам урок, и позволить самим прикончить себя?»