Восхождение

Майтимо не думал, что ему суждено вновь открыть глаза – по крайней мере, открыть глаза на земле под ласковым светом Лаурелин. Приглядевшись, он понял, что все-таки не на земле – на снегу. Как же он славно выспался и как чудесно легко дышать! Тут он вспомнил, где находится, и что было перед тем как он – заснул? Потерял сознание? Майтимо удивленно завертел головой, и обнаружил, что рядом с ним сидит Артафинде – уже проснувшийся, но странно задумчивый. - Инголдо, как остальные? – испуганно воскликнул Руссандол, но тот приложил палец к губам. Впрочем, было поздно – своим криком Майтимо разбудил всех мирно спящих друзей. Финдекано, пытаясь стряхнуть сон, затряс растрепанной головой, отчего снег полетел во все стороны. Турукано сел, напряженно оглядываясь, и только Арьо что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок, завернувшись плотнее во второй тулуп, которым укрыл его Инголдо. А потом, словно вспомнив, вскочил, встревоженно переводя взгляд с одного брата на другого. Так они сидели, вопросительно глядя друг на друга и сонно улыбаясь, радуясь тому, что по крайней мере все живые. - Ветра нет, тепло и гораздо легче дышать, - сказал Инголдо вслух, - Это значит, что мы каким-то образом спустились вниз или… - Или Владыка Манве простил нас и позволил нам идти дальше, - закончил Финдекано, бледный от волнения. Следующие дни прошли, будто в тумане. Властью Манве не было больше мучительного холода, и дышать стало легко. Путников словно окружало невидимое облако, в котором не было ветра и легкой дымкой рассеивались лучи Лаурелин, не отражаясь от снега и не сжигая кожу. Идти в глубоком снегу без дороги было по прежнему тяжело, однако угрозы для жизни больше не было. Аракано все еще хромал, и к вечеру чувствовал себя совсем разбитым, но он не жаловался и шел вперед. Зрение Финдекано медленно восстанавливалось, да и у остальных постепенно перестало резать глаза от света. Съестных припасов осталось совсем мало, и в основном это были орехи, на которые даже теперь, когда головная боль и тошнота отступили, не находилось много любителей. И все же, хотя путь предстоял трудный, он был вполне по силам юным нолдор, и это вновь зажгло огонь в их глазах – не азартный огонь состязания, но спокойное и сильное сияние надежды. Финдекано, молчаливый и отрешенный, шел вперед. И, хотя его глаза были закрыты теперь темной повязкой, мягкая улыбка его поддерживала и воодушевляла друзей. Все они теперь меньше смеялись, но больше улыбались. Единственное, что тревожило Майтимо – это его разговор с Валой Манве. Никто из товарищей не слышал ни слова, то ли из-за того, что к этому времени все были уже без сознания, то ли это было и вовсе игрой воображения Нельо. - Что ты там говорил – болезнь, которая поражает не hroa, но fea? Бред, кажущийся явью – может это быть она? – спросил он Инголдо, но тот только покачал головой. Может так, а может и нет. Они достигли вершины через три дня. В окружающей их дымке было плохо видно, и юноши не сразу поняли, что произошло. Крутой подъем сменился снежным плато размером не более ста шагов в поперечнике, со всех сторон круто обрывающимся вниз. Поблуждав по этому пятачку, спутники в недоумении переглянулись. «Это все? Мы дошли?» Окружавшее их золотистое облако чуть рассеялось, повеяло холодом и ветром, и стало видно огромное пустое пространство вокруг, и неизмеримо далеко внизу – пелена облаков. И еще – громадная тень Таникветиль. Мир делился на две половины, и одна из них была освещена переливчатым светом Тельпериона и Лаурелин, а вторая покрыта сумраком. Тень от гряды Пелори простиралась сколько хватало глаз, покрывая облака и в просветах между ними – море. Западный же склон сиял в смешении Света и так же блистали зеленые долины Валинора, холмы и леса, неразличимые глазом, но сливающиеся в дымке. Зрелище поразило юных нолдор, и они стояли в молчании, переводя взгляд от благословенных далей Амана к скрывающимся во мраке морским просторам, за которыми лежали загадочные и манящие земли Эндоре. А потом Финдекано достал арфу и запел. Повязка больше не скрывала его глаз, все еще воспаленных, но уже зрячих, но он не знал, куда направить взгляд. Песня его предназначалась Манве, однако вершина, вопреки ожиданиям, оказалась пуста. Тогда Финдекано обратился к Западу, где, далеко внизу, невидимые ему, сияли Золотое и Серебряное Древа. И Финьо запел, но это была простая и короткая детская песенка, для самых маленьких, которую он слышал еще в далеком детстве, про то, как Манве и Ульмо помогают рыбакам и ведут корабли, Ауле – советует кузнецу, Йаванна – бережет сады и посевы, и все в таком роде. Инголдо рассеянно улыбнулся, и неожиданно шмыгнул носом. Улыбались и остальные. Допев, Финдекано молча поклонился. Можно было спускаться вниз. Шли тихо, словно боясь растерять что-то, что увидели наверху. И уже когда остановились на ночлег, Аракано сказал: - А я думал, что на вершине мы увидим Ильмарин, чертоги Манве и Варды. - Я, если честно, тоже, - откликнулся Финдекано.