Вырванные страницы

      Просто гуляю по осеннему парку. Я вроде как и не намечал маршрута, однако прекрасно понимаю что ноги несут меня к тому самому месту, где погиб Андрей. Вернее его застрелил Круглов на глазах у совсем ещё юной жены Морозова. Это, конечно, случайно произошло, но никому от этого не легче.       Моего лучшего друга не стало полгода назад, тогда ему было только лишь двадцать четыре, а его Даше вообще только исполнилось девятнадцать. В итоге она осталась одна с двухмесячным ребёнком на руках, ведь муж был её единственным близким человеком, а после его смерти мы виделись лишь пять раз.       Дорожка таки приводит меня к тому самому злосчастному месту у озёра. На берегу стоит только одинокая фигурка девушки с коляской. Подойдя к ней поближе, я понял, что это Даша. Правда, она достаточно изменилась. — Привет, — здороваюсь с девушкой. — Привет, Вань, — поворачиваясь тихо отвечает она.       Теперь перемены ещё сильнее бросались в глаза, чем когда смотришь на неё со спины. И без того изящная и миниатюрная Дашка ещё и исхудала сильно. А совсем легкая, как для осенней ветреной погоды одежда только подчеркивала её худобу. Прекрасное лицо девушки, с которого раньше практически не сходила улыбка, побледнело и осунулось. А во взгляде читались только грусть да волнение. Светло-сиреневый глаза стали выцветшими, а шрамы стали хорошо видны на побледневшей коже. Ещё четыре месяца назад у Даши были прямые волосы цвета снега, достающие едва ли не до колен, из-за чего она часто заплетала их в косу. Однако сейчас девушка состригла их под каре, к тому же, даже её волосы поблекли, приобрели серый оттенок. Весь её вид говорил о том, что она очень и очень устала. Видно, она не спала нормально уже довольно давно.       Дует ветер, отворачивая ворот её не застёгнутой курточки, оголяя не предусмотрительно неприкрытую даже лёгким шарфом шею. Тогда моему виду открываются синяки — следы чьих-то пальцев. — Даш, боже, откуда это? — спрашиваю, указывая на шею. — Да так, мелочи, — поспешно запахивая куртку отвечает Морозова, несколько… испугавшись? — Даш, кто это сделал? — смотрю в её бледно-сиреневые глаза, дабы не дать ей уйти от ответа, перехватывая её руку, которой она придерживает ворот куртки. — Олег, — поколебавшись, всё же ответила беловолосая, а в её глазах заблестели слёзы.       Услышав это имя я неосознанно сжал кулаки, ибо с этим человеком у меня были связаны только плохие воспоминания. Олег Морозов — старший брат Андрея и полная его противоположность, то есть, полнейший отморозок, хотя с виду приличный человек. В их семье родители больше любили Олежека, а на младшего им было плевать. Так вот он и вырос, относясь к своему брату, как к домашней зверушке. Олег вообще ко всем так относится. Так что для Андрея получить работу в ФЭС и остаться в Москве после окончания института, подальше от своей семейки, было шансом на нормальную жизнь. Ему дали пожить так только три года, не считая дней, когда к нему приезжал Олег. Сразу вспоминаю сломанную руку Андрея, сотрясение мозга, да и просто множество шрамов на его теле. Или как Олег набросился на Дашу, когда она сказала ему о смерти брата. Он тогда едва её не задушил… Видно, он совсем недавно наведывался к Морозовой, а это значит, что только синяками на шее она не отделалась. — Вот тварь, — процедил я сквозь зубы комплимент в сторону брата Андрея. — Сильно он тебя? — спрашиваю, замечая синяк, выглядывающий из-под рукава куртки на её запястье. — Не особо, — слышу робкий ответ.       Она боится его, боится того, что он сделает больно или, не дай бог, их с Андреем дочери. Да и жива она-то только из-за Киры. Не будь у неё дочери, она навряд ли хотела бы жить. — Часто он приходит? — Олег живёт в соседней квартире, — голос девушки тихий, усталый.       Она явно не хочет возвращаться домой — просто-напросто боится. Я тоже боюсь за них с Кирой, ибо старший брат Андрея — абсолютно без тормозов тип. От этого можно ждать чего угодно, ведь никогда нельзя знать его мыслей и настроения.       Под моим взглядом беловолосая не может сдержать эмоций и начинает плакать. — Вань, я не хочу туда возвращаться… Мне просто страшно, Вань… Я боюсь, что он… он снова придёт… Я просто боюсь за Киру… — я протянул девушку к себе, обнял и начал гладить по волосам, пытаясь успокоить, а она всё продолжала плакать, спрятав лицо в ладонях, а чуть позже — уткнувшись носом мне в плечо. — Тише, Даша, тише, — шептал я ей. — Мы позовем грозного дядю Майского и он покажет Кузькину мать этому ублюдку, дабы тот знал, что нельзя обижать тех, кто меньше и слабее.       Да, у нас с ней только в шесть с половиной лет разница в возрасте, но мне проще успокаивать её так. Ей ещё сложно ориентироваться в этой жизни. Сейчас она — запутанный ребёнок, который остался один, как в своё время я. Но я не думал, что ей придётся так сложно без Андрея.       Когда Даша успокоилась, я набрал номер Майского. — Серёга, тут надо одному человеку объяснить, что обижать девушек — плохо.