Вырванные страницы

      Смотрю на часы — десять утра. Странно, что тебя ещё нет на работе. Обычно ты никогда не опаздываешь. Может, ты заболел иль случилось чего? Ладно, позвоню тебе, как допишу отчёты. Когда дело доходит до даты, понимаю что сегодня за день и что тебя сегодня можно раньше четырёх-пяти вечера не ждать. Двадцать третье сентября. Год назад в этот день умерла твоя Даша.       За этот год ты из весёлого и жизнерадостного человека превратился в полупрозрачную его тень. При жизни Дашки ты был сорвиголова, а поле её смерти… ты будто бы умер вместе с ней.       Вы вообще были не самой простой что касается взаимоотношений парой. Это от того что ты — обычный парнишка, у которого всё хорошо (по крайней мере было хорошо), а она — девчушка-тысяча_и_одна_проблема. Я помню, ты рассказывал мне о ней: «Знаешь, Вань. Она… необычная. Она такая хрупкая, слабая с виду. Но у неё очень сильный характер. Ей очень многое выпало пережить, в отличие от меня, по своей сути, тепличного растения, которое никогда не знало на себе бурь, холодов и ураганного ветра. В итоге, она под своим простеньким пальто прячет целый необъятный мир, безграничный океан, а у меня — лишь небольшая, грязная лужа. А знаешь где я её встретил? В баре. Да, в том самом покуренном баре, где собираются байкеры и иногда их жены. Я никак не ожидал встретить там девушку, которую полюблю. Просто когда она вошла в эту невесть_сколько_лет_не_крашенную_дверь, у меня вдруг что-то внутри щелкнуло и я понял, что я хочу быть рядом с этой девушкой. Сама по себе она миниатюрная. У неё длинные белее снега волосы и большие фиалковые глаза.       Вообще, жизнь её изрядно поистрепала в её двадцать два. Рано умерли родители и опекунство перешло на сестру матери, которой было плевать на ребёнка. Так что росла она без особого присмотра и сейчас среди байкеров она своя. У неё сложный характер, ибо она всегда отстаивает свою точку зрения. Не помню чтобы она когда-то отступилась от неё и пошла на компромисс. Не помню чтобы она позволила кому-то себя оскорбить. Нет, к ней относятся с каким-то… уважением, что ли. Ведь она не ждёт от окружающих жалости, хоть когда я впервые её увидел, она была морально разбита, подавлена. В тот день мы сидели на лавочке в парке и разговаривали всю ночь до самого утра. Тогда я окончательно убедился, что хочу быть только с ней. Так что я буду счастлив, если она позволит мне остаться рядом». И Даша тебе позволила.       Очень часто, описывая её, ты говоришь «светлая», «хрупкая», «красива»… И всё это правда. Мне повезло познакомиться с ней лично и даже довольно хорошо узнать её. Я был на вашей свадьбе третьего декабря и в тот день вы оба практически светились от счастья, пусть даже это был переломный момент ваших жизней. Ведь и ты, и она сильно изменились после свадьбы.       До женитьбы она сводила тебя с ума — могла в три часа ночи поехать кататься на байке и вернуться только под вечер, при том тебя не предупреждая, могла по несколько дней где-то пропадать с отключенным телефоном, могла бегать по краю скалы или блуждать по лесу без карты. Но в итоге она всегда приходила к тебе. Да, в этот период вы часто цапались. Ты с ней — из-за вот этих гуляний невесть где и с кем, а она с тобой — из-за того, что ты часто пропадаешь сутками на работе. Но в итоге, спустя два года с вашей первой встречи, она вышла за тебя замуж. Вот тогда ты перестал жить, как я, на работе и всегда вовремя уходил домой, часто отключая на ночь телефон. Она же стала уступать, она плакала перед тобой. Ты решал её проблемы, а если кто-то что-то вякал в её сторону, то этот человек огребал за свои слова.       Только вот прожили вы в браке недолго совсем — почти что два года. Потом вас разлучила врачебная ошибка. Вернее, ошибка медсестры, делавшей укол. Она вколола Даше не тот антибиотик. Твоя жена умерла от анафилактического шока из-за низкой квалификации персонала. В итоге ты остался практически один. Из друзей у тебя только я да Серёга. Но ты всё равно её очень любишь и чертовски по ней скучаешь. Ты помнишь её день рождения и день вашей первой встречи. Ты помнишь её любимый цвет, цветок, фильм и сорт яблок. Ты хранишь её любимую мягкую игрушку — плюшевого зайку, которого ей подарила её мама в пятый день рождения Даши. Ты очень дорожишь всем, что так или иначе связано с ней.       Дописав отчёты, снимаю серебристый халат, накидываю куртку и еду к тебе. Нахожу среди сотен могил ту, где покоится Морозова Дарья Сергеевна и, конечно же, тебя с амулетом жены в руках. Когда ты видишь меня, замечаю в твоём взгляде какую-то благодарность. Ты будто говоришь: «Спасибо, что помнишь».       Кладу на могилу две белых лилии — твоя жена очень любила эти цветы.       Начинается ливень, какие часто бывают осенью. Я увожу тебя прочь, а то промокнешь да простынешь ещё. За всю дорогу домой мы не проронили ни слова — здесь слова не нужны. Они ничем не помогут.       Вхожу следом за тобой в твою квартиру и мне становится невыносимо. Невыносимо находиться здесь от чувства, что Даша сейчас должна выйти из зала в домашнем халате и тапочках с заплетенными в высокий хвост волосами, что до поясницы, и параллельного осознания того, что она мертва. Мне страшно представить какого тебе жить с этим чувством. Поймав мой взгляд, произносишь: — Вань, почему её нет уже целый год, а мне кажется, что она всё ещё здесь?