Свободный раб

Огромная толпа людей собралась посмотреть на одну из самых пышных свадеб в городе. Отовсюду слышались крики и визги молодых омег, что были просто зачарованы роскошными убранствами и глазами искали виновника торжества. Харука стоял недалеко от них, и земля словно уходила у него из-под ног. Он понимал, что вряд ли бы стоял на месте жениха, если бы остался, но так хотелось поверить последним словам Рина. Нанасэ помнил всё почти до каждой минуты, словно издеваясь над самим собой, но забыть ничего не мог. Глупо было скучать по такому, как Мацуока, но сердце всё равно сжималось лишь от одного упоминания его имени. Он любил его. С большим количеством «почему» и «зачем», стараясь избавиться от этого чувства, но любил. И ничто этого изменить не могло. На площади появился сам виновник массовых истерик. Толпа встречала его радостными визгами и криками. Каждый пытался ухватить хотя бы немного его внимания. В то же время сам Рин не был особо заинтересован ни в ком из этой восторженной массы. Ради поддержания образа он иногда бросал рассеянный взгляд в толпу и слегка улыбался. В один из таких моментов Хару встретился с его глазами. Оба замерли и не могли оторвать взгляда друг от друга. Нанасэ хотел бежать, провалиться сквозь землю, да что угодно, только бы куда-нибудь деться от этого поглощающего чувства стыда и обиды. Но ноги так предательски подкашивались, а в голове был слышен лишь стук сердца. Перед глазами все поплыло, а образ Рина оставался чётким. Хару видел, как Мацуока приближается к нему, и не находил в себе сил пошевелиться. Когда его кисть обожгло прикосновение горячей руки, в голове в миг пронеслись всевозможные варианты того, что с ним теперь станет. Было неудобно, страшно, стыдно, потому что вокруг было слишком много людей. Он хотел было одернуть руку, но её сжали ещё крепче и потянули на себя. Харука дернул сильнее, чтобы вырваться из крепко сжатых тисков его пальцев, и переборщил, почти падая и машинально защищая живот второй рукой. Этот слабый жест не остался незамеченным бывшим господином. Оскалившись, он, не терпящий отказов, увел его за собой. Мацуока с силой втолкнул омегу в свой шатер, что-то прорычав охраннику. – Чей он? – Рин прямо скрипел зубами от злости, но старался себя сдерживать. – Кто? – Не притворяйся, что не понимаешь! Ребёнок чей?! – на этот крик Хару только сильнее сжался, руками закрывая чуть округлившийся живот. – Какая разница? – Рин почти до хруста схватил его запястье, притягивая к себе и смотря прямо в глаза, прожигая насквозь. – Отвечай! – Нет, – тихий от страха голос едва можно было уловить. – Говори, ш… – Твой... – на глазах Нанасэ блестели слёзы, готовые в любую секунду скатиться по щекам. Альфа в оцепенении смотрел на Хару и не мог поверить в сказанные им слова, в то время как тот стыдливо прятал глаза и совершал жалкие попытки вырваться. – Отпусти, – пальцы разжались сами по себе. На руке остался красный след, который точно превратится в жуткий синяк. Они стояли друг напротив друга, с трудом вникая в происходящее и не в силах сделать хоть что-нибудь. Каждый понимал, что нужно было что-то решать, но какое из этих решений будет правильным и кто возьмёт на себя ответственность за его принятие, они не знали. Харука боялся, что снова вернется во дворец; что всё будет так, как и в прошлый раз. Он больше не хочет видеть, как развращенный деньгами и славой альфа думает, что может исполнить любую свою прихоть, издеваясь над его чувствами. – Рин, – красные глаза вновь посмотрели на него, – мне пора. – Стой! – он вцепился в его плащ и развернул к себе лицом, прижимая за плечи ближе. – Зачем ты пришёл сегодня? Нанасэ не знал, что на это ответить. Он сам не мог понять, почему оказался здесь. Возможно, хотел просто снова увидеть его, а может, он надеялся, что увиденное окончательно разрушит уже так долго гнетущие его чувства. Всё это время он мучился в сомнениях и невольно представлял, что на самом деле Рин любил его, по-настоящему, нежно; что у них могла бы сложиться нормальная семья, и не было так стыдно перед собственными родителями; не было больно оттого, что его чувства когда-нибудь умрут, ни разу не узнав взаимности. Хару, было, открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но в этот же момент почувствовал чужое дыхание и мягкие губы, со страстью и нежностью впивающиеся в него. Он сжимал белый воротник, будто хотел оттолкнуть, но только сильнее прижимал к себе. Их поцелуй передавал все накопившиеся эмоции: радость новой встречи, боль прошлой утраты, любовь друг к другу, благодарность за будущего ребёнка, счастье разделённых чувств, переживания о возможном расставании и боязнь, что всё снова рухнет в мгновение ока. Рин был уверен в том, что он чувствовал к Нанасэ, но тот, убегая от любых своих эмоций и чувств, оттолкнул его. – Хватит. Дай мне уйти, – в голове омеги крутилась куча мыслей, заставляющая отказываться от всего. – Почему? – вопрос вроде очевидный, но всё же сложный, окончательно разрушил все стены его спокойствия. – «Почему»?! А разве не понятно? Ты женишься! У тебя есть жених, которого ты должен любить, а вместо этого у тебя дворец, полный омег, с которыми ты проводишь каждую ночь, – Хару кричал, не задумываясь, просто пытаясь выплеснуть всё то, что накопилось внутри. – Я не собираюсь снова быть рабом для твоих утех. Пусть он рожает наследника; пусть он мучается от того, что ты спишь со всеми! Да и о какой любви может идти речь? Ты не знаешь, что это такое! – А ты знаешь? – голос был жёсткий и холодный, проходящий по всему позвоночнику и заставляющий всё внутри содрогнуться. Рин задавал такие вопросы, на которые у Нанасэ на самом деле не было ответов. Харука не верил самому себе, и от этого становилось тошно и омерзительно. Ему просто было больно: от своего упрямства; от неизвестных ему эмоций; от глупого желания остаться рядом с альфой и почувствовать себя любимым и защищённым; от уверенности, что всё это невозможно. Хару рухнул на пол и заплакал. Впервые в своей молодой жизни он рыдал так сильно, что горло сковывала боль и из него выходили только жалкие хрипы. Крепкие объятия сжали его плечи, а голова окунулась в чарующий аромат тёплого и сильного тела, удивительно мягкий голос заставлял забыть обо всех тревогах, которые едва не сводили с ума: – Я люблю тебя. Веришь ты мне или нет. Не важно, хочешь ли ты быть со мной сейчас, но я тебя никуда не отпущу. Если нужно будет, я запру тебя в клетке, привяжу цепями. Больше ты от меня никуда не сбежишь, – руки Хару сами цеплялись за ткань на широкой спине. – Только привяжи себя рядом, – его шёпот, готовый сорваться на крик в любой момент, разливался по всему помещению. Рин сильнее прижал его к себе и аккуратно поцеловал в шею. – Иначе я не выдержу. Нанасэ слегка отстранился и медленно, осторожничая, прильнул к его губам. Однако в одно мгновение кроткий поцелуй перерос во что-то невероятное, похожее на борьбу. Стало совершенно наплевать на всё, происходящее вокруг, хотелось подчинить и подчиниться, любить и быть любимым, гореть вечно своими чувствами и истлеть от их силы; хотелось просто вместе заново начать жить. Вдруг рядом раздался шорох, а за ним и крик: – Рин, да как ты смеешь портить мою свадьбу? Тоже мне брат. Я понимаю, что ты не в восторге от Сейджуро, но сколько можно… – красноволосый парень, похожий на Рина, если бы тот был омегой, стоял прямо на выходе из шатра и с удивленными глазами рассматривал обоих. Неожиданно он снова вспыхнул в тираде. – Боже, я, конечно, понимаю, что ты любишь пользоваться своим положением, но что бы так… Ладно ещё просто меченый, но он же беременный. Отпусти парнишку к его альфе и возвращайся… – Я - его альфа! Моя метка, мой ребёнок, мой омега, – Рин чуть ли не рычал, прижимая Хару ближе к себе. Он долго злобно смотрел на брата, остолбеневшего в испуге, и медленно успокаивался. – Го, дай мне ещё пару минут, и я приду, – омега с нескрываемым интересом начал рассматривать Нанасэ. – Хорошо, но скажи мне: это он? – ответом ему послужил короткий кивок, после которого Го сразу же удалился. Рин повернул голову и встретился с полными непонимания глазами Харуки. – Это мой брат, и сегодня его свадьба, а не моя, – Мацуока взял его лицо в свои ладони, смотря прямо в глаза. – Пожалуйста, иди сейчас во дворец и дождись меня. Я не хочу снова тебя потерять, – он поцеловал его лоб, – правда. Рин быстрыми шагами вышел из помещения, а за ним зашел один из его охранников, призывающий Хару пойти за ним. Нанасэ помогли подняться и увели туда, куда, он думал, он никогда больше не вернётся. Снова эти высокие потолки, толстые холодные стены и слишком богатые убранства комнаты Рина. Всё это было таким отталкивающим, но при этом связанным с самыми яркими воспоминаниями его когда-то размеренной жизни. Не зная, что делать, Хару сел на самый край кровати и уставился на огромные резные двери. Он не мог поверить в то, что с ним произошло лишь пару минут назад, но перед его глазами всё ещё стоял образ Рина, когда он звериным рыком говорил, что Хару его омега. Всё ещё чувствовал на своих губах его горячее дыхание, а под ладонями быстро бьющееся сердце. Несмотря на всё это, почему-то желание бежать нарастало. Нанасэ чувствовал себя так, словно не должен быть здесь, словно он сделал неправильный выбор. Это было не его место. Однако стоило ему встать, чтобы уйти, как двери распахнулись, и на пороге появился слегка взъерошенный Рин. В это же мгновение Хару сел обратно, с непонятным страхом ожидая дальнейшего. Немного осторожничая, Мацуока подошел к нему и опустился перед ним на колени, кладя голову ему на бедра и смотря на него снизу вверх. У него было лицо невероятно уставшего человека, который наконец может отдохнуть. – Я люблю тебя, Хару, – альфа взял его за руку, подвигаясь ближе и целуя живот. – Ты ведь останешься? Неожиданное тепло разлилось по всему телу омеги. Нанасэ переплёл их пальцы и поднял Рина, приближаясь к его лицу. Он долго смотрел в яркие глаза, в которых была благодарность, и не мог решиться на дальнейшее действие. Этот момент был последним решением, после которого уже ничего не вернёшь, как было. В голове металось столько мыслей, почему он не может остаться, почему он должен уйти и забыть обо всем, но все они перекрывались эгоистичными чувствами и простой верой в то, что всё может быть хорошо. И Рин давал время обдумать решение, но замечая сомнения в желании уйти, он разрушал его, полностью завладевая разумом и телом, проникая глубоко и нежно, не оставляя и малейшего шанса бежать. Его руки аккуратно, но сильно сжимали талию Хару, а губы лёгкими движениями скользили по щекам, скулам, шее и ключицам. Запах возбужденного альфы просто сносил голову, выбивая из неё все остальные мысли. Пальцы сами блуждали по непослушным волосам, а из горла то и дело слетали рваные вздохи, наполняя комнату. Они просто заполняли те секунды, проведённые далеко друг от друга, не стараясь зайти дальше необходимого. Им не нужно было никуда спешить, не нужно было что-то доказывать. Теперь они просто могли быть вместе. Мацуока притянул Харуку, полностью укладывая на кровать, и, поцеловав в лоб, просто лёг рядом, удерживая его за руку. – Что теперь будет? – Нанасэ уткнулся ему в грудь, словно прося о защите. – Мы поженимся, ты родишь мне детей, мы воспитаем их хорошими людьми, найдём им достойные пары, они принесут нам внуков, мы будем играть с ними, а потом умрём от старости, – его голос звучал абсолютно серьёзно, не имея и доли намёка на шутку. – Разве тебе можно жениться на таком, как я? – А на всё остальное согласен? Мне всё равно. Никто не может помешать мне это сделать, – Рин потрепал его за волосы и поцеловал в макушку, крепче обнимая своего омегу.