Верность

Утро. Душ. Стукаюсь плечом о косяк двери. Безразличная маска. Проходит день. Проходит два дня. И еще один день. Все повторяется. Я встаю, принимаю душ, завтракаю. Иду на работу, делаю свой доклад. Перекусываю в кафе. Иногда созваниваюсь с близкими. Финник волнуется за меня. Джоанна открыто пытается меня вывести на эмоции. Я выхожу за пределы разума. С ними. И пустота. Снова иду после работы домой. Вижу Гейла, облокотившегося на фонарный столб, с изящной красной розой в руках. Сказать ему, что я ненавижу розы? - Привет, - пытаюсь внести в эту реплику хоть каплю эмоций. Напрасно. - Здравствуй, Китнисс, - а его тон хоть и тих, но пронизан чувствами. – Рад тебя видеть. - Серьезно? Гейл, ты сказал мне это пять дней назад и говорил каждый раз с того времени. Я не слишком настроена на флирт, - зачем ходить вокруг да около? - Я действительно рад встрече с тобой. Хоть и прихожу сюда каждый раз только лишь бы увидеть тебя, - выдавливаю улыбку. Но это льстит мне. - Я тоже рада тебя видеть. Может, прогуляемся? – он удивлен этому предложению. Потому что раньше мы с ним почти не разговаривали. – Не хочу идти домой так скоро. Чувствую, что должна хоть немного пояснить свою вежливость. Он довольно улыбается, опустив голову, смотря на меня из-под опушенных ресниц. Он красивый. - Не надо так на меня смотреть. Я просто хочу прогуляться. И, насколько я поняла, ты не против моей компании. - Не могу быть против тебя. Это противоестественно. - Что же в этом такого? – чуть заинтересована. - Не могу перечить тебе. Ты такая красивая, - чуть ли не с придыханием. Боже, он что, пьян? - Гейл. Я замужем. И ты не можешь этого изменить. Так что, прошу, не заставляй меня шарахаться от тебя. - Я просто сказал правду. Но ты изменилась. - Я знаю. Идем. Гуляем по какому-то скверу. Пит позвонил один раз. Я сбросила. Странно, что я чувствую с Гейлом легкое раздражение. Не от него самого, а от всей ситуации. Панцирь надламывается. Гейл обнимает меня за плечи, прижимая к себе. Фотографирует нас. Я прошу, чтобы он не выкладывал фото в сеть. Он соглашается, но я вижу, что он уязвлен этим. - Я, наверно, пойду. Пит будет волноваться. - Да. Да, конечно, я тебя провожу. - Не надо. Я сама. Тут всего-то один квартал. Хочу пройтись сама. - Хорошо. До завтра. Усмехаюсь. Киваю и ухожу. Пит нервничает. Но я, не обращая внимание на него, поднимаюсь наверх. В платье становлюсь под душ. Включаю горячую воду, подставляю лицо под обжигающие струи. Если бы так можно было согреть затвердевшее сознание. Меня раздражает отсутствие эмоций. Ну, точнее, не раздражает, а заставляет слегка нервничать, не понимать. Недоумевать. Но и понимать, что так лучше. Я бы не смогла общаться с Питом. Не смогла бы обнимать его и целовать на приемах, которые появляются с учащенной периодичностью. Как будто назло мне. Как будто для того, чтобы я научилась играть лучше. Как будто мне это нужно. Выхожу, скидываю платье, заворачиваюсь в полотенце. Выхожу, заваливаюсь на кровать. Смотрю в потолок. Смотрю, как яркий свет лампы оставляет отблески на потолке вокруг люстры. Высматриваю там разные вещи. Смотрю на часы. Два часа ночи. Спускаюсь вниз. Здесь пусто и темно, лишь луна освещает мой путь в кухню. Выпиваю стопку рома. Задумчиво гляжу на звезды через стекло. При этом в голове пустота. Я – безжизненный мешок, который существует. Выстрелите мне в ногу – вряд ли мне будет сильно больно. Даже слезы не выступят. Взгляд цепляется за голубоватый диск луны. Напоминает о Пите. Непонимание. Если бы я не заблокировала чувства – была бы обида. Наверное. Беру яблоко, с хрустом надкусываю. Смотрю на время. Три часа ночи. Иду обратно в комнату. Ложусь в постель. Темно. Прохладно. Пусто. Я, наверное, засыпаю. Но не уверена, потому что пустота мыслей преследует все время. Глупая отрешенность. Встаю с постели с первыми лучами солнца. Набираю ванну теплой воды. Недолго моюсь. Спускаюсь вниз, завтракаю, не дожидаясь Пита. Выхожу из дома. Брожу по утреннему, и, кажется, что вымершему городу. Спокойствие. Отрешенность. Бесчувствие. Ложусь на траву в каком-то парке. Наблюдаю за листьями деревьев надо мной. Наблюдаю за причудливыми тенями ветвей. Звонит телефон. Гейл. Он приглашает меня в кафе. Я не отказываюсь. Иду к месту встречи, он уже там. И не выглядит он солидно. Простой парень приятной внешности. Вызывающий отчего-то на моем лице легкую улыбку. Не выдавливаемую. Настоящую. Приятно открывать совершенно обычные вещи, которых раньше не замечал. Приятно смотреть на человека с другой стороны. - Рада тебя видеть, - приобнимаю его за плечи. Коротко. - Кажется, это входит в привычку, - я киваю, и он ведет меня в сторону летнего кафе. Заказываем белое вино. Разговариваем на простые темы. Все приятное – просто. Вижу Пита, который приближается к нам. Не удивляюсь этому. Он слегка зол. И старается этого не выдавать. - Здравствуй, солнышко. Ты сегодня так рано убежала, - поцелуй в губы. Автоматически отвечаю. – Привет, Гейл. Ты не против, если я ее украду? – не дожидаясь ответа, больно хватает меня выше локтя и почти волочит меня к выходу, предварительно кинув на стол купюру, оплачивающую несколько таких заказов, как наш. Вытащив меня на улицу, он меня не отпускает. Я вырываюсь и, не оглядываясь на Пита, иду в сторону нашего дома. - Не расскажешь, почему ты была с ним? – он зол. Я безразлична. И безрассудна. - Не расскажешь, почему ведешь себя так? – голос язвителен, но это лишь голос. - Как – так? Останавливаюсь, Пит чуть не налетает на меня. - Честно, я бы была в шоке, не будь мне все равно. Пит, я тебе безразлична. Если я с кем-то сижу в кафе – это не значит, что ты должен оставлять на моем теле синяки. Понимаешь, на моем. Мы с тобой в фиктивном браке. Не смей больше так себя со мной вести. Он взбешен. Он зол. И сексуален. - А будь у нас настоящий брак, ты бы с ним общалась? – он язвителен. Он надавливает на точки, которые я старательно прятала. Больно. И выступают слезы. И я смеюсь. Со слезами на глазах, без чувств, истерично смеюсь. И не лучше, не хуже. Безразлично. Разворачиваюсь, иду дальше. Иду домой. Надо напиться. Так, чтобы имени своего не помнить. Чтобы хоть что-то чувствовать. Или чтобы совсем ничего не осталось. Не обращаю внимание на догоняющего Пита. На недоуменные взгляды прохожих. На себя. Теперь уже все равно. Забегаю в квартиру, сразу иду в кухню. Беру бутылку коньяка, рома, чего-то еще. Поднимаюсь в свою комнату. Захожу в ванну. Пью. Моюсь. Мокрый холод. Дурная голова. Звоню на работу, говорю, что увольняюсь. Мне больше незачем жить. Выхожу на балкон. Смотрю на ясное светлое небо. Ветер высоты бьет холодными струями обнаженную кожу. Я в тюрьме. В тюрьме своих замкнутых чувств, в оковах своего бракованного брака. Обреченная на провал. Живая, но переставшая жить. С разбитой личиной, в темноте, не видевшей света, ведь единственный лучик погас. С алкоголем, как с лучшим другом. С прекрасным для кого-то телом, с которого хочется содрать кожу. Слепая с видевшими глазами. Как маленький ребенок без ручек и ножек. Слышу открывающуюся сзади дверь. И не воспринимаю этого. Мне это уже знакомо. - Все совсем плохо? – Финник. Обеспокоенный, но понимающий. Чувствую, что своей личной жизнью лишаю его собственной. - Извини, Финник. Ты не должен меня видеть такой, - безжизненный, сухой голос, – я в порядке. - Никогда не ври мне, - быстро разворачиваюсь и разбиваю о пол бутылку спиртного, осколки катятся по гладкому полу в его сторону. - Я в порядке! – и начинаю плакать. Он подхватывает меня под коленки и несет на кровать. Закутывает меня в простынь, гладит по голове. Дает то, что нужно, но противно. От жалости к самой себе. Он не говорит мне, что все будет хорошо, что все наладится. Он, как и обещал, не врет мне. - Если бы я мог изменить твою жизнь и собрать тебя по осколкам твоего разума, я бы сделал это. Не задумываясь, не медля. Расскажи мне все, Китнисс. И я рассказала. Про Пита, про то, что люблю его. Про то, что ничего не чувствую. Про то, то Пит чуть не набросился на меня сегодня. Рассказываю все то, что боялась понимать, о чем боялась думать. И опять безжизненно и безразлично. Мне все равно. Но мне приятен Финник. Он – часть моей души. Так близок ко мне. Так необходим. Потому что больше никто, кроме него и Джоанны Мейсон меня не поймет. - Почему Пит взбесился сегодня? – обескураженный красавец смотрит туманно, задумчиво. И от этого он еще больше прекрасен. - Я завтракала в кафе с Гейлом. Он в последнее время очень много навязывается ко мне. Не хочу давать ему надежду. - Зачем давать ему? Дай себе. Больше он не говорит. Перебирает мои волосы, отпивает со мной выпивку. Достает из кармана пачку сигарет, закуривает. Он редко так делает. Только тогда, когда хреново окончательно. - Что у вас с Энни? – задумчивый голос немного проясняет взгляд Финника. Он сразу становится таким вдохновенным. - Я боюсь дотронуться до нее. Знаешь, она такая чистая, невинная, что страшно трогать. Будто стеклянная. И я не хочу запачкать своими грязными руками ее чистоту. - Больше никогда не говори так. Ты никому ничего не обещал. А то, что обещал, всегда выполнял. У тебя не было серьезных отношений, да ты и не искал их. Все знали это. И Энни знает это. Но она не дура. Если ты ее не бросил, то она все понимает. Поэтому она с тобой. Бессвязная речь. Понимание в его глазах. Легкое спокойствие на моей душе. Он уходит. Я его провожаю. Он старается пройти мимо кабинета Пита, но его побелевшие костяшки, его еле сдерживаемая ярость. Финник не выдерживает и заходит в кабинет мужа. Хочет ударить его, но останавливается. Я стою в дверях, смотрю на это немую сцену. - Я бы убил тебя, не будь ты так дорог ей. Финник разворачивается и целует меня в губы легким поцелуем, потом прижимает меня к себе. Мы в дверях кабинета Пита, я в простыне, он только что меня поцеловал, но я лишь сильнее к нему прижимаюсь. Закрываю глаза, чувствую тепло брата, как бальзам на душе. Он целует меня в макушку и уходит. А я стою. Смотрю на Пита, который стоит возле своего стола. Пелена перед глазами и я не вижу его состояние. Слышу звук закрытой двери и отмираю. Прохожу в его кабинет, достаю выпивку, пью из горла. Обжигает, но не волнует. - Не крепковат? – качаю головой. Он протягивает руку за бутылкой, я передаю. Он подходит ближе, так, что между нами лишь моя ладонь. Он пьет. - Не крепковат? – качает головой. Подхожу ближе, расстояния нет. Мне не хочется его целовать, его обнимать. Но возможность с ним быть рядом так пьянит. Не позволяю упасть простыне. Позволяю гулять его взгляду по моему телу. И вновь возвращаться к глазам. И понимаю, что мы оба тянемся друг к другу. Отворачиваю голову. Не должна позволять снова завладеть собой. - Извини. Я, должно быть, не прав, - искоса смотрю в его сторону. В чем не прав? – Иди спать, дорогая. Я киваю и выхожу. Снова цепляю маску бесчувственности. Снова чувствую, что так правильно. Снова чувствую, что это лишь маска. Утром мне снова звонит Гейл. И теперь понимаю, что имел ввиду Финник. Он ведь смог вызвать у меня эмоции. Когда не вызывал никто. С ним можно почти не притворяться. Лишь только я счастливая жена. А то, что я к флирту не готова – чистая правда. Еще не достаточно окрепла. Не достаточно приняла себя разбитой. Еще не могу показаться новой в обществе. Мы снова гуляем. Он больше не пытается клеиться. Он приятный и обходительный. Но и мужчина. Не Пит. И слава богу. Так продолжается еще несколько дней. А я начинаю на него заглядываться. Он красивый. Умный. Жесткий. Но легкий. Он вызывает эмоции. И принимает меня такой. Неоформленной. Непонятной. Разбитой. И собирает меня по кусочкам. Снова и снова. И я чувствую жизнь.