Верность

Снова солнечное утро и длинный рабочий день. Вся моя жизнь как-то нелепо движется вперед, унося меня с собой. А я не могу не цепляться за прошлые подводные камни. Хотя с каждым разом выходит все хуже и хуже. Я стараюсь отвлекаться от своего мужа. Это проще чем я думала, правда не знаю почему. Возможно, я просто устала им болеть? Эти мысли позволяют выжить в потоках жизни. Финника я уговорила полететь на море с Энни, Джоанну отправила домой к сыну. Они не хотели оставлять меня одну, но я чувствовала в себе необъяснимый поток сил, а их жалость лишь мешала. Я стараюсь не думать о Пите, особенно о нашей последней встрече и обещании бывшему мужу стать его, которое до сих пор не нарушила. С Гейлом я не общаюсь с того момента, как он отвез меня к Финнику. С того времени прошло три месяца, после развода - два. Мне тошно это вспоминать снова и снова. Теперь я немного ненавижу Пита. Он подумал, что я изменила ему с Гейлом! Иногда хочется действительно ему изменить. Иначе голова взрывается от этих моих мыслей о том, что я виновата. В чем я виновна? Да только в том, что влюбилась в своего мужа, только и всего. И виновата я только перед самой собой, потому что боль причиняется только мне. Я больше не сплю в его спальне. Я вообще больше там не живу. Продала ту квартиру, купила себе новую машину. Я сожгла всю одежду, которая хоть как-то связана с Питом, то есть всю целиком. Я обрезала волосы и покрасилась. Я – новая, и только совсем недавно поняла, что прежней стать не смогу. К своей чести, я и не старалась. Принять новое легче, чем грезить о забытом старом. Я почти забыла ту, которой была. Сейчас, я – мрамор, испещренный мелкими ссадинами и одной трещиной. Я раскаленная, сожженная, выжившая и возрождающаяся. Для себя - прекрасная. Каждый вечер я гуляю в парке после работы. Я познакомилась со своими коллегами. Сегодня мы собрались в кафе после работы. Они веселые, и ни о чем не напоминающие. *** Собираю свою сумку. В офисе стоит возбужденный гул: все рады окончанию очередной рабочей недели. Мери – моя новая знакомая, подправляет макияж, старается для Джери, – нашего оформителя. Для нее это особенный вечер, и я рада за нее. - Мери, ты не видела мой телефон? - Вот этот? – голос за спиной. Резко оборачиваюсь, ища знакомый голос и, увидев Гейла, чуть вздрагиваю. - Гейл, - я сильно обескуражена, чтобы говорить что-то менее банальное. Он протягивает мне мой мобильный, я киваю. – Спасибо. Ты что здесь делаешь? - Ты меня избегаешь. - Это вопрос? - Это констатация факта. Знаешь, Китнисс, немного обидно, когда девушка, которая тебе нравится, сбегает после первого поцелуя. Я выталкиваю его из офиса, быстро хватая сумку и избегая удивленного и жаждущего информации взгляда Мери. Только на улице я открываю рот: - Ты что это творишь такое?! Давай, расскажи еще на всю улицу, как я тебя, бедненького, бросила! – я зла, но и Гейл просто в бешенстве. Он смотрит на меня с такой едкостью и злостью, что я невольно ежусь. Гейл не смягчается. - Не тебе выставлять меня виноватым, - он прав, и я ничего ему не отвечаю. Слишком долго ничего не отвечаю. – Зачем ты состригла волосы? И покрасилась? - Они много чего плохого напоминали, - я почему-то всегда говорю ему все как есть, а не приукрашиваю горькую правду. Наверное, за это он и нравится мне. За это я люблю его, почти как Финника. Ну да, почти. - Тебе идет. Я не смогла сдержать улыбку. Он усмехается мне, а я целую его в щеку. Спонтанно. Гейл обнимает меня, и я не хочу его отталкивать. - Я тоже скучал, Китнисс, - я просто прижимаюсь к нему крепче. – Пойдем, погуляем? - Я должна предупредить Мери, - он вопросительно смотрит. – Мы собирались пойти в кафе после работы. - Я не вовремя? - Знаешь, мне кажется, что если бы ты сегодня не пришел, мы бы так никогда и не возобновили общение, - смотрю в землю, нервно теребя конец легкой кофты.- Нет, ты вовремя. - Хорошо, - я все еще смотрю в землю. Он поднимает мое лицо за подбородок, настойчиво смотря мне в глаза. Не могу сопротивляться. – Хорошо, - целует меня в лоб, потому что знает, что рано делать что-то большее. Не сейчас. – Напиши сообщение Мери. - Хорошо, - начинаю копошиться в сумке, чем вызываю его смех.- Что смешного? - Ничего, - он отбирает у меня сумку, и под мой возмущенный вопль, достает из своего кармана мой сотовый. - Это было очень подло, - выхватываю аппарат и думаю, что написать, чтобы отделаться от телефонного звонка с требованиями глубочайших подробностей. Гейл в это время непринужденно закидывает себе на плечо мою сумку и строит из себя "типичную капитолийку". - Ты отличный актер. Только моя сумка слишком неизящная для такой женщины, как ты, - он обиженно дует губы. – Отдай. - Нет, - сначала шутливо, но потом он ласково щелкает меня по носу. – Нет, Китнисс, она слишком тяжелая. - Как хочешь. Как оказалось, Мери уже несколько раз мне позвонила. Я протяжно застонала. - Что случилось? - Это все из-за тебя. Зачем надо было болтать так громко в офисе? – я повышаю голос, но не злюсь. - Китнисс, - я вопросительно смотрю на него. – По-другому ты бы не вышла. Я молчу. Мы идем в сторону сквера. Я люблю то место: в нем всегда темно и загадочно. Раскидистые ветви деревьев напоминают большие лапы животных, а слабый свет луны еле пробирается сквозь дебри листвы. Каждый шорох заставляет прислушаться внимательней. Будто в сказку попадаешь. Только мысли совсем не сказочные. Тема «Мой бывший муж», конечно, все еще актуальна, но уже не так заезжена. Я могу засыпать не думая о том, что он в это время делает. У меня получается начинать завтракать и не ждать перед этим его спуска со второго этажа. И даже еда в горле не застревает от мыслей о все том же Пите. Конечно, я все еще думаю, и это все еще не очень приятно, но с появлением ненависти… Она съедает боль. Мне обидно и неприятно, но я все еще люблю его, и как-то это все более-менее уравновешивается. У меня получается влиться в ритм жизни, но для самой себя это… губительно. Оно съело меня, вырвало сущность, личину. Я на скорую руку построила новую, но не такую хорошую, не совсем правильную, но другую. И я понимаю, что я сильная и, что если бы мы не развелись, было бы хуже. Сейчас я – не совсем устойчива, не совсем здорова, не совсем восстановлена. Я совсем другая. И я все еще ничего не говорю. - И не надо на меня так сердито молчать! – я замолчала еще сердитее. Гейл не выдерживает и, обогнав меня, удерживает за плечи: - Ну, извини. Тебе, наверное, не нужны новые слухи о твоих отношениях, - я смогла только мотнуть головой. И почему на глаза вдруг навернулись слезы? Почему горло вдруг сдавило, как в тисках? И я, дрожащим голосом, решаю высказать ему то, что гложет меня уже некоторое время: - Знаешь, наверное, было бы лучше, если бы слухи пошли. Тогда меня не будут больше связывать с ним, и я сама не буду считать себя его частью. Я изменилась, восстала из мертвых морально, и сейчас… наверное, это то, что окончательно разрушит нашу с ним связь, - слезы полились, и Гейл тихо вытирает их, будто это нечто обыденное. Вытирает так, что я не чувствую жалости. И я просто обожаю его за это. – И я не знаю, разрушит ли меня это или нет. - Знаешь, это легко проверить. - Как? - Давай пустим слух, что мы – пара. - Нет, - машу головой. – Нет. Один раз я вышла замуж примерно на таких условиях, и посмотри, что со мной стало. Я не хочу, чтобы в отношениях присутствовала ложь. Я не хочу начинать мнимые отношения на публику. Тем более с тобой. - Почему именно со мной? - С тобой… Ну… Ты хороший парень, и я… - Что? - Ну, мало ли. Ну, ты понимаешь… - Скажи. Скажи, Китнисс. - Ну... может, у нас с тобой еще не все потеряно, - признание придает смелости, и я кладу ладонь на его щеку, накрывая его губы своими. Несмело, трепетно, по-детски нежно, и так восхитительно, что просто голову сносит. Я целую Гейла. И это так возрождающее, совсем по-другому, не так, как с Питом, и это правильно. Я даже забыла, какого это – целовать Пита. И мне этого не нужно. Зачем, если я целую Гейла, и мне это нравится? Зачем, если я не думала о Пите во время поцелуя? Отрываюсь от Гейла, закусывая губу. Он смотрит в глаза, ища ответы. Потом сам тянется ко мне, и какого же мое огорчение, когда он целует меня в уголок рта. - Если ты этого хочешь, то, может, не стоит спешить? - Определенно не стоит, - снова закусываю губу, смотря на носы своих туфель. – Но не сейчас. И снова целую его. Смелее. Так сладко. До боли нужно. Гейл кладет свою руку мне на талию, притягивая ближе. Я сильнее тяну его на себя за воротник рубашки. Я сильнее его целую. - Может, пустим слух о наших отношениях? – он смотрит на мои губы, тяжело дыша, не отпуская меня. – Только, пусть это будет правдивый слух. Мысли о Пите не посещают меня. Мне лишь нужно чувствовать тепло Гейла возле себя, быть защищенной от боли и не страдать больше никогда. И только Гейл может дать мне это. И я снова целую его. Он прижимает меня к стволу дерева, целуя шею, руками двигаясь верх, к груди. Я позволяю сумке упасть, позволяю тьме поглотить нас, и лишь видеть свет луны в его серых глазах. Он разносит жар по моему телу, достигая сердца, надламывая крепкий лед. Я обхватываю его торс ногами, пока он несет меня к машине. Я позволяю управлять собой. Я хочу подчиняться ему. Я – словно кукла в руках умелого кукловода, и Гейл видит это. Он снова целует меня, кусая губу, оттягивая ее в сторону, а я даже не обратила внимание на то, что мы в его новой квартире. Он просто несет меня на диван, даря успокаивающий поцелуй. - Не будем спешить. Туманно, обидно, правильно. И это так приятно, что странно. Тихо смеюсь ему в шею. Целую его, легко, как крыльями бабочки, прикусываю венку. Дую на мокрую кожу и снова целую. Тихо смеюсь ему в шею. - Не будем спешить, - целую его в уголок губ. – Не будем. - Пожалуйста, не надо, - смотрю на него туманно, вдыхая запах Гейла, в который хочется укутаться. – Ты делаешь так, что хочется спешить. Ах, ну, да, я совсем забыла, что обвила ногами его талию, что он прижал меня к дивану, что мы сейчас у него дома. Что я сейчас в его власти, и мне нравится это. - Прости. Он ласково целует меня в губы и отпускает. Идет к бару, по пути спрашивая: - Что будешь пить? - Ничего, - иначе голову снесет, и мы поспешим. Знаем мы такое, проходили. – Мне лучше чай. - Тогда пошли на кухню. - Нет, - Гейл оборачивается, вопросительно смотря на меня. – Ты понесешь меня. - Точно? – хитрый взгляд дает мне легкую нотку сомнения, но не отталкивает. – Ладно, - он подходит ближе, поворачиваясь ко мне спиной.- Запрыгивай! Обхватываю руками его шею, ногами обвиваю спину, вдыхая запах его кожи, и тихо посмеиваясь ему между лопаток. Он сажает меня на стул, а сам готовит чай. Я же просто смотрю в окно, и впервые мысль о Пите все же пролезает ко мне в сознание. «Ты мне больше не мешаешь. Ты мне не нужен. Ты – все самое лучшее и самое отвратное, что было в моей жизни. Исчезни из моей головы.» Это всегда помогает, но ненадолго. Обхватываю большую дымящуюся кружку подмерзшими пальчиками, рассматривая незатейливый танец мелких чаинок, словно снежинок в декабре. Они кружатся. Они легкие и беззаботные. И Гейл делает меня такой. Медленно, словно боясь поскользнуться взглядом, поднимаю взор на Гейла. Он тоже смотрит на меня, но не в упор, а скорее мягко, будто просто наслаждается моим присутствием. Это льстит мне. - Ты даришь мне спокойствие. Ты будто всю жизнь была со мной, я знаю тебя лучше, чем кого-либо другого. Не плачь сейчас, пожалуйста, тебе это не идет. Ты надломленная, но не сломленная. Ты раненая, но выжившая. Ты мертвая, но возрождающаяся. Ты легкая, но со своим тяжелым грузом. Ты простая, но необычная. И самая нужная. Слезы все равно текли. Они просто капали в чай, стукаясь о поверхность горячей жидкости. Они просто разбивались, как и мое самообладание. Дрожащими руками все же поставив кружку на стол, я обхватываю себя руками, потому что он открыл мою душу, и это слишком личное. Он знает меня. Новую. - Ты любишь меня. Правда или ложь? - Правда.