***
— Состояние стабильно-тяжелое, — привычной скороговоркой говорит врач и оставляет их вдвоем. Курт смотрит на бледное лицо отца и думает, что обязан сделать все, что может, лишь бы прекратить эту войну. Он не говорит ничего, потому что никто не ждет и не слышит его слов.***
Поле, где они с Блейном тренировались, все так же пустынно, и Курт вновь ставит банки на тот самый пень с отколотым краем. Он стреляет по ним, сначала стоя неподалеку. Затем отходит дальше. Еще дальше. Еще. Много пуль уходят в молоко, но Курт старается не позволить этому сбить его: в начале всегда получается плохо. Он вспоминает свои работы с самого начала первого курса: и те, что были с кривой перспективой, и те, что были с уродливой цветовой гаммой, и те, где у сидящей натуры одна нога получалась куда длиннее другой. Со временем Курт многое освоил, и здесь будет так же - и куда быстрее, потому что стрелять все же проще, и от того, что он выучит гармоничные сочетания цветов, не зависела его жизнь. Удивительно, насколько эффективным учителем является угроза смерти! Никто бы не отлынивал, если бы над ними дамокловым мечом висел шанс, что в случае нетвердо заученного урока их расстреляют. Курт приезжает на поле каждый день и тренируется, пока не натирает спусковым крючком мозоль на указательном пальце. В конце концов, он тогда в первую очередь спас Блейна, а не убил незнакомца, и чем лучше он будет владеть оружием, тем больше людей он сможет спасти. Курт будет думать именно так для сохранения своего рассудка. Разговорчивость Рейчел Берри оказывается ему на руку: Курт может перетерпеть ее бесконечный щебет о том, как она должна была стать звездой Бродвея, но пожертвовала своей мечтой ради того, чтобы быть со своим любимым, и готова даже быть медиком в банде, потому что она может рассказать ему любую сплетню или историю о криминальном мире Нью-Йорка. Она рассказывает Курту о том, что ND основали Финн и Сантана, которая до этого жила на улице, потому что бабушка, воспитывавшая ее, выгнала ее из дома (но Сантана все равно по ней страшно скучает!), а Соловьев - Хантер, сбежавший из строжайшей военной академии для мальчиков. Что Жан-Батист - француз по происхождению, и Курт вспоминает, что его мать ненавидела чванливых французов типа Жана, считая, что они позорят доброе имя нации. Курт с ней абсолютно согласен. Рассказывает о том, что Берт Хаммел и Сью Сильвестр борются за контроль Манхэттена уже очень давно. Рейчел - кладезь информации, и Курт запоминает все, что она говорит, как добросовестный ученик, который каждый урок сидит за первой партой и ловит каждое слово учителя, потому что он теперь часть этой игры, и он должен быть знаком с ее правилами. Для того, чтобы нарушать правила, надо их знать. Это верно в искусстве, и это верно и здесь. На следующей стычке с Горлодерами Курт больше не прячется ни за чью спину. Он шагает вперед и стреляет, как бы ему не было страшно. Это схватка за свободу, и она не из тех, которые можно проиграть. Курт помогает Рейчел избавиться от одного из противников, подкидывает Джеффу еще патронов и оттаскивает раненую Тину с места боевых действий. Мимо свистят пули, но ему везет, и ни одна из них не достигает своей цели. Впрочем, все его тренировки с пистолетом оказываются бесполезными, когда один из горлодеров выбивает оружие из его руки. Шугар прикрывает его, размахивая своим верным ножиком, и Курт понимает, что ему еще есть чему учиться. При ближайшей возможности он спрашивает у Пака, не может ли тот помочь ему с навыками рукопашной, но тот пожимает плечами. — Я не особо силен в приемчиках. Если видишь, что кто-то на тебя идет, а у тебя в руках нет пушки, то ему надо в морду двинуть со всей силы, вот и вся рукопашная. Тебе лучше к Куинн обратиться. Она дерется, как хищная кошка, ей-богу! Куинн усмехается, когда слышит просьбу Курта, но соглашается его потренировать. — Правило первое и последнее - в уличном бою нет правил. Судья не дисквалифицирует противника за удары ниже пояса: судей здесь нет. Но это может сыграть и на пользу нам - ведь и нам никто не мешает применить что-то коварное и нечестное, — Куинн хрустит костяшками пальцев, и одной улыбкой, играющей у нее на губах, можно распугивать людей. Она учит Курта некоторым из арсенала ее приемов, и Курту понятнее то, что объясняет она, чем то, что объяснял ему Блейн хотя бы потому, что у него по коже не бегут мурашки от того, что Куинн горячими ладонями поправляет его стойку и проводит пальцами по его руке. Куинн вздыхает и вслух жалуется, что не может передать Курту свой любимый прием - каблук, воткнутый в чью-нибудь ступню. Каждый вечер Курт рисует копии картин разных художников, которые Тина сбывает где-то на черном рынке, но ему совсем не хочется рисовать для себя. Он отдает Блейну его портрет и не знает, лучшая ли это его работа за долгое время или худшая. Впрочем, он точно готов сказать о ней только одно: она не такая, как все. Очередной разговор о тактике и стратегии переходит в попойку, и, сжимая в руке темно-зеленую бутылку пива и опираясь на плечо Шугар, хохочущей ему на ухо, Курт поражается, насколько ему привычно и хорошо-правильно-по-настоящему здесь. Он никогда раньше не чувствовал себя принадлежащим к кому-то или чему-то. Отец всегда был к нему добр и дарил Курту, что бы тот не захотел, но действительно близких отношений у них не было давно, и да, теперь Курт отлично понимает, почему, но от этого осознания менее грустно не становится. В школе его уважали, и у него была хорошая приятельница Мерседес, но они не были действительно крепкими друзьями. В колледже все были сами за себя - творческая среда зачастую достаточно гнилая, и их группа не была исключением. В этой комнате каждый был готов умереть за их общее дело, и это пьянило похлеще пива. Блейн будто чувствует его настроение, тянется к руке Курта пальцами, сжимает ее крепко-крепко, будто ребенок, потерявший уже много шариков с гелием и взявший за нитку один из них. Курт улыбается Блейну и поднимает бутылку пива в честь свободы каждого в этой комнате. Пак поворачивается к колонкам и врубает какой-то веселенький дабстеп на полную громкость перед тем, как начать отплясывать крайне смешной танец. Рейчел присоединяется к нему. Блейн встает с дивана и тянет Курта за собой. Курт не очень хочет танцевать - он уже очень давно этого не делал, и он спотыкается на паркете при попытке выполнить разворот, но Блейна и никого вокруг это, кажется, ни капли не волнует, и Курт прижимается ближе к нему. Блейн теплый, и его руки так лежат на спине Курта, будто бы они были созданы именно для этого. Они танцуют медленный танец под самую дурацкую музыку, что только может быть на свете, и в этом диссонансе есть какая-то странная свобода. От пальцев Блейна, зарывающихся в его рубашку, у Курта мурашки по коже. Курт не хочет привязываться к кому-то новому - тем более, к кому-то из людей, которых могут убить завтра же. Но все равно привязывается, сильно и безропотно. Наверное, это очень глупо. (Но какая разница, что глупо, а что не очень, когда его самого тоже могут убить завтра же?)***
Горлодеры пытаются отжать у них магазин с конфетами. Курт не уверен, зачем они вообще крышуют магазин с конфетами, но Рейчел объясняет, что это на удивление прибыльное заведение. Поэтому они и держат ночью оборону среди длинных рядов с разноцветными коробочками и пакетами. Одна из шальных пуль разбивает шар, в котором лежат леденцы, и они рассыпаются по всему полу. Красно-белые водовороты на маленьких блестящих конфетках. За его спиной что-то кричит Майк, Ник бьет кого-то в лицо, и Рейчел орудует винтовкой. На полу лужа чьей-то крови, и Курт чуть не поскальзывается на ней, пока целится в одного из бугаев. Выстрел. Затем он оборачивается и прикрывает Сантану, пока она излишне увлекается наступлением. Курту кажется, что он видит в ее глазах что-то вроде уважения. С другой стороны, мало ли что может показаться в пылу боя? В этот раз они одерживают победу (спасибо тому, что они заранее изучили магазин и это дало тактическое преимущество), и Горлодеры ударяются в бегство. Пока ND и Соловьи ликуют, Блейн хватает Курта за руку. — Я вспорол шины их тачек, — шепчет он. — Пока они угонят новые, мы успеем десять раз сесть им на хвост и узнать, где их база. Мне нужен кто-то, чтобы прикрыть меня, если что, идем. — Мы не должны взять кого-нибудь еще? — Я сказал Сантане, что я собираюсь сделать. Это все надо провернуть максимально по-тихому, — Блейн ведет Курта за собой к выходу из магазина. — Чем больше людей преследует, тем больше шанс, что нас вычислят. Потом, это не должно быть опасно. В крайнем случае, они от нас оторвутся. Курт кивает и спешит за Блейном. На улице темно, и лишь луна отражается желтым светом на темном мокром асфальте. Блейн заводит Веспу и аккуратно везет их по улице. Горлодеры действительно ушли недалеко - один из них колдует над чьим-то джипом за углом, остальные стараются выглядеть максимально незаинтересованно в криминальном акте, который происходит у них под носом. Через несколько минут машина коротко пищит и открывается. Горлодеры заваливаются внутрь. Джип срывается с места, и Блейн тоже ускоряется, чтобы успеть за ним. К счастью, поскольку уже воцарилась глубокая ночь, машин на дороге не так много, иначе бы эти маневры могли плохо закончиться. Они гонятся за Горлодерами, лавируя по дорогам и прячась за редкими автомобилями, которые-таки занесло на хайвей в этот неурочный час. Пусть большинство аспектов жизни банды абсолютно не похожи на то, что Курт видел в фильмах, но эта погоня была почти кинематографична: пируэты алой Веспы, отражения в лужах, серебристый джип, маячащий впереди, и бешеный ветер, бьющий в лицо. Оставалось только раскинуть руки и закричать “в эту секунду мы были бесконечны” для полного эффекта, и Курт думает, что, возможно, у них наконец все получится. Они вот-вот победят плохих парней (и плевать, что его сторона тоже далеко не хорошая - по сравнению с глубоким черным, даже грязно-серый может показаться белым) и будут жить долго и счастливо. Джип резко разворачивается поперек узкой улочки, и Блейн тормозит так быстро, что они чуть не слетают со скутера. — Блять, я же говорил, что это хвост! А вы, блять, “Пол опять обкурился”. Да я, блять, в последний момент все ваши шкуры спас, — раздается громкий голос из машины. — Нас накрыли, — шипит Блейн, заводит Веспу и уже собирается уехать подальше от джипа, когда раздается громкий выстрел и шипение спущенной шины. Скутер ведет влево и врезается в стену одного из домов. — Бежим! — Курт спрыгивает со скутера, и они бегут так быстро, как только могут. Блейн сворачивает к деревянной двери закрытого книжного магазина и толкает ее плечом. Она распахивается. — Быстрее, помоги мне! — Курт забегает в магазин, захлопывает за Блейном дверь и пихает изо всей силы стеллаж с книгами, стоящий у двери. Они опрокидывают его вдвоем, и книги рассыпаются по полу. — Это долго не продержится, — говорит Блейн, приваливаясь к стене и оседая на пол. — Идем искать второй выход! Здесь может быть какая-нибудь служебная дверь, — дверь трясется от ударов. Пара книг падает со стеллажа. — Я не могу, — Блейн качает головой, и Курт хмурится. — Ты собираешься сидеть и ждать, пока они придут за нами? — Нет, я не могу, — с нажимом произносит Блейн и поворачивает ногу так, что Курту становится видна прореха на джинсах и кровь под ней. Курт вздрагивает, затем качает головой. — Я понесу тебя. — Нет. Они тогда догонят нас обоих, — Блейн с трудом встает на ноги и перехватывает пистолет поудобнее. Курт стискивает зубы. — Я не оставлю тебя, идиот. — Оставишь, — говорит Блейн жестко перед тем, как притянуть Курта к себе и поцеловать. Курт замирает перед тем, как ответить ему, зарывая пальцы в кудри Блейна. Блейн пахнет кровью, лимоном и чем-то дурманящим и сладким. Курту кажется, что вся вселенная на секунду замирает, чтобы дать им чуть больше времени. Даже удары в дверь, кажется, замедляются. Жизнь снова делится на «до» и «после». «После», впрочем, кажется Курту угрожающе-коротким, но бросать Блейна он не намерен. — Хорошо, не хочешь оставить меня, хотя бы поищи второй выход, — вздыхает Блейн, отстраняясь от поцелуя. Он смотрит Курту в глаза, и у того перехватывает дыхание. — Я пока буду держать оборону. Дверь шатается, и Курт кивает. Он спешит вглубь магазина, пытаясь не думать о том, что случится, если они не найдут другого выхода отсюда. Выход находится. Он заперт, но Курт вспоминает урок Куинн и пинает дверь в сторону замочной скважины. Раз, другой, третий! Звучит громкий треск и служебная дверь открывается. Там - тамбур, а за ним черный вход, ведущий в пустынный двор. Курт возвращается к выходу лишь для того, чтобы найти его опустевшим. Ни Блейна, ни Горлодеров, и только валяющиеся на полу книги доказательство того, что тут только что была перестрелка. У ног Курта лежит порванный томик “Макбет”.