Detention

POV Луи Я не могу оторвать взгляд от брошюры, все еще с трудом веря, что она на самом деле принадлежит Гарри. Ладно, эта брошюра принадлежит Гарри. Что дальше? Может быть, он в замешательстве по поводу своей сексуальной ориентации? Он сумасшедший подросток, у которого играют гормоны, в конце концов. На данном этапе жизни все парни его возраста заблуждаются в этом. Иногда мозг может немного неправильно работать.  — Эй, — я услышал глубокий, пугающий голос позади меня, который вырвал меня из моих мыслей. О, нет… Я где угодно узнаю этот голос. Я медленно поворачиваюсь и вижу Зейна Малика. Он капитан футбольной команды. И, если я правильно понял, он друг Гарри. Он известен как хулиган, мягко говоря. Его цель в жизни: сделать всех тех, кто непопулярен, несчастными. Это типичный, крутой парень. У него черные, густые волосы и загорелая кожа, скрывающаяся под футболкой, называемой джерси. Ох, это верно. Сегодня после школы будет футбольная тренировка, и Гарри, вероятно, не сможет пойти на нее из-за наказания. На прошлой неделе я слышал, что его отстранили от футбола на несколько дней, так как он избил ребенка в раздевалке. Он любит насилие, поэтому я неловко себя чувствую в его присутствии. Он опускает взгляд на брошюру, и легкая ухмылка появляется на его губах. Я чувствую узел в животе, когда он начинает идти ко мне. Что он собирается сделать со мной? Он подумает, что эта брошюра — моя. И хуже всего то, что он самый настоящий гомофоб. Так что шансы того, что он будет меня бить, сильно выросли. Зейн делает шаг ко мне и быстро выхватывает у меня из рук брошюру. Я даже не буду утруждать себя попытками отрицать то, что она не моя. В любом случае, он никогда мне не поверит. Он смотрит на брошюру, держащую в руку, и улыбка снова появляется на его губах.  — Так ты голубой, да? Мне кажется, я должен был знать об этом, — говорит он, глядя на мою одежду.  — Прости? — спокойно говорю я, стараясь избежать каких-либо проблем. Зейн кидает брошюру через коридор и поворачивается ко мне всем телом. Он берет меня двумя руками за шиворот рубашки, поднимая на несколько сантиметров над полом, и кидает меня со стуком в сторону шкафчиков. Я просто смотрю на Зейна глазами, полными страха. Никого нет в коридоре, так что я даже не буду звать на помощь. Это бесполезно. Прилив боли проходится по моей спине, когда я ударяюсь о металлические шкафчики. Но я не позволю ему видеть боль в моих глазах. Я делаю вид, что мне все равно, и смотрю в его глаза, не показывая страха. Я не могу сопротивляться, но я должен это показать.  — Мне не нравятся люди в моей школе, которые такие же, как и ты, слышишь меня? — говорит он, снова беря меня за шиворот рубашки. Я киваю.  — Хорошо, — тихо говорит он. Его темные глаза смотрят на меня с чистой ненавистью. Другая рука Зейна сжимается в кулак и сталкивается с моим животом с невероятной силой. Он делает это снова и снова. Слабый стон вырвался из моего рта из-за ударов, но в остальное время я храню молчание. Это больно, но не настолько больно, когда меня били парни из школы West Anchor High по ребрам. Вдруг он опускает меня на пол, давая почувствовать ногам знакомое и обнадеживающее чувство.  — Это твое первое предупреждение, — говорит он, тыкая своим указательным пальцем мне в грудь. Затем он уходит, больше ничего не говоря. Он идет по коридору и выходит из школы, оставляя меня в холодном, пустом коридоре. Я стою, пытаясь восстановить дыхание и понять, что только что произошло. Я подбегаю к брошюре, полностью игнорируя боль в животе, и небрежно засовываю ее в сумку. Я вышел из школы и пошел в сторону дома, сжимая все это время свой бок. Синяк явно останется. Мне правда нужно поговорить обо всем этом с Гарри. Я иду по тротуару, а мысли и вопросы продолжают беспорядочно крутиться в моей голове. Как мог кто-то, такой как Гарри, то есть хороший и добрый, дружить с кем-то таким… ужасным? Неудивительно, что Гарри боится рассказать всем, что он гей. Его друзья, наверное, сделали бы ему намного хуже, нежели Зейн сделал это со мной. Я, наконец, добрался до своего дома и вздыхаю, видя развалины. Сайдинг падает, и совсем нет того, что похоже на нормальный газон, только лишь грязь с кое-где видимыми пятнами травы. Некоторые окна выбиты, но заклеены клейкой лентой. Моя семья действительно нуждается в выигрыше лотереи или еще чего-нибудь. Я открываю дверь, ожидая еще один скучный день. Они все одинаковые.  — Ты должен найти работу, никчемная ты свинья! — как только я захожу в прихожую, я слышу, как кричит моя мама на кухне. Они опять ругаются?  — Не говори мне, что я должен делать! — отвечает мой отец. Я стою в гостиной, молча слушая их разговор.  — Тебе, черт возьми, следует поднять свою ленивую задницу и обеспечить свою семью! — моя мама почти кричит на него. Я стою за углом и наблюдаю за ними. Они стоят рядом друг с другом, а лица у обоих красные и злые. Они совсем меня не замечают. Они так глубоко вовлечены в свой спор, что они оба не обращают внимание на происходящие вокруг них вещи. Сейчас они находятся в своем маленьком мирке, полным гнева и разочарования. Я вздохнул и отвернулся, понимая, что действительно ничего не смогу сделать для того, чтобы заставить их прекратить ссору. Я иду в комнату Лотти и Физзи, которую они делят между собой. Я старший брат, поэтому должен защищать своих четырех сестер. Как я и предполагал, Лотти утешает Фиби, Дейзи и Физзи. Лотти всегда была заботливой и любящей сестрой, которая всегда всех приводила в порядок. Фиби и Дейзи плачут на кровати Лотти, а Физзи сидит на полу с поникшей головой. Они все выглядят такими расстроенными. Голоса мамы и папы доносятся до нас сквозь стены.  — Не указывай мне, блять, что делать! — кричит мой папа. Я вздрагиваю при каждом резком звуке их голосов. Я думаю, мы все привыкли к их спорам. Это стало нашим общим делом. Просто огромная рутина свалилась на нас. Я закрываю дверь позади меня и сажусь на пол рядом с Физзи.  — Привет, девочки, — говорю я.  — Мамочка и папочка опять ругаются, — бормочет Фиби, чуть нахмурившись.  — Я знаю, знаю. Все в порядке, — настаиваю я, хотя знаю, что, вероятно, не все будет в порядке. Они так и будут кричать друг на друга, причиняя боль, а потом, может быть, будет что похуже.  — Почему они всегда ругаются? — спрашивает Дейзи.  — Хотел бы я знать, — я пожимаю плечами.  — Это из-за нас? — спрашивает Физзи.  — Нет, не вините себя, — я хмурюсь, — мама и папа очень сильно любят вас.  — Пожалуйста, заставь их успокоиться, — говорит Дейзи, прикрывая уши своими ладошками.  — Я ухожу! — кричит мой папа. Затем мы все слышим, как хлопает входная дверь. Мама что-то говорит, но я не могу разобрать.  — Там… — раздраженно говорю я, — все закончилось. С тех пор как мой папа был уволен с должности журналиста, мама постоянно заставляла его найти работу. Зарплаты парикмахера точно не хватит на то, чтобы платить все счета. По какой-то причине мой папа пьет алкоголь вместо того, чтобы найти работу.  — Я буду делать домашнее задание, — вставая, говорю я, — если вам, девочки, что-нибудь понадобится, то я буду в своей комнате, хорошо? Я одариваю их легкой улыбкой. Они все кивают, затем я поворачиваюсь, выхожу из комнаты девочек и иду в свою. Я сваливаюсь на кровать и перевожу свой взгляд на потолок, а затем на вентилятор, вращающийся по кругу. Мои мысли останавливаются на Гарри. Может быть, это та вещь, которую я должен сказать ему в лицо, а не просто звонить по телефону. Я поднимаю руку к лицу и смотрю на номер. Позвонить ему или не позвонить? Несмотря на мини-конфликт, произошедший в моей голове, я прихожу в себя и достаю телефон, сразу же набирая цифры и даже не задумываясь об этом. — Алло?  — Гарри? Это я, Луи, — отвечаю я. — О, Луи! Привет, что-то случилось? — спрашивает он.  — Ничего. Просто волнуюсь из-за твоей домашней работы, — говорю я с неким любопытством. — Ну, не очень хорошо, — признается Гарри.  — Я могу помочь! Я могут быть твоим репетитором, к примеру, — весело отвечаю я. Если я помогу ему с домашним заданием, тогда, может быть, некоторое время мы проведем наедине, и я смогу сказать ему о брошюре. Я действительно не хочу говорить с ним об этом после уроков, так как мистер Оливер слушает и следит за нами. — Да, конечно, это было бы идеально! — вздыхает он.  — Отлично! Так когда мы начнем заниматься? — спрашиваю я.  — Ох, ну, у меня будет тест в среду. Может быть, завтра? Может, после отбывания наказания?  — Конечно, — радостно отвечаю я.  — Будем заниматься у тебя дома? — полагает Гарри. Мое дыхание учащается. У меня дома? — Луи, ты здесь?  — Ах… Прости, приятель. Т-ты не сможешь прийти… — запинаясь, говорю я.  — Почему? Я слегка смеюсь.  — Ох, моя сестра… У нее завтра вечеринка по случаю дня рождения, — вру я.  — Ну, мы могли бы позаниматься у меня дома, — отвечает он.  — Это хорошая идея!  — Договорились. Поедем ко мне на машине, хорошо? — спрашивает он.  — Конечно, отлично, — мой голос обрывается криком мамы, а затем я слышу бьющееся стекло. Этот звук разбивает мое сердце и мое чувство контроля. Я кусаю свои губы. — Ты в порядке? — я слышу голос Гарри.  — Д-да. Просто мои родители… Ой, я должен идти. Увидимся завтра после уроков. Пока, — быстро говорю я, прежде чем нажать кнопку отбоя. Я бегу из своей комнаты в гостиную, где находится моя мама. Она качается из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие. Вокруг нее осколки от бутылки вина.  — Мама! Что случилось? — спрашиваю я, нагнувшись и осторожно беря в руку несколько осколков, чтобы не пораниться. Я встал и посмотрел ей в глаза.  — Я-я просто уронила бутылку. Вот и все, — бормочет она. Я не узнаю ее. Она едва ли что-то пила. Конечно, раньше она была алкоголичкой, но после рождения близнецов она отказалась от спиртного.  — Ты должна пойти спать, — говорю я.  — Нет, я в п-порядке, Луи, — бормочет она. Я легко беру ее за руку и веду в зал.  — Давай, ты должна немного отдохнуть.  — Я сказала, что я в порядке! — кричит она, вырывая свою руку.  — Мам…  — Отпусти меня! — крик снова продолжается, и она с трудом вырывает руку.  — Успокойся, мам. Ты, наверное, пугаешь девочек до потери пульса.  — Они в порядке…  — Нет, они не в порядке! Они ужасно пугаются, когда ты и папа ругаетесь, мам. Почему вы никак не поймете это? Этот дом небезопасен для них, — говорю я.  — Твой о-отец и я в полном порядке. Ты преувеличиваешь, — отвечает она, закатывая глаза.  — Вы спорите почти каждый день, мам. Вы не в порядке.  — У нас все налаживается.  — Конечно, — саркастически говорю я.  — Я устала от тебя и твоих постоянных беспокойствах по пустякам. Я лишь усмехаюсь.  — Ты такая пьяная, что даже ничего не соображаешь.  — Я в порядке! — стонет она.  — Нет! Ты всегда ведешь себя так, будто бы ничего плохого не произошло! Тебе действительно нужно провериться! — зло говорю я.  — Заткнись, — хмуриться она, — в нашей семье все… о-отлично.  — Ты, правда, так думаешь? — спрашиваю я, поднимая одну бровь.  — Да, я так считаю! Все семейные пары ругаются и спорят! Это абсолютно нормально! — настаивает она.  — Но не для вас с папой, — говорю я.  — Ты думаешь, что самый умный здесь? Нет, это не так. Ты идиот! — хмурится она. Я вздыхаю и смотрю в ее пьяные глаза.  — Я иду в свою комнату. Поговори со мной, когда будешь в трезвом состоянии, — бормочу я, закатывая глаза. Я поворачиваюсь и направляюсь в свою комнату, громко хлопая дверью и закрывая ее.