Почему тебя нет сегодня в школе?
Я кладу телефон обратно в карман, чтобы не попасться, и решаю снова вернуть свое внимание к домашней работе по алгебре. Вскоре я теряю фокусировку, а мои мысли уплывают к другим вещам. Дрю. Я не думал о нем в течение двадцати четырех часов. Это новый рекорд. Вдруг мой телефон начинает вибрировать в кармане, но, к счастью, звук был довольно тихим, поэтому мистер Оливер ничего не смог услышать. Я медленно вытаскиваю телефон и читаю сообщение под столом. Извини, я не смог прийти сегодня в школу. Кое-что случилось. Я помогу тебе с домашней работой как-нибудь в другой раз, хорошо? Я нажимаю кнопку «ответить».Хорошо, все в порядке. Ты болен?
Я засовываю телефон обратно в карман и жду ответа. Мгновение спустя я получаю сообщение.Да… Что-то типа того. Увидимся завтра, хорошо?
Я хмурюсь, видя это сообщение. Если он не болен, так что же тогда случилось?Хорошо.
После этого я больше не получил ни одного сообщения от него. Я провел остаток наказания, глядя на часы и ожидая, когда оно закончится. Оставаться после уроков чертовски скучно без Луи.***
— Берегись, друг! — кричит Зейн, и мяч летит прямо ко мне. Я слишком поздно понимаю это, и мяч попадает мне прямо в лоб. Думаю, сегодня из меня вышел плохой вратарь, потому что моя голова забита совсем другими мыслями. Мы с Зейном тренируемся на его заднем дворе. Он капитан команды, поэтому он практикуется со мной из-за моего отсутствия на тренировках. Он настаивал на том, чтобы я приехал к нему домой после отработки наказания и потренировался с ним. Но это не моя вина, что я был наказан. Вините детей из Анкориджской школы. Двор позади дома Зейна просто огромный. Идеальный размер для занятий футболом. Я падаю назад, ударяясь спиной о землю с зеленой травой. Зейн стоит надо мной и протягивает мне руку, чтобы помочь. Я беру его за руку и встаю. — Почему ты такой неэмоциональный? — спрашивает он. — В последнее время я сосредоточен больше на других вещах, чем на футболе. — Ты пропустил много тренировок, так что я не удивлен. Почему ты остаешься после уроков? Я откашлялся. — О, это очень веселая история. Короче говоря, парень, который учится в 12 классе, вместе со мной был наказан за то, чего мы не делали, — говорю я, не желая объяснять все детали. Мы с Зейном близкие друзья, но есть то, что я не могу доверить ему. — О, кто этот парень? — спрашивает Зейн. — Ты, наверное, его не знаешь, — я пожимаю плечами, — он немного застенчивый. Его зовут Луи Томлинсон. — Вы с ним друзья или что-то типа этого дерьма? — зло спрашивает Зейн, широко раскрывая глаза. — Типа того. А что такое? — хмурясь, спрашиваю я. — Ну, тогда держись от него подальше, — Зейн, видимо, издевается надо мной. — Почему? — растерянно спрашиваю я. — Он гей, Гарри, — сурово говорит он. Мое сердце перестает биться на несколько секунд, и я почти в шоке смотрю на него. — Почему ты так думаешь? — быстро спрашиваю я. — Я видел его в коридоре вчера после уроков. У него в руках была брошюра о геях. Держись. Подальше. От. Него. Понял? — предупреждает он. Мое сердце начинает бешено стучать, будто бы желая вырваться из груди. Слова Зейна застыли в моей голове. Луи нашел брошюру. Мою брошюру. — Ты сделал ему больно? — нервно спрашиваю я, думая о прошлом Зейна. Он мог сделать это. Зейн пожимает плечами и ухмыляется. — Он должен был усвоить кое-какой урок, верно? — говорит он, посмеиваясь. Я почувствовал нотку вины в глубине души. Он причинил боль Луи. Это только моя вина. Луи не гей! И Зейн избил его из-за меня. Это только моя вина. — Зейн, ты ненормальный? — я почти кричу. Зейн делает шаг назад и поднимает руки, как бы сдаваясь. — Воу, успокойся, дружище! Я не бил его или что-то типа того! Я просто предупредил его двумя словами. Вот и все, — говорит он. — Какими еще словами? — спрашиваю я, приподняв бровь. — Что быть геем — это отвратительно, — Зейн слегка посмеивается. Я хмурюсь. Вот черт. — Больше не делай ему больно снова, ладно? — прошу я. — Почему ты так его защищаешь? — подозрительно спрашивает он. — Потому что он не гей! — кричу я. — Откуда ты знаешь? — спрашивает он. — Потому что эта брошюра не принадлежит ему! — Тогда чья она? — спрашивает он, повысив голос. Я смотрю на него несколько секунд, не реагируя ни на что. Придя в себя, я просто покачал головой. — Я должен идти, — пробормотал я, отворачиваясь, и побежал к своей машине. Я хлопаю дверью и еду домой.***
После того как я добираюсь до дома, я бегу в свою, как всегда, идеальную комнату. Кровать заправлена, на ней шесть подушек, пол пропылесосен. Воздух наполнен моющими средствами и освежителем воздуха. Я сразу достаю телефон и звоню одному человеку, который может все прояснить. Луи Томлинсон. Я слышу несколько гудков, прежде чем он решает ответить. — Гарри? Чего ты хочешь? Я сейчас занят, — говорит Луи. — Мне нужно поговорить с тобой, — обеспокоенно говорю я. — Ладно, хорошо, — вздыхает он, — но только быстро. — Где ты? — спрашиваю я. — В больнице. Эти два слова заставляют мое сердце остановиться. Зейн сделал ему больно? POV Луи Я сижу в кресле рядом со своим отцом, который лежит весь в бинтах и в швах. Но их трудно распознать. Монитор показывает, как бьется сердце моего отца, но я все равно волнуюсь. Его глаза закрыты, так как он спит. Мама отвезла девочек в школу и поехала на работу, но я решил остаться здесь. Я не собираюсь бросать своего отца. Я хочу быть здесь, когда он проснется. Мой телефон начинает звенеть в кармане. Я вытаскиваю его и улыбаюсь, видя имя контакта. Это Гарри. Я нажимаю «ответить» на моем телефоне. — Гарри? Чего ты хочешь? Я сейчас занят, — объясняю я, глядя на отца, лежащего на кровати. — Мне нужно поговорить с тобой, — отвечает он. Его голос взволнован. — Ладно, хорошо, — вздыхаю я, — но только быстро. — Где ты? — В больнице, — признаюсь я. Гарри молчит в течение нескольких долгих секунд, а затем я слышу, как он хнычет, но не отвечает. Я хмурюсь в замешательстве. — Гарри? — М-мне так жаль! — я слышу, как он плачет. — Почему? — серьезно говорю я. — Потому что Зейн избил тебя! Это моя вина! — кричит он. — Как ты узнал об этом? — быстро спрашиваю я. — Мы тренировались с Зейном и разговаривали. Он сказал, что я должен держаться от тебя подальше. Я спросил его: «Почему?» Он решил, что ты гей, и он сказал, что у тебя в руках была брошюра… И-и она моя. Это только моя вина! — Гарри орет во всю на одном дыхании. — Гарри, успокойся. Я в больнице не потому, что мне плохо! Это мой папа. Он попал в автомобильную аварию, вот и все. Гарри облегченно вздыхает. — Боже мой, я подумал, что он сделал тебе больно, и это я во всем виноват, — кричит он. — Нет, Гарри, я в порядке. Это неважно… — Неважно?! Ты взял мою вину на себя! Почему ты сделал это? Ты позволил ему ударить тебя, потому что он решил, что ты гей, но, на самом деле, это не так. Брошюра была моей, Лу. Я-я гей, — утверждает он. На самом деле, я удивлен, что он признался в этом так легко. — Ты? — спрашиваю я, буквально находясь в шоке. Гарри делает паузу. — Я пытался стать нормальным, но… кажется, у меня ничего не выходит. Кто бы мог подумать, что Гарри Стайлс, ученик 10 класса, настоящий спортсмен и разбиватель сердец — гей? Точно не я. — Ты ненавидишь меня? Ты презираешь меня? Потому что ты ничего не говоришь, — застенчиво говорит он. Я откашлялся. — Нет! Конечно, нет! Я рад, что ты гей, — честно говорю я. — Спасибо. Пожалуйста, никому не говори, — тихо говорит Гарри. Я никогда не знал, что он может быть таким. Он совсем не дерзкий, он ранимый и застенчивый. — Я обещаю. Твой секрет навсегда останется со мной. — Могу я задать тебе вопрос, Лу? — Гарри глубоко вздыхает. — Да. Все, что угодно. — Почему ты сделал это? Ну, знаешь, взял вину на себя? Ты бы мог просто сказать Зейну, что эту брошюру потерял я, — его голос настолько мягкий и язвительный, что это заставляет меня падать в обморок. Мое дыхание остановилось, и я вспомнил, как Зейн толкал меня. Я сглотнул. — Я не хотел, чтобы он причинил тебе боль. И я не мог врать. Гарри делает паузу. — Что ты имеешь в виду? — Я не мог сказать, что я натурал, потому что… ну, Гарри, я-я… — Луи? — говорит глубокий голос, мешая мне сказать что-то еще. Я поднимаю взгляд и вижу высокую фигуру, стоящую возле двери. У меня уходят секунды, чтобы осознать, кто это. Телефон выпадает из рук и падает на пол. — Алекс?