В подсолнечном поле под солнцем.

Думаю, Леви не всегда такой непроницаемый холодный парень. Всё равно где-то в самой глубокой пучине души ютятся дружелюбие и доброта. Возможно, у таких людей, как Леви, они проявляются лишь с некоторыми людьми, которые прошли проверочный путь, чтобы заслужить доверие. А у меня, как видимо, всё же есть капля доверия от Леви. Суббота плавно перетекла в воскресенье. Обычно по выходным во мне просыпается рыбак-дилетант, и я, встав очень рано, сначала иду на поиски дождевых червей на заднем дворе дома, а затем снова еду на ту же реку, только в другое место. Бэль, когда я сматываюсь из дома, ещё спит, а когда я приезжаю – уже во всю на ногах. Утро, розовое утро расцвело прекрасной розой на небосводе. На траве блестели большие холодные капли росы, которые служили зеркалом, отсвечивая лучи восходящего солнца. Время половина шестого утра. Наверное, Леви ещё даже не просыпался. Я вышел из дома, закрыл за собой весьма скрипучую калитку и поехал по пустынной дороге, где не было ни единой души. Удочка, сомнительно привязанная поперёк багажника, всё время заставляла меня оборачиваться и смотреть, не сломалась ли она о какой-нибудь забор, столб или чью-то машину, которую я неосторожно проехал. И вот, в очередной раз треск сзади заставил меня оглянуться. Нет, удочка на месте, просто ветки дерева, которое я проехал, задели удочку и багажник. – Эй! – вскрик впереди, я быстро поворачиваюсь и тут же торможу. Мой новый знакомый стоит передо мной, держа в руках мешок, из которого на землю вывалилась свежескошенная трава. – Неожиданно! – удивился я, спрыгивая с велика и начиная собирать траву с земли. – Ты, что ли, следишь за мной? – рассерженно задал вопрос парень. Я поднял голову: Леви смотрит на меня сверху вниз. Такой же, как и днём: ни капли прошедшего сна ни в одном глазу. – Я как бы на рыбалку ехал, – буркнул я, поднимаясь на ноги и начиная заталкивать траву в мешок. Он опомнился и придержал тряпичный мешок, чтобы всё снова не выпало. – На рыбалку? – Это странно? – Нет. – А чего тогда удивляешься? Я уставился прямо ему в глаза, сдвинув брови, но я не был рассержен, как он. Лишь капля возмущения металась во мне, напрасно пытаясь поднять бунт среди эмоций. – Ты бы тоже посчитал это странным, умник, когда встречаешь одного и того же человека сто раз чуть ли не каждый день! – парень дал отпор моему вопросу и, казалось, рассердился ещё пуще. Ну да, я бы тоже, наверное, разозлился, если бы меня чуть не задавили великом. – Разве мы живём в мегаполисе? – я вскинул брови. – Вот именно, что нет. Это случайности. – А я верю, что всё предначертано, – начал спорить Леви. Складки меж бровями разгладились, и он начал успокаиваться. – Случайности предначертаны! – я подумал, что сейчас взбешу его, но парень утратил прежнюю ярость. – Э, какой ты упрямый, Эрвин, – сказал он, переключая внимание на мешок и начиная его завязывать. – Не настолько, чтобы быть похожим, на тебя, Леви, – я передразнил парня, добавив в конце предложения его имя. Он пристально, но спокойно посмотрел мне в глаза и пошёл. – Ладно, бывай. – Постой! – окликнул я его. Леви остановился и обернулся. Он выглядел смешно в обнимку с мешком. – Не прокатишься со мной? – На рыбалку? – наверное, вскидывать брови – любимое занятие Леви. – Ну куда же ещё, – улыбка. Он посмотрел на свой мешок. – Во-первых, моя трава засохнет, а во-вторых, твой велик, как я вижу, не трёхместный. Я рассмеялся. – А рама тебя не устраивает? – Это слишком интимно. Его тело пахнет мятным мылом, а волосы каким-то травяным шампунем и утренней свежестью, будто бы он всю ночь проспал на свежей траве. Мягкие волосы кололи мою шею, а спина касалась моей груди, как бы он не отодвигался от меня. Тем более, рама не бесконечная – двигаться почти некуда. Я ехал и улыбался, и непонятное тепло разливалось в моей груди с каждым касанием этого парня. Мы ехали в тесном молчании и оказались на месте где-то через десять минут. Как только я остановился, Леви быстро спрыгнул с рамы, держа мешок одной рукой. – Трава будет на твоей совести, Эрвин, – пригрозил мне парень, усаживаясь на свой мешок, который так недавно холил и лелеял на велике, лишь бы не уронить ни одной травинки. – Хорошо, я отвечу по всей строгости, – серьёзно ответил я и кивнул. Отвязав удочку и банку с червями, я оставил велосипед в траве, а сам пошёл к воде. Река молчалива и спокойна; отражая розовый небосвод и розово-оранжевое солнце, она всё ещё дремала. Разных размеров круги расплывались по зеркальной воде; рыбы проснулись. – Ты с берега или в воде? – тихо спросил подошедший знакомый. Я размотал удочку и принялся за червей. – Видишь вон тот камень? – я указал удочкой на валун, который торчал из воды в двух метрах от берега. – Оттуда ловлю. – М-м-м, – Леви изучающе осмотрел камень, сощурившись на утреннем солнце. – И долго? – Ну, час, полтора. Сначала в воду я пошёл один. Утром она ещё холоднее, чем вечером. Засучив старые брюки до колен, я медленно брёл, привыкая к речной воде. Добравшись до камня и сев, я оглянулся на Леви, который стоял на берегу. Увидев мой кивок, он неохотно зашёл в воду. – Ненавижу тебя, Эрвин, – прошипел он, когда почти добрался до камня. – Вода как из морозилки. – Ну извини, что не принёс с собой кипятильник, – тихо засмеялся я, уже закинув удочку и наблюдая, как парень тащится к камню. – Ха-ха-ха, – передразнил тот, садясь рядом. – Я вообще никогда на рыбалку не ходил. – Не ходил? – я вытаращился на него, а он хмуро на меня покосился. – Да, и что? У меня даже удочки нет, – он пожал плечами. – Ну я особо не страдаю. – Оно и заметно. Рыба клевала хорошо. Спустя десять минут мне попалась небольшая щука, которую я сразу спровадил в сетку. После пару раз тоже клевало, но сорвалось. В такие моменты Леви осыпал меня различными насмешками и саркастическими шутками. – Слушай, ты, я вижу, умник, давай-ка слови что-нибудь сам, – насмехаясь, перебил его я и тут же сунул в руки удочку, чего Леви точно не ожидал. – Эй, я не умею! – вспылил он, пытаясь отдать мне удочку обратно, но я схватил его за кисти рук и не дал ему трепыхаться. – Тс-с! – шикнул я, крепко сжимая его прохладные руки. – Заткнись и всё. Если что и клюнет, то точно не утащит тебя в пучину, – ухмыльнулся я. – Хотя... За это я получил толчок локтем в бок. – Ладно-ладно. Подожди, так неудобно, – я перекинул правую руку через Леви, заключая его в кольцо рук и невольно заставляя придвинуться ко мне ближе, затем снова схватил его за руку, помогая держать удочку. Я заметил, как парень покосился на мою руку, прижавшуюся к нему, но ничего не сказал. – И долго так сидеть? – недовольно спросил парень, подняв голову. Я в свою очередь опустил взгляд; наши лица оказались достаточно близко друг от друга. – Ты на воду смотри, – посоветовал я, – а не на меня. Леви отвернулся. – Усну-уть можно, – он демонстративно зевнул, вырвав руку из под моей и прикрыв рот, затем снова вернул руку, схватившись за удочку поверх моей. И снова это внутреннее тепло заполнило грудь. – Смотри. – Рыба плеснула хвостом у самого поплавка, который тут же задрожал. Рука Леви напряглась, крепче сжимая мою. – Подожди, не стоит сразу. Мы около двадцати секунд наблюдали за танцующим поплавком, и как только я сказал: «Тяни!», парень резко потянул удочку. На крючке красовалась серебристая рыба средних размеров, отчаянно работавшая хвостом. Жабры тяжело раздувались, глаза будто остекленели. Я отпустил руки Леви и схватил рыбу, ловко снимая ту с крючка. – Клёво, – только и сказал парень. Я довёз его до самого дома. Утро уже давно занялось, воздух начал медленно нагреваться, а на некогда пустынных улицах появились жители. Я остановился у ворот, Леви спрыгнул с высокой для него рамы, держа в руках неизменный, но уже изрядно помятый мешок травы. Леви не пошёл сразу домой, а остался и уже привычно для меня уставился мне в глаза. – Ну спасибо, Эрвин, – мне показалось, что ему уж очень нравилось моё имя, раз он добавляет его чуть ли не в каждое предложение. – Не удивлюсь, если встречу тебя опять. – Я тоже, – улыбнулся я. – Не жалко было рыбу-то отпускать? Он безразлично пожал плечами. – А мне она зачем? Аквариум, что ли, сделать? Я рассмеялся. – Ладно, мне пора, – даже не улыбнувшись, сказал Леви. – Тебе же семнадцать? – спросил я, садясь на велик. – Ну? – он глянул на меня через плечо. – А серьёзный на все пятьдесят. – А тебе? – Двадцать два, – ответил я, уже заранее ожидая колкости. – А ты весёлый на все десять, – он хмыкнул и, кажется, даже не рассердился. – Бывай. Я уже отъехал, но всё же крикнул ему напоследок: – Ой, Леви, выучи новые прощальные слова! – и весело засмеялся. *** Мы не встречались около недели. Я постоянно задерживался на работе, всё время добирался на попутках и шёл через поле ночью в полном одиночестве. У меня даже не было свободного времени, чтобы заглянуть домой к новому знакомому, потому что я брал работу на дом и ночами просиживал перед ноутбуком. Наверное, у каждого на работе бывают такие дни или даже недели. Я думал о друге, больше всего вспоминал о нём перед сном, вместо того, чтобы считать баранов. Не знаю, думал ли Леви что-нибудь плохое обо мне, но сам он тоже не появлялся, хотя прекрасно знал, где я живу. В вечер пятницы, быстро перетекающий в ночь, я снова вышел из автомобиля, водитель которого согласился меня подвести, и устало побрел к полю, которое потемнело под покровом наступающей ночи. Сверчки вовсю вели свою певческую деятельность, казалось, стараясь перекричать друг друга. Я шёл медленно, оглядывая всё вокруг, и ещё с дороги заметил, что чья-то тёмная фигура стоит на тропинке, меж высоких живых стен из подсолнечника. Фигура была низкая и щуплая, и если бы я был настоящим параноиком, то обязательно бы принялся утверждать, что это Леви Аккерман. Я молча спустился по пыльной наклонной дороге, с каждым шагом всё ближе приближаясь к тропе. Фигура стояла, не двигаясь; было видно, что у человека сложены руки на груди. Я подошёл ближе и наконец смог хоть как-то разглядеть черты лица фигуры. – Леви? – нахмурившись, неуверенно спросил я. Фигура шелохнулась, ступив ко мне на один шаг. – Неделю не виделись, – да, это был он. – Я подумал, что ты свалил в свой город насовсем. – Ты что, с вечера ждёшь? – я заглянул парню в лицо; в неясном свете луны его глаза тускло горели. – И решил тебя подождать, – продолжал он, будто бы и не слыша моего вопроса, – чтобы убедиться, здесь ли ты ещё или уже уехал. Мы пошли вглубь поля. – Ну, теперь убедился? Я уеду лишь в сентябре, можешь не сомневаться. – М-м-м, – Леви был задумчив. О чём он думал? – Я тоже. В начале месяца. – Слушай, ещё только июнь, давай не будем думать об осени, – предложил я, глядя на Леви сверху вниз. Он пожал плечами и промолчал. Никто из нас до конца пути больше не задавал вопросы и не пытался возобновить разговор. Даже мне этого не хотелось; мне просто нравилось молча идти, изредка посматривая на знакомого. Я молча вызвался проводить Леви до дома, и на удивление он не стал протестовать и вообще просто промолчал. Дом встретил нас задумчивым молчанием; тёмные окна угрюмо посматривали на нас из-за решётчатого забора. Я ни разу не встречал и не видел тётушку парня, поэтому мысль о ней заставляла меня представлять хозяйку дома как некий размытый силуэт. – Завтра выходной, – напомнил Леви, встав передо мной и заставляя отвести взгляд от окон и посмотреть на него. – Ждешь, когда я снова позову тебя куда-нибудь? – улыбаясь, спросил я. Я закинул совсем не нужный в такую жару пиджак на плечо, придерживая его одним пальцем, а вторую руку засунул в карман. – Не угадал, – спокойный взгляд так и буравил меня. Леви сложил руки на груди; было заметно, что он устал. – Хотел тебя попросить... – он помедлил, – помочь мне. В поле. С самого утра. Я пожал плечами, снова бросая взгляд на дом. – Почему нет? Помогу, конечно же. – Нужно срубить четыре десятка подсолнечников, перевязать и отнести на место. – Я ведь уже согласился, можешь не объяснять, – отмахнулся я. – Тогда ладно. Завтра в восемь у поля. Я кивнул и медленно пошёл по дороге по Главной улице, где пахло сеном и жжёным сахаром. Люди, уставшие люди тоже изредка проходили мимо. – Эрвин! – он окликнул меня. Моё сердце предательски ёкнуло. Я обернулся. – Велик не бери. И дверь захлопнулась. *** Почему всё так. Почему он такой? Ни подойти ни подъехать, как говорит моя кузина о таких людях, как Аккерман. Что я делаю не так? Чем я плох? Почему все мои, какие-никакие, но всё же попытки напрасны? Он ещё ни разу не смеялся вместе со мной, если не считать его ехидные смешки. Я уверен, что он хороший, как бы это смешно не звучало. Он бы мог быть таким со мной, если бы не был таким упрямым. Чем я плох? Наверное, этот вопрос я буду задавать сотни раз. Леви, ну я же вижу, что ты всё-таки принял меня, но зачем же быть таким занудой и ни разу не позволить себе хотя бы засмеяться рядом с тем, кому хоть каплю, но доверяешь? Не знаю, возможно, дело не в том, что он зануда, упрямец или ещё чего. Может, у него настолько окаменелый характер от природы, а я тут требую в мыслях невозможного. Мне просто хочется узнать его поближе. Ближе, чем другие. *** Восемь часов, я подошёл к полю, а Леви уже стоял там. В руках у него был коричневый рюкзак, а на лице всё та же апатия. Я махнул ему рукой и улыбнулся уже издалека, а парень всего лишь кивнул. – Где ты раскопал эту шляпу? – задрав голову и с интересом рассматривая соломенную шляпу с жёсткими полями, спросил знакомый. – Нашёл в шкафу, – я поправил поля. – А что, слишком уродливо? Мы двинулись в поле, но теперь в самую гущу, а не по широкой тропе. Пыль мгновенно забилась в лёгкие, отчего стало трудно дышать. – Забавно, – сказал парень, свободнее и умелее пробираясь вглубь, нежели я. – Скорее тебе напечёт, чем мне, – я снял шляпу и нахлобучил на не ожидавшего Леви. – У тебя волосы чёрные. А чёрное больше напекает. Леви от неожиданности втянул шею и мгновенно и быстро снял шляпу, развернувшись, пытаясь нацепить на меня. Я наклонялся назад и всячески мешал ему сделать это. – Я не буду её надевать! – вопил он, аккомпанируя моему смеху. – Нет, ты не достанешь, – отмахиваясь, смеялся я. – Ты слишком низкий. – Леви зло зыркнул на меня, затем продолжил действия. – Это ты слишком вымахал. А я нормальный! Ему все же удалось еле-еле, но всё же нацепить на меня несчастную шляпу, которая тут же свалилась в пыль под ноги. – Ладно, – я поднял её, отряхнул и надел набекрень. – Шуруй давай, – и подтолкнул парня в спину. – Фермер хренов, – он едва заметно прыснул и тут же отвернулся. Мы дошли до места, где подсолнухи были значительно меньше, чем большинство растущих здесь. – Держи, – Леви протянул мне большой, сверкающий на солнце нож с деревянной рукояткой. – С тебя двадцать штук, – он имел в виду подсолнухи. Мы принялись за работу, разбредясь в разные стороны. В воздухе витал лишь разговор ножа, ловко срезающего толстые, но пустые внутри стволы, и подсолнухов, которые падали один за другим, словно карточные домики. Пару раз я оглядывался на Леви, но тот не замечал, а лишь сосредоточенно и усердно продолжал работать. – Что дальше? – крикнул я, сложив подсолнухи в одну кучу и кинув сверху нож. Леви отвлекся, подошёл ко мне и пересчитал растения. – Связывай по два. С этим делом лично я провозился намного дольше, чем Леви, поэтому ему пришлось мне помогать. Связав всё, как нужно, мы бросили их в одну кучу и уставились на своё достижение. Ну, для Леви это было привычным делом, а для меня именно достижением. – Может, отдохнем сперва, а потом уже потащим всё это богатство? – предложил я. Он секунду раздумывал, затем пожал плечами. – Можно. Только где? Я выкинул нож с растений на землю, снял майку и бросил на кучу подсолнечников. – Прямо здесь. Мне лично уже всё равно. Я плюхнулся на подсолнухи, закинув руки за голову и закрыв глаза. Лёгкая усталость негой разлилась по моему телу. – Ну что ты стоишь, – не открывая глаз, наигранно недовольно спросил я у Леви, чья тень лежала прямо на мне. – Тут пыльно. Я пододвинулся, освобождая место на своей футболке. – Тебе хватит, ложись. Но он продолжал стоять. – Пыльно тут, сказал же, – парень цокнул языком. – Мне что, штаны ещё снять? – я открыл глаза и насмешливо уставился на собеседника. Тот издал нечто похожее на язвительный смех, но губы его даже не растянулись в улыбке. Леви всё же решился и присел рядом со мной. – Леви, просто ляг, я не кусаюсь. Я не поверю тебе, если ты скажешь, что в тебе нет ни капли усталости. Лёгкое тело неуверенно расположилось рядом. Неужели я его смущаю своим видом? – К твоему сведению, – слова прозвучали совсем рядом, – я уже привык. Конечно, не столько много я срубаю в день, но с десяток есть. – Ну раз так, то дай отдохнуть другим людям, – я убрал руки из под головы и сложил на животе. Солнце размаривало. Можно даже сказать, оно коптило нас, как коптят рыбу. По коже мёдом разлилось приятное тепло, веки сами собой закрывались, и наступало умиротворение. Летние жаркие дни всегда делают из людей лентяев. Пролежав так минут десять, я повернул голову к парню и открыл глаза. Леви лежал с закрытыми глазами, свесив голову набок, а руками обхватив себя. Вот он, неустающий работник. Я снял шляпу со своей головы и нахлобучил на парня. Он даже не проснулся. Подсолнухи вокруг шептались друг с другом и переговаривались с ветром, который весело трепал их листву и макушки. Голова Леви, всё больше сползавшая в мою сторону, наконец окончательно умостилась на моём плече. Волосы щекотали ключицу, а на удивление прохладная кожа прижалась к плечу. Парень поймал сон, и будить его стало как-то жалко. – Спасибо, что затащил меня сюда, – тихо озвучил я свои мысли. – Иначе бы я никогда не повалялся вот так в куче подсолнухов. – Я рад, что ты рад, – так же тихо проговорил в ответ парень. Я вздрогнул. Он не спал всё это время? – Э, я думал, ты спал, – недоумевающе сказал я, посмотрев на парня. Он всё так же лежал, положив голову мне на плечо. – Разморило, – беспечно ответил Леви. – А что, если бы я не спал, ты бы не сказал это вслух? Леви поднял голову и посмотрел на меня своим фирменным пристальным взглядом. От некого волнения я сел, упёршись руками в колени. – Наверное, сказал бы. Парень прищурился, его губы непривычно дрогнули в хитрой улыбке. – Правда? Я метал взгляд от его глаз к улыбке на губам. «Следует всего лишь наклониться». – А почему нет? Я медленно начал крениться к парню. Он что-то говорил, но тут же замолк, заметив моё движение. Бледное лицо, так заметно контрастирующее с чёрными волосами, стало впервые намного ближе; я, всё больше медля, не прекращал наклоняться. Наконец губы коснулись чужих, я прикрыл глаза, но объект моих мыслей перед сном, моих каждодневных раздумий, ускользнул. Я распахнул глаза: Леви стоял на ногах. – Пошли, а то растения сдохнут, – его голос был деланно равнодушным, взгляд беспокойным, не смотрящий на меня, а на скулах проступил румянец. – Пошли. И это моё поражение.