Триумф повседневности

...не поступало (С)

Дом Тимура Сперанского невыгодно выделялся среди прочей недвижимости этого района, и Паше это сыграло на руку. – Привет, Кара, – парень откинулся в кресле и улыбнулся в монитор. – Привет-привет, блудный сын, – улыбнулась девушка с экрана. Длинные светлые волосы спадали вниз, а на красивом личике было довольно много косметики. Собственно, Каре было всего семнадцать, но она была сестрой некогда лучшего Пашиного друга, который сейчас отдыхал где-то во Франции. Уже полгода как отдыхал. Девушка с родителями как раз и жила в одном из домов того района, и их недвижимость уж точно вписывалась в общий стандарт. – Почему блудный-то? – Это мой братик тебя так окрестил, когда наш папа привел тебя в пример, сказав, какой ты хороший и замечательный. – Так Стас же в Париже… – Ну он иногда возвращается, когда папа ему кредитки закрывает. Не далее как вчера, – Кара посмотрела на свои ногти, – он снял целый этаж гостиницы. Так что скоро опять приедет прощение вымаливать, ну и денег. Паша усмехнулся. От целого этажа в гостинице до мыслей о том, где достать деньги на куртку. Вот такой он хороший и замечательный. – Ну как тебе, Паша, работается? Мне мама сказала, что ты вообще теперь денег у родителей не берешь? – Да, – кивнул Паша, не желая развивать эту тему, – я тебе на самом деле из-за работы звоню. Глаза девушки округлились, и скучающее выражение ее лица тут же переменилось. – И ты звонишь мне? Паш, я не могу разговаривать без адвоката в таком случае – за мной и так много косяков... Что за косяки были за Карой, Паша не знал, даже когда очень близко общался со Стасом – слышал только, что в свое время выходки младшей дочери обошлись их семье намного дороже, чем нынешнее времяпрепровождение старшего сына. – Да это тебя никак не касается, расслабься. Просто, может, ты знаешь. У вас неподалеку, в лесу, стоит заброшенный дом. Ты случайно не помнишь, кто там жил? Давно, лет десять назад? – В лесу? – девушка задумалась. – А, да, помню. Там был тот парень. Паша неосознанно придвинулся ближе к монитору, вслушиваясь в рассказ девушки. – Не знаю, это ли тебе нужно, но мы тогда совсем маленькие были, и пришла нам в голову мысль пойти из школы пешком. Весь путь мы не осилили, поэтому попросили нас высадить как раз у леса. И вот мы шли, и вдруг из леса вышел парень, ну сейчас-то я понимаю, ему лет семнадцать было, но тогда реально взрослым показался. На нас он даже внимание не обратил, но нам стало интерестно откуда он идет, и мы зашли в лес. Девушка вдруг замолчала и задумчиво уставилась куда-то позади камеры. – Там был дом, а на ступеньках сидела женщина и плакала. Мы не стали подходить ближе, вернулись обратно, – Кара откинула волосы обратно. – Ну знаешь, так плачут, когда очень грустно. Мне было десять, и я ни разу не видела такого – наша мама никогда при мне не плакала. Мне казалось, что взрослые если и плачут, то только в кино. Девушка все так же печально смотрела перед собой. – Ну в общем и все, – Кара постаралась улыбнуться. – А когда это было, не помнишь? Осенью там, зимой? – Весной это было, – уверенно заявила девушка. – В апреле. – А год? Девушка назвала и год. – Могу и точное число назвать, если подождешь. – Удиви меня. Девушка исчезла на несколько секунд из кадра, а потом вернулась, держа розовенькую книжечку с замочком. – Семнадцатое апреля, – гордо сказала девушка. Паша быстро открыл досье Сперанского. Парня сбила машина четырнадцатого апреля. По идее, к тому времени в доме никто уже не жил. Или Тимур не переехал? – Скажи, а ты бы могла узнать этого парня, если бы я показал фотографии? – Паш, ну ты чего? Парень как парень, я мельком его видела, даже не вспомнила бы. Просто нам стало интересно, откуда он вышел. – Ну хоть попробуй. Девушка открыла файл. – Паш, не знаю даже, вроде этот. Но на сто процентов сказать не могу. – А на сто процентов и не надо, – воодушевился Паша. – Спасибо, Кара, ты мне очень помогла. Ну вот, теперь все стало намного понятнее и яснее. Если Тимур и правда был у себя дома после своей смерти, значит он не умер и может пролить свет на происходящее. И единственный человек, кроме Глеба, способный разъяснить ситуацию, была Марина Сперанская. Мама Тимура. *** Все теперь казалось настолько логичным и понятным, что Паша как-то позабыл об аккуратности. Все же просто – узнать у матери Тимура Сперанского, где сейчас ее сын, и она расскажет. Не сразу, но расскажет. Но теперь, стоя в пустынном больничном коридоре перед худой женщиной в форме медсестры, парень понял, в чем ошибся. – Мой сын умер, молодой человек, – женщина говорила голосом, напрочь лишенным каких-либо эмоций. – И вы, как представитель уголовного розыска, должны это знать. Можно еще раз ваше удостоверение? Паша снова продемонстрировал удостоверение. – А как вы тогда объясните, что ваш сын приходил в ваш дом семнадцатого апреля, через три дня после своей якобы смерти? – И откуда у вас эта информация? – женщина не испугалась. Ее реакция сейчас была прямо противоположна той, которую ожидал Паша. – Есть свидетели, видевшие вашего сына, выходившего из леса. А вы сидели на веранде и плакали, помните? – Паша давил, ведь он был уверен, что его теория верна. – И насколько надежны ваши свидетели? – осведомилась женщина, сверкнув глазами. Паша смотрел на нее и пытался понять, есть ли смысл блефовать. Его свидетелем была семнадцатилетняя девушка, которая мельком видела парня десять лет назад. И что сделал Паша – он прислал ей только фотографию Тимура, а не несколько, предлагая указать на какой именно фотографии изображен Сперанский. Снова глупейшая ошибка в расследовании, как и в том доме. – В тот день к вам приходил Глеб Нестеров, да? – вдруг понял Паша. Нет, Глеб с Тимуром не были похожи, но для маленькой девочки большинство незнакомых взрослых на одно лицо. – Да, хотел забрать кое-что из вещей сына. И если у вас все, то могу я вернуться к работе? – Да, извините. Паша быстрым шагом пошел по коридору. И только покинув территорию больницы, сел на скамейку и прикрыл глаза. Это был тупик.