Триумф повседневности

Для чего я живой в центре ада?.. (с)

Паша вошел в свою пустую квартиру и огляделся. Он снова пытался вспомнить, как просто было лишь пару месяцев назад, но так и не смог толком возродить ни одного воспоминания. Сейчас – это сейчас. Хотелось стать хорошим человеком, помогать людям, и именно поэтому он так держался за эти новые дела, чувствовал себя практически избранным, когда Глеб рассказал ему больше, чем остальным. Но теперь было по-другому. Паша достал из кармана фотографию и включил свет в коридоре. Тимур Сперанский и Глеб Нестеров. Первый – уже тогда психопат и убийца, второй – еще не матерый следователь. И все же Глеб молчал, ничего и никому не говорил про увлечения друга. Это уж точно было правдой. Для лжи слишком неприглядно. Паша попробовал вспомнить себя в шестнадцать лет – это было не так давно. И все же, чтобы он сделал в подобной ситуации? Рассказал бы кому-нибудь? Конечно! Пошел бы к отцу – и проблема решена. Вряд ли у Глеба имелись настолько же влиятельные родственники. Но ведь он и не боялся. Он «попал под влияние». Так объяснил свое молчание Глеб. А Паша не стал уточнять, потому что думал, что еще успеет задать все интересующие вопросы. Но какой же теперь смысл? Это дело никак не касалось Паши, можно и забить. Он ведь рассказал Артуру Николаевичу, его совесть чиста. Уйти из полиции, разочаровавшись в поиске справедливости, и просто уехать куда-нибудь. Паша снял обувь и сел к компьютеру, вернувшись к делам всех новых жертв. Строчки их биографий и подробностей с мест преступлений мелькали на экране, но прозрения не случилось. Это были чужие люди. А людей иногда убивают – такое случается. Глеб сам решит проблему, сейчас-то он наверняка «не под влиянием». И все у всех наладится. А Паша завтра позвонит отцу и скажет, что служба в полиции была глупой затеей. Паша выключил компьютер. Нет, Глеб не мог бы находиться под влиянием Тимура Сперанского так долго, он же прошел подготовку, столько лет работал следователем. Взрослые справятся. У них всегда есть пара козырей в рукаве. А Паша хотел забыть. Пара рюмок текилы и такси до клуба. Хорошим быть не получилось. *** Паша вышел на улицу, когда уже светало. У клуба, как всегда, много народу, слышался смех, витал запах сигарет и дорогого парфюма. – Ну что, – Даня, один из друзей Паши, высокий загорелый парень, развел руками, – теперь ты вернулся к нам и наши родаки больше не будут ставить тебя в пример? – А они ставили? – Паша блаженно улыбался. Сейчас, после отличного вечера, он наконец почувствовал себя счастливым. – У-у-у, – протянул Стас, с дальнего конца парковки, – да тут все подтвердят. «Сын Валиева то, сын Валиева это...» Вокруг послышался одобряющий смех. Паша улыбнулся и, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, посмотрел на противоположную сторону улицы. И в один момент эйфория исчезла. Там стоял мужчина в черных джинсах и толстовке с капюшоном, накинутом на глаза, и Паша буквально ощущал на себе его взгляд. Лица не видно, и наверняка понять, кто это, невозможно. Но Паша понял – тут же, мгновенно. – Паш, ты чего? – спросил Даня. Стоявший стянул капюшон и неотрывно смотрел на Пашу, не показывая ни малейших признаков страха или настороженности. «Попал под влияние...» – Теперь Паша, кажется начал понимать, что имел в виду Глеб. Стоя практически лицом к лицу с Тимуром Сперанским, он полностью убедился в правдивости истории. Паша пошел к мужчине, не обращая внимание на оклики друзей. – Тимур Сперанский? – крикнул Паша, пройдя полпути. Мужчина не отвечал, однако и с места не двигался. – Вы Тимур Сперанский? – спросил Паша еще раз, остановившись в метре от него. Мужчина ухмыльнулся и довольно тихо спросил: – Где Глеб? – голос низкий, интонации рваные, и вопрос прозвучал скорее как приказ, которому по случайности придали вопросительное выражение. – А вы разве не должны быть в курсе? Тимур ничего не ответил, его взгляд сверкнул, но, видимо, что-то увидев в лице Паши. Он повернулся, собираясь уходить. – Неужели вы думаете, что я просто дам вам уйти? – А почему нет? – заинтересованно спросил он, снова посмотрев на парня. – Убийства. Вы убивали людей и записывали это на камеру. – Это сказал Глеб? – все еще никаких признаков страха или замешательства. – А что, скажете, это не правда? – И кого же я убил? Паша замешкался. – Или, может, Глеб рассказал, чем я убивал? – в голосе Тимура слышалась насмешка. Паша по-прежнему молчал. Даже если сейчас он арестует Тимура Сперанского, ничего доказать нельзя. – Этих трех людей убили вы! – Паша зацепился за единственное, что знал наверняка. – Я? – На первом трупе было написано имя Глеба, на втором – первая буква вашего имени, на третьем – имя нашего начальника, – отчеканил Паша. – А начальник тут при чем? – Тимур не спрашивал, он играл. Загонял в угол. С каждым вопросом Сперанского Паша все отчетливее понимал, что не знает ничего. – Пока не знаю. – Но выяснишь? Конечно, слово «пока» предполагает, что Паша выяснит. Хотя сам себе пообещал ничего не выяснять. – Да, – Паша мрачно посмотрел на мужчину. – Скажи, а Глеб упоминал, что людям свойственно делать то, чего хочу я? – В моем случае так не выйдет – я знаю достаточно. И тут Тимур рассмеялся. – Рано или поздно всем надоедает их честная, правильная, законопослушная жизнь. Хочется ступить за грань... – А я только начал жить правильной жизнью, – сказал Паша. – Нескоро надоест. – Тебе, может, и нет. Тимур вытащил телефон и продемонстрировал фотографию – он сам и отец Паши стоят около озера в окружении рыболовных снастей. – Откуда ты знаешь моего отца? – Познакомились, – протянул Тимур. – Твои родители – чудесные люди. Паша рванул вперед, но рядом оказались приятели, удерживая его. Сперанский даже не дрогнул. – А что еще рассказал Глеб? – усмехнувшись, спросил Тимур. – Мужик, ну отъебись, – сказал Даня, с трудом удерживая Пашу. – Ничего, «М», – Паша вдруг вспомнил прозвище, которое упоминал Глеб. – Больше ничего. Тимур побледнел и, не сказав ни слова, быстрым шагом пошел прочь. – Это кто вообще был? – Даня отпустил друга, когда тот наконец перестал вырываться. – Надо было в полицию звонить. – Я и сам полиция, – напомнил Паша. – Так это что, преступник? Жуткий он какой-то. – Нет, конечно, стал бы я кидаться на преступника. – Паша окончательно успокоился. Он и сам полиция. На этот раз он разберется.