Триумф повседневности

...я объясняюсь чужими словами (с)

Вообще они могли просто созвониться и встретиться. Но такие условности не имеют смысла в случае воскрешения из мертвых. Ну или у психов свои правила этикета. Ключ под ковриком у входной двери дома из красного кирпича, стоящего на отшибе элитного поселка закрытого типа. Конечно, не было золотых перил и мраморных лестниц, но в целом интерьер выглядел весьма впечатляюще. Чтобы заработать на такое жилье, требуется не один год упорного труда. Впрочем, Тимур мог убедить человека совершить самоубийство, поэтому вряд ли у него были проблемы с деньгами. Вот только все вокруг... – Не знал, что ты так ценишь комфорт. – Глеб закрыл входную дверь и посмотрел на парня, сидящего на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. – Ты вообще слишком мало знаешь о человеке, который фактически стал твоей навязчивой идеей, – Тимур даже и не думал вставать, чтобы поприветствовать гостя, но все же следил за каждым его движением. Глеб прямо в обуви прошел в большую комнату с диваном и домашним кинотеатром во всю стену. Действительно, если приглядеться, ничего в доме не выдавало обитаемое жилище, скорее гостиничный номер со стандартным набором. – Ладно, давай приступим к делу. Тимур или, может, М? Как лучше? – Глеб снял куртку и бросил ее на диван. Потом пошел на кухню, которую отделяла от гостиной лишь барная стойка, и, налив воду в чайник, включил его. Он не оборачивался, ища кружку и раскрывая пакетик чая. Он все держал под контролем и все же вздрогнул, когда голос Тимура раздался уже ближе. – Тимур. Глеб залил пакетик кипятком и обернулся к парню, стоящему по ту сторону стойки, облокотившись на нее. – Что ж, это мы прояснили, – Глеб осторожно отхлебнул из кружки. – А теперь скажи, зачем ты вернулся? – А это не очевидно? – У тебя весьма странные понятия об очевидности, – Глеб встал напротив Тимура. Теперь их разделяла только столешница. – Решил предоставить тебе шанс высказать все, что ты обо мне думаешь. – Ты и так знаешь, что я о тебе думаю... – Вот именно, – Тимур потянулся и взял кружку из рук Глеба. – Прошло десять лет, а ты все еще обо мне думаешь. Это нездорово. – Так же, как и возобновлять общение при помощи записок на трупах. – Ладно, – Тимур поднял руки ладонями вверх и усмехнулся, – мы неправильно живем. В следующий раз обещаю прислать открытку. – Следующего раза не будет. Это закончится здесь. – Да? И как же ты собираешься с этим покончить? – Тимур выпрямился. Нет, выглядел он расслабленным, но в его взгляде было что-то жуткое. – Я и не говорил, что это сделаю я, просто... – Нет никаких просто, – перебил Тимур. – Ты десять лет день за днем думал обо мне, о наших непростых взаимоотношениях. Знаешь, я следил за тобой. Не каждый день, но следил. Знаю, как ты уставшим возвращался в свою пустую квартиру, как пропадал сутками на работе, как ехал в самое людное место города в свои редкие выходные, чтобы не оставаться один на один со своими мыслями. – Десять лет, Глеб, – продолжал Тимур, – это достаточный срок, чтобы начать мыслить радикально. Я в твоем понимании либо злодей, либо герой. И этого, к сожалению, нельзя было выяснить, просто посмотрев в окно твоей спальни. Но Глеб смотрел на Тимура и ничего не говорил. – Давай, Глеб, нужно наконец прояснить эту ситуацию. – А что тут прояснять? – Десять лет достаточный срок, чтобы насытиться. Насытиться чем угодно. Даже властью, – на лице Тимура и вправду мелькнула усталость. – Настало время зажить спокойной жизнью. Глеб пару секунд смотрел на Тимура и вдруг рассмеялся. – И заживем мы с тобой в домике у моря, и будет нам с тобой хорошо-хорошо, – сказал Глеб, все еще улыбаясь. – Да, – Тимур глубоко задышал и обогнув стойку, приблизился к Глебу. – Ты знаешь, почему я тогда ушел. Знаешь. – Знаю ли я? – Глеб взял Тимура за свитер и впечатал в стену рядом с окном. – Ты снился мне каждую гребаную ночь. Каждую. Глеб смотрел в глаза парня, и все, что когда-то было между ними, вихрем кружило в мыслях. – Ты мне тоже, – тихо сказал Тимур, осторожно касаясь щеки Глеба костяшками пальцев. Глеб сжал губы, но руки не отдернул. – Злодей, – сказал Глеб. – Мне хватило первого года нашего знакомства, чтобы осознать, что ты не герой. А последние десять лет я пытался понять, кто же я. – И как? Судя по тому, что ты рассказал этому мальчику, больше склоняешься к тому, чтобы быть героем, – Тимур отдернул руку. Глеб отпустил Тимура, но не отошел. – Ты ушел и оставил меня мучиться угрызениями совести, – в словах Глеба не было обиды или осуждения. Просто констатация. – А если бы я остался? Что было бы тогда? – Ты бы продолжал создавать мир, в котором все это не казалось бы тяжким грехом. И вот тогда жили бы мы долго и счастливо. – Да ну? – Тимур усмехнулся. – В таком случае принимай мое предложение сейчас. Я насытился, десяти лет вполне хватило. Мы с тобой уедем, и не будет никаких убийств, никаких тайн. Ничего. Только ты и я. – Знаешь, что бывает, когда человек очень долго не может определиться со своими чувствами? Он будто раскалывается на две части. Иногда я засыпал с глубоким отвращением к тебе и прошлому, а просыпался от странного чувства захлестнувшего меня вдохновения к жизни. Иногда наоборот. – Придется выбрать что-то одно. – Я пытался. Но этот раскол сделал меня тем, кто я есть. Точно знать, что движет преступниками, и находить в себе силы для справедливого возмездия, а не для сострадания и симпатии. И со временем я научился с этим справляться. Все теперь на уровне мыслей и инстинктов. А я научился отключать мысли и не анализировать причины возникновения инстинктов. – Так, значит, теперь ты меня понимаешь, но уже не симпатизируешь. Может, и арестуешь? – Тимур засунул руки в карманы. – Но ты был тем мостом, который связывал эти две части во мне, – Глеб пошел к дивану и достал оружие из куртки. – С тобой, – Глеб положил оружие на стол, – все сложнее. – Да ну? И что же тебя останавливает? Предай меня справедливому суду. Не хочешь сам в тюрьму? – Мне плевать, Тимур. С того самого момента, как ты ушел, с того самого момента, как я узнал о твоей смерти – с тех самых пор я практически в аду. Неужели ты думаешь, что мне важно посадить тебя за решетку или избежать тюрьмы самому? – А что тебе важно, Глеб? – Отдай мне все записи, которые у тебя есть. – Все? – насмешливо уточнил Тимур. – Ну или не все, – Глеб взял со стола оружие и снял с предохранителя. – Зачем? Чтобы ты продолжал себя мучить до конца жизни, пересматривая их снова и снова? Чтобы всегда помнить, каким ужасным человеком я был? – Тимур равнодушно перевел взгляд с Глеба на оружие и обратно. – Это твой единственный шанс уйти отсюда живым. Я хочу пленку, мне она нужна. – Я ведь смогу все вернуть. Мы будем вдвоем, и никаких угрызений совести. Я снова создам идеальный мир... Прошлое можно вернуть. – Нет, – Глеб направил оружие на Тимура и выстрелил.