Он, Шехзаде Мустафа Хазрет Лери. Благословенный свет полумесяца, что озарит своим сиянием всю землю. Он, признающий за мудрость – владение саблей. Но ни разу не запятнавший себя, кровью невинного. Он, перед кем преклонит колени и дервиш, и паша. Он, выросший среди янычар, но навсегда оставшийся шехзаде. Он, не строивший свою жизнь из чужих смертей, но смело карающий предателей. Он, с малых лет, познавший весь груз ответственности, но навсегда оставшийся ребёнком. Он, лев Аллаха, обращающий в бегство тысячи неверных. Он, первородный, наследник, будущий султан. Мустафа.
Утро для наследника султаната началось, как и обычно, с просмотра оперативных документов, которые были, заранее приготовлены и лежали на его письменном столе. С момента перевода Мустафы в Амасью, прошло около месяца. И весь этот месяц, шехзаде беспрерывно работал. Словно в омут с головой, погружаясь в государственные дела. В чём-чём, а в этом Мустафе не было равных. Образованный, расчётливый и педантичный наследник, всегда мог разрешить проблемы, за которые не рискнул бы взяться, паша из совета Дивана. Этим он всегда поражал окружающих, заставляя их излишний раз убедиться в том, что он избран самим Аллахом. Не знающий, что такое страх, преисполненный отвагой и доблестью, Мустафа - притягивал к себе и многие были готовы сражаться за его внимание. Окружённый роскошью, с раннего детства – он не был избалован. Он не упивался своим богатством, скорее – принимал это, как должное. Заслуживая уважение, не с помощью своего высокого положения, а с помощью своих поступков - шехзаде быстро стал всеобщим любимцем. Но последние пару месяцев, наследник пребывал, отнюдь, не в лучшем расположении духа. Казнь Ибрагима - Паши, скоропостижная смерть брата Мехмета – в значительной степени, оставили незаживающие раны в его сердце. Мустафе казалось, что Всевышний, постепенно забирает всех, к кому когда – либо был привязан шехзаде. Постоянные интриги, которая плела против него Хюррем Султан - стали подрывать его, и без того сложные, отношения с повелителем. Поэтому при разговоре, с кем - либо, наследник старался даже не упоминать имени этой женщины, будто её и вовсе не было. Здесь, в Амасье, Мустафа жил, словно в своей собственной, маленькой империи. Всё чаще он задумывался над тем, что он пришёл в этот мир – не в то время. Иногда, он отчаянно хватался за любую возможность, чтобы разом наладить отношения с повелителем и устранить всех своих недругов. Но чем сильнее он старался, тем больше становилось ясно. Что стоит ему сделать один неверный шаг и враги не упустят возможности избавиться от него, как от единственной преграды, на пути к престолу. Мустафа читал очередной документ, намереваясь позже подписать его, когда раздался стук в дверь. Не отрывая взгляда от пергамента, он позволил пришедшему войти. — Шехзаде. Доброго вам утра, — на пороге стоял его верный и преданный соратник, Ташлыджалы. — Инша’Аллах, оно будет добрым, друг мой, — Мустафа вышел из-за стола и остановился напротив поэта, по – привычке, сложив руки за спиной. — Что-то случилось? Что заставило тебя, прийти ко мне так рано? — улыбнулся Шехзаде. — Вам письмо из столицы, Шехзаде, — Яхъя, поклонившись, протянул наследнику письмо. Улыбка тут же сошла с губ Мустафы. Последнее время, хороших новостей от отца – он не получал. А потому, ещё не прочитав послание, шехзаде заметно обеспокоился. Забрав у Ташлыджалы письмо, наследник спешно распечатал его и погрузился в чтение. Послание было не очень содержательным. В нём было написано всего лишь несколько строк, но и их было достаточно, чтобы заставить шехзаде, облегчённо выдохнуть. Султан просит его вернуться в столицу вместе с Валиде, на некоторое время. Мустафа был несказанно рад. Неужели зажёгся слабый огонёк надежды на примирение с отцом? Он, немедля, решил сообщить об этом своей матушке. Отдав последнее распоряжение о том, чтобы начались приготовления к отъезду, шахзаде со спокойной душой отправился в покои Махидевран Султан.***
Гюльбахар. Или, как иначе, здесь её называли – Махидевран Султан – пребывала в прекрасном настроении. Находясь здесь, далеко от столицы, она чувствовала себя по-настоящему свободной и неуязвимой. В Амасье, ей не приходилось периодически терпеть все выходки Хюррем и её соратников. Одно только упоминание об этой женщине, отдавалось жгучей болью в сердце Махидевран. Некогда, величественная и гордая султанша – стала заложницей собственного положения. Гюльбахар уже не вспоминала то время, в котором была безоблачно счастлива. Ведь оно было таким не долгим. Часто, совершая намаз, султанша молила Всевышнего, дать ей ответ. Почему он так жестоко обошёлся с ней? В чём была вина юной черкешенки, которая только начала познавать истинную любовь? Взяв грех на душу, она уже не раз прокляла тот день, когда Хюррем перешагнула порог их дворца. Законы гарема всегда были жестоки, но Махидевран была убеждена, что всегда стояла на ступень выше, чем рабыни – одалиски. Сказать честно, этого никто и не отрицал. С первого дня её появления во дворце, все наложницы, без исключения, признали Гюльбахар своей госпожой. Преисполненная достоинством и грацией походка, пронзительный взгляд, очаровательный голос пленили всех обитателей дворца. Эта девушка, что была привезена, как подарок юному шехзаде Сулейману, покорила не только наследника, но и саму Валиде Султан. Всю жизнь, прожившая в Османской Империи, Айше-Хафса, не могла не обратить внимания на черкешенку. Принадлежащие к одному роду женщины, были во многом похожи. При одном только взгляде на Гюльбахар, Валиде чувствовала, как начинает закипать в ней кровь, далёких черкесских предков. Именно поэтому Валиде поспешила взять юную девушку под своё покровительство. Гюльбахар не часто вспоминает своё прошлое, проведённое во дворце. С годами и опытом, к ней пришло осознание того, что жить стоит только будущим. И ей есть ради чего жить. Возможно, где-то в глубине души, она понимает, что любовь к Султану ещё жива, но она более никогда не покажет этого. Она вычеркнула Сулеймана из своей жизни, как он когда-то вычеркнул её. В этом огромном и жестоком мире, у неё остался лишь один человек, ради которого она живёт. Её свет, её жизнь, её Мустафа. Каждый раз, думая о нём, на лице султанши появлялась нежная материнская улыбка. Сегодняшний день не стал исключением. Сидя в своих просторных покоях, Махидевран не могла решить, какую лучше выбрать ткань, для нового кафтана шехзаде. Красную, словно кровь, или синию, как босфорские воды? Двери в покои открылись, и на пороге появился тот, о ком с такой любовью, Гюльбахар думала всего мгновение назад. — Мустафа. Лев мой, добро пожаловать, — улыбнулась султанша, откладывая ткани в сторону. — Валиде, — Шехзаде коснулся губами руки матери, после чего поднёс её ко лбу - по старому османскому обычаю. Султанша крепко обняла сына и пригласила сесть рядом. — Я давно не видела твоей улыбки, сынок. Инша’Аллах, произошло что-то хорошее? — Надеюсь, что так, Валиде. Повелитель просит нас вернуться в столицу. Но он не указал о цели нашего визита. Махидевран насторожилась, последние годы не принесли им с сыном ничего хорошего. Планы недругов, которые так старательно обходил Мустафа – пугали её. С каждым годом, попытки ослабить влияние главного наследника и очернить его в глаза Султана, только приумножались. А враги становились всё изобретательнее в своих коварных планах, доводя несчастную женщину до паранойи. В каждом движение, каждом слове Султана, Махидевран искала скрытый подтекст и страх за сына, не оставлял её ни на минуту. Ещё ранним утром Гюльбахар, будто почувствовала, что грядут перемены. Но принесут они им горе или счастье, женщина не смогла понять. — О, Аллах! Даруй нам силы! Надеюсь, что нас ожидают благие вести, — Султанша вздохнула, с улыбкой смотря на сына. — Аминь, Валиде. Я отдал распоряжение. Если вам угодно, уже вечером мы можем отправиться в столицу, — Шехзаде смотрел на мать, ожидая ответа. Какая-то неведомая сила тянула его в столицу и буквально кричала о том, что нужно поспешить. Опасения не тревожили душу Мустафы и он, с какой-то необъяснимой радостью, желал скорее оказаться во дворце, который принёс ему столько счастья и столько горя. — Разумеется, мы отправимся в столицу сегодня же, — Султанша кивнула и ласково коснулась ладонью щеки сына.