****
— Сегодня счастливый день. Я слышал, что Махидевран Султан устроит великолепный праздник в честь вашей помолвки, Мустафа, — с улыбкой говорил Шехзаде Джихангир. Он, как никто другой знал, как нужна брату поддержка близкого человека. Сам Джихангир хоть и пытался сделать всё возможное, но понимал, что его усилия ничтожно малы и их не хватит, чтобы заглушить боль, которую изо дня в день претерпевает брат. Окруженный множеством врагов, готовых вонзить клинок в спину главного наследника, Мустафа, казалось, будто очерствел к мирским благам. Сколько наложниц побывали в его объятиях, за последние пару месяцев? Но ни одна из них так и не смогла подарить ему долгожданный покой. Не смогла излечить его истерзанную душу. — Ты верно слышал, брат. Матушка и правда с большой радостью взялась за все приготовления, — отозвался Шехзаде. — Так странно. Я уже очень давно не видел, чтобы она улыбалась так искренне. Надеюсь, что Аллах, наконец, смиловался над нами, и в этом дворце снова будет звучать смех, а не отголоски чужой горечи. — Инша’Аллах, так и будет, брат. Мы действительно испытали на себе все тяготы судьбы, и предстоит испытать не меньше. Мы должны быть к этому готовы. Должны вместе противостоять нашим недругам, — Джихангир накрыл своей ладонью плечо брата, пытаясь приободрить и вселить уверенность. Вложить в этот жест всю свою заботу и поддержку. — Последнее время мне стало казаться, будто я вовсе не контролирую свою жизнь. Будто я лишь молчаливо наблюдаю со стороны. И иногда я думаю, что всё это просто сон. Что я вот-вот проснусь и, наконец, смогу вздохнуть спокойно. И этот вздох, будет первым глотком воздуха в моей жизни, — задумчиво произнес Мустафа. Младший Шехзаде в ответ лишь чуть сильнее сжал ладонью плечо брата. Боль Мустафы отзывалась собственной болью в сердце Джихангира. Он, будто сам переживал всё то, что чувствовал главный наследник. — Я разделяю твои чувства, Мустафа, — сокрушенно вздохнул Шехзаде. — Каждое утро я просыпаюсь, казалось бы, с одной целью – увидеть укор и жалость в чужих глазах. Мой изъян роняет меня в глазах близких мне людей. И я… — Не смей даже думать об этом, Джихангир! — воскликнул наследник. — Ты сам раз за разом бередишь эту рану. Я не хочу, чтобы ты стал узником своей слабости. Принимая решения, я каждый раз оглядываюсь назад, зная, что ты, как ангел хранитель стоишь за моим плечом. Что только ты, в дни моего отчаянья, протягиваешь мне руку помощи. — Как скажешь, брат. Оставим этот неприятный разговор, — согласился юноша. — Сегодня у нас не должно быть повода для огорчений. — Ты прав. Но знаешь, этот день был бы куда счастливее, если бы сегодня вечером, рядом с нами был бы Ибрагим-Паша и наш брат Мехмет, — печально произнёс Шехзаде. — Я бы так хотел, чтобы они разделили с нами эту радость. — Да. Очень жаль, что их нет. Я до сих пор не могу в это поверить, — Джихангир склонил голову и несколько натянуто улыбнулся. — Но на всё воля Всевышнего, Мустафа. Да успокоит Аллах их души. — Аминь. Шум шагов за дверью отвлек Шехзаде от разговора. Двери покоев Мустафы распахнулись, впуская гостя, которого наследник меньше всего хотел бы видеть. — Шехзаде. — Рустем-Паша. Что привело тебя ко мне? — Я пришёл по поручению нашего Повелителя, Шехзаде, — поклонился Визирь. — Это касается сегодняшнего празднования. — Что-то случилось? — настороженно спросил наследник, приблизившись к Паше. — Нет, что вы? Всё в порядке. Я только хотел передать, что Паши и Беи уже начали пребывать. Повелитель хотел провести заседание Совета, перед началом торжества. Вам там тоже быть полагается. — Я говорил с Повелителем сегодня утром, и он ничего не сказал о том, что я должен присутствовать на Совете. Будет тебе известно, что такие заседания он проводит сам, — вкрадчиво отметил наследник. — Шехзаде, я всего лишь выполняю волю нашего Государя, — снова поклонился Паша. — Хорошо, можешь идти, — Шехзаде махнул рукой, однако Паша даже не двинулся с места, будто намереваясь что-то сказать. Но, к сожалению,а может и к счастью, Мустафа был не в том расположении духа, чтобы слушать раба Хюррем Султан. — Ташлыджалы! Проводи. — Не стоит, Шехзаде, — скрывая гнев, произнес Великий Визирь. Пусть Паша стерпел массу унижений за всю свою жизнь, но теперь, когда он стал вторым человеком в государстве – гордыня, казалось бы, вовсе затуманила его разум. Пользуясь своей должностью и браком с Михримах Султан, он всеми силами пытался показать свою власть. Алчность прожгла в его душе глубокую проспать, в которую он мог пасть в любой момент. Один неверный шаг, неверное слово и его жизнь оборвется. Печать Визиря, что он всегда носил с собой, была для него неимоверно тяжела. Эта должность, казалось, была даром судьбы, но одновременно являлась и проклятьем. Но отступать теперь уже поздно. Стоит ему засомневаться и враги непременно воспользуются этим. И тогда ни Хюррем Султан, ни Михримах Султан – не смогут его спасти. — Прошу вас, Паша, — требовательно произнес Яхъя, жестом указывая мужчине к выходу. Плотно сжав губы от досады, Рустем в сопровождении поэта вышел из покоев Шехзаде Мустафы. — Что ты себя позволяешь, Бей? Что за дерзость? Перед тобой Великий Визирь Османского государства! Как ты смеешь так вести себя со мной? — разъярился Паша. — Я всего лишь исполняю священную волю нашего Шехзаде, Паша. Не более, — размеренно ответил Яхъя. — Думаешь, что покровительство Шехзаде сможет защитить тебя от меня? — усмехнулся Визирь. — Не будь так наивен, Бей. Я знаю, что за игру вы затеяли против меня. Но у вас ничего не выйдет. Повелитель слишком доверяет мне. — Что ты можешь знать, Паша? Всем известно, никому не превзойти тебя в грязных интригах, — заговорщически произнес Бей. — Да кто ты такой!? — буквально, вскричал Визирь, угрожающе надвигаясь на поэта. — Яхъя-бей! — воскликнул женский голос. Мужчина медленно обернулся, уже догадываясь кого, увидит перед собой. Эти глаза, этот голос, будто наваждение, преследуют его тёмными ночами. — Госпожа, — поклонился поэт. — Как вы здесь оказались? — Я решила прогуляться и снова заблудилась. Простите – глупо. Но я ещё очень плохо ориентируюсь во дворце. Я помешала вашему разговору? — девушка, буквально, кожей чувствовала, исходящие от обоих мужчин, волны гнева и ярости. — Нет, нисколько. Принцесса, я полагаю? — учтиво поинтересовался Визирь. — Рад, наконец, приветствовать вас лично. — И я рада, Паша, — кивнула девушка. — К сожалению, Рустем-Паша уже должен идти, госпожа. Таков приказ Шехзаде, — Яхъя сделал шаг вперед, будто инстинктивно, загородив принцессу от пристального взгляда Визиря. — Это правда, Паша? Очень жаль. В таком случае, не смею больше вас задерживать. — Был рад познакомиться с вами. Добро пожаловать, — тень усмешки скользнула по лицу Визиря и это не укрылось от глаз поэта, дождавшись пока Паша скроется в одном из ближайших коридоров, Ташлыджалы обернулся к принцессе. — Госпожа, милостью Великого Аллаха, взываю к вам! Не приближайтесь к Рустему-Паше! — В чём дело, Яхъя-Бей? Почему это вас так обеспокоило? — недоумевала принцесса. — Этот змей коварен и способен на любую подлость. Он не гнушается никакими методами, — продолжал поэт. — Выполняя приказы своей госпожи, Паша изо всех сил пытается навредить нашему Шехзаде и очернить его в глазах Повелителя. А с вашим приездом дела примут не шуточный оборот. Теперь и вы можете пострадать. Поэтому молю вас, остерегайтесь Визиря и всех, кто хоть как-то с ним связан, — взволнованно говорил мужчина. — Я не имел права говорить вам всё это, но не сказать – посчитал бы преступлением и предательством по отношению к вам. Я обязан защищать вас и нашего Шехзаде. — Теперь я могу спать спокойно, — едва заметно улыбнувшись, шепнула девушка. — Зная, что мою жизнь храните вы. Яхъя смотрел в глаза Джихан, не в силах пошевелиться. Поэт едва сдерживал внезапное желание, коснуться её нежной щеки, очертить кончиками пальцев контур девичьих губ, которые нестерпимо хотелось поцеловать. Не дожидаясь ответных слов поэта, принцесса учтиво склонила голову и продолжила путь к Валиде. Она обернулась лишь у поворота в другой гаремный коридор. — Я помню обещание, данное вами на той поляне, — улыбнулась госпожа. — Я всё ещё жду ваших стихов. — И я сдержу обещание, — будто сам себе произнёс Ташлыджалы, дождавшись, когда принцесса скроется из вида. Но, к сожалению, его слышал не только он. — О каком обещании ты говоришь, мой друг? — Шехзаде, — на выдохе произнес поэт, вглядываясь в пристальные глаза наследника.****
В гареме, как и во всём дворце, царило праздничное настроение. И только лишь в покоях Хюррем Султан повисла гнетущая атмосфера. Приезда принцессы омрачил настроение Султанши, да так, что женщина не смогла сомкнуть глаз ночью. Если она допустит эту свадьбу, то влияние Шехзаде усилится, а этого она не может допустить. — Где ты ходишь, Сюмбюль? Почему ты всегда исчезаешь в тот момент, когда нужен? — Негодовала Хасеки. — Но, госпожа моя..., — тихо протянул евнух. — Я исполнял ваше поручение. Следил за принцессой. — И что же? Ну, рассказывай! — Я следил за ней от самых дверей её покоев. И поначалу не заметил ничего странного. Вот только, когда она проходила мимо покоев Шехзаде, навстречу ей вышли Ташлыджалы и Рустем-Паша. Они о чём-то очень бурно говорили. И я уверен, что мы избежали большой беды только благодаря вмешательству принцессы. Вскоре Паша удалился, а госпожа и Ташлыджалы ещё о чём-то говорили. — О чём они говорили, Сюмбюль? — нетерпеливо вопрошала Хасеки. — Клянусь вам, госпожа. Я не слышал. Лишь по жестам Бея можно было понять, что он настойчиво что-то объяснял принцессе, — продолжал евнух. — Странно. Какие могут быть темы для разговора у невесты наследника и его Бея? — задумчиво произнесла султанша. — Возможно, она просто спрашивала у Ташлыджалы дорогу. Ведь госпожа ещё очень плохо ориентируется во дворце, — предположил ага. — Возможно, — согласилась Хасеки. — Но мы не должны забыть об этом происшествии. Оно вполне может сыграть нам на руку. Евнух склонил голову, неловко переминаясь с ноги на ногу. — В чём дело? Есть ещё что-то? — заметив странное поведение аги, спросила госпожа. — Да. Есть кое-что ещё, — тихо отвечал Сюмбюль. — Вот только я не знаю, как вам об этом сказать, госпожа? — Говори, как есть, — женщина тяжело вздохнула и приготовилась выслушать, очевидно, неприятные для нее новости. — Вчера вечером. Принцесса приняла нашу веру. Теперь её велено называть Джихан-Шах, госпожа. — Что? Что ты сказал? — лицо Султанши исказила гримаса ярости, в мгновение, превращая её красивый лик в отвратительный оскал. — Махидевран. Она очевидно очень спешит. Раз настояла на том, чтобы девчонка в первую же ночь приняла ислам, — продолжала госпожа. — Продолжай следить за каждым шагом. — Но, госпожа моя! Принцесса заметила слежку. Она ясно дала мне это понять, — расстроено произнес евнух. — Какая умница. Она быстро освоится в гареме, — усмехнулась Хасеки. — Делай, что я говорю, Сюмбюль. Мы подождём ещё немного. И если нам не удастся её «купить», значит, придётся её убить. — Как прикажете, госпожа.****
После длительной прогулки по дворцу и прилегающему к нему саду, принцесса, наконец, добралась до покоев Валиде. Султанша по-обыкновению приняла её весьма радушно, но заметив взволнованное состояние девушки, не могла не поинтересоваться, в чём дело? Узнав о причинах тревоги своей невестки, Махидевран Султан обуяла дикая злость, смешанная со страхом. В первое мгновение, госпожа порывалась направиться к Хюррем и устроить очередной скандал, который наверняка бы не принес ничего хорошего. Принцесса всеми силами старалась отговорить Валиде от необдуманного поступка, и ей это вскоре удалось. Она умоляла Султаншу не повторять ошибок, которые во многом обернулись против неё. Девушка не могла позволить Хасеки получить ещё один козырь. Ведь Ташлыджалы ясно дал понять, что связываться с этой женщиной опасно. А значит, чем раньше она постарается принять необходимые меры, тем меньше шансов на победу у Хюррем. Джихан не могла забыть нанесённое госпожой оскорбление, в первый же день её приезда. Этот высокомерный взгляд и пропитанный ядом голос, девушка не забудет никогда. Только сейчас она поняла, как же жестоко ошибалась, надеясь на то, что обретет здесь покой. О, нет. Сколько боли и горечи ей предстоит ещё испытать в стенах этого дворца. Принцесса поняла, что означали слова Махидевран, когда последняя говорила о «жестоких законах гарема». Либо ты сможешь сделать всё, чтобы выжить, либо погибнешь. Второй вариант категорически не устраивал девушку. Она не оставит попыток бороться. По крайней мере, она будет не одна. Теперь у неё есть люди, которых ей предстоит называть семьёй. Которые приняли её, раскрыли ей свои сердца. И она не предаст их. Она погибнет, но никогда не пойдёт против семьи. Потому что семья - есть высшая ценность. И глупец тот, кто будет отрицать подобное. Девушка всегда прислушивалась к своему сердцу и этот раз не будет исключением. Внутренние чувства подсказывали ей, что Хюррем Султан так просто не оставит её в покое. И уже в скором времени следует ждать беды. Но только не сегодня. Не в этот день. Она никому не позволит омрачить свой праздник. Ведь в её случае, он произойдёт лишь один раз. Время - странная вещь. Если бы ещё месяц назад, кто-нибудь сказал бы ей, что скоро она станет женой наследника Османской Династии, то она рассмеялась бы этому человеку в лицо. Однако прямо сейчас ей помогают одеть её праздничный наряд и теперь ей уже совсем не до смеха. Она смущена, растеряна и несколько напугана. Слишком много незнакомых людей окружает её, и она невольно пытается найти взглядом Валиде. Единственного человека в гареме, которому она доверяет. Убедившись, что Султанша находится рядом, девушка облегченно вздохнула. Страх стал потихоньку отступать. Просторные покои, в которых проходило торжество, постепенно наполнялись девушками. Заиграла музыка, и наложницы закружились в танце. Радость и всеобщее веселье постепенно стали передаваться и самой принцессе, от чего она невольно начала улыбаться, что не могло не радовать Махидерван Султан. Но ровно до той поры, пока в покои не вошла Хасеки Хюррем, в сопровождении Михримах Султан. В мгновение затихло все: музыка, разговоры и смех. — Джихан, Махидевран, — приветливо улыбнулась Хасеки. — Примите наши поздравления. Да пошлёт Аллах счастье и сделает этот брак счастливым. Надеюсь, что мы больше не испытаем на себе ошибок прошлого. Как это было с Айбиге Хатун. Джихан не желала вникать в подробности прошлой жизни этого дворца и правящей семьи, а потому предпочла не обращать внимания на подобную провокацию. Нужно быть умнее. Но девушка не могла не заметить, как расстроилась Валиде, поэтому она поспешила ответить сама, во избежание ссоры. — Благодарю, госпожа. Я рада, что почтили этот праздник своим присутствием, — поклонилась девушка. — Ну, что вы? Мы не могли пропустить такое радостное событие. Последнее время мы терпим лишь несчастья, — горестно вздохнула Хасеки, украдкой окинув взглядом Махидевран. — Уж кому, как ни тебе об этом говорить? — не сдержалась Гюльбахар. — Ты - наше одно сплошное несчастье. — Валиде! Прошу вас, успокойтесь, — взволнованно прошептала Шах-Джихан. — Махидевран, в чём опять ты пытаешься меня обвинить? В своих бедах ты сама виновата, — холодно отозвалась Хасеки. — Страх застилает тебе глаза. Ты даже в такой счастливый день не в состоянии думать не о чем, кроме, как о том, чтобы снова обвинить меня в своих грязных делах. — Ты что-то путаешь, Хюррем. Ведь грязные дела – это по твоей части. Только ты плетёшь интриги за моей спиной. Вечно строишь заговоры, дабы очернить моего Шехзаде перед Повелителем, — воскликнула Султанша. — Прошу вас, давайте успокоимся, — вступила в разговор Михримах Султан. Но женщины лишь продолжали спорить, совершенно забыв о времени. Они так и не поняли, что в это время торжественная часть на мужской половине дворца окончилась и мужчины, согласно традициям направились на женскую половину. — Внимание! Султан Сулейман Хан Хазретлери! Шехзаде Мустафа Хазретлери! — провозгласил ага, невольно вынуждая Султанш прекратить ссору. Но крики не укрылись от внимания Падишаха и Шехзаде. Однако мужчины решили не омрачать сегодняшнее событие. Ведь они смогут всё выяснить позже. Султан снова убедится в «невиновности» своей любимой жены, а Шехзаде осознает всю сложность ситуации, в которой оказался. Теперь тревога так просто не отпустит его сердце. Липкий страх за свою супругу, будто яд, растекался по венам, невольно заставляя холодеть. Он не допустит её гибели. Не позволит себе потерять её. Не теперь, когда счастье так близко. — Ваше Высочество. — Повелитель, — смиренно произнесла девушка, поклонившись. — Шехзаде. — Я слышал, что вы приняли нашу веру и взяли новое имя? — улыбнулся Падишах. — Да, это так, государь. Теперь моё имя Шах-Джихан. — Джихан – имя, озачающее вселенную и Шах – правительница. Это очень величественное имя. Будьте же достойны его, — пристальный взгляд Падишаха, казалось, проникал в самые потаенные уголки души, заставляя невольно поежиться. — Не сомневайтесь, Повелитель, — гордо вскинув подбородок, произнесла принцесса. Повелитель жестом подозвал агу, держащего в руках объёмную подушку, на которой лежала корона. Рубины, алмазы, золото. Принцесса видела много украшений, но такой красоты, пожалуй, никогда. Девушка склонилась, и Падишах смог вознести корону на голову Шах Джихан. Стоило золотому ободку украшения, коснуться волос, как принцесса ощутила, будто странная внутренняя сила наполняет её душу. Она, наконец, чувствует, что имеет какую-то долю власти, а значит, теперь она сможет защитить себя. — Да будет этот брак счастливым. Волей Аллаха, он принесёт вам только радость и избавит от огорчений, — произнёс Султан. — Аминь. Повелитель отступил в сторону, уступая место Шехзаде, который согласно обычаю, тоже должен был преподнести невесте свадебный дар. Небольшая цепочка с весьма увесистым кулоном, украшенный теми же драгоценным камнями, что и корона – стала прекрасным дополнением. Для удобства, наследник вплотную приблизился к девушке, застегивая на хрупкой шее цепочку, не в силах оторвать своего взгляда от невесты, скользнув напоследок кончиками пальцев по оголенным участкам кожи. Разгоревшееся внутреннее пламя, опалило своим жаром легкие девушки, заставляя её прерывисто выдохнуть, что не укрылось от взора наследника. Потемневшие глаза мужчины, буквально, пригвоздили юную принцессу к месту, напрочь лишив её воли. И минута, которую они провели в такой близости друг друга, показалась ей целой вечностью. Она разрывалась между желанием скинуть с себя ладони мужчины и прекратить, наконец, эту пытку или же наоборот, позволить им зайти дальше, чем положено. Но Шехзаде решил всё за неё. Отступив на несколько шагов, наследник произнёс. — Пусть Великий Аллах ниспошлет нам счастье, госпожа. — Аминь, — шепнула в ответ девушка, наблюдая, как мужчины не спеша покидают покои. Взволнованно вздохнув, Джихан ощутила, как неминуемо заалели её щеки. Принцесса несколько резко присела на тахту, впившись аккуратными пальчиками в бархатную обивку. — О, Аллах! Не мужчина это – Лев!