Прошлой весной OST: IAMX – The Negative Sex
Конни сидела на краю мостков и болтала загорелыми ногами в полупрозрачной воде. - Знаешь, Джон, я не взяла купальник. Я молчал. Мне было всё равно. По небу плыли тучи, то освобождая солнечные лучи, то загораживая их. Словно небо не могло решить – быть непогоде, или нет. Я смотрел на отражение облаков на зеленоватой глади пруда. - Дождь собирается, - только лишь сказал я. - Ты замёрзнешь. Она не ответила, только чуть наклонилась и зачерпнула ладонями немного воды. - Где Глен? - внезапно вырвалось у меня. И я тут же об этом пожалел. Девушка обратила на меня свои яркие голубые глаза. Я всегда поражался их цвету. Глен. Наш… друг. Странный друг, я бы сказал. У него с Конни отношения очень дружеские, иногда даже переходящие эти рамки. Она ему нравится. Иногда Конни даже жаловалась на его интерес. Я же подсмеивался над ним, говорил, что я лучше, позволял ей перебирать мои волосы, спадающие почти до плеч, кажущиеся на изредка появляющемся среди туч солнце, золотистыми. - Джон, Конни! Я отвёл глаза от Конни и увидел Глена, закатавшего джинсы, стоящего в воде, мерно омывающей его бледные и длинные ноги. В руке он держал палку, измазанную грязью. - Чего тебе? – спросил я, обхватывая рукой Конни за плечи и недовольно смотря на него. Я увидел, как его тонкие, розоватые губы поджались, а желто-зелёные кошачьи глаза чуть прищурились. Глен вообще не мог скрывать своих эмоций – мимика у него была очень живая, а кожа светлая и не темнеющая на солнце – только высыпали веснушки, зимой потом исчезающие. У парня был длинный, тонкий нос, высокий лоб, а тёмно-каштановые волосы на солнце играли всеми оттенками рыжего и золотого. Он был долговяз, с большими кистями рук и ступнями. Я бы назвал его нескладным, но девушкам он нравился. Я иногда удивлялся, почему Конни не хочет с ним встречаться. Но чувства соперничества и собственничества всё-таки победили, и я не отпускал подругу от себя, всеми силами показывая Глену, что я к ней неравнодушен. В конце концов, как друг, я должен ей помочь отвязаться от настойчивого ухажёра. Потому что где бы мы ни были с Конни, куда бы ни пошли, Глен всегда увязывался за нами. Конни его жалела, и поэтому мне приходилось его терпеть. Нет, я не хочу сказать, что он плохой парень. Просто так получалось. Вот сейчас он стоял и плюхал палкой по воде, как идиот. Когда нас с Конни окатили брызги, она рассмеялась, а я заорал Глену, что он идиот. Парень тут же выбросил палку далеко в пруд. Я довольно усмехнулся – видно же, что он не хочет по-дурацки выглядеть перед Конни. - Глен, - позвала его Конни, и он тут же обернулся. Почему-то он был печален. – Пойдёшь ко мне ночевать? – спросила она. Я даже отодвинулся от неё. Она что, решила встречаться с ним? Но девушка посмотрела на меня. - Ты ведь составишь нам компанию, верно, Джон?***
Я ворочался и пытался уснуть. Глен лежал рядом на спине, подложив сцепленные в замок руки под голову так, что его локоть чуть не упирался мне в щёку. Я отвернулся от него, поудобнее устраиваясь на подушке. Конни постелила нам вдвоём на двуспальной кровати, пусть я и сопротивлялся, утверждая, что могу спать на полу. Она странно посмотрела на меня и сказала: - Если что, приходи ко мне. Я… буду только рада. Эта фраза крутилась у меня в голове. Это приглашение? Хотя я знал, что у Конни была куча парней. Очень много. Она что, заигрывает со мной? Может, мне действительно пойти к ней в спальню? - Джон, - тихо сказал Глен. Его голос был низким, и почему-то меня пробрало от этого звучания. - Что? – недовольно откликнулся я. Только по одному его «Джон» я понял, что наклёвывается серьёзный разговор. - Я хочу спросить тебя. Что ты обо мне думаешь? Я шмыгнул носом и обернулся на него. На моих губах появилась улыбка. - Конни ты не нравишься. Я ясно выразился? Его зелёные глаза немного расширились, насколько я мог судить в полумраке спальни родителей Конни. - Так ты… - Глен тоже улыбнулся. Нет, он даже тихонько рассмеялся. У него чертовски красивая улыбка. Когда-нибудь в неё кто-то обязательно влюбится. Может, даже Конни (я ощутил неприятный укол ревности). – Так ты думаешь, что я в неё влюблён? Я кивнул, опёршись на локоть и смотря на него. - А теперь давай спать, - я улёгся на спину и закрыл глаза. - Ты ошибаешься. – Голос Глена прозвучал очень грустно. - Ты всё время за нами таскаешься. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на нас? Я не идиот, - сказал я, не открывая глаз, собираясь провалиться в сон. - Ты не идиот. Я так не думаю. Но… Я взмахнул рукой в воздухе. Этот жест означал «забудь», и рука должна была упасть. Но она остановилась, так и не упав на кровать. Тёплые пальцы Глена обхватили её, и я ощутил какое-то странное… странное… что-то… Влажное. Странное. Неправильное. То, чего я не мог понять. То, чего раньше со мной не случалось. На моих губах. Что-то. Что это? Я не мог открыть глаза, я впал в ступор. Не мог пошевелиться. Задержал дыхание одним махом, словно из меня выбили весь воздух. И когда я приоткрыл рот, чтобы вдохнуть, с моим языком соприкоснулся чужой. Это было странно. Я не могу подобрать другого слова. Я был в шоке. Я не мог поверить в то, что это происходит со мной. Мне казалось, что это какой-то другой Джон. Другой Джон лежит с закрытыми глазами, и его целует парень. Пальцы другого Джона сжали чужие. На осознание у меня ушло несколько секунд. Глен отстранился от меня. Пальцы его разжались. Что я сделал? Я рассмеялся. В голос. Я хохотал, как помешанный. Я не знал, что сказать. Я даже не мог поднять руку, чтобы отвесить ему затрещину. Я ничего не мог. Меня трясло. От страха. От отвращения. Я, всё ещё смеясь, откинул одеяло в сторону и вылез из кровати. Я не смотрел на Глена. И больше не буду. Никогда. Иногда, чтобы стало легче, нужно осознать, проговорить это про себя. Но здесь… Господи, здесь… Я хлопнул дверью. И зашёл в другую. Конни ещё не спала. - Джон? – тихий, нежный голос произнёс моё имя. Я ещё чувствовал вкус губ Глена. Меня тошнило. Мне хотелось вымыть язык мылом. Мне хотелось сжечь всю одежду. Мне хотелось сдохнуть. - Можно? – спросил я. Она ничего не спросила. Я теперь понял, что она знала. Конни села и протянула ко мне руки. Я скользнул на кровать, прямо в её объятия. Слишком нежные и мягкие – она была только в длинной футболке, под которой ничего не было. Я уже не мог сдерживаться. Мне хотелось стать чистым. Поэтому, когда она сказала: «Поцелуй меня», я немедленно выполнил её просьбу, пожалуй, слишком поспешно – мы столкнулись зубами, но это вызвало только улыбку. Я ласкал её губы, забываясь в их вкусе, потому что это было естественно. Это было правильно. Я хотел быть правильным. Я прижал её к себе сильнее, чувствуя возбуждение. Её ласковые касания стали более настойчивыми. Она тоже хотела меня. Я выдыхал в её губы, сжимал её тело, слышал её стоны подо мной. Я чувствовал, что задыхаюсь, Конни выгибалась подо мной, стискивая мою спину. Это нормально.Вчера
- Не хочешь говорить, не надо, - я пожал плечами. – Но, Шерлок, я всё равно узнаю. А лучше, я позвоню ей. Я дошёл до тумбочки и взял с неё телефон. Шерлок не шевельнулся. Руки его так и были скрещены на груди. Он хмурился. Он старался не показывать своего раздражения. Он хороший актёр. Шерлок смотрел в окно, пока я тыкал пальцем по сенсорному экрану, прокручивая список вызовов. Давно, очень давно мы с ней говорили по телефону. У меня немного дрожат руки, но я не отрываюсь от смартфона. Вот он, её номер. На контакте стоит её фотография. Она улыбается и показывает двумя пальцами V. Вызов. «Абонент не отвечает или временно недоступен» - объявил механический женский голос. - Шерлок, - говорю я, но тут мой взгляд падает вниз. За стеклом я вижу, что отец обнимает девушку с длинными, песочного цвета волосами. Она в полосатой шапке и дутом пуховике. Я бросаю телефон на кровать и несусь вниз, перемахивая через ступеньки. Это Харриет. Она видит меня, выбежавшего на мороз в одной кофте. Красный нос, заплаканные глаза, тушь потекла. Дорожки слёз на щеках. «Зачем ты пришла?» - хотелось выпалить мне, но я сдержался. Отец обернулся и посмотрел на меня. Я давно его не видел. Он тоже подошёл ко мне и обнял. Его крепкие руки дрожали. Что происходит? Я в домашних тапках, чувствую ногами холод снега. Они начинают промокать. Сестра делает ко мне шаг и обнимает. - Мне очень жаль, Джон, - всхлипывает она. Жаль. О чём она? - О чём ты, Харриет? – спрашиваю я. - Нашли Конни, - прошептала она. – Её нашли. Когда наконец разгребли завалы того дома. Никто не знал, что там есть кто-то ещё.Сейчас OST: The Fray – Say When
Я стою, прислонившись к могильному камню. Все давно разошлись. Чей это камень, мне неважно. Я смотрю на могилу Конни. Я специально отошёл подальше. Если бы у меня были силы, я бы сходил в ближайший супермаркет за бутылкой. Если бы были. Но их нет. Я дрожу от холода. Уже почти ночь. Я проторчал здесь целый день. Телефон я отключил после того, как мне несколько раз позвонили Харриет, мать, отец и Майк. Он тоже был на похоронах. Там был Глен. Были подруги Конни, имён которых я даже не знал. Меня колотит. Я не задавал вопросов Шерлоку. Я не хочу знать, кто сделал тот, последний выстрел. Потому что я не переживу ни одного, ни другого варианта. Я не хочу, чтобы Конни стала самоубийцей. Я не хочу, чтобы Шерлок стал убийцей, пусть даже спасая мою жизнь. Или свою. Не хочу. Я не хочу. Ничего не хочу. Хочу оказаться рядом с ней. Хочу попросить прощения. Не хочу думать о том, что это моя вина. Потому что она любила, любила, чёрт возьми, любила меня! А я поступил как последний, бессердечный, чёрствый, эгоистичный ублюдок. Я её бросил. И теперь чувствую, что у меня не осталось сил даже на слёзы. У меня не осталось сил на то, чтобы думать о других проблемах. О Шерлоке, Ирен, Мориарти, своей семье. Я бессилен. Я бездушен. Я не заслуживаю того, чтобы… нет… я… не знаю. Я не хочу думать. Я уже ничего не могу. Я опускаюсь на землю. Слышу чьи-то шаги. Кто-то пришёл. Кто-то стоит рядом со мной. Но я не вижу, потому что слёзы заслоняют взор. Я слеп. Уже темно. И у меня чувство, словно я больше никогда не смогу видеть. - Джон. Тихий, низкий голос. Такой знакомый. - Пойдём домой. Я мотаю головой. Я никуда не пойду отсюда. Пусть даже мне не хватает храбрости даже на то, чтобы подойти к её могиле. Она не прожила и двадцати лет. И это моя чёртова вина. Я не встану. Я хочу сдохнуть. Просто так. Здесь. Как последняя чёртова собака. Чья-то рука на плече. На здоровом плече. Он внимателен. Что, будешь меня утешать? Что, может поцелуешь меня, чтобы утешить? Вали к дьяволу! Я никогда… - Я никогда никого не полюблю, Шерлок, - срывается у меня с губ. Рука не покидает моё плечо. - Я всегда был добр к людям, - мой голос срывается. Но я продолжаю. Он должен знать. – И они не понимали. Они думали. Они придумывали, что я в них влюблён. Но на деле я никогда не смогу полюбить. Я только могу быть добрым. Я могу делать нормальные вещи. Я такой же, как и все. Только остальные влюбляются в меня. Я ничего не могу поделать. Они сами причиняют себе боль. И всё равно виноват я. Потому что я добрый. Почему я не могу быть таким, как ты? Одним посреди целого мира? Он не отвечает. Просто садится рядом. Ему это неинтересно. Какие-то душевные муки кого-то такого банального, как я. - Они все сходили с ума. Слеза катится по щеке. Я плачу. Мне должно быть стыдно. Но мне плевать. Я плачу и не стесняюсь этого. Потому что знаю, что это правильно. - Все, кто меня любил. Я не мог этого видеть. Я не тот, кто достоин любви. И всё равно я завидую им. Они могли любить. А я не мог. И не смогу. Больше никогда ни с кем не буду сближаться. Я не хочу… не хочу снова потерять кого-то. Шерлок не ответил. Я чувствую его тепло, и мне немного легче. Мы сидим, прижавшись друг к другу плечами. - Ты тёплый, - тихо говорю я. – Почти как живой. Наверное, Шерлок улыбнулся своей надменной улыбкой. Но я не вижу этого. Может, и не улыбнулся. Он просто сидел рядом со мной и молчал. Этот высокоактивный социопат, ни на секунду не затыкающийся, сидел и хранил молчание. Понимал ли он, что мне это нужно? Или всего-то не знал, что сказать терзавшемуся мне? Кто-то рядом. Это всё, что мне нужно было знать. Потому что на вопросы, которые я задавал, не было ответов. Но, так или иначе, я решил, что никого больше не подпущу к себе. Кто-то наверху, ты слышишь? Я не знаю, верить в тебя или нет, но сейчас мне кажется, что Шерлок рядом со мной не просто так. Может, с ним я смогу больше никого к себе не подпускать? Стану таким же, как он? Или рядом с ним мне больше никто не станет нужен?