Dirty Rotten Bastards

Билли абсолютно не заботило мое отношение к Тре. Был ли он слепым в плане отношений или же ловил кайф от моего психованного состояния, проявляемого каждый раз, как зеленоволосый и наглый оказывался в поле зрения, я так и не понял. Их посиделки стали обыкновенным делом, в которое меня упорно не хотели посвящать. Я бы с радостью стал утверждать, что меня это нисколько не задевало, но я, к сожалению, не имел привычки обманываться. Пустые пронизанные наивностью рассуждения досаждали словно по расписанию. Ну не глупо ли сначала объявлять меня частью некой команды, а затем выставлять на улицу всякий раз, как все оказывались в сборе, да еще и в полной уверенности, что я не решусь сбежать? Да, глупо, но, кажется, верно. Мы осели в одном из мотелей на рекордный для нас срок, и каждый день раздавался стук такой же упертый, как и человек нарушавший тишину и подрывавший мое терпение. Присутствовала и вечная его компания, состоявшая лишь из одного кудрявого парня, который на поверку оказался самым адекватным человеком, которого я имел честь встретить за последнее время. Остальные, оба два, по-настоящему друг друга стоили, в их поведении было слишком много схожих черт. Они даже хмурились одинаково, когда я набирался наглости разрушить уединение их творческого съезда. Все попытки выяснить темы увлекательных бесед рушились о фразу «не твое дело», истинно гениальную, которая всякое любопытство конвертировала в бешенство. Была в Билли черта, которая всегда меня выручала — рассеянность вкупе с изрядной безответственностью. То была отвратительная черта для тюремщика, в которого он заделался. Когда я в очередной раз был отправлен дышать свежим воздухом, недолго думая, я пошел к нашей машине, в зажигании которой неизменно находился ключ, и забрал пистолет. Идея угона возникла, но она не была столь яркой, как картина, что предстала отчетливым образом перед глазами. Я хотел расквитаться с главным моим раздражителем. Когда я резко ворвался в номер с в тиски сжатым обеими руками оружием, я ожидал несколько иной реакции, нежели возгласа: «Как же ты вовремя!» — Вовремя? — Мы о тебе как раз говорили, — сообщил Билли, сидевший так близко к Тре, что от какого-то странного ощущения резко стало не по себе. — Да неужели? — А то, — ответил Тре и подошел ко мне на столько, что между ним и пушкой остался ничтожный метр. — Пистолеты детям не игрушка. Брось это, иначе твое здоровье рискует резко ухудшиться. Мне жутко хотелось бросить что-нибудь колкое в ответ, но, подогреваемый любопытством, я опустил пистолет и попытался принять вопросительное, а не смятенное выражение лица, что прочно ко мне прикрепилось. — Я тебе кое-что расскажу. Только отдай для начала пистолет. Вот, так, отлично, а теперь сядь, заткнись и слушай.

***

— Только давай быстрее. Все-таки терпение имеет свойство кончаться. Я и Билли подъехали к небольшому банку, удачно расположившемуся на краю города, в самой тихой его части. Шум колес был единственным нарушителем спокойствия, а мы — единственным доказательством того, что город не вымер. Билли торопливо-изящно, приноровившись за длительное время, научился вылезать из машины. Я остался в насиженном мною сиденье и приготовился к нашему будничному ритуалу. — Если такой умный, шел бы со мной, — огрызнулся Билли и пренебрежительно повернулся спиной, вскоре скрылся из вида. — Раз, — шептал я под нос, свесив руку с пистолетом через открытое окно, — два... три! На горизонте показался Билли, направлявшийся размашистой походкой ко мне. Изобразив всю важность, на которую только мог быть способен, он с удивительной невозмутимостью цапнул пистолет. — Ни слова. — Даже и не думал. — Да, конечно. Знаю я это твое лицо, мистер я-же-тебе-говорил, — несмотря на то, что он аж весь покраснел от злости, он оставил в далеком прошлом свою привычку подпрыгивать во время гневных тирад. — Куда мне с твоим опытом тягаться? Ни слова не скажу, ни на сантиметр не сдвинусь. — Вот и сиди, засранец упрямый. Кто, как ни Билли, мог изменить настрой за пять секунд? — Такого больше не повторится, — как-то неестественно жалобно протянул он, скрестив руки и нагнувшись к окну. — Тоже мне, снайпер... недомерок и недоумок. — Да мы же уже решили, что закрыли тему... Я не недомерок, я компактный, хватит обзываться — надоел. — Будешь палить без разбора — и не так назову. — Так ты же и нужен для того, чтобы меня контролировать. — Только для этого? — Нет, — он бесцеремонно засунул голову в окно, отчего я порывисто от него отскочил, — ты мило ноешь. — он предпринял попытку пристать ко мне вместе со своими порой излишне притворными нежностями, но я отмахнулся от него в его же манере. — Твоя взяла. Иду. А то черт знает, что ты еще начудишь. Без фанатизма, договорились? — Как пойдет, — пожав плечами, честно ответил он. В нашем деле честность по отношению друг к другу и искренность было самым важным. Приторно, противоестественно, персонально реально. Билли толкнул тяжелую дверь, привычно жеманно протянул оружие к потолку, и тут началась самая веселая часть. — Все на пол. Не двигаемся — не ставим на кон самочувствие. Когда-то Билли рассказал мне о том, как они с Фрэнком познакомились, встретившись за барной стойкой, оба источали утомленность жизнью, существование скатилось в привычку. Они нашли выход из поглощавшей их скуки в преступном безразборном кутеже. Заранее обозначили правила, работали в команде, грабя магазины и заправки, пока чуть не попали в лапы полиции, представ во всей красе на трассе возле застреленного автомобилиста. Лапы, по сути, было всего две. Полицейским был Джейсон, тот самый Джейсон. Тогда он носил с нарочито важным видом форму охранника закона и бросался в сторону таких, как эти двое, фразами, вроде "отбросы общества" и "сумасшедшие ублюдки". У Джейсона пистолет был гораздо больше, но у Фрэнка он оказался заряжен. Он, как и я, при абсолютно глупых обстоятельствах стал их заложником с расширяющимися полномочиями. В какой-то момент он достиг некоторого уровня их доверия, проявляя неожиданную привязанность, а затем и вовсе компанейский энтузиазм в преступных делах. В большинстве случаев их выходки не выходили за рамки определенной гонки за драйвом, принимая во внимание некоторые исключения, подтверждавшие закономерность. Экстренных ситуаций было лишь несколько, и в результате одного из них они приобрели новое лицо в команду. Я стал закономерностью, подтвердившей редкие исключения. Джейсон уже давно являлся неотъемлемой частью их банды, а Фрэнк погряз в иллюзорной безнаказанности и самодурной власти, став Тре, будучи в некоторой степени его альтер эго, в котором главная личность все же отдавала себе отчет. Теперь и меня ждала участь Джейсона? Ведь он, как и я, не собирался сбегать, застрял в ловушке воображения, представлявшего перед глазами картины соблазнительной жизни на острие ножа. Билли стал нуждаться в большей и более сильной дозе, и Тре, испытывая внешне скрытую, но четко различимую в некоторых жестах и фразах откровенную привязанность, решил обеспечить Билли необходимым ощущением невдумчивого существования. Нисколько не бессмысленного, в его понимании, но разрушительного для хрупких реалий. Так они вычеркнули слово норма из обихода, и так я оказался в должности няньки Билли, который хотел сеять беспощадный хаос вокруг себя, уже не только из нужды в адреналине. Я пытался удерживать его от бесцельной стрельбы, которую дозволил Тре. От заложников, которых разрешил Тре. Так банда охотников за драйвом перестала быть практически чуть менее, чем полностью, как изначально все предполагалось, безобидной. Так я неумолимо становился ее частью. Вот и мой своеобразный привет из Стокгольма.

***

— Мы решили, что ты можешь быть очень нам полезен, — сообщил Тре. — Редко встретишь такие кадры, — с улыбкой он покосился на Джейсона, наблюдавшего за действом с откровенной заинтригованностью. Кажется, происходившее можно с лихвой было назвать переломным моментом в истории их тесного общества. — Поверь, как ты к нам, так и мы к тебе, поэтому мы будем очень признательны, если тебе не придет в голову мысль обмануть наше искреннее доверие. — А у меня все же есть выбор? — Да, ты можешь запросто уйти от нас. Только, боюсь, то будет гроб, понимаешь? — Более чем, — вздохнув, сказал я и обратил внимание на перемены в лице Билли, источавшие радость. — Будешь приглядывать за Билли. Порой он слишком импульсивен. Ему вечно мало. — То есть? — Скоро поймешь.