Dirty Rotten Bastards

Я не знаю, где же та грань между правильным и неправильным. Всё же я надеюсь, что её вовсе не существует, ведь далеко не каждую ситуацию можно подогнать под конкретное определение. Наверное, то, что мы делали, было неправильным, но то, ради чего мы это делали, могло оправдать нас хотя бы в наших собственных глазах. Меня долго одолевали сомнения, но есть люди, которые не позволяют тебе хотя бы на секунду остановиться и задуматься, если в их воображении созрел план действий. Билли оказался тем типажом, который может долго сидеть на месте и отыскивать в окружающей обстановке что-то, за что может зацепиться взгляд, а потом, озаренный идеей и горящий нетерпением, вскочить и потянуть за собой неизвестно куда. Случайности иногда кажутся удивительными закономерностями в цепи событий, охваченных, на первый взгляд, хаосом. Даже в нашей абсурдной и, казалось бы, безвыходной ситуации нашелся внезапный выход. И Билли за него ухватился. Мы, Джейсон и Тре больше не могли держаться друг от друг на неизвестном расстоянии. Вселенная просто не могла допустить наличие таких сумасбродов в двух местах одновременно. Банда имела возможность вновь соединиться и стать кошмаром полиции лишь одного и, возможно, еще нескольких прилежащих штатов. Внезапный возглас, исполненный отчаяния и удивления одновременно, донесся из соседней комнаты. Бросив все свои дела, наличие которых я себе только внушал, потому что уже пару недель назад свел свое существование к прослушиванию радио, беспрестанному посещению холодильника, сну и беспредметному общению с соседом, с которым, как мне показалось, из общего у нас были только проблемы. Но это не мешало Билли с наивным интересом слушать мои истории, за которыми я прятал от него свою жизнь, потому что хотел сохранить хотя бы свое прошлое, боялся, что он его отнимет так же, как мое настоящее и будущее, о которых мне теперь даже думать дерзости не хватало. — Угадай, кого по ящику показывают? — вскрикнул снова Билли, когда я вошел. Мое внимание не мог не привлечь размах погрома, который он устроил вокруг себя, наполовину рассыпав чипсы, которые я искал минуту назад, и пролив банку пива на ковер. — Откуда у тебя руки растут? — очевидно не в тему поинтересовался я, чем заставил Билли снова громогласно выразить свое удивление. — Ты меня слушаешь, а? Я уже настолько привык к его способности удивляться любой мелочи, что довольно нагло развернулся к нему спиной, проигнорировав глупый вопрос. — Только в определенных позах, — пластмассовая миска пролетела в сантиметре от моего уха. Одновременно раздался выкрик. — Тре и Джейсон. — Что? — Что? — Как? — я задал другой односложный бессмысленный вопрос. — Нашлись. Два блудных идиота, — с неожиданной злобой прошипел он сквозь зубы, откинувшись на кровать, положив руки под голову и в то же время облегченно вздохнув. Я медленно сел рядом с ним, немного сторонясь Билли и его вспыльчивого характера. — Как? Где они? — Где? — переспросив, он привычно прикупил нижнюю губу и посмотрел на меня выжидающим взглядом, словно хотел, чтобы я сам ответил на свой вопрос. — Ты вот как думаешь? Я вовсе не думал, что Билли мог быть настолько раним. Но, как и большинство его черт, эта ранимость выражалась в несколько ином виде, нежели у психически здоровых людей. Нет, я не считал его сумасшедшим, но что-то не от мира сего у него было, хотя, может быть, я был слишком предвзят к нему. За первые несколько минут после получения новостей весь спектр чувств выразился на его лице. Он смеялся, отказываясь верить, матерился, обвиняя Джейсона и Тре в безрассудности, что с его стороны было неприличным, и в конечном итоге дошел до того, что спустил всех собак на меня и ушел. Я не мог воспринять его серьезно, поэтому со спокойствием, которое всегда доводило его до грани бешенства, поставил стул напротив двери и сел, приготовившись ждать его. И ожидание длилось недолго. Он влетел обратно в номер, столкнулся со мной взглядом и почему-то резко утих, замерев на месте. Такой реакции точно ждать не приходилось. Он хотел что-то сказать. Я видел, как губы его разомкнулись, и, кажется, даже слышал глубокий вдох — до того мои чувства были обострены — и видел неестественное замешательство, которое отобразилось на побледневшем лице. — Ты что-то хотел? — холодно спросил я. — Да, — хамовато бросил он, — забыл чертову куртку, а я там за два шага до костей промерз. Он и правда взял потрёпанную огромную куртку цвета хаки, которая совершенно ему на шла, и в ней он смотрелся куда более тощим и низким, чем был на самом деле. — И куда ты собрался? — я подражал его тону, но выходило паршиво. Он не ответил и внушительно захлопнул за собой дверь, и так норовившую слететь с петель. — Козёл, — сказал я куда-то в пустоту, зная, что адресат всё равно не услышит. И несмотря на исключительную экспрессивность этого адресата, я пошел за ним вдогонку. Порой я чувствовал, как легко ему удавалось вить из меня веревки, но противиться ему я не мог. В очередной раз. Я догнал его, я остановил его, я снова поддался ему и не мог унять бешено колотившееся где-то под ребрами сердце, когда он обратил на меня пустой стеклянный взгляд, который я никогда не ожидал у него увидеть. Фраза, брошенная им бездумно, ранила меня до глубины души, хотя это могло отчасти и порадовать, ведь я уже давно уверился, что продал её. Он с серьезностью вперемежку с едва уловимым презрением спросил: — Ты предатель? Я оцепенел, забыв на некоторое время, как моргать. — Если ты в этом уверен, то я могу хоть сейчас уйти. — Нет, если я в этом уверен, ты больше никуда не сможешь уйти, — перочинный нож выскользнул из его кармана и оказался на опасном расстоянии от моего горла. — Шутишь? А ты шустрый. — Скорее, предусмотрительный, — деловито выпалил он. — Где-то это уже было. — Снова в каком-нибудь фильме? — спросил он с ухмылкой, которая, несмотря на ситуацию, не теряла для меня своего очарования. — Сейчас мы слишком похожи на героев мыльной оперы, — я тоже внезапно для себя улыбнулся. — Такую мыльную оперу я бы посмотрел, — тон размягчился, и Билли вернул нож на прежнее место. — Мне плевать, если это ты... — Не я! — В любом случае теперь ты поможешь мне их вытащить, договорились? Кто-то должен это сделать, — устало бормотал он. Во мне возникло необъяснимое желание прижать его к себе и пообещать все, что он только хотел от меня услышать. И правда какая-то мыльная опера. Мы сидели на холодной скамейке возле дешевого обшарпанного кафе недалеко от мотеля и разглядывали мигавшую неоновую вывеску, которая вот-вот должна была погаснуть. Мы внимательно наблюдали, будто этого и ждали. — Сколько раз ты уже хотел меня убить? — всё же я не смог удержать этот мучивший меня вопрос в себе. — Я со счета сбился. Он не отрывал взгляд от вывески, а я ощущал необходимость почувствовать на себе его взгляд. — Я тебя раздражаю? — продолжил я. — Сейчас? — Да, нет, то есть вообще. — Периодически. Но меня все раздражают — не принимай это на свой счет. — А Тре и Джейсон? — я пять раз пожалел за секунду после того, как спросил. — Сейчас особенно. — В смысле? Я? Они? — вдруг мне срочно понадобилось выяснить. — Вы! — вскрикнул он. После мы еще минут десять молчали. Коммуникативную паузу нарушил его необычный жест: он обхватил меня за плечи. — Ты чего? — Заткнись, — прошептал он и как-то уж совсем по-хозяйски на меня навалился. — Не порти момент. — Какой еще момент? — через пять секунд спросил я. — Да что ж такое! — он взмахнул руками, убрав их с моих плеч, и наконец взглянул и на меня. — Ты неисправим. — Меня уже поздно воспитывать: слишком большой мальчик. — По сути... все те же мальчики, но только игрушки посерьезней, — задумчиво и даже с грустью прибавил он. — Это же все начиналось как обыкновенная игра. Увеселительная да и только. А сейчас? Сейчас у нас есть цель, которая всё равно ни черта не оправдывает средства. Да бля... — он снова перевел взгляд на вывеску, — нужно было изначально ставить хоть какие-то цели, согласен? — Да, — с вопросительной и крайне неуверенной в чем-то интонацией спросил я. — Жаль, что уже поздно, нам остается только подчищать за всем этим. — Ради чего-то же ты это делал. — Говорю же, ради веселья, — опять нервно вскрикнул он. — Я же тебе не Робин Гуд, который богатых грабит ради бедных. Мы чуть ли не сморкались в эти деньги, забыл? — Джейсон их вообще на дорогу выбросил. Не вини только себя. — В нашем деле нет «он», а есть только «мы». Может, пафосно звучит, но это означало, что мы хоть за кого-то могли держаться: друг за друга. А вдвоем мы с тобой едва ли способны на что-то серьезное. Как мы вытащим их? Я хотел бы верить, что они были верны нашим принципам до конца, но знаю технику допроса. В таком случае ты это и предательством не посмеешь назвать. — Думаешь, мы не сможем? — теперь я его обнял с определенным намерением. — Мы и так уже упали ниже некуда, — я коснулся губами его холодной щеки и прижал его к себе, наконец, без боязни, что рана откроется. Приступ меланхолии сменился ностальгией. — Знаешь, нам было так легко. Это вообще большая редкость, а вот у меня это было. Пускай мы просто три съехавших с катушек ублюдка. Мы хотя бы понимали друг друга. — Я понимаю, о чем ты, — тихо усмехнулся я. — Правда? Этот вопрос меня обидел, ведь я рассчитывал на то, что мой намек был достаточно прозрачен. — Правда. Думаю, не нужно говорить, что я не раз задавал себе одни и те же вопросы, которые касались одной и той же темы: как я вообще докатился до всего этого? Как обстоятельства могли сложиться настолько нелепо? Многие ли верят в случайности, но иногда просто нет иных объяснений. Я ведь не могу утверждать, что Билли убил во мне принципы, потому что настоящие принципы выдерживают испытания, вроде этого. Я же не выдержал испытание азартом и мимолетным увлечением вкупе с желанием что-то кому-то доказать. — Как ты относишься ко всему, что случилось? Нет, — замялся я, — правда, я абсолютно запутался. — Забавно, — растянувшись в отдававшей холодом улыбке выдал он. — Забавно? Да ну? С тобой разговаривать не о чем: у тебя совести нет. — У тебя, между прочим, я её тоже не наблюдаю. Я еще в магазине в этом убедился: таких за милю вижу. — Таких, как ты? — Именно. Одному мне было бы опасно, вдвоем — мало, втроем — все еще слишком скучно. Ты вовремя подвернулся, потому что мы уже начали со скуки с ума сходить. Отличную идею чуть не загубили кучей правил. Если бы не ты... — Я? А я-то что? — Ты меня поддержал. Один бы я этих двоих не уломал. Так бы мы и остались на уровне бензоколонки. Ты одновременно четвертый и второй мой сообщник. — У тебя с головой как? Я тебя не поддерживал! — Меня можешь обманывать столько, сколько твоей душе угодно, но себя-то обманывать не нужно. Я тебе предложил — ты согласился, — произнес он с ликованием в голосе. И мне нечего было ему сказать. Я задыхался от осознания, которое так резко обрушилось на меня тяжелым грузом. Я ощутил боль в позвоночнике, и что-то тянуло меня вниз. — Твою мать, Билли, что ты несешь? — вот теперь мне стало по-настоящему плохо, голова показалась свинцовой, она нуждалась в опоре. Закрыв лицо руками, я как будто закрывался от всего внешнего мира, который пару секунд назад вдруг резко окрасился в те самые полутона, которые я не видел всю жизнь, сам того не понимая, окрашивая мир только в черное и белое. До этого момента я продолжал чувствовать себя «белым пятном», которое просто набрело на «черную полосу». Я не знаю, где же та грань между правильным и неправильным, но я чувствую, что в мире полутонов я слишком темный. В моих поступках в последнее время было слишком много мерзости, которая доставляла мне настоящее удовольствие впервые в целой жизни. — Тебе ведь все это нравилось, Майк. В чем же теперь дело? — иронически спросил он и неестественно захохотал. — Я хотя бы признаю, что подонок. Знаешь, мы ведь обязаны вытащить их из тюрьмы, и у меня уже готов опасный по своей дерзости план, а у тебя снова нет выбора.