Безумный-безумный-безумный... Остров!

Но Уэйд с Дени не знали, что несколько разминулись по времени со «съемками» Старка. А пока они праздновали ночью, миллионер сидел в клетке и в который раз думал о побеге. Но его сторожили. И сам главарь следил за всем… Свобода. И безумие. Свобода часто граничит с безумием, если это освобождение от всего без привнесения чего-либо взамен. Свобода и власть. Да, Хойт являлся вроде как большей властью, но не являлся необходимой максимой ценностей и критерием добра и зла, а последних вовсе не осталось. Давно. Когда рушится гигант, когда рушится вера, оказывается, что можно творить, что угодно и называть, как угодно. Можно даже называть свое зло по-старому злом, но только никакого чувствования зла в качестве зла не произойдет от любого называния. Когда исчезает то, что внушало непоколебимость смысла событий, может так оказаться, что обнаружишь себя последним и единственным гарантом порядка вещей. «Я царь и бог всея Рук Айленда». И так он себя называл, и так он себя ощущал. И в этом содержалось страшное веселье. Каждая новая изобретательная пытка, каждое бесчинство — еще одно доказательство бесполезности старого гиганта, ведь небо не рушилось, никакая кара не слетала с него. Только призраки иногда бродили по лагерю. Призраки уплотнялись, когда происходила очередная стычка с ракьят, вот только то не были души павших неотмщенных, то были голодные тени, которые жаждали собрать новую жатву на крови. И получали сполна. Но никто не видел, как они склонялись над телами, как пили их нерастраченные в свой срок жизненные силы туманными губами, как вдали маячила крошечная ведьма в красном. И вот сейчас между пальм тоже колыхался один, снова неподвижный. Стоял и обещал исчезнуть не раньше утра. Только на месте его неподвижного колыхания трава желтела, становилась мертвой. Никто не замечал. А любой нормальный человек сказал бы — галлюцинации, шизофренические состояния. Но видеть больше не такое уж бесполезное занятие, хотя видеть неверно — отвратительно. Но главарь свои мысли в высокие слова не облекал. Слова в мыслях выстраивались в непроизвольной непоследовательности, склеенной матами и измышлениями новых форм жестокости. Да и все больше волновали более насущные проблемы. Но все-таки вид призрака в ночи… Ветер доносил тоскливый вой диких собак… Главарь глядел на территорию своего форта с возвышения, стоя возле высоких ржавых ворот старого ангара, на которых был начертан белой краской гигантский глаз… И снова эти призраки вокруг. А, может, он ждал кого-то. Предчувствовал. Так сказать: профессиональное чутье тревожило. И, очевидно, не напрасно. Внезапно со стороны клеток послышалось движение. Ваас вскинул неизменный пистолет, словно забыв, что теперь обладает высокотехнологичным оружием. Впрочем, на таких мелких сошек, как пленники, тратить его силу на стоило. А кто сбежал, главарь уже догадался. Кто же еще мог сбежать! Мистер гений-миллиард! Сколько ни просчитывали, где клетку ставить, сколько ни морили голодом и жаждой, а он все смирным не становился. И успешно избежал уже от пары караулов, так что и тревогу не подняли. Старк, вероятно, не заметил Вааса, который лично решил выследить пленника. Миллиардер пробирался между ящиков, еще не догадываясь, что оказался взят на мушку. Ваас давно хотел убить беглеца, почти догадываясь, что обычными методами, даже самыми изощренными, волю супергероя не сломать. Вот только товар оказался уж больно дорогой, так что приходилось целиться по ногам. Да и не знал Тони, что из форта выхода нет, единственный выход — ворота — всегда охранялся. А вокруг непоколебимо стояла каменная стена с колючей проволокой, возведенная задолго до прибытия пиратов. Но Старк старательно пытался выбраться, слишком уверенный, что в жизни, как в игре, есть выход из любой ситуации. А в жизни нет ни выхода, ни входа. Вернее, последний выход — смерть, но Тони такой вариант никак не подходил. Ваас уже готовился стрелять по ногам, дожидаясь, когда силуэт миллиардера покажется из-за ящиков. Ваас тоже умел неплохо скрываться, так что Тони все еще наивно считал, что за ним нет хвоста. Внезапно главарь заметил, что горе-беглец резво чешет прямо по направлению к неподвижному призраку. Пират заинтересовался исходом грядущего столкновения. Хотелось проверить: может, призрака вовсе не существует. В любом случае для цивилла последствия приятными быть не обещали, а вот насколько неприятными и хотелось узнать. Конечно, товар мог схлопотать летальный исход, но ради «научного» интереса можно было пожертвовать и дорогим товаром. Ваас опустил пистолет, наблюдая. Тони резко обернулся, увидел наконец главаря, и от этого вида быстрее прежнего понесся к тени пальмы. Той самой пальмы, где стоял призрак, сизый силуэт, практически неразличимый, опадающий пепельными контурами, похожий на мумию… Вот сейчас! Старк мог пролететь мимо призрака, насквозь! И в какой-то мере главарь очень желал, чтобы призрак оказался только его личной галлюцинацией. Все же пират, пусть и называл себя царем и богом перед пленниками, но еще слишком отчетливо понимал, что является не более чем человеком. Понимать вообще страшно, проще сойти с ума, потому что одно понимание не дает ответов. Но беглец достиг дымного силуэта, вписался ровно в его центр… И тут его словно током ударило. Призрак, разинув неразборчивую гигантскую пасть, похожую на порванный рот с картин экспрессионистов, растворился, распался пеплом, а вот человек рухнул навзничь, подскочив, как ужаленный. Ноги и руки его бились конвульсиями, словно у лягушки с отрезанной головой. Главарь подозвал караульных, не поднимая тревогу, пираты даже не спросили, как и чем остановил нарушителя их предводитель, считая, что это он. А кто же еще? Но только он один знал правду. И пираты не замечали, что белки глаз жертвы совершенно почернели, словно все сосуды в них в миг лопнули, а из носа и из ушей стекали струйки крови. Старк что-то неразборчиво бормотал, едва ни задыхаясь, волоком его утащили обратно в клетку. Теперь Ваас узнал, что случится, если столкнулся с неподвижным. И этот опыт отнюдь не обрадовал. «Откуда столько ч (…)ны на этом е (…)ом острове?» — наконец осознал, что вовсе не галлюцинации каждый раз ему являются. Но предстояло еще с первыми рассветными лучами наказать беглеца, но убивать не надлежало. Так голову загромоздили более интересные и приятные для маньяка раздумья. И садист придумал. Наутро Старк очнулся прикрученным к скале, растянутый, как кузнечик, на веревках, привязанным к альпинистским крюкам, вбитыми в твердую породу. Неизменно в глазах все плыло. А главное, разум не давал ответ, что накануне помешало сбежать, что так сильно оглушило. Хотелось верить, что это Ваас бросил что-то вроде светошумовой гранаты. Но разве ж бывает у гранат страшный кричащий рот и вскинутые заломленные руки… Нет, уж вот этого Железный человек понимать никак не желал, ибо такие создания в его картину мира не вписывались. Да и оказаться снова в капкане — отвратительный исход отвратительно неудавшегося побега. (Эй, Тони, Антонио, ты должен выбираться! Примени дедуктивный метод!) — вдруг раздался голос в голове Старка. «Ты кто?!» — с ужасом понял миллиардер, что сам начинает свихиваться. (Какая тебе разница? Ну Шерлок Холмс я! Предок твой! Ты моя реинкарнация!) — недовольно оборвал голос. «Я не уверен, что это рациональное объяснение твоего появления!» — протестовал Тони. (Я сам раньше верил только в факты и отрицал любую мистику. Если не веришь, что я — это ты, просто давай думать над планом побега. Присмотрись к деталям), — продолжил Холмс. «Будто я что-то другое делаю!» — поссорился с собой Тони-Шерлок. (Пораскинь мозгами. Ваас — не Мориарти!) — не унимался Холмс, как будто мог со своей дедукцией вытащить их обоих, когда руки и ноги накрепко привязали к скале. «Пожалуй, на острове он не хуже Мориарти». (Так, что мы имеем: веревки, крюки, пара дюжин головорезов вокруг), — уже анализировал Шерлок. «„Спасибо“ за ценные наблюдения. У меня внимательность не ниже твоей, уважаемый предок», — скривился Тони. На данном этапе своего пребывания в плену ничего вразумительного придумать не удавалось, да и снова замаячил главарь. И снова глядел как на сумасшедшего. Хотя, с учетом произошедшего расщепления личности, почему «как»? Главарь между тем, то щурясь, то тараща страшно глаза, с интересом рассматривал с разных сторон Старка, раздумывая, с чего это миллиардер вдруг его вовсе не замечает, да и вообще корчит такие рожи, как будто ведет с кем-то внутренний диалог. Но до как такового свихнувшегося Старка дела-то ему не было, а о себе любимом поговорить хотелось, так что он начал, приставляя к подбородку Старка дуло пистолета: — Ты, наверное, думаешь: какой е (…)ый этот Ваас. Тони понял, что надо бы отвлечься от выяснения отношений с предком, со свойственной ему наглостью и невозмутимостью отважного предка отозвался твердым голосом: — Нет, почему же, я просто думаю, что ты бесчеловечная тварь, преступлениям которой не найти искупления. Но главарю такое определение не понравилось, так что Старка били по лицу, сначала главарь, потом еще пара пиратов, пока главарь рассматривал принесенное на морской берег к скале оружие. (Будь стойким, ты же мужчина!) — тут же возник Холмс. «Обойдусь без твоих советов, предок!» — шикнул на него Старк, морщась и выплевывая кровь. Ваас злился, видя, что пленник не намерен сломаться даже если его убить, снова приставил пистолет к подбородку, до хруста задирая голову прикрученного к скале, так что Старк едва видел озверевший оскал пирата: — Нет, ты думаешь! (…)! Ты на редкость тупой, раз все еще не усвоил, кто здесь главный. Ты думаешь! Так вот. Нет, то есть да — я е (…)ый на голову, но все не из-за этого. Ваас отстранился, пространно поводя руками, убирая пистолет, теперь он уже просто говорил, считая, что каждое его слово представляет великую ценность или не считая, просто говорил:  — Это всего лишь банальная демонстрация моей власти. Вот тебе приходится затариваться дорогими тачками, снимать самых крутых телок, мелькать на обложках глянца. Парни вроде вас тоже вечно демонстрируют свою власть угрозой Третьей Мировой. Не так, скажешь? — Я не демонстрирую, — заметил тут же Тони, за что снова получил, теперь в солнечное сплетение. В глазах потемнело. (Не давай ему спуска, потомок! Я у Мориарти вообще на крюке, продетом через кости плеча, провисел, чтобы украсть его дневник!) — одобрительно подбадривал Холмс. «Давай обойдемся без долгих воспоминаний, предок», — просипел в мыслях Старк. А Ваас гнул свое, насмехаясь: — Тебя не спрашивали! (…)! Ты точно тупой, даже не понимаешь, что такое «риторические вопросы» и обобщения. Знаешь, как локальному королю (…)во знать, что какой-то (…)ый отброс вроде тебя может устроить Третью Мировую?! (Тони, он говорит Третью?! Значит, вы не смогли предотвратить ни Первую, ни Вторую?! И после этого ты называешь себя супергероем! Какой от парней вроде вас вообще толк? А я-то старался на грани своих человеческих возможностей!) — бурно возмутился предок. «Я тебе потом объясню», — ощутил себя безмерно пристыженным потомок, пока Ваас продолжал не очень весело посмеиваться: — А я что могу? Какую-то ничтожную малость. Например, расстрелять тебя из РПГ, отличная забава на первое время, не находишь? Особенно классно смотрятся ошметки рук и ног, разлетающиеся в разные стороны. Высокое искусство! — Думаешь, без рук и ног меня удастся продать? — пленник понял, что все еще не намерены вот так просто убить ценный товар. Зато снова побили, но Старк все равно ухмылялся, решив не сдаваться и не терять лицо перед новоявленным предком. — (…)! У тебя мания делать себе хуже? — спрашивал под конец избиений Ваас, сам уже недоумевая. — Ну не мания, так. Легкое хобби, — несмотря на жалкий вид, находил в себе силы отвечать миллиардер. — Тебе фильтр для базара не подарить? (…)! А ты веселый (…)к, пожалуй, убью тебя последним, — усмехнулся Ваас, приподнимая указательный палец. Его уже захватывала кровожадность акулы. — Ваас, мы же его продаем, — вовремя напомнил кто-то из пиратов. — (…), точно! — вспомнил главарь. — Но все равно, очень веселый (…)к. Тогда добавим немного спецэффектов к твоему веселью! А то шоумен наверняка заскучал. Ваас вскинул РПГ, приготовился стрелять, но вспомнил, что теперь представился отличный шанс протестировать отличную пушку. Да-да, весьма символично — расстрелять изобретателя из собственного оружия. И снова послышалось знакомое потрескивание электрических искр. Старк лицезрел во что превратили его любимую пушку и еще призадумался, почему сам не сообразил спаять в свое время несколько пушек воедино. Хотя, конечно, против силы генератора, они бы ничего не дали. Сочинил себе на беду, против себя самого. Ваас щекотал нервы и пленнику, и себе, целясь из неопробованного оружия прямо в скалу, рискуя уничтожить вместе с ней товар. Но тем интереснее были эти пытки. Супергерой только закусил губы изнутри, чтобы рот предательски не кривился от нервов. А главарь выглядел довольным, веселым, даже расслабленным, очевидно, опять напробовался каких-то наркотиков, как обычно. Трезвым его никто не видел, да и если бывал трезвым, то не переставал оставаться сумасшедшим. И вот сейчас, Ваас рассматривал пленника, рассчитывая, куда стрелять и какой от этого случится результат. «Ну что скажешь, предок? Есть идеи, как сейчас выбираться?» — саркастично заметил Старк. (Это же элементарно, Тони! Но… Нет. Пожалуй, пока нет), — отозвался Холмс невозмутимо. В этот момент раздался выстрел. Громкий! Еще бы! Три пушки, да две для устранения отдачи. Каменная крошка больно посекла лицо и руки, Старк вовремя успел зажмуриться. Скала над его головой оказалась стесана, обуглена. А Ваас снова усмехался, очевидно, вполне довольный результатом: — О, надо же! Промахнулся. И пытки продолжались, пока ни появился еще один пренеприятный субъект, которого Ваас давно уже хотел пристрелить, но в силу некоторых причин это мероприятие откладывалось…