Сияние неба

«Музыка боли» – не просто красивый термин, но и важная часть истории. Война породила ужасных чудовищ, стальных гигантов, призванных уничтожать все на своем пути. Но до появления «бинеров» - короля смерти среди сил противника порождением ужаса служил блокиратор «Ниория». Появляясь среди пустынь и равнин, он нес перезвон колоколов, трезвон бубенцов, набат грома и свирель флейты. Убаюканные светлой мелодией, крылатые умирали, не смея сопротивляться безжалостной машине. Джон бы многое отдал, чтобы услышать песнь в свою честь, но при единственной встрече его барабанные перепонки разрывались от страшного лязга. Война не щадила и взрастила тех, кто мог смело смотреть в будущее. *** Вначале был белый шум, пустота и пугающая дезориентация. Но потом послышалась мелодия металлических шаров на серебряной проволоке, они составляли еле слышимую симфонию, манили, звали за собой. Джон вслушивался, гадая, что делать – идти на звон или ждать, пока тот стихнет. Инстинкты призывали к спасению, а Потенциал гнал вперед, словно поводырь слепого. В нестройных звуках кружились тревожные слова, они бередили воспоминания. Сновидения о белокрылом, падающем замертво на середине полета. *** — ДЖОН! Валяться в грязи посреди глухой чащи, куда не достигала сотовая связь, было безрассудством, но это все, что у них оставалось. Лязг оглушал до крови в носу и головной боли, казалось, он разносился отовсюду. Джон очнулся лишь после сильного толчка. Он слышал полные удивления крики Шерлока и Генри. Мгновение – и Шерлок спас его от шаровой молнии. Что-то шло в реальное наступление и нападало в полную силу, оставляя выгоревшие ямы. — Что за… Недоумению Ниберия не было конца. Противник делал все, чтобы избавиться от нежеланных гостей, поджаривая неведомой энергией. Адреналин бежал по венам, переводя организм в боевой режим. Темнота мешала прицелиться, раздражающий шум бил по мозгам. Чутье молчало, а у невидимого врага открывалось второе дыхание. Джон взмахнул крыльями, призывая Потенциал засверкать подобно шару диско, но потерпел неудачу – слишком мало сил. Краем глаза он заметил движение, это Генри увернулся от вспышки и дернул в сторону леса. — Генри! Стойте! – завопил Джон. Разделив легче убить - так учили на полигоне. Но бежать за ополоумевшим Фардоном Военный не мог. Дурное предчувствие жгло грудную клетку. Шерлок тем времен освобождал место для Манипуляции, вкрапление за вкраплением стремительно окрашивались в цвет океанской глубины, такой же глубокой, как его ненависть к поражениям. Вот вкрапления рассеялись среди черных соседей, отделяясь и отбрасывая сияющую ауру. Узорчатый рисунок еще плохо соединялся, но для прорыва должно было хватить. — Ripozo!* Барьер становился четче, рваные линии мигали белыми светлячками. — Шерлок, давай сделаем приманку! Шерлок повернулся на голос. Раздражение и непонимание сменились на лице странной, широкой улыбкой. — Давай! Точечные касания вдоль поперченных изгибов, незначительные уколы, оставляющие полосу сияния… Фардон пьянел от слаженной работы их Потенциалов. — Pasi limigojn!** Хрип разрезал тишину, и еле заметная, но очень плотная дымка обволокла Шерлока. Четкий образ превратился в смазанный силуэт, отчего казалось, что их двое. Как и было задумано, новый раскат молнии сверкнул в то место, где уже никто не стоял. Фардон призывно крикнул, подобно дикому синопцису, и раскинул руки в стороны, повторяя движения крыльев. Блок потух, а потом затрещал, разорвав круг, стремясь заполнить каждый угол светом. Иллюзия солнечного дня прорезала участок леса, обнажив каждую деталь. Наконец вспыхнула локация, откуда шли атаки, и крылатые встали плотнее, чтобы приступить ко второму заходу. Потенциал откликнулся, заструившись по телу, спеша каждой частичкой в центр. Легкие набрали кислорода до треска, и Шерлок выдохнул, разгоняя всю силу обратно. Испуганная мощь пересекла позвоночник, прошлась вдоль лопаток и разбежалась по крыльям. Перелив Джона засиял волнами Бискайского залива*. Фардон по касающей толкнул его крылья, заставляя ответить. Непроглядные агулинные* перья соединились с белоснежными, от отдачи приятно ныло в спине. По воздуху прошлась рябь, не имеющая ничего общего с обманкой. — Superkrovil!*** – почти одновременно прокричали мужчины. Они выгнулись и их крылья выпустили невесомые, обвитые тончайшими чешуйками волны синей луны* и юкки*. Дикая смесь разных энергий скручивалась в тугой узел, образуя двойной заслон, готовый обрушиться небесной карой. Шерлок с гордостью смотрел на свое детище. Эта тактика никогда не применялась между разными видами. — По моей команде беги и лови Найта, – произнес Шерлок. — Я не брошу тебя тут! — Мы покончим с этой дрянью сейчас, а Найт нужен для показаний. Джон нахмурился, но все же кивнул. — На счет три отпускай мое крыло. Раз, два… — Берегись! Едва они сделали шаг назад, как земля вновь дрогнула и новая молния разделила пространство пополам. Без раздумий Джон заслонил Шерлока собой, чтобы тот успел выпустить их общую Манипуляцию. Воздух затрясся от волны Потенциала, а небо неприятно потемнело как перед дождем. Электрические разряды неистово зажужжали, сдавливая в тиски. Джон ощущал себя рыбой, выброшенной на берег, беспомощно открывая и закрывая рот. Кривые линии поползли по телу, оставляя после себя мерзкие, скользкие кляксы. Ниберий задрожал, взывая к силе. Кончики маховых перьев первого порядка стряхнули перидотовую* пыльцу, которая направленным вихрем понеслась вперед. Послышался хлопок, и овраг окружила полоса взрыва, достаточная, чтобы вспахать землю. — Ну что, получил?! – зло произнес Джон. Джон сделал еще шаг, и что-то впилось ему в плечо. Он закричал в полный голос, но из горла вырвался лишь хрип. Рана засветилась нехорошими пятнами, пошла трещинами. Сердце застучало в бешеном темпе, он никогда не сталкивался с подобной атакой. Она била по всем барьерам, с легкостью обходя природную защиту… никто из крылатых не умел так делать. Как тогда в горячих песках пустыни его захлестнул первородный ужас. — Джон! Шерлок скорее прошептал, чем произнес его имя. Они почти обнялись в комок перьев, как Фардон вздрогнул от леденящего предчувствия: его Потенциал отчаянно откликался на таинственный сигнал. «Не может быть», - пронеслось в его голове, прежде чем засмотреться, как рана на друге волшебным образом затягивалась, собиралась в каплю… после чего взрываясь красивым цветком Вероники*. Неоновые щупальца лениво зашевелились в такт дыханию, усыпляя бдительность. Шерлок не видел подобной красоты уже много лет и не приметил опасности. Колючая боль ворвалась в сознание также внезапно, как и исчезла. Яркая искра отшвырнула их подобно маленькой бомбе. Он испуганно зашуршал крыльями, понимая, что очаровательные скопления чужеродной энергии перебросились на него, покрывая фосфорными пятнами. Они стремительно расползались по одежде, кислотой проникая внутрь, вызывая судороги как от ожогов. Панический стон вырвался сам по себе. Внутри него разгоралась страшная битва между иммунитетом и вирусом, с космической скоростью доводя организм до критической отметки. Позвоночник выгнулся назад, грозясь переломиться пополам, крылья беспомощно дергались в попытках укрыться. В груди жгло адским пламенем и наконец, он почувствовал то, что не пожелал бы никому из крылатых. Это не было похоже ни на что другое. Боль пустая, нестерпимая и беспощадная ломила кости, натягивала уставшие мышцы до состояния струны, скручивала органы до ужасных колик. Все в нем молило о помощи, но никто не видел, как он пытался призвать к ней. Потенциал бесцельно метался в солнечном сплетении, не имея выхода для спасения, и он соединялся, смешивался в омерзительную массу, которая испарениями выходила из кожи. — Нет! – даже не понимая до конца, что происходит, Шерлок знал, что произойдет, слишком агрессивной выходила сила, метнувшаяся в воздух перед ним. Его Потенциал, собираемый всю жизнь по крупицам знаний, опыта и тренировок впервые работал без команды хозяина. Бледное сияние, едва видимое в ночной тьме, разжигало синюю пудру*, сгущая и без того плотную атмосферу. Живой туман подмигнул в последний раз и устремился прочь. Джон поднялся ровно в тот момент, когда густой Потенциал поразил его в только заживший участок. Не последовало ни оглушающей боли, ни сигналов тревоги. В крови забурлила кипящая субстанция. Она разъедала до основания, и Ниберий жалобно заскулил, всеми силами пытаясь поставить блокировку. Потенциал разгорелся звездой, давая живительную прохладу, в желудке и горле разносилось ледяное масло, вызывая слабую улыбку. Если бы взглядом Шерлока можно было убивать, в Дартмуре не осталось бы ни одного живого создания. Фардон поднял голову, над которой все еще нетерпеливо мерцал заслон. Либо сейчас, либо никогда. Черные крылья грациозно и плавно опустились к земле, словно грозовые тучи над саванной. Джон летел вперед, едва успевая уворачиваться от острых веток. Когда его крылья зацепили что-то металлическое, Ниберий дал по тормозам. Все реакции выключились разом, спасая от катастрофы. Профессиональное чутье позволило в последнюю секунду схватить Генри Найта. Сигнал мозга, резкий рывок – и руки что есть силы вцепились за шиворот чужой куртки. Фардон с некоторым опозданием начал сопротивляться, охрипнув на морозе. Перепалка превратилась в детскую драку. — Генри, Генри, да успокойтесь уже! – в очередной раз получив оплеуху, прорычал Джон. Слова помогали мало, психованный Фардон - все равно, что бомба замедленного действия и Ниберию меньше всего хотелось останавливать его, но выбора не было. Найдя удобную точку опоры, чтобы примять черное крыло, Генри еще раз вывернулся, и когда их накренило на пару дюймов вперед, перед их носами выскочила предупредительная петарда минного «бинера». Одинокая искра ушла в небо, осветив участок в полпанримского крыла, достаточно высоко, чтобы пограничный пункт ее увидел. Когда их лица окрасились в мертвенный белый, заставив зажмуриться, послышался треск, за ним продолжительный лязг. Звук пробрал до мурашек и Джон обернулся, интуиция молчала, но сердце подсказывало недоброе. — Вы слышали?! Это он, это Хау! – завопил Генри, собирая всю волю, что вырваться. Стоило Джону вогнать в легкие кислорода, как вся автоматика испарилась. Тело завибрировало от напряжения и через мгновение, по инерции швырнуло назад, утягивая Генри за собой. Фардон всей тяжестью навалился на Ниберия, вызвав сдавленный стон. Пришлось напрячься, как штангу оттягивая от себя крылатого. Он с тоской посмотрел на одежду, которую проще было выкинуть, чем привести в порядок. — Прилетели, – мрачно подытожил Джон. Нужно было скорее возвращаться. Шерлок выглядел потрепанным, но к глубокому облегчению – относительно здоровым. Генри смотрел на детектива, как утопающий на спасательную шлюпку, вкрапления его беспомощно мигали теплым таупом*. — Мы слышали страшный звук, – произнес Джон. – У тебя получилось? — Теперь вы мне верите? – затараторил Генри. – Вы видели его! — Я ничего не видел. Джон вскинул голову, но Шерлок уже быстро направлялся прочь из леса. Генри уставился на него, казалось, у него сейчас начнется истерика. — Давайте я провожу вас домой, Генри, – устало вздохнул Джон. Разговор не клеился, да и чего бы. Джон мучительно закатил глаза. Ненатренированный Потенциал – гиря на шее, тянущая крылатого на дно. Настоящий бич среди провинциального города. Впрочем, это еще ничего, вот в Афганистане… Ниберию с трудом удалось довести владельца особняка хотя бы до гостиной, чужие эмоции грозились перейти в нервный срыв с ужасающей скоростью. — Я не понимаю… не понимаю! Почему, почему он это сказал! – Генри нервно теребил плечевое перо, и Джон подозрительно следил за этим незатейливым жестом. – Как мистер Холмс мог сказать, что не видел… мы ведь все там были! — Не переживайте, Генри. Все образуется. Уверен, он все расскажет нам утром. А сейчас вам нужно отдохнуть. У меня с собой есть немного снотворного, оно поможет уснуть. Военный с удовольствием бы сам выпил успокоительного или шарахнул себя по голове, но понимал глупость и тщетность попыток – его Потенциал выдохся на ближайшие дни без возможности пробудиться досрочно. — Но знаете, – еле слышно пробормотал Найт, не глядя, проглотив таблетки. – Это неважно, что он сказал. Я знаю, что он это видел. Я не сумасшедший, это главное. Под конец пути забылось все, кроме желания принять душ и наконец, забыться сном. Ночью Дартмур казался уютным: лампы в вензельных рамах дружелюбно подмигивали припозднившимся путникам, витражная черепица тускло блестела в лунном свете. Отличное место для тихой, размеренной жизни, никаких происшествий, кроме разве что подгоревших тостов, да убежавшего молока. Солнце не припекало, свежий воздух расслаблял нервы.… Зачем он прилетел в бездушный стеклянный Лондон? Здесь можно было устроиться инструктором по полетам… Ниберий почти не заметил, как влетел в гостиницу, где в холле еще мелькали редкие постояльцы. Шерлок безошибочно нашелся у камина. Из глубокого кресла торчали лишь кончики перьев. На столике рядом стоял почти пустой граненый стакан с темноватой жидкостью, одинокий куб льда тускнул на дне. — Начинаю думать, что тут мило, – произнес Джон, садясь напротив. Мышцы благодарно заныли, когда мягкая обивка коснулась спины. – Когда не происходит всякая мистика, конечно. Реакция Шерлока если и была, то прошла незамеченной. Фардон резко схватил стакан и залпом выпил остаток. Ниберий счел молчание добрым знаком и продолжил: — Ты знаешь, у Генри истерика. К чему было его пугать? Доктору Мортимер стоит убедить его вернуться в Америку, а не тухнуть здесь. — Генри был прав. Уже было, закрыв глаза, Джон снова их распахнул. Лицо Шерлока покрылось испариной, поджатые губы дрожали. — Прости, что? — Эта тварь… она существует. Джон помотал головой. Где камера, куда улыбаться? — Шерлок, ты же не серьезно. Не ты ли говорил, что этой чей-то трюк? Фардон распрямился, мокрые пряди повисли на лбу, прибавляя пару лет в возрасте. Он потянул руку вперед и задержал ее в воздухе, заворожено наблюдая, как дрожь пробивает часть тела от локтя до крыла. — Ха… ты погляди. Как хрупок наш организм. Мое тело предает меня. — Слушай… Мне кажется, мы все просто устали. День был долгим, да еще этот лес… Сырость, холод, лишние мысли… — Я видел ее собственными глазами! – голос детектива сломался на конце фразы. — Хм.., – доктор вконец вылупился на него. – Ну ладно. Хорошо. И что ты видел? Я вот и не разглядел ничего, хотя испугался до седин в перьях. Вот опять, - напряженно проскочила мысль. Губы Шерлока задрожали, сложившись в тонкую полоску, зубы громко скрипнули друг о друга. Казалось, он решался выплюнуть какую-то гадость. Джон в недоумении смотрел, смотрел и не понимал. Обычные вещи, которые всегда легко говорись, сейчас казались вопиюще неуместными. — Глаза… мерзкие глаза… они мне в душу смотрели. Я никогда таких не видел. И оно мне Потенциал отщепило. Короткий вздох и глаза Ниберия слегка заслезились от внезапного приступа «необычного» зрения. Он так и не научился это контролировать. И к вещему недоверию ничего не видел. Тело Фардона все также источало жар энергии, несокрушимой под натиском врагов. Разве что… чуть более долгий взгляд на плечевой сустав и в висках нехорошо застучало. — Ну, хорошо, – Джон облизал губы, стараясь дышать размеренно. – Мы с этим разберемся, как и всегда, да? Ты же это умеешь – находить истину. Немного сдали нервы, ничего страшного… — Я НЕ СВИХНУЛСЯ! Ниберий затылком ощутил взгляды. Сон как рукой сняло, если это разговор по душам, то начинался он плохо. — Думаешь, мне что-то отказало? Стресс, панический синдром? Всякая чушь, которая свойственна слабакам, желающим свалить ответственность на вымышленные факторы. — Эй… — Мне не нужен самоанализ, я абсолютно защищен от этих глупостей. Считаешь, у меня крыша поехала? Я докажу обратное. — Шерлок стой… Но Шерлок не собирался останавливаться. Джону не оставалось ничего, кроме как слушать. Рабочая атмосфера треснула. Хмельной запах кружил голову. — Увалень в левом углу. Недавно потерял работу, грязные манжеты и воротник рубашки – жены нет, следить некому. На руках характерные шрамы от крюков, сейчас уже никто не использует крылатых в рыбной промышленности, но здесь революции протекают с опозданием. Прилетел к матери. Почему к матери? Возможно, сестра, но скорее всего, мать: на кромке характерная гематома, передается от матери к сыну и от отца к дочери, у нас с Майкрофтом такие же. На шее у нее кольцо, оно ей велико, довольно старое, но полируется снаружи. Вывод – вдова, а носит из-за сантиментов. В угоду ей носит нелепый подарок – свитер, сам бы ни за что не одел, что за тупой рисунок… Ко всему прочему, Потенциал у него приемлемый, а у нее почти не выражен, бедняге приходится заискивать перед ней и прятать пару вкраплений, а ведь с тремя было бы легче искать работу! Джон тяжело вздохнул, пытаясь отодвинуться. Он еще не понимал, в чем дело, а предчувствие намекало, что дело запахло жареным. — Послушай.., – попытался перебить он, надеясь объясниться, но детектив схватил его за руку, да так, что на коже проступили вены. — Еще левее. Заводчик Синопцисов, вся одежда в пуху. Зарабатывал бы больше, благо разрешение есть, вон торчит из пиджака, да плохо знает повадки древесных особей – вся шея в ранах от когтей. Ты знал, что они умеют определять направление, даже будучи слепыми? А вот он не знает, периодически мнет карту окрестностей, размышляет, как бы их вернуть. Как видишь, со мной все в порядке. Так что ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ. В Ниберие смешалось все разом – раздражение, смущение, отчаяние. Где же те важные слова, которые всегда вертелись на языке? Простые условности, дающие шанс на будущее, стремление понять, желание утешить. Но что-то мешало сказать их, схватить за плечи, трясти до тех пор, пока не выбьется дурь. — Послушай же… «Не молчи» — Я ведь твой друг. «Это не работает» — Ты можешь мне все рассказать. Шерлок… Шерлок вскочил, словно ошпаренный. Почти унятая дрожь отдалась болью в ребрах. Из недр желудка выползала черная жижа. Былой азарт превратился в унылую обиду. Он даже не понял, в какую минуту в голове наступила гнетущая, тревожная пустота. Отчаянно хотелось кричать. «Ты ничего не понимаешь» Чтобы он сейчас не сказал, будет слишком поздно. Фардон почти развалился в кресле, чувствуя тепло, идущее от камина. Нет, не тепло – жару, пекло из преисподней. Или это сама кровь вскипела, иначе как объяснить жажду, испепеляющее желание вершить самосуд? — Друзья? «Это не работает» — Только вы, Ниберии, можете еще цепляться за эти старомодные термины. Комок в горле стал камнем, затрудняя дыхание. Пальцы непроизвольно сдавливали кожу, из последних сил сдерживая ярость. Шерлок горько смотрел на пустой стакан, жалея, что он пуст. Вот бы с размаху ударить им по стене, глядя как брызги, будто кровь стекают вниз. Хрустеть осколками, слушая музыку боли, смотреть на отблески былой уверенности, втаптывать ее в грязь. «Это никогда не сработает» — Ты не можешь не быть засранцем двадцать четыре часа в сутки, да? В чем твоя проблема? — О-о-о, моя проблема лишь в поражающем этот мир, словно чума, невежестве. У меня нет друзей, Джон, очнись от дурацких стереотипов. Фардон придвинулся ближе, насыщаясь чужими эмоциями под завязку. Злость – удел низших, у него имелось преимущество, данное предками – ставить амбиции выше обязательств. Даже на смертном одре его гроб будет лучше всех. Но Ниберию, его Ниберию было невдомек. Что творилось в его маленьком, смешном мозгу? Сколько тот готов предложить, чтобы достичь его высот? Он наслаждался каждым вдохом, исторгаемым Военным. Родной запах вызывал похоть, доходящую до абсурда. Хотелось разорвать одежду, взять грубо прямо у огня, на глазах у крылатых. Они не должны знать, что произошло. Это лишь для него. — Ты просто ублюдок..! Шерлок болезненно моргнул, понимая, что его проповедь осталась в воображении. Вслед за первым осознанием пришло второе. Интуиция звякнула в отдалении от инстинктов, тело слушалось с трудом. Лицо Джона помрачнело. Тело его будто расслоилось на помехи, стирало тепло как черная дыра. Глаза успели лишь злобно сверкнуть, прежде чем засиять изнутри карающим светом. Яркая вспышка осветила комнату, вызвав панику. Послышался стук мебели, падение посуды. Фардону пришлось тяжелее всех, он не успел зажмуриться. Тот даже не сразу понял, что злобный возглас его собственный. Мгновение и все вернулось на круги своя. Кажется, кто-то хотел пожаловаться на беспорядок, но разве достучишься до них, будучи под пеленой непрошеных слез? Шерлок как ребенок тер глаза двумя руками, пытаясь восстановить зрение. Не получив нужного результата, он наощупь нашел мелкую стеклянную вазу и перевернул ее на себя, не обращая внимания на цветы. Стоялая вода принесла пользу спустя несколько споров под боком и наконец, мир заиграл прежними красками. Специфический вкус сырости на губах привел в чувство. Он редко позволял себе спиртные напитки, которые одурманивали ядовитыми парами, портили перья, разжижали мозговую деятельность. Это только поначалу казалось, что открывалось второе дыхание. Расширялись границы сознания… В больших количествах весь мир становится кляксой на стекле такси. Но сегодня был особенный случай. Проклятая пустошь… Ситуация с Элизабет Гроуп наглядно показала, как легко может разрушиться рассудок под влиянием галлюцинации. Любая ошибка становилась фатальной, будь она родом из детства или часовой давности. Что-то копошилось в этом избитом лесу и это что-то отняло у него частицу Потенциала. Внезапно, без предупреждения, малейших импульсов, ни один барьер не дрогнул, чтобы сообщить о вторжении, ни один нерв не постоял за себя, позволив украсть сплетение искр. Там, где всегда стояла непробиваемая броня, теперь зияла пробоина, торчащая обломками наружу. Изнурительное чувство неполноценности сбивало с толку. Ничего подобного прежде не случалось. Шерлок нетерпеливо взмахнул крыльями, воспроизводя прошедшие события. Присутствие инородного организма давило на нервы, оно пряталось, выжидало. Оно находилось на уровне подсознания, первобытных инстинктов, когда опасность ждала на каждом шагу. Тонкие вибрации проносились по крыльям, но ничто не сигнализировало путей к отступлению. Его обманули, заманив звездами вердопа*. Опасение за чужую жизнь вытеснило все мысли и стало роковой ошибкой – добравшись до Джона, они добрались до него, обойдя пороги ментального покрова. Один на один с врагом, снова. Затхлое и угнетающее одиночество наступило армией на хваленую гордыню, сметя ее без следа. Рецепторы ревели от невидимых челюстей, которые вгрызались не в плоть, а в душу. Мерзкая тварь с поразительными, бездонными как самая темная ночь дыра, алыми глазами пожирала Потенциал, от нее было не улететь, не убежать. Но боль закончилась, зеленым ливнем заменив темноту, подарив благословенный шум природы. Благодаря этой передышке ему удалось выпустить мощный и доселе не использующийся в подобном ключе заслон, состоящих и разных составляющих. Фардон даже не желал оборачиваться, когда взрыв накрыл пустошь, все внутри него изнывало от потери. И сидя здесь, все, что оставалось – горевать над разорванной броней, источающей промозглый шелест. — Мистер Холмс! В холл влетела доктор Мортимер. Вкрапления почти потускнели на фоне черных крыльев. — Мистер Холмс! – воскликнула Мортимер, но оглянувшись, продолжила шепотом. – Мистер Холмс, прошу… Там Генри… это ужасно! Я не знаю, что делать! — Доктор Мортимер, вы мне врачебные тайны пришли рассказать? Если да, то к делу они никакого отношения не имеют. — Да нет же! Я пришла по его звонку, думала, что-то случилось, очередные приступы паники и все такое… Но это уже перебор! Он сошел с ума! — Отоспится и будет как новенький. — Он выстрелил из пистолета! Я осталась жива только потому, что успела увернуться! Шерлок медленно поднял голову, вглядываясь в лицо Мортимер. — А вот это уже интересно. *** — Значит, просто вырубить его нельзя? Рывок и огромная панель телевизора с грохотом раскололась пополам при встрече со стеной. Под ногами хрустело, стекло, провода, и огромные куски бывшей мебели перемешались воедино, грозясь порезать или отдавить крылья. — Ни в коем случае! – прокричала Мортимер, едва успев забежать за угол уцелевшего шкафа. — Жаль, – хмыкнул Шерлок и взлетел к окну. Прошло не более двух-трех часов с их возвращения из ущелья, а одна проблема сменила другую. Фардон неистово посылал мелкие блоки, неспособные принести реальный ущерб, но продолжайся это дальше, соседи обязательно вызовут полицию, и не оберешься глупых объяснений… Детектив сжал губы – он терпеть не мог бумажную волокиту, а родной Потенциал не спешил реагировать на команды. Мышцы двигались с превеликим трудом, прося раз за разом заветную энергию, но без толку, он устал и абсолютно не желал драться со своим видом. Генри тем временем перешел в наступление, подлетев к нему слишком близко. Но Шерлок не зря считался очень сильным, могучие крылья лениво, снисходительно отмели противника в сторону. — Проклятье! – пробормотал Шерлок, оглядываясь в описках другого окна. – Доктор Мортимер, где ваши хваленые методики? — Я о них ничего и не говорила! – злобно донеслось из-за угла. Взъерошенная крылатая выглядела не лучше пациента. – Ради всех Высших, угомоните его! Шерлок деловито перескочил через комод, поднимая драгоценные крылья как можно выше. — Мне нужны подробности вашего разговора. — Сейчас?! — Другой возможности не будет. — Он позвонил мне! Сказал, что не может заснуть, что слышит что-то… А потом он просто завопил и схватился за пистолет. Мистер Холмс, скажите, что у вас есть план! — Что он слышал? — Какой-то металлический звук! — Отлично. Мне нужен ваш Потенциал. — Простите?! – Мортимер возмущенно скривилась. — Используйте эффект Поглощения по моей команде. Или вы только языком чесать умеете? — Не обязательно грубить… Фардоны отскочили, стараясь расширить пространство вокруг себя. Они никогда не пересекались раньше, но внутривидовое родство проснулось в них одновременно, заставляя работать как единое целое. Это не было похоже на марш Военных Нибериев, они не собирались очищать разум и в буквальном смысле действовать одним организмом, но четкие команды на грани разума говорили, что делать и как двигаться. Синхронные прыжки по разным углам комнаты и вот оба стояли наготове. Мортимер натянулась как струна и раскинула в стороны крылья, ее Потенциал раскрывался глазом Изабеллины*, чья сердцевина невесомо искрила оранжевым, невооруженному же глазу виделась призрачная дымка. Движения крыльев были точны и спокойны, несмотря на панику во взгляде и Шерлок утвердился в своих выводах. Любой Фардон, как бы он не боялся, мог взять себя в руки и показать все, на что способен. К сожалению, для этого имелась и обратная сторона – неконтролируемый Потенциал выступал гильотиной для тех бедолаг, кто попадал под обстрел. Ждать же, пока противник выдохнется, не стоило, каждая минута была на счету. Глядя на бардак, Шерлок брезгливо поморщился – нет ничего хуже для имиджа, чем варварство в чужом доме. Взяв в руку увесистую ножку от некогда дизайнерского журнального столика, он приготовился к удару. Эффект «Поглощения» создавался не то для радости полиции, не то в угоду журналистам. Не имея сильных аргументов к разгону надоедливых демонстрантов, в начале 80-х кто-то придумал занятную вещицу, работавшую как сирена. Суть ее состояла в буквальном поглощении чужого звука и усиления за счет работы Потенциала. Любая незначительная частота птичьей свирели преобразовывалась в бурение ракетного двигателя, хватало пары минут, чтобы крылатый хватался за уши и улетал восвояси при первых вибрациях. Использовали ее редко из-за гневных статей о негативном влиянии подобного диапазона на внутреннее ухо и порчу Потенциала. Дерево ударилось о стекло, и Шерлок начал засекать секунды, наблюдая, как осколки стремительно летели на пол. «Поглощение» работало безукоризненно при скорости, ведь необходимые частоты лежали на строго определенной плоскости. Бьющееся стекло не могло побеспокоить расстроенную психику, его нужно было видоизменить в писк камертона, усилить его в разы, окружить и дезориентировать. Сложность состояла в том, что на захват начальных нот давались секунды, непреодолимые, недосягаемые частицы. Мортимер зашелестела перьями и пустила Потенциал в воздух. Казалось, в комнате стало нечем дышать. Когда упал первый осколок, тончайший как паутина, ореол звука замкнулся на единственной ноте триумфа. Крылья бережно подталкивали полученную консистенцию, стараясь не упустить момент преображения. Ее сил бы не хватило на полноценную сирену, но в данный момент подходил любой раздражитель. Хлопок, искра размером со спичечный коробок и Мортимер развернулась всем корпусом к Генри. — Sorbado!**** Алмазно-черные крылья обрушились как гром и молнии. Внезапный, резкий писк буквально пригвоздил Генри на месте, не давая шансов убежать, заставляя растерянно закрываться руками, не понимая, что происходит, в то время как Мортимер наступала все ближе и ближе. Наконец, они встали в шаге друг от друга, и наступила тишина. Шерлок действовал молниеносно, подмял буяна под себя и закутал в покрывало, не встретив никакого сопротивления. — Отлично, теперь что? – доктор скептично осмотрела себя, пытаясь найти помятие на крыле. – Ему нужно в больницу, пока он не сделал что-нибудь с собой. — В больнице его обколют морфином и он станет бесполезен. — Вы всегда такой.., – Мортимер запнулась, пытаясь подобрать нужное слово, хотя по выражению лица было понятно, что она хотела сказать на самом деле. – Упертый? — Моя работа состоит в том, чтобы ловить виновного, а не тянуть время. Вы хотите целый город таких овощей, как Найт? — Постойте… Как это, город? — Любое промедление приведет к тому, что мы потеряем преступника и будем зачищать жителей от сумасшедших. — Я вас не понимаю, – теперь Мортимер откровенно выглядела испуганной. — Если я прав, нам нужно торопиться, база Баскервилль готовит какой-то особо неприятный сюрприз своим коллегам. *** Джон злился. Очень сильно. Так сильно, что позволил Потенциалу бесконтрольно властвовать над разумом. Возмущенные обвинения его ничуть не тронули, хотелось рвать и метать, бить посуду, ругаться на пустынном диалекте с особо извращенными наречиями… Шерлок мог быть редкостным засранцем, но это выходило за все рамки. Мысль о том, что его попытались ликвидировать, отдавала тупой болью в переносицу. Не может быть, что он ошибся. Странное и пугающее видение чужих энергий не давала сбой за все разы, пока проявлялось. Потенциал Фардон был особенным, завораживающим, блестящим как сотня звезд, неукротимым, манящим… Джон не хотел думать, пытался затолкнуть опасения куда подальше, но не получалось. Расследование зашло слишком далеко, нужно немедленно улетать отсюда, пока их не убили, или еще хуже – превратили в подопытных кроликов. Пока они слушали байки от горожан, все казалось нелепым и попросту наигранным, но после того, что случилось в ущелье Дьюрера.… У страха глаза велики – это укоренилось еще тогда, в Афганистане; но никогда ему не казалось, что страх может сковать до хруста костей. Леденящий ужас опоясывал каждую молекулу его организма, ввергая в состояние коматоза. Тысячами толстых иголок враг пытался уничтожить его четкими уколами в жизненно важные органы и импульсы Потенциала, но боль отступила также внезапно, как появилась. Лед сменился жаром, и Джон опасался, что от него останутся обугленные головешки, но нет – таинственная энергия прошла сквозь него, и набросилась на Шерлока со всем неистовством чужеродной стихии. Их связывал плотно сжатый портал, словно черная дыра засасывающий все живое на своем пути. Ниберий не мог помочь. Лишь чудом Фардон нашел в себе силы противостоять неизбежному и сотворенный общими усилиями заслон не разрушил его внутренности. Они выбрались, живые и относительно целые. Но вновь и вновь всплывали воспоминания. Он бы не стал переживать из-за приступа паники, если бы не одно «но»: в Потенциале Шерлока действительно произошли перемены. На глубине сложных сплетений горела белая полоса, это казалось дуростью, ведь белый цвет не присущ ни их виду, ни их геному. Нехорошее чувство тугим шаром застряло в горле. Мысль напиться казалась уже не такой плохой. Неожиданно свет в баре мигнул, сначала один раз, потом второй и когда лампочка потухла, казалось, безвозвратно, Джон хмуро поднял голову и застыл в движении, присущей пойманной в ловушке зверю. Напротив него сидела доктор Френкленд. Знакомый мир стремительно переворачивался с ног на голову. Более сюрреалистичное, шокирующее и попросту дикое явление, чем Алкар в баре за пинтой пива Джон мог представить только падение метеорита, прямиком на крышу неприметного отеля. Френкленд сидела без привычного халата и костюма, накидка с вшитыми золотыми нитями цвета нежного морского бриза свободным покроем свисала до пола. Строгая прическа сменилась на небрежную, слабо сплетенную и спадающую на плечи косу. Изящные движения источали блаженное спокойствие, словно ничего необычного и странного в ее присутствии здесь не было. Она молча улыбалась, и эта маска дружелюбия пугала до икоты. — Добрый вечер, Джон. Какая приятная и неожиданная встреча. Алкар повернулась лишь на дюйм, как Ниберия окатило громадной волной безжалостного Потенциала. Как и тогда, на базе, его обработали до пустоты в голове. Джон судорожно схватился за стойку, боясь упасть и лишиться воли. Радужные крылья наступали со всех сторон, прекрасно зная свои возможности. — Добрый… в-вечер, доктор Френкленд. Какими судьбами? – одними губами спросил Джон. — О, можно просто Джессика. Решила сменить обстановку. Сидеть в четырех стенах иногда утомляет. Хочется порой быть… ближе к народу. Улыбка Френкленд становилась все шире, и Джон рассеянно смотрел на нее, размышляя о том, сколько именно Потенциала у него будет заблокировано во время разговора. — О, ну… это... кхм… замечательно. Я рад за вас, да, – язык Джона упорно отказывал произносить слова связно. — Как там Генри поживает? Вы его еще не загоняли? – с любопытством в голосе сказала Джессика. — Да, все отлично. Мы как раз ожидаем кульминации. — Правда? Как интересно. Значит, вы уже поняли, кто отбирает Потенциал у наших горожан? — Думаю, что да. Хотя я конечно, ни в чем не уверен. Но Шерлок знает свое дело. — Шерлок очень занятный крылатый, не могу не признать, что очарована его Потенциалом. Джон аккуратно переменил положение, стараясь расслабиться настолько, насколько возможно. — Из всех, кого я знаю, он действительно сильный и целеустремленный Фардон. — Такой достойный кадр рождается не каждое десятилетие, – Джессика медленно склонилась к Джону, доверительно заглядывая в глаза. – Его служба бесценна. В воздухе повисло напряжение. Ниберий нахмурился, пытаясь прочитать по лицу Алкара хоть что-нибудь похожее на шутку. — Сложно назвать это службой. Шерлок великий, пускай это пока и не понимают. — А вы в хороших отношениях, как я вижу. Давно знакомы? — Несколько месяцев. Мы снимаем квартиру вместе, я ведь со службы, пенсии не на все хватает. — Да-да, я возмущена этим фактом не меньше вашего. Такие как вы, заслуживают большего, гораздо большего. Джессика развернулась, свернув крылья лишь на половину, но от этого простого действия поток энергии уменьшился в разы. Джон с жадностью вогнал кислород в легкие. — Пара месяцев и уже такая тесная дружба. Похвально, обычно Ниберии и Фардоны существуют на отдалении друг друга. — Почему вы так считаете? – Джон растерянно заморгал. — Ваши генетические данные воспринимаются как соперники, под микроскопом это особенно хорошо видно. Вы не знали? Военные не имеют официальной классификации, а все из-за того, что ваш Потенциал стоит на той же ступени развития. В наших кругах, Джон, вы высокий вид. — Я предпочитаю слово «нейтралитет», помогает по жизни, знаете ли, – холодно улыбнулся Джон. — Нейтралитета не существует, Джон. Только не в этом мире. Джон заводился. Только успокоившееся сердцебиение снова зашло галопом. Мнение о неравенстве имело бытовой характер, но от этого оно не становилось менее мерзким. Ни Панримы, ни Вермены не были виноваты в распрях, высокие виды создавали пепелище на пустом месте. Ниберии единственные, кто держались особняком, соблюдая вековое почтение к чужим жизням. — Нейтралитет единственное, что держит нас в мире и гармонии, доктор Френкленд. Поверьте мне, я не только солдат, но и врач, - Джон сжал зубы и взмахнул крыльями, слабо замерцав переливом. – И буду стоять на страже покоя до тех пор, пока не сложу крылья. Манипуляция обрушилась на него каменной горой. Гуляфные* шпильки обкололи кончики каждого ряда перьев и застыли. Ниберий дернулся, тщетно пытаясь призвать Потенциал. Испуг заполонил все мысли. Нельзя доверять Высшим видам, нельзя полагаться на их слово и никогда, никогда не переступать им дорогу – бились в сетке мандража запоздалые правила, забытые, стершиеся во времени. Джон оглядывался в поисках помощи, но никто не обращал на них внимания. Джессика перестала играть в равнодушного собеседника, и настоящие эмоции вылезали наружу, вводя в смятение. Глаза нехорошо потемнели. Она поправила накидку, словно пытаясь найти пылинку, с видимым удовольствием наблюдая, как меняются эмоции на его лице. — Знаете, мне всегда казалось, что сущность Потенциала немного недооценена. Наши виды преодолели такие эволюционные скачки, о чем не могли и мечтать предшественники. Но крылатые все еще держатся за старые устои и ограничения. Мы вымираем, в то время как в новостях крутят мыльные оперы. — Доктор Френкленд, что вам нужно от меня? Бесполезно, его держали так крепко, что ни вздохнуть, ни крикнуть. Невидимые узлы затягивались все туже, и Джон с придыханием елозил крыльями, сопротивляясь неизбежному. Это уже было, несомненно, было, болезненный плен чужого Потенциала… но когда… и где? Он знал одно – ему не нравилось быть беспомощным ни тогда, ни сейчас. Потенциал отозвался на мольбу и слегка замигал альгамбрийским зеленым*. Джессика нежно, по-матерински оглядела перелив, следя за каждой блесткой. — Прекрасный оттенок. Я бы с удовольствием вывела его в своей лаборатории, – медленно произнесла Джессика, продолжая буравить его взглядом. – Вы не хотели бы пройти небольшое исследование, Джон? Уверена, генетика Нибериев претерпевает фантастические изменения. — Исследование? Вы всех крылатых об этом спрашиваете? – зашипел от негодования Джон. — Отнюдь. Мы бы обеспечили вас всем необходимым. Мои исследования не просто долг науки, Джон. Это страсть, а ее периодически нужно подпитывать чем-то новым. Ниберий насупился, показывая абсолютную не заинтересованность в разговоре. Алкар поняла этот жест явно неправильно, придвинувшись ближе. Крылья золотой осиной* создавали тень. — Я очень люблю необычных крылатых, Джон. Таких, как вы и мистер Холмс. Я была бы очень благодарна за любую минуту нашего общения. И если бы он незамедлительно после этого оказался в Лондоне, среди своих верных соратников. Джон вздрогнул, почувствовав новую волну Потенциала. Неимоверный жар сбил с толку. Он все еще пытался сдвинуться, надеясь хоть намеком вызвать помощь, но абсолютно никто не смотрел в его сторону. И тогда в голову пришло озарение – купол. Никто не знал названий атак Высших видов, но и не сомневался в могуществе, неукоснительном подчинении, которое они создавали. Пленка силы впиталась в мебель, крылья, воздух вокруг них. — Что вам нужно? – уже не скрывая агрессии, процедил Джон. — Ровно то, что я сказала. Я даже готова оплатить некоторые расходы вашего расследования. В том числе и на обратную дорогу. — А как же Генри, остальные, кто потерял Потенциал? Неужели вас не волнует ужасная зараза, заполонившая город? — Не стоит волноваться о таких мелочах, Джон. В конце концов, наш мир не идеален, его нужно то и дело чистить от грязи. — Так вот как вы называете наше существование? Грязью? – Джон побагровел от злости. – Не вам решать, кому дана сила, а кому нет, доктор Френкленд. Мы не улетим отсюда, пока не выясним, кто стоит за этим зверством! Ужасно, - думал Джон. Неужели их вечно будут тыкать носом в грязь, только из-за того, что они не могут оправдать ожидания непостижимых замыслов? Мир всегда будет сопровождать война, но никто не говорил, что крылатые не могли делать жизнь чуточку лучше. Доброта, любовь, дружба, понимание, уважение, сострадание – все эти вещи были важнее всех петиций и голосований. Джон верил в справедливость и равенство, просто потому, что родился в обычной семье, ему были недоступны интриги и скандалы бизнеса. Как верил и в крылатых, в их лучшее начало. Но крылатый, стоящий сейчас перед ним, не разделял взглядов. Алкары хотели власти – и они ее получали. — Ваш Потенциал совсем не тот, чем кажется, Джон. И поверьте, его никто не оценит по достоинству. Он способен принести как благо… так и великое зло. Я думаю, вы знаете, о чем я. Джон чувствовал, как земля уходит из-под ног. В носу подозрительно щипало и ему захотелось уткнуться в собственные крылья. Как в детстве, закрыться ото всех и сидеть среди белого купола, напевая тихую песню, услышанную от отца, когда тот был жив. Семейные воспоминания, которые наполняли его прошлое радостью и гармонией, начинали выталкивать одно событие, омрачившее целое лето. «Это лето не отличалось бы от всех остальных: на семейном ранчо, среди одомашненных горных синопцисов, если бы оно не ознаменовалось похоронами отца. Ни он, ни его старшая сестра Гарриет не желали бы выходить на улицу и маяться от жары и скуки, если бы мать не была слишком занята и раздасована. Их роль в мрачных приготовлениях сводилась к минимуму, предоставляя время на игры и полеты. Джон не обвинял себя в легкомыслии, ведь что мог делать мальчишка на школьных каникулах? Разумеется, летать. И чем выше, тем лучше. Несмотря на распространённое мнение о травме и влиянии психики на смерть родителей, Ниберии и здесь всех переплюнули, на генетическом уровне умея справляться со стрессом и горем. Сохраняя позитивное мышление, его вид успешно преодолевал проблемы, не загоняя себя в рамки равнодушия и мнимого хладнокровия, присущее тем же Фардонам. Вермены и Панримы справлялись из рук вон плохо, пронося через всю жизнь обиды, страхи, боль и унижение, преобразуя их в клубок комплексов. Мастены, если судить по телевизионным передачам, справлялись с эмоциональными трудностями одним способом – уничтожая объект неудобств. Поэтому всю долгую и изнурительную неделю как лучшие образцы своего вида, дети четы Ватсонов летали днями напролет, соревнуясь в скорости и хвастаясь размером перелива. Джон знал, что отличается от других, но белый цвет крыльев его нисколько не заботил. Он был быстрее, сильнее, гибче своих сверстников, и имел самую очаровательную улыбку на всем свете (по крайней мере, так считала добрая половина школы). Ему было шестнадцать, он был молод, по-своему наивен и мечтал о врачебной карьере. Гарриэт была старше его на два года и не думала ровным счетом ни о чем, что касалось ее будущего – она постоянно пропадала в заброшенных домах со своими приятелями, кутила до поздней ночи, ругалась с соседями и считала, что весь мир подождет. Они никогда не ссорились по пустякам, но тем летом их интересы сошли на нет. Единственным общим местом, где они могли веселиться, оставалось широкое озеро на границе участка. В ту жару оно превратилось в огромный огненный глаз, из-за такой ассоциации воображение услужливо представляло портал в иные миры, где находились неизведанные существа и странная погода. В миг, когда отражение колыхнулось от ветра, Джон оттолкнулся и взмыл в небо, превратив озеро в оплот безмятежного покоя. Еще не окрепшая мысль стала сосредоточием замысла, которую ни один бы взрослый не оценил по достоинству. Он призвал весь свой опыт и активировал Потенциал, который должен был остудить воду и заискриться тысячами блестящих капелек. Неровный малахитовый перелив вспыхнул и сместился в середину. Гарриэт удивленно подняла голову, когда на нее упала большая тень от его крыльев… а потом все померкло перед глазами, Джон очнулся уже, будучи на земле, весь вымокший и вымотанный, в объятиях сестры. Она не могла произнести ни слова, сколько бы он не уговаривал ее рассказать, что случилось. Ненависть проявилась на ее лице, когда он попытался высушить перья при помощи Манипуляции, полные негодования слова вводили в ступор. — Я не расскажу маме о том, что произошло, только если ты никогда не будешь так делать. — Гарри, о чем ты? У меня не получилось? — Получилось. Еще как получилось! Ты мог умереть, идиот! Сначала отец, а теперь и..! — Я не понимаю, о чем ты… скажи уже, в чем дело! Джону было обидно слушать обвинения в том, чего он не делал. Никогда и ничего они не утаивали друга от друга, но тогда Гарриет словно подменили. Она больше не смотрела на его крылья. А спустя два года после поступления в медицинский колледж по телефону от матери он узнал, что его единственная и самая лучшая сестра на свете уехала с какой-то девицей в Тенбридж-Уэллс, отказавшись от образования и престижной работы.» Джон искренне винил себя в поведении Гарриет. Кто знает, может, если бы он не выпендривался, и попытался бы разобраться в ее чувствах, она не спилась и не пыталась найти утешение в беспорядочных связях. Ниберии лучше других разрешали эмоциональные проблемы, но не все Ниберии оставались после этого полноценными, сломавшись однажды, повернуть время вспять было невозможно. Джессика скользнула на край сидения, вновь окружая радужными крыльями, острые концы перьев нацелились в шею и Джон с готовностью прикрыл глаза, ожидая самого худшего. Его убьют, а Шерлока схватят для опытов… Самый худший исход из возможных. Кожу охладили мягкость, невесомость летнего облака, потрясающая легкость и нежность. Глаза распахнулись, ожидая увидеть гильотину. — Если у мистера Холмса остались какие-то вопросы, буду рада посодействовать. Ниберий моргнул. Рядом с ним никого не было. *** Над Дартмуром медленно поднималось солнце. Утренняя морось приятно отзывалась по крыльям, успокаивая расстроенные нервы. Шерлок рассеянно смотрел вперед, на высокогорье, желая всеми фибрами души прогуляться там, среди разреженного воздуха. С высоты полета все казалось несущественным. Потенциал активно перестраивался по воле хозяина, защищая от слишком резкого потока ветра. Нужно было все обдумать. Пригороды могли привлекать туристов с их желанием отдохнуть от суеты мегаполисов, шума и гамма, а также собственных чувств и ненужных размышлений. Но Фардона эта умиротворенность и тишина раздражали. Ему нравилось находиться в гуще событий, лететь напролом всем трудностям, ощущая, как адреналин разливается по крови, подобно шампанскому по бокалу. Видовая натура жаждала признания, внимания, восторга. Никакой отдых не мог состязаться с возможностью сиять звездами на небе. Спустя час он снизился на широкий выступ в нескольких километрах от города, осматривая все пронзительным взглядом. Должно было быть объяснение странным видениям, панике Найта и пропаже Потенциала. Кто-то вел нечестную игру с самими создателями. С запада подул очередной холодный ветер и после наступившей тишины послышался хлопок и писк. Шерлок подобрался, заинтересованно захлопав крыльями, пытаясь весь обратиться в слух и определить направление звука. Но сначала нужно было проверить, какого количества Потенциала он лишился. Сердце неуверенно стукнуло о ребра и забилось в правильном режиме. Вкрапления нетерпеливо замерцали цветом гавайского океана*. Потенциал закрутился у солнечного сплетения и лениво выплюнул Блок на часть перьев. Тонкая глазурь засияла на свету и в окружении пылинок устремилась радаром на неопознанный звук. Указав на бинеминное поле возле базы Баскервилль, энергия свернулась обратно. — Какая неожиданность, – недобро усмехнулся Шерлок. Фардон вернулся спустя час, воодушевленный догадкой. Это должно было сработать! Легкая улыбка не сходила с его губ, пока он не пересек небольшую улочку, ведущую на кладбище, и не увидел вдали Джона. Веселое настроение куда-то стремительно улетучилось. Шерлок непроизвольно загляделся на такого далекого и в то же время – такого близкого друга. Ниберий сидел на одном из гранитных плит, уставившись куда-то в одну точку перед собой, белоснежные как снег крылья мерно покачивались в такт дыханию и были просто прекрасны в лучах утреннего солнца. Не считая пары шрамов на кромке, ничто не портило идеальных перьев, а сочный изумрудный перелив придавал высокого благородства. Ниберии и без того считались достаточно сильными, чтобы тягаться с Высоким видом, но Джон поражал до глубины души, заставляя высматривать малейшие изменения в искрах Потенциала. Раз за разом открывались неповторимые особенности, не свойственные никому и это будоражило до кончиков пальцев. Он был простым, в том самом свойстве, в котором крылья любили ветер, а перья – заботу; природа его простоты крылась в легком подъеме и умении абстрагироваться. И в то же время за кажущейся наивностью скрывалось что-то непостижимое, могущественное, опасное. И за этой опасностью Шерлок был готов отправиться в самое пекло преисподней… если бы его социальные навыки справлялись чуть лучше. Детектив знал свои недостатки и умело превращал их в достоинства, но когда дело касалось чего-то более интимного, тормоза съезжали по наклонной. Дело казалось, даже не в природной недоверчивости, а недопонимании: вихрь его мыслей никогда не позволял отвлекаться на низменные эмоции, отметая их как лишнее и утомительное. Но сейчас, стоя здесь, вдали от Лондона, Шерлок понимал – нужно не только менять, но и меняться. Джон вздрогнул от громких шагов по щебню и лишь мельком взглянул на Шерлока. Казалось, что тот был спокоен, но мигающий перелив выдавал с потрохами. Пауза затянулась. — Ну что? Нашел что-нибудь? – решился начать первым разговор Шерлок. — Нет. Абсолютно ничего. С этими словами Военный встал и медленно побрел вперед. Фардон наблюдал ровно секунду, прежде чем пойти следом. В голове билась мысль, где-то между тревогой и любопытством. Хотя он и не видел в этом разницы. — Может быть, горожане что-нибудь нового рассказали? В баре обычно много слухов. — Пожалуй, что нет. Что это ты вдруг заинтересовался? – если Джон и удивился, то не показал виду. – Мне казалось, тебе не нужно чье-то мнение. — Думал, что беседа поможет… растопить лед, – ответил Шерлок со странной нежностью. — Лед привычнее. Лучше остаться при нем, а то гляди, друзей заведешь ненароком, – холодно усмехнулся Джон. — Джон. Что-то в голосе Фардона заставило обернуться. Ниберий медленно посмотрел на него, приподнимая брови в привычном безмолвном вопросе «ну что еще?». — Я сказал правду. У меня и правда, нет друзей. Джон задохнулся от подступившей к горлу злости. — О… ну ладно. Крылья с готовностью раскрылись, готовясь унести хозяина, куда глаза глядят, когда их накрыли черные перья, не давая двинуться. — Мне не нужны друзья, Джон. Только не тогда, когда я, наконец, нашел тебя. Военный застыл. Фардон жарко обнял его, носом уткнувшись в плечо. От горячего дыхания разбегались мурашки по коже. Их Потенциалы активировались одновременно, чувствуя близость и родство, обмениваясь сплетениями благородных оттенков Дрездена* и Аркадии*. — Ты идиот, Джон, если не заметил самого главного. — Ах, я идиот?! Ну, все, ты достал! Джон вырывался с азартом, но его попытки оставались бесплодными, чужие руки обхватили еще сильнее, крыльями помогая удержать на месте. Возможно, со стороны их перепалка выглядела глупо, но Шерлоку было наплевать. Он не мог позволить сбежать такому невозможному и упрямому крылатому, чтобы снова повиснуть на качелях недомолвок. Потенциал услужливо распространил волну, полную нежности, стараясь убаюкать, успокоить, укрыть от всех бед. — Прекра… мы же на улице! – прошептал Джон, стараясь увеличить дистанцию. — Плевать. — Отпусти, я честно никуда не уйду. Ты меня задавишь Манипуляцией! — Нет уж, не поверю. Дальнейшие пререкания растворились в поцелуе. Фардон не терпел сопротивления, умело подминал весь негатив своим напором, но сейчас это походило на просьбу: его руки ласково гладили шею Ниберия, крылья, до этого жестко державшие в клещах, ободряюще накрывали с головой. Здесь не было обжигающей страсти, только целомудренные и вдумчивые столкновения губ. Шерлок все целовал и целовал, пока Джон не упал в его объятия, разморенный внезапной лаской. — Ты сумасшедший, ты в курсе? – непроизвольно улыбнулся Джон. — Сам такой, – улыбнулся в ответ Шерлок. – Я кое-что нашел. Нужна твоя помощь. Детектив думал, что учел все обстоятельства. План простой – зайти на неогороженный участок поля, воздействовать Потенциалом на любой из бинеров и понять, какое влияние оно оказывает. Джон согласился почти без уговоров, задумчиво размышляя, на какую из смертоносных машин направит свою Манипуляцию. Выбор пал на неприметную и сильно потертую поверхность на отдалении от остальных собратьев. Белоснежные крылья мерно качнулись от плеча до лопаток, поднимая пыль. Обычно перелив держался где-то между первичными и вторичными кроющими перьями, но сейчас Джон тянул его вниз, к кончикам маховых первого порядка, сливаясь с летней травой. Сила стекла на землю и наконец, густым лаймовым пуншем* направилась к цели. Металл с тихим щелчком поглотил Потенциал. — И? – развел руками Джон. — Без понятия, – пожал плечами Шерлок. Казалось, что ничего не происходит, тишину нарушал лишь шелест листьев. Затем что-то изменилось. Не внешне, нет, вокруг по-прежнему находился реальный мир, без иллюзий и неожиданностей. Но что-то было не так. Небольшая щекотка во внутреннем ухе быстро превратилась в надоедливую вибрацию. Фардон поморщился, инстинктивно прикоснулся к вискам. Что-то не так. Абсолютно из ниоткуда вырвался кашель, и он удивленно, почти обиженно прислонил пальцы к носу, из которого потекла кровь. В синхронном жесте Ниберий сделал то же самое. Минное поле, раскинувшееся на несколько километров, равнодушно блестело боеголовками, совершенно не разделяя их взглядов на жизнь. — Отвратительно, – произнес Шерлок, запрокидывая голову. — Что это было? – Джон аккуратно вложил ему в руку бутылку воды, припасенную в поясной сумке. — Это не простые бинеры. Ты слышал что-нибудь? — Я не знаю… может быть. У меня резко разболелась голова. — Реакция мозга на раздражитель. Наш организм может выдерживать колоссальные нагрузки. Мы не любим звуки сигнализации, или крика, но это простые, малые амплитуды, от них легче скрыться. Эти боеголовки работают хитрее. Они подобны взрыву, от которого мы хотим убежать, потому что кажется, под ногами разверзаются врата преисподней. — Ты говоришь про… вибрации? — Именно. Но очень длинной волны, усиль ты Потенциал и кто знает, может мы бы уже валялись хладными трупами. — Невероятно… значит, все это поле… оружие? — Это лишь площадка для игр, передатчик находится в другом месте. — Почему ты так думаешь? — Потому что этим звуком можно управлять только на расстоянии. И я думаю, мы уже знаем, где он может находиться. — Баскервилль, - мрачно ответил Джон. – И что нам теперь делать? — Мы должны попасть на базу, там кроется ответ. — Шерлок… ты уверен? Фардон услышал странную интонацию и обернулся к Ниберию. — В каком смысле? Ты все-таки что-то узнал? — Френкленд. Она очень недвусмысленно намекала на то, что нам необходимо убраться подобру-поздорову. — Она разговаривала с тобой? Здесь, в городе? Какая наглость! – наигранно ужаснулся Шерлок. – Похоже, ей очень скучно. — Слушай, она очень заинтересована тобой. Пожалуйста, будь осторожен. Алкарам не переходят дорогу. — Заинтересована? Хм… неожиданно. Приятно даже. Но все-таки бессмысленно. Я доведу дело до конца не только в качестве детектива, но и жертвы преступления. Это дело принципа, Джон, а я очень принципиальный. — Она сказала, что с радостью ответит на все твои вопросы, – брезгливо выплюнул слова Джон, вспоминая тот разговор. — Отлично, значит, дело за малым! – воодушевленно протянул Шерлок. Джон безнадежно вздохнул, покачал головой и мысленно выкинул белый флаг. Никакие аргументы не могли остановить Шерлока, значит, нужно смотреть в оба, чтобы не приключилось беды. Они молча дошли до гостиницы, как кое-кто привлек их внимание. У барной стойки, лучась оптимизмом и начищенными крыльями цвета тоффи* стоял Грегори Лестрейд. — А ты тут что забыл? Заблудились по дороге к кофейному автомату, инспектор? – Шерлок со скоростью пули приблизился к новому постояльцу, обдавая активированным Потенциалом, совсем немного, чтобы дать понять, кто тут главный. — И тебе привет, Шерлок! А у вас тут неплохо. Джон не сдержал улыбки. В свете недавних событий знакомое лицо радовало не хуже Рождества. Грегори выглядел отлично: поджарый крылатый излучал здоровье и готовность к действиям, небольшие, но сильные, в меру жесткие крылья аккуратно шелестели за спиной. Умение подстраиваться под тяжелое настроение Высоких видов и оставаться открытым и неравнодушным доставалось не всем Панримам, это было исключением, нежели правилом. Тот факт, что Шерлок не подмял под себя весь Скотланд-ярд, говорил лишь о высоком профессионализме и доле упрямства определенных работников. — Привет, Грег, – Джон тепло поприветствовал его, стараясь не замечать возмущенного взгляда. — Грег? – саркастично произнес Шерлок. – Что это за имя такое, Грег? Кличка что ли? — Его вообще-то так зовут, – с укором перебил Джон. — Что, правда? — Правда. Если бы ты был повнимательнее, – в голосе Грегори послышалась легкая обида. – Как здешняя еда? — Не увиливай, – Шерлок угрожающе хлопнул правым крылом. – Что ты здесь делаешь? Это Майкрофт, да? Ни дня без контроля! Лети обратно и скажи, что мне не нужна нянька. Охранник тоже, одного Военного хватит за глаза и за уши. — У меня отпуск, вообще-то. Что я, должен спрашивать у тебя разрешение на это? — Не смеши мои перья, какой к Дегрону отпуск? Твоим бронзовым загаром можно отпугивать грабителей! — Ну, так я взял второй отпуск, подумаешь, – цыкнул Грегори. Джон без интереса слушал их спор, и взгляд его совершенно случайно зацепился за чеки, наколотые на длинный толстый гвоздь. В голове что-то тихо зазвенело. — Знаешь, Грег, – произнес он громко, не заботясь о том, что нагло врывается в разговор. – Раз уж ты тут, то стоит воспользоваться твоими услугами грозного полицейского. Шерлок, погляди-ка. Фардон переключился молниеносно, и уже через секунду смотрел Ниберию через плечо. — Мясо в вегетарианском ресторане.., – голос Шерлока прозвучал глухо и очень, очень опасно. Грегори со своей задачей справился хорошо, с легкого крыла показав значок и потребовав счета за последний год. Спустя двадцать минут он тяжело вздохнул, захлопнув кассовую книгу. — Ну, рассказывайте. Их было двое – двое Панримов с одинаковыми черно-орленцовыми перьями и большой разницей в росте. Ниберий удивленно посмотрел на Фардона, который в своей излюбленной манере закатил глаза. "Да, они встречаются, не отвлекайся" – приблизительно это говорил его скучавший взгляд. Врать было не в природе этого вида, но казалось, внутри них происходила нешуточная борьба. — Мы и не думали ничего дурного. Выручка здесь не ахти, вот и решили… слегка оживить обстановку. — Сказки про Хау многим нравились, так что все… — Хау? Что это? – переспросил Грегори. — Мифическая тварь, похожа на синопциса, только сильнее и крупнее в несколько раз. Живет у воды и жрет всех, кого не попадя. Наша местная байка, – рассказывал один из хозяинов. — Так, ну и? Вы покупали мясо в попытках его поймать что ли? Или, – Грегори мрачно посмотрел на них. – Вы его создали на радость туристам? Панримы переглянулись и медленно кивнули. — Мы нашли его у опушки леса, страшный как создание Падшего, глаза горят, светится, как фонарь… а орет так вообще умереть не встать. Ну, мы приютили его, выпускали ночью, пока никого нет на улице. Кто-то умудрился щелкнуть его утром и после этого сразу же народ повалил как по волшебству. — Супер. То есть, по округе шастает всякая дрянь, а вы ее еще и подкармливаете! – Грегори негодующе хлопнул крылом по столу. – Где она? — Мы ее того… умертвили неделю назад, – тихо ответил тот, что повыше. – Она совсем вышла из-под контроля, стала кусаться и портить имущество, так что все, теперь никакого туризма. Честно. — Это я виноват. Это была моя идея, ну, с этим Хау. Не надо было ее подбирать, надо было убить сразу, чтобы не мучилась, – ответил второй, виновато пожимая плечами. — Оба хороши! Надейтесь, что не дойдет до суда. Грегори резко встал и вышел на улицу, чтобы дать звонок паре знакомых из этой местности. Вышедшего к нему Джона он приметил не сразу и испуганно махнул крыльями. — Напугал. — У тебя, правда, отпуск? Грегори неопределенно повел глазами. — Официально – да. — Тут и правда творится херня. Хорошо, что ты прилетел. — Что-то случилось? — Да. Может пострадать много крылатых. — Ладно, я в деле. Слушай, – инспектор кивнул на крыло доктора. – Мне показалось, или у тебя перелив рассеялся? — Боюсь, мне придется сходить к врачу по приезду в Лондон, – усмехнулся Джон. – Ты когда-нибудь пересекался с Алкарами? — Не то чтобы пересекался... так, на расстоянии километра видел во время конференции пару лет назад. А что? — Один из подозреваемых Алкар. — Ой, что-то мне резко захотелось в Лондон, – лукаво подмигнул Грегори. Они согласно кивнули друг другу и даже успели поговорить о незначащих мелочах, пока к ним не вышел Фардон. Панрима как током ударило. Никакой угрозы это чувство не несло, но он почти безошибочно понял, что отношения этих двоих стали еще более тесными, собственническими, эгоистичными. Шерлок практически разрезал пространство между ним и Джоном и идиотом будет тот, кто захотел бы его нарушить. — Тебе случайно, ну там вдогонку к твоему второму отпуску, не давали указаний? Ну, или может быть каких-нибудь пропусков? – Шерлок говорил так равнодушно, что было не понять – шутит он или нет. — Нет, прости, кроме денег на пару пинт пива ничего нет, – Грегори пожал плечами. – Мне нужно уладить эти «туристические» махинации с местным управлением и я в вашем полном распоряжении. Шерлок заносчиво хмыкнул и вытащил телефон. Голос его был полон сладкого притворства. — Брат мой, как дела? Как диета? Привет от инспектора, кстати. Ему тут очень нравится! Грегори закатил глаза, сделав вид, что ничего не услышал.