Сияние неба

– Шерлок, ты меня вконец запутал! Почему ты так уверен, что это была чья-то Манипуляция? – устало спросил Лестрейд, краем глаза следя за последним этапом проверки документации. – Код последней жертвы не соответствует его виду. Внезапно приобрести чьи-то гены невозможно. В итоговой строке анализа стоял красный с кодовыми числами четыре и шесть. Четыре с красным дает Фардона, шесть с красным – Вермена. Но если стоит два числа, это совсем другой вид. – И какой же? – Мастен. Инспектор пытался сформировать у себя в голове поток информации, но не был силен в вычислениях распознавания. Но от услышанного его пробрала дрожь. Мир несправедливо делился на сильных и слабых. Панримы и Вермены не считались серьезными противниками, их силы считались несущественными, незначительными, чтобы представлять опасность. Ниберии были свободны от всех видовых распрей, но их слишком быстро присваивали в качестве трофеев. Фардоны всюду пытались установить свои порядки, разумеется, где уже не похозяйничали Высшие виды. Но существовал еще один вид, который делил лавры превосходства с Фардонами. Мастены. Махинаторы и прирожденные шпионы, они мастерски добивались своего. Схожесть с другими крыльями вводила многих в заблуждение, но за невнимательность можно было поплатиться жизнью, так как под перьями этих крылатых таились острые шипы, выделяющие особый яд. Благодаря ему Мастены поколениями работали наемными убийцами, их сила пугала и внушала безоговорочное подчинение, но вместе с тем – порождала ненависть, которая внесла в поправки Протокола все Манипуляции этого вида вне закона. – Ты... ты уверен? – спросил Грегори. – Более чем. – Ладно. Предположим. Но нам никто не поверит. Суду мало того, что ты обнаружил. – В суде сидят идиоты. – Ты. Нашел. Остаточную. Силу. Во Внутреннем клапане. Ты хоть представляешь, как это выглядит? Даже гадать не надо, все скажут, что это баг программы! – Сломанная кость тоже баг программы? Он не мог сам это сделать, и вы отлично это знаете. И кстати, что насчет свидетелей? В Фиш-Трип-вэе полно дураков, но слепых и глухих там никогда не водилось. – Ничего. Никто ничего не видел. Были еще те, кто отказался подавать показания, но это все сплошь наркоманы, или те, кто уже засветился в базе. Шерлок недовольно поджал губы. Он что-то упускал. Как такое может быть, что во Внутреннем клапане обнаружился след чужого вида? Воспользовавшись паузой, Лестрейд всучил ему отчет и отлетел к крылатым в официальных костюмах. Шерлок прочитал список задержанных и, увидев в нем фамилию Элизабет, мгновенно помрачнел. Ну конечно, весь свет сошелся клином на Вермене! «Скорее бы уже избавиться от этого недоразумения», - подумал он, подходя к столу инспектора, где высилась стопка досье тех, кто отказался говорить о событиях в клубе. Желаемая папка нашлась быстро. Особа, подобная мисс Гроуп, засветиться успела по многим пунктам: в восемнадцать была задержана с группой подростков за воровство, в девятнадцать – за жестокое избиение однокурсника, в двадцать три – два месяца Изолятора за передачу информации касательно нелегальных подавителей. После двадцати пяти – тишина, но в этом не было ничего странного. Ведь в это время Джон улетел на службу. На секунду Шерлок почувствовал некоторое уважение, силы воли женщине было не занимать. Но это не меняло того, что она состояла в упомянутом бизнесе. Джон наверняка ничего не знал о ее маленьком грязном секрете, его вид либо искоренял нежелательный недостаток, либо пытался установить порядок. Почитав еще, он задержался на фотографии пятилетней давности, на которой отчетливо виднелся кулон в виде четырехкрылой птицы. Стоило бы посмеяться над тем, кто подарил такую сентиментальную нелепицу… но понимание уничтожило остатки веселья. Символ помощи. Верность. Подарок. От того, кто всегда верит. Джон. – Ну, мы будем жить, – подошел к нему Лестрейд. – По крайней мере, до следующей проверки. Нашел что-нибудь? – Нет, пока мало данных, - Шерлок резко захлопнул папку. – Ладно, но если придешь к гениальной мысли – не забудь звякнуть. Облетев Скотланд-Ярд, Шерлок свернул к северо-западу Сент-Говера. Центр Лондона окружал его огнями шика, гламура и бесконечного флирта, тут и там собирались стаи высокомерной интеллигенции. Некоторое время ничего не происходило, пока мимо него не пролетел молодой Вермен с бирюзовыми крыльями. Джинсовый блейзер, с двойным набором пуговиц, короткой стойкой и светлой отделкой отлично дополняли зажимы в виде готических крестиков на кромках крыльев. – Не найдется сигаретки? – непринужденно спросил Шерлок, засунув руки в карманы пальто. Юноша развел руками: – Прошу прощения! – Да, в Лондоне совершенно невозможно покурить! – Хорошая новость для легких. – Пфф-ф, дышать скучно. С этими словами Фардон резко взмахнул крыльями и полетел в сторону Маери-порта. Для постороннего этот разговор не показался бы странным, курящих в городе как звезд на небе. И лишь посвященный знал, что произошло. Кодовый диалог-призыв. Вызов дилера подавителей. Детективу хватило ума держаться подальше от группировок, примыкающих к главной организации «Траум». Стать частью этого бизнеса легко, но выйти оттуда невозможно. По крайней мере, живым. Лицензионные подавители имели множество гарантий, минимальность побочных действий и защиту для Потенциала, но взамен безопасности они требовали постепенности, которую невозможно соблюдать при сильной боли. Поэтому наряду с легальными средствами и лечением Дегрона существовали более быстродействующие варианты. Шерлок не понаслышке знал об их эффективности: расширение сознания помогало увидеть ситуацию с различных точек и найти такие пути решений, которые в обычном состоянии оставались размытыми в глубине подсознания. Однажды это пагубное влечение чуть не стоило ему жизни и после изнурительного очищения Потенциала, а заодно и желудка, Шерлок решил избегать таких допингов. Но полезные связи никуда не делись, и сейчас это могло пригодиться. Если что-то указывало на Мастена... Стоило узнать у самого Мастена. Система вызова дилера работала трехступенчато: передача о запросе информатору в центре города, обычно новичку, которого без жалости пускали на пушечное мясо; подтверждение от посредника в Маери-порте, обычно Ниберию, или опытному Вермену с натренированным на блоки Проверки Потенциалом; и наконец, встреча с самим дилером на границе Фиш-Трип-вэя. Хотя все шло гладко, Шерлок не мог до конца быть уверен в своей безопасности. Остановившись у крупного бизнес-центра, он огляделся – в этом районе идеально совершать убийства. Несмотря на оживленные улицы, живущие и работающие здесь в первую очередь заботились о своих перьях. Район становился все тише по мере того, как заканчивался рабочий день, тут и там гас свет, кто-то расходился по домам, а молодежь спешила в клуб, кино, или на концерт. Прошел час, и на улице стало совсем пустынно, а дилер все не появлялся. Потеряв терпение, Шерлок уже собрался возвращаться, как первый сигнал прошелся по позвоночнику. Спустя еще пару минут в грудь ударил сильный Потенциал, заставивший согнуться пополам. Серпообразные сгустки энергии появлялись из ниоткуда, рассекая воздух и первые атаки не удалось отбить. Детектив с шипением снизился, чувствуя боль по всей длине крыльев, он не мог отразить нападение, пока не определится с местоположением противника, чем тот и пользовался. Усугублялось это еще и сумраком, большая часть окон перестала освещать улицу. Когда его снова атаковали, Фардон резко взмыл вверх и закрылся крыльями. Пробуждающаяся сила обожгла нервы, образуя четко выверенную цепочку, и Шерлок почти с улыбкой отслеживал каждую искорку, отдающуюся в перьях. Он не видел, не слышал, а чувствовал, ощущал волны, опоясывающие весь мир. Это было тяжело, достаточно тяжело, чтобы сбиться раз и два, но нащупать нужную частоту. Внутри словно звенел будильник, а вслед за ним чутье указало верный курс. Фардон облегченно вздохнул и уверенно открыл глаза. Широкий щит окружил его и осветил иглоподобную Манипуляцию. Противник все еще скрывался в темноте, но уже ближе и ощутимее. Все, что было необходимо это только хорошенько прицелиться. Наконец, из дымки вылетел Мастен, одетый в простую куртку, лицо его скрывал капюшон, на крыльях висели скромные зажимы-треугольники. Мужчины приблизились друг к другу, оставляя пять метров как нейтральную территорию. Дилер снял капюшон, показывая лицо. Сэмьюэл Туст. Единственный, кому не было резона убивать детективов. Единственный Мастен, который должен был детективу. – Холмс, - произнес Туст, растягивая слоги. – Давно о тебе не слышно. – Бросил, - уверенно произнёс Шерлок. – Я так и понял, – абсолютно безучастным голосом ответил Туст. Напряжение возросло. Их виды были антиподами. Несмотря на то, что их сила сходилась по многим параметрам, они представляли собой диаметрально противоположные точки. Там, где одни могли остановиться, вторые не отступали ни перед чем. Фардоны пересекались с Мастенами чаще, чем остальные и между ними существовали особенные, опасные взаимоотношения. – Мне нужна информация. – Какого рода? – Полное исчезновение с носителя. Туст наклонил голову вбок, будто обдумывая вопрос, но это была ложь. Мастены не думают. Мастены убивают. Без единой мысли. – Не существует. – Подавители в большом количестве имеют свойство менять геном. Кто-то мог научиться этому под воздействием Мастенской Манипуляции. И я отлично знаю, что Манипуляция Подчинения имеет своеобразную форму. Шерлок позволил себе улыбнуться, но через секунду улыбка превратилась в болезненную гримасу. По костям прошлась вибрация, то сильнее, то слабее. Крылья нервно задрожали, не выдерживая нагрузку, вкрапления засияли белым, а потом вовсе потухли. Шерлок надсадно закашлялся, но даже сквозь спазмы удалось увидеть, как в темноте что-то блеснуло. – О да. Ты хорошо изучил наш маленький мир, - услышал он вкрадчивый, почти металлический голос. Детектив сглотнул, ощущая полную беспомощность. Его сковывало невидимыми путами, перекрывая доступ кислороду. Его подчиняли, изысканно, неторопливо, как умели только прирожденные убийцы. Дилер пошевелил плечами, выставляя свое смертельное оружие на обозрение: загнутые вниз, блестящие, острые, семисантиметровые шипы. – Что мне мешает убить тебя прямо сейчас? – спросил Туст, подлетая чуть ближе. – У меня слишком много компромата на тебя и твою шайку. И эти данные записаны и уже отправлены нужным лицам. Если я умру, ничто не сохранит твой бизнес. – Ты блефуешь. – Ну, так проверь. Ты же не думал, что я летел к тебе без козыря? Шерлок скрипнул зубами, понимая, что находится на волоске от реальной гибели. Манипуляции Мастенов не имели счастливых концов. Он не блефовал насчет компромата, но умирать все равно не хотелось. – Я твой должник, Холмс, - внезапно ответил Туст. Огромная по мощности энергия немного ослабила свои тиски, и детектив полной грудью вдохнул воздуха, наслаждаясь каждой секундой этого простого действия. – Мне приятно, что ты вспомнил. Честно, - хрипло пробормотал он. – Мы называем ее «Круг вечности». Считай это подарком. Красиво взмахнув крыльями, Туст разбил ближайший фонарь, и пропал, будто его здесь и не было. Стряхнув осколки, Шерлок поблагодарил свою выдержку. На обратном пути все внимание он уделил проверке сохранности Потенциала и перьев. Войдя в дом на Бейкер-стрит, первым делом стоило принять душ, пока никто не заметил общения с Мастеном. – Шерлок, дорогой, ты ужасно выглядишь! – вышла навстречу миссис Хадсон. – Нужно лучше следить за собой! – Обязательно, миссис Хадсон, - буркнул Шерлок, пытаясь пробраться к спасительной лестнице. – Я тут недавно купила новое средство для чистки перьев, миссис Тернер очень нахваливала его! Ведь такое точно водой не смоешь! Шерлок взглянул на левое крыло и оторопел: на кромке, словно нефтяная жижа, блестело большое пятно. – И правда…, – задумчиво ответил он, легонько дотрагиваясь до аномального загрязнения и ощущая на пальцах неприятное покалывание. – Я сейчас принесу, - дружелюбно улыбнулась Панрим. Детектив послушно застыл в коридоре, однако вибрация во внутреннем кармане быстро отвлекла его. – Наш пиарщик состоял в «Синкте». – Впервые слышу, - недовольно произнес Шерлок. – Не ты один, – невесело усмехнулся Лестрейд. – Эта группировка когда-то называлась «Арканайн». – «Арканайн»? Стертая десять лет назад с лица земли группа информаторов? – Да, только оказалось, что оставшиеся в живых три крылатых создали новую группу. Встав всем поперек горла во второй раз. – Откуда ты это узнал? – Пришлось пообщаться со старыми знакомыми. Есть те, кто выходит из этого бизнеса, пускай и частично. Был один парнишка, Честер Скойпиц, он согласился сотрудничать и рассказал о том, что «Синкт» перестала существовать через два года. Двое из представителей погибли. Третий же, Рейк, был официально признан пропавшим без вести. – Какой прокол. Почему же его не вычислили? «Траум» не терпит утечки. – Сами ломали голову, но оказалось, что Рейк сделал операцию на Потенциал. Шерлок закатил глаза. Ну конечно! Операции на Потенциал это особенная тема. Если в случае модификации тела скальпелем хирурга все можно поменять, и чаще всего известен результат, то по поводу Потенциала однозначных результатов не существовало. Если кому-то хотелось что-то изменить в своей силе, они должны были понимать необратимость этого. Самыми частыми операциями выступали видоизменения, только вот максимум, на что мог надеяться Панрим – это стать Верменом со скачками клапанов, а Вермен – Фардоном первой ступени. Потому что генотип невозможно перекроить по своему желанию. Большая часть хирургов отказывалась от подобных экспериментов, но особо изворотливые под полную ответственность пациентов проводили опасные операции. Но вспоминая то, что видел собственными глазами, Шерлок не мог увязать данные. – У него были вкрапления. Два на правом крыле, - произнес он, поднимаясь наверх, подальше от чужих ушей. – Ага, – на другой стороне послышалось шуршание бумаг. – Ему сделали… поверхностное стирание Внутреннего клапана. – В «Трауме» такими занимаются только твердолобые бугаи, много силы в крыльях, но мозгов маловато. Они даже не догадались поинтересоваться, какой код у Рейка. А после стирания тот и сбился. Разумеется, теперь он мог спокойно уехать из страны. – Я вот только не понимаю, почему никто не стал проверять, избавились ли от Рейка на самом деле? Он же был последней помехой! – Хороший вопрос. Рейк, опасаясь слежки, мог найти тело какого-нибудь Фардона с похожими чертами лица и Потенциалом. В те годы проходили массовые бунты против системы Ви*, жертвы и все такое, да еще и падение валюты. У «Траума» радикальные методы «чистки», так что думаю, тело уже никто бы не опознал. Сам же Рейк к подавителям возвращаться не собирался. Кивнув самому себе, Шерлок рассеянно порылся в шкафчике в ванной. Вытащив упаковку специального геля для крыльев, он закрыл шкафчик и задумчиво уставился в свое отражение. Неожиданно его пробрала дрожь. – Как я раньше не догадался. – Что? О чем ты? – Рейк знал убийцу. – С чего ты решил? – Вспомните, как были расположены его вкрапления. Они были сделаны в виде указателя! Все в одном направлении! Ну же! – Э, они… указывают на его... руку? – В точку! На руке у него татуировка. Перевернутая восьмерка, символ вечности. Важнейшим из Манипуляций Мастенов является Манипуляция прямого фронтального подчинения. В узких кругах ее называют «Круг вечности». – «Круг вечности»? Только не говори, что... – Рейк знал, кто убил его. И оставил нам подсказку, будучи уже при смерти. Он был смышленым парнем. Ну конечно – его искали! Скорее всего, от него решили избавиться только в качестве... Шерлок осекся и потрогал пятно, которое разрасталось на глазах. И если раньше оно не подавало признаков жизни, то теперь активно увеличивалось. Поразившись тому, что видит, Фардон заворожено застыл. Паззл сложился самым неожиданным образом. *** Когда Джон открыл глаза, то долгое время не мог сфокусировать взгляд, все буквально расплывалось. Вдобавок ко всему невыносимо болела спина чуть ниже крыльев. Ощущения были такими, словно что-то пыталось прорваться сквозь кожу. Со стоном полускатившись-полувзлетев с дивана, он осмотрелся. Отсутствие Элизабет сильно удивило, но вскоре удивление затмила накатившая тошнота. Он даже не задумался, в правильную ли сторону он бежит, включились инстинкты чистоплотного Ниберия. Спустя некоторое время поняв, что спазмы утихли, Джон измученно прислонился к кафельной стенке. Меньше всего хотелось получать такие сюрпризы, на желудок ему жаловаться не приходилось, особенно после Афганистана. В памяти всплыл неприятный разговор с подругой. Мысль о том, что та снова принимает нелицензионные подавители, или чего похуже – вновь работает информатором, расстраивала. Странное пятно на ее крыле не было случайностью. Недомолвки с тех пор, как он приехал… Элизабет постоянно попадала в странные ситуации, которые не казались простым стечением обстоятельств. Самым лучшим вариантом сейчас было уйти, потому что на конструктивную беседу Ниберий не рассчитывал. Говорить не о чем, он больше не собирался делать вид, что все нормально. Решив, что с нечищеными зубами выходить негигиенично, доктор подошел к настенному шкафчику. Едва открыв дверцу, ему в раковину с тяжелым стуком упал мобильный телефон темного серого цвета, слишком большой для женской руки. Джон заторможено смотрел, пытаясь вспомнить, какой телефон в последний раз покупала подруга. Однако в глаза бросился не только размер. Из аудио-разъема тянулся грязный, покрытый неизвестно чем провод от наушников, сами «затычки» были в плачевном состоянии, словно их пытались разорвать на части. Такие использовались повсеместно - музыка, презентации, разговоры в режиме «конференция». Только вот… Элизабет не любила наушники. Она любила громкую музыку, которая отдавалась по всему телу, затуманивала сознание и сбивала ритм сердца. И любые попытки заставить ее купить их оканчивались дракой. В висках Джона резко застучала кровь и опустошенный, он вышел из ванной, преследуемый лишь одной мыслью: позвонить Шерлоку. Беспокойство било по нервам, усиленно подсказывало выметаться отсюда. Он заметался по комнатам в поисках своего мобильного, но тот как сквозь землю провалился. Становиться варваром не хотелось, но вокруг был такой бардак, что спустя минуту на пол посыпались предметы. В очередной раз что-то уронив, Джон ругнулся. Поняв, что другого выхода нет, он побежал обратно в ванную. Пиликнув, телефон высветил голубой экран. И светлую рамку уведомления о сообщении. По спине Ниберия прошелся холодок. – Сколько же проблем с этими продавцами! Вечно им надо сумничать. Считают, что прошли интернатуру и могут делать все, что вздумается! Элизабет влетела в квартиру подобно урагану. Воодушевленная, запыхавшаяся, с мерцающими крыльями кошенилевого цвета, она щебетала то об одном, то о другом. Шуршание пакетов било по ушам, и Джон невольно поморщился, отодвигаясь подальше. Усталость брала верх над ним, от неумолчной болтовни сильно клонило в сон. Ниберий старательно моргал, но смысл слов Вермена оставался вне понимания. Ярость и обида, казавшиеся совсем недавно очень важными, внезапно куда-то испарились, оставляя полную безучастность. – Кажется, ты не умеешь учиться на своих ошибках, - произнес Джон, расслабленно откидываясь на стул. – Ты все время делаешь эти странные... жуткие вещи, о которых я не желаю знать. – Джон? – все еще улыбаясь, спросила Элизабет. – Нет, - отстранился доктор, словно опасаясь, что его схватят. – Я договорю. Я Военный, ты ведь знаешь, мы не очень-то любим… болтать. Но ложь мы не терпим ни в каком виде. – Я помню. Запомнила еще с нашей первой вечеринки. Я хорошо усвоила тот урок, Джон. – В тот раз было предостаточно доказательств. – Верно. Но мы оба в это влезли. – Да. Да, и я тоже усвоил кое-что. У всех есть свои маленькие грязные тайны, о которых хочется навсегда забыть, которые лучше хранить подальше от чужих глаз. Даже у самых правильных и порядочных имеются скелеты в шкафу – такова цена свободы слова. И Джон не был исключением. Вокруг него царил двойственный мир благополучия и войны, но когда грозила опасность семье или друзьям, Ниберий действовал без раздумий. Военных боялись порой не меньше высоких видов. На их мнение невозможно повлиять. Решившись однажды, они превращались в машины возмездия, непоколебимые и жестокие. – Я всегда был на твоей стороне, Лиз. Но сейчас мне нужен предельно честный ответ. Иначе клянусь – ты меня больше не увидишь. – Ты много для меня сделал, Джон, - сбросила маску веселья Элизабет. Губы ее превратились в тонкую полоску. – Чем я даже заслуживала. Слишком много всего произошло, пока тебя не было. – Так расскажи мне. Я ведь твой друг. Все, что мне нужно, это то, что ты готова сознаться. Сознаться в своих ошибках. Я прощу тебя. – Что ты имеешь в виду? – Это ты убила того рекламиста, Лиз. Ниберий отпрянул, когда ему в лоб нацелился мощный сгусток энергии. Но слабость дала о себе знать, и ему не удалось удержаться на ногах. Крылья больно задели дверной косяк, и Джон повалился назад, роняя какие-то вещи. Послышался хруст стекла, шелест бумаг, но все эти звуки заглушал сильный шум подобно звону колокола. Оглушающий звук удара в голову Манипуляцией. Голова взорвалась от боли, и Джон взвыл, хватаясь за голову. Отказывалось работать все: зрение, слух, моторика, обоняние. Даже «бинер» казался по сравнению с этим детской забавой. Некоторое время Джон вообще не понимал, на каком свете находится. Но вот он почувствовал, как его подняли с пола. Открыв глаза, обнаружил себя на стуле в гостиной. По рубашке расползалось красное пятно, у него кровь пошла носом. «В лучшем случае, сотрясение», – невесело подумал он, сосредотачивая внимание на Элизабет. Она внимательно оглядывала его, словно охотник, поймавший в силки редкого Синоципса – с ожиданием и открытым оцениванием. И от этого взгляда у Военного невольно забегали мурашки по спине. – Да, - задумчиво протянула Вермен. – С тобой все не так. Стоило еще потренироваться. – Лиз... что ты делаешь? – О, не будь дурачком, Джонни. Ты отлично знаешь, что это такое. – Техника подчинения. Но это не то, чему нас учили. – Одна хорошая штучка. Мастенская. Джона передернуло, но он не знал, от чего именно – от прикосновения влажной ткани к носу, или от сказанного. – Это ты убила их всех. – Бинго. – Но… зачем? Лиз, зачем? Она убрала салфетку от его лица и села на диван, задумчиво нахмурив брови. Теперь ее крылья больше не скрывали приобретенную силу, муаровый* кроваво-красный завораживал и гипнотизировал. А ужасные маслянистые кляксы, которые успели увеличиться вдвое, заняли почти половину первого яруса перьев. В её глазах плясали опасные огоньки, еле сдерживаемая, не данная природой, власть. Волнение и нетерпение в каждом движении. – Стимул. – Что? – Удивительное дело, твоего Холмса было легко обдурить. – Я не понимаю тебя. – Существуя в таком тесном коллективе, узнаешь все друг о друге. Он иногда пересекается с некоторыми из нас, кто может дать что-то особенное для мозгов. Мы их называем «верхушками», потому что у них больше места на поле. Знаешь, о нем славная молва ходит! Джон стиснул зубы, чувствую нарастающую пульсацию в голове. – То есть, твои слова о том, что ты больше не связана с ними, это было очередной ложью?! И не стесняясь своей лжи, ты смеешь лгать о других?! – Так ты не знал, бедный Джонни. Как это, должно быть, неприятно. – Оо-о, ну нет. Больше я твои сказки слушать не собираюсь! Джон резко вскочил, несмотря на боль. Однако новая порция Манипуляции заставили его рухнуть обратно на стул. – Сядь! Боль знакомо ударила, заставляя взвыть от безысходности. Он не понимал, что происходит. Ни разу ему не приходилось видеть такую разрушительную атаку, более того, Джон не чувствовал Манипуляцию, ни единой ниточки, которая могла рассказать о природе, или смеси этой силы. И в этом крылась истинная сущность Мастенов, крылатых высокого вида, стоящих наравне с Фардонами. Запрещенная во всем мире мощь. И чем больше Джон анализировал это, тем больше склонялся к тому, что сошел с ума. Вспышки цвета вновь заполнили разум, вновь перед глазами пошли пятна. Они увеличивались, уменьшались, смеясь в полный голос над его беспомощностью. Он не соображал, куда идти, за что схватиться, чтобы не упасть, старался укрыться крыльями, но голоса, появившиеся в голове, не проходили, крича все громче и громче. «Будь покорным...» «Наша сила не дана другим...» «Почему ты сопротивляешься?...» От ярких пятен слезились глаза, собственные перья сверкали невыносимым белым, но в этот раз что-то удерживало его от того, чтобы упасть в обморок. Мощные тиски сковывали тело, и Джон осознал, что оно больше ему не подчиняется. – Вот так. Не стоит дергаться. Все хорошо. Сядь прямо. Элизабет слегка склонила свою голову вперед и Джон мистическим образом повиновался этому незамысловатому жесту, прижавшись к спинке стула. Ниберий не сдержал шипения, мышцы, выпрямляющие позвоночник сократились, разгибая позвоночный столб и заставляя удерживать туловище вертикально, а руки безвольно повисли, и сколько бы он не старался, ему не удавалось пошевелить даже шеей. – Отлично, теперь тебе удобно. Теперь можем поговорить. – Поговорить? Я сижу обездвиженный! Отпусти меня! – Боюсь, Джон, мои способности не так велики, как хотелось бы. Поэтому потерпи немножко, - произнесла Элизабет, чуть закидывая голову назад, что тут же ослабило хватку на шее Джона. – Я всегда старалась огородить тебя от тех, кто мог причинить вред. Но этот Фардон оказался проворнее. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, - устало ответил Джон. Элизабет свела брови в одну линию, оценивающе оглядывая друга. Из ее горла вырвался смешок. – Так ты, правда, не знаешь. – Не знаю чего? – Твой мистер Великолепный – завсегдатай нашего бизнеса. О нет, он умный мальчик, в конфликты никогда не лез. По части нейтралитета всем нос утер. Такие, как он любят особые вещички, им неинтересно просто забыться. – Перестань..., - зажмурив глаза, произнес Джон. – «Райская тропа», - продолжила Элизабет, — позволяет увидеть мир в истинных красках. Хорошая вещь. Но слишком мощная, среднему виду это отдает по сердцу и печени. Бывали дни, когда о твоем Холмсе говорили, как об успешном переговорщике, это нынче востребованная должность, для нее нужны сильные нервы и Потенциал. – Ты лжешь! Ниберий напрягся, стараясь задействовать непослушное тело, но то работало против: живот резко скрутило, а по позвоночнику прошлись десятки точечных ударов. Казалось, кровь сейчас вскипит, сварив заживо. – Шш-ш, Джонни, не пугай соседей. – Ты лжешь, это все ложь! – Правду всегда сложно принять, ты сам так сказал. Ты борец за правду, но сам погряз во лжи. Он помеха для нас. – Нас? – замер Джон. – Мы избавимся от него. Но сначала тебя нужно подготовить. Сказав это, Вермен раскрыла крылья и заговорила. Слова зазвучали чужеродно, словно на инопланетном языке, пугающая смесь лающих звуков разносилась по комнате эхом. Но через мгновение Джон перестал слышать, провалившись в темноту.