Сияние неба

Шерлок знал, на что шел. Что изначально дело о преступнике-призраке было куда прозрачнее, чем казалось. Это была проверка для него. Но он понял это слишком поздно. Шерлок вылетел с Бейкер-стрит так быстро, что сработали датчики скорости. Какой же он дурак! У этой ситуации могло быть несколько исходов, но ни один из них - обнадеживающим. Потому что под удар попадал Джон. Фардон едва не приземлился на головы прохожих, отшвыривая их легкими толчками крыльев. Нужный дом оказался весьма неприметным, старое здание между более новыми и высокими. Несколько дверей в разные корпуса, но Шерлок безошибочно распознал направление, его вел зов, шедший прямо в глубины Потенциала, приглашение, от которого нельзя отказаться. Его уже ждали. Дверь оказалась открыта, и крылатый легко вошел в помещение. От декора квартиры губы непроизвольно кривились, буквально все говорило о Вермене: много мелочей на столах и полках, бессмысленные детали, безвкусное сочетание обоев, занавесок и мебели. Комнаты маленькие, лишнего не засунешь, однако все, что можно заставить, было заставлено. В отличие от чистоплотных Нибериев и брезгливых Фардонов, Вермены не отличались опрятностью. Но его интересовала только одна комната, та, в которой все должно было закончиться. По сравнению с остальной квартирой гостиная почти пустовала, только диван, да крупная карта фанатского мира World of Flyes*. Окно скрывала штора из тяжелой парчи, сквозь которую почти не проникал солнечный свет. Элизабет не пряталась, стояла прямо посередине комнаты, раскинув алые крылья, по перьям которых растекались ужасные пятна. Распушившуюся взбалмошную карьеристку Шерлок не боялся, но увидев Джона, напрягся. Ниберий сидел позади, смиренно сложив руки замком на коленях, взгляд настораживал непривычной холодностью. Элизабет снисходительно улыбнулась, привлекая к себе внимание: – Все-таки догадались. – Всегда опаздываю на тематические вечеринки. Должен признаться, это было неплохо. Для вашего уровня. – Я умею удивлять. – Это не было комплиментом, - фыркнул Шерлок. – Вам не улететь из Лондона, мисс Гроуп, так кончим этот фарс. Полиция прибудет с минуты на минуту. – Знала бы, что у меня будут гости, прибралась, - притворно опустив уголки губ, ответила Элизабет. – Не стоит, скоро вас будет ждать одиночный Изолятор. – И вы не будете скучать по мне? В квартиру ворвалась бригада Лестрейда, состоящая из сержанта Донован и двух Нибериев. Все держали наготове блоки Подчинения, блестя серебром на переливах. Инспектор быстро оценил ситуацию и, увидев доктора, настороженно замер: – Мисс Гроуп, вы обвиняетесь в убийстве трех ангелов. Сдайтесь добровольно. Вермен заинтересованно посмотрела на круг защиты. Ее крылья с неприятным шелестом раскрылись, цвета забегали как на рекламном баннере, показывая сюрреалистичные образы. Когда красный на перьях превратился в кармазинный*, она развела руки в стороны. От этого жеста Джон вышел из оцепенения, меняясь в лице: сведенные брови и стиснутая челюсть прибавила ему несколько лет. Грегори растерянно уставился на Шерлока, но тот не шелохнулся, продолжая наблюдать. Тем временем Джон коснулся правым крылом крыла Элизабет. Хлопок, похожий на звук разрыва петарды сбил всех с толку, некоторые чуть не постреляли блоками друг в друга от неожиданности. Между ними образовался неразрывный контакт в виде грязной блестящей полосы. Она шевелилась, изредка мигая и угрожающе пузырясь. Появился огромный щит, погружая каждого в отдельный кокон из непроницаемой энергии. Никто даже не успел ничего сделать, позвать на помощь, или защититься. Истошный крик вырвался у всех почти одновременно. Дикая, размалывающая боль вторглась в сознание. Шерлок заорал в полный голос, с ужасом наблюдая, как капельки крови из носа медленно падают на дешевый синтетический ковер. Ему нужно было продумать, что делать дальше, но что-то вытягивало из него силы. Перед глазами плыло, он чувствовал, что падает, падает туда, где нет ничего, кроме темноты. – Я умею удивлять, мистер Холмс, не правда ли? – голос Элизабет звучал миражом в горячей пустыне, и она стояла прямо перед ним, словно призрак. Вермен откровенно веселилась, разве что не отплясывала дикий танец. Мелькающие страшные глаза на перьях вызывали приступы тошноты. – Нравится? – Что ты... сделала? – О, великий Холмс чего-то не знает! Хочешь, расскажу, мистер умник? Хочешь? – Джон…, - пробормотал Шерлок, сплевывая кровь. – О, не волнуйся, он тут. Совсем рядом! Знаешь, я думаю, тебе будет приятно умереть от его руки! У вас ведь связь! Элизабет хлопнула в ладони, и из дымки медленно вышел Джон, глядя все также холодно и отстраненно. Джон был эмоциональным, порой даже слишком – злость, раздражение, усталость, кокетство, радость. Казалось, он выставляет себя простаком, без гроша за душой, но дело было совсем в другом. Эта искренность стала вынужденной мерой из-за необычной силы и цвета крыльев. Общество глупое и завистливое. Доброжелательность в качестве щита и никому не придет в голову копнуть глубже, туда, где обида, боль и война. Поэтому Джон старался не видеть вокруг себя лгунов, напоминавших ему о темных углах собственной души. – Это Манипуляция Внутреннего сопротивления. Но ее подогнали под твой уровень. – Умный Фардон. Твои друзья видят кошмары наяву. И очень скоро взорвутся подобно воздушному шару, который надули слишком сильно. Я бью их по главным отсекам, и они не могут сопротивляться. – Что ты сделала с Джоном? Шерлок приложил все усилия, чтобы встать, но ноги подкосились, тело затряслось от конвульсий и он смог только опереться на ладони, давясь кашлем. – Джон... это кульминация моей затеи. Ни для кого не секрет, кто я такая. Неприметная, раздражительная Вермен с грустным прошлым. Мне казалось, переезд в Лондон не привнесет в мою жизнь ничего хорошего. Но в старших классах, перед самым поступлением я встретила Джона. У меня не было такого высокого интеллекта, как у него, поэтому я смогла попасть лишь в филиал его колледжа. Но так получилось, что на занятиях в морге мы пересеклись. Я влюбилась в него без памяти, он был для меня словно светом в конце туннеля. Добрый, искренний, душа компании. Его называли Джоном Белокрылым, в те годы перелив совсем мало места занимал на его перьях, так что представьте, какой популярностью он пользовался. Даже с Мастенами успел повстречаться, с этой стервой Сиси Ребер! – О, пожалуйста, избавь меня от этой истории. Ты увидела, что вокруг него вьются лучшие из лучших и решила, что проще добиться его доверия в качестве друга. Старо, как мир, - устало ответил Шерлок. – И случилось чудо – он действительно увидел в тебе родную душу. Такую же одинокую и вынужденную жить по правилам. – Он выбрал меня! Я самый лучший вариант для него! – Самый удобный. – Что? – от злости лицо женщины исказилось. – Ты была самым удобным вариантом. Ты не требовала от него денег, секса, или влияния. Да и с таким характером никакой охраны не надо. Скольким поклонницам ты потрепала перья? Думаю, мешками выкидывала письма с признаниями. Шерлок не обвинял ее в доверчивости. Он просто выбрал ее, чтобы не думать и не страдать головной болью. Наверняка после знакомства с Верменом Ниберий мог преспокойно сидеть за учебниками, и та ни разу не пыталась его хоть чем-нибудь отвлечь. Всем нужна защита, этакие розовые очки, сквозь которые смотришь и радуешься безмятежности. Сам Шерлок предпочитал полную изоляцию, чтобы никто не мог достать и вывернуть наизнанку. Проблема Элизабет состояла всего лишь в том, что она восприняла это серьезно, хотя Джон не давал повода. И здесь детектив ощущал преимущество. Он давал ему почувствовать независимость со всех ракурсов. Жаль только, что сейчас Джон, по чьему крылу расползалась уродливая лужа, не осознавал разницу. Элизабет ядовито улыбнулась, маскируя негодование и минутную слабость. Лучшая защита – нападение. – Я рассказала Джону о твоем маленьком секрете. Фардон вздрогнул, но промолчал. – О твоих делишках в нашем корпоративе. Я даже уважаю тебя, немногие остаются нейтралами. Только вот Джон ненавидит таких, как мы. Ты предатель для него, верно, Джонни? Джон моргнул, словно пробуждаясь ото сна. Он по-прежнему молчал, но на мгновение что-то промелькнуло в нем. Разочарование. – Он не вспомнит тебя. Я помогу ему в этом. В его разуме освобождается место. – Для тебя. – Верно. Я всю жизнь защищаю его и не позволю все испортить. – Это бессмысленные отношения. Он не полюбит тебя, - понимая, что происходит, процедил Шерлок. – Не сразу, но когда из его жизни исчезнешь ты, все станет намного легче. – Неужели ты настолько глупа, чтобы думать, что сможешь уйти? – У вас нет ничего на меня, - пожала плечами Элизабет. – Вначале я тоже так думал. Фардон позволил себе усмехнуться. Чем слабее крылатый, тем самоувереннее он себя ведет, когда становится чуточку сильнее. Он ясно видел бреши в защите Вермена, но ей помогал Потенциал Ниберия, использованный без разрешения. Нужно было отвлечь ее, чтобы разбить связь. – Потенциал Мастенов криминален во всем мире, поэтому любое его проявление тяжело скрыть. Пятно на крыле не отмылось, ведь ты постоянно тренировалась, много, усиленно, чтобы дойти до нужного уровня. Это была подсказка номер один. Дальше – коды. В коде Внутреннего клапана были найдены следы Мастена. Такое происходит только в том случае, если жертва раскрывает «передние пролеты» во фронтальной оси клапана. Это похоже на воронку, которая охватывает все, что попадется ей на пути. Говоря простым языком, тебя подвел его стресс. Он разволновался и более того – попытался сопротивляться, это заняло дополнительное время и в итоге, его Потенциал впитал твои коды, как губку. Это происходит очень редко, два-четыре процента. С остальными жертвами было проще. – Неплохо. Но это не указывало на меня. – Да. Преимущество Рейка в том, что он помнил, кто ты. Кто и откуда. Он знал, что ему не уйти и оставил подсказку. «Ложное показание», ты даже не заметила эту маленькую перемену. Его тату выдало тебя. – Я не понимаю, - Элизабет грозно хлопнула крыльями, но Шерлок уже почувствовал ее неуверенность. – Группа «Синкт» когда-то была «Арканайном». Но мало кто помнит, что «Арканайн» примыкала к Трауму побочным звеном. И все члены этой группы делали тату в виде перевернутой восьмерки. И так как большую часть Траума занимали Мастены, то они решили назвать свою главную Манипуляцию согласованно, чтобы все могли понять их принадлежность. «Круг вечности». Ты принадлежишь Трауму. Со всеми потрохами. И эта принадлежность наверняка таится у тебя где-нибудь под лопатками, чтобы никто не мог узнать этого. Дальше нужно было лишь приглядеться. Верменов, решившихся научиться технике Мастена, очень мало. Ты наследила повсюду. Шерлок глубоко вздохнул. Во рту все еще чувствовался металлический привкус, но он не обращал на это внимания, полностью сосредоточившись. – Minaco estas rompita, minaco estas falo, Угроза сломлена, ничтожна, Atako estas forta, atako en bloko, Атака прочна, невозможна, Turnas la skalojn, malplena via menso, Раскрой все карты, обнажи, Montras la vizion de plej granda forto. Видение силы покажи. У Мастенов было множество хороших приемов. И одну из них Фардон выучил совершенно случайно. Потенциал бисером рассыпался по каналам, усиленно сопротивляясь чужому контролю. Крыло шевельнулось. Секунду спустя он смог двигать вторым крылом и боль слегка отступила. Элизабет шокировано смотрела, как ее жертва со стоном, медленно, с большим усилием, но встает. Шерлок сумел подняться в полный рост, в глазах у него двоилось, а кости крыльев назойливо ныли, однако он ощущал, что может сопротивляться ужасной атаке. Напасть на Вермена нужно было немедленно, нанести один точный удар, чтобы вызволить Потенциал. Он видел ту самую точку, которая держала весь хаос клапанов, она была настолько явной, что казалось, можно протянуть руку. Но когда Шерлок сделал шаг вперед, между ними встал Джон. Сердце пропустило удар. Взгляд того был взглядом ученого, смотрящего в микроскоп - бесстрастным. Элизабет правильно рассчитала, что Джон единственный, на кого у Шерлока не поднимется рука. Но от одного вида крыльев друга хотелось рычать в ярости: прекрасные белоснежные крылья потускнели, а чудесный изумрудный перелив посветлел до отвратительного праземного*. Челюсти Ниберия медленно разжались, казалось, от напряжения он сотрет зубы в порошок. Наконец, слова вырвались из его уст, заставляя волосы вставать дыбом. – La gawk aŭdos, sed ne scias, Простак услышит, но не знает, La potenco de la honoro, la potencoj bone, О силе чести, благе власти, La vere unu revos, sed transludo, Лишь верный грезит, но пройдет, la riveretoj de Revenger, la baro de la pasio. Потоки мести, преграды страсти. Шерлок думал, что сегодня его уже ничто не удивит. Но когда тело скрутило буквой «зю», пришлось согласиться, что игра снова приобрела негативный оттенок. Тем временем, оправившись от раздумий, Элизабет подошла к Джону, с воодушевлением оценивая плоды своих трудов. – Думаю, тебе известно главное свойство Потенциала Нибериев, - произнесла она, мягко поглаживая перья друга. – Он преобразовывает чужой Потенциал, приспосабливая его под свой уровень, - ответил Шерлок, поморщившись. Перед глазами плыли пятна. – И ты охотно решила использовать его в качестве щита. – Мне больше нравится – подстраховка, - пожала плечами Элизабет, – И вместе мы наконец-то избавимся от тебя. Она посмотрела на Джона, вкладывая в слова нежность и любовь. Ядреные красные крылья накрыли белые, и черное пятно увеличилось вдвое. – Джон, мой милый Джон. Ты должен кое-что сделать для меня. Это очень важно. Нужно избавиться от последней помехи к нашему счастью. Убей. Шерлока. Холмса. Ниберий прикрыл глаза, словно обдумывая просьбу, и подошел к Фардону. Детектив смотрел в эти равнодушные глаза, раздумывая о том, где оступился. Потому что вместо страха он внезапно ощутил горечь. Он не может убрать Джона, как поступил бы в другом случае ради спасения собственной жизни. Только не в этот раз. Трудность состояла в том, что Шерлок не представлял, о чем тот думал. Мастены были первоклассными манипуляторами, они видели слабые места, издалека целились прямо в сердце. Мастены давили, но при помощи чего? Кошмары, страхи, опасения, болезненные точки, здоровье, безопасность близких – могло подойти что угодно. Глядя на Лестрейда, корчащегося у кресла, он предположил, что, скорее всего, здесь замешан уничижительный прием, Панримам нужно признание, иначе они опускают крылья. Что касалось Джона... его слабой точкой в данный момент была Элизабет. Внушить любовь Мастенским приемом легко, это чувство такое объемное, даже выдумывать особо ничего не надо. А вот чтобы вызвать ненависть, стоило постараться. Ненависть становится стимулом только при соседстве с родственным составляющим. Ну конечно. Предательство. Сам Шерлок был предателем. Вермен отлично знала о его сотрудничестве с Траумом и не поскупилась описать Ниберию его ложь в такой форме, что она заполнила его разум. Ниберии терпеть не могут ложь и всегда летят от нее, как от огня. Джон хлопнул крыльями, призывая Потенциал, перелив зашевелился, заходив ходуном. На сей раз он не собирался что-то говорить, в этом не было нужды, но именно этого Шерлок и ожидал. Не теряя ни минуты, он резко развернул крыло на всю длину и активировал часть силы, сумевшей выйти из-под контроля Вермена. Реакция получилась более чем необычной: когда он коснулся пятна друга, того дернуло как током и отшвырнуло на пару метров. К счастью, Джон не пострадал, ударившись о мягкую обивку дивана, но это наконец-то дало свободу действий. Он вскочил, почти выплюнув стандартную блокировку: – La kontrolo de Specimeno!* Элизабет пискнула, стараясь защититься от атаки, светло-фиолетовый барьер окружил ее, отсвечивая белыми бликами. Однако это не сбило с нее спесь. – Ха! Ты думаешь, что ты самый сильный? – Самый умный точно, - холодно заметил Шерлок, откашливаясь. – Ты использовала чужую силу и думала, что никто не сможет переплюнуть тебя? Он обернулся, с облегчением замечая, что блоки спали с остальных полицейских и те изумленно переводили дух. Шерлок быстро подбежал к Джону. – Ты в порядке? Джон поморгал, приходя в себя. По лицу прошла тень ужаса. – Шерлок...? – Все в порядке. Шерлоку хотелось засмеяться от облегчения, настолько он был рад нормальному Джону, его Джону. Их лбы соприкоснулись и от этого простого действия внутри потеплело. – Ты не выиграл, Холмс! Вермен встала в полный рост. Ее крылья окрасились в иссиня-черные, затеняя всю комнату. Присутствующие ощутили злую ауру. – Не к добру..., - мрачно пробормотал Лестрейд, набирая быстрый номер вызова подкрепления. – Аdministros! *, - произнесла Элизабет и небрежно махнула крылом в его сторону, снова обездвиживая. – Что происходит? – прошептал Джон, не отводя взгляда от нового цвета подруги. – Она...? – Она преобразовала часть Мастенского Потенциала, - ответил Шерлок. – Но в отличие от вашего вида, чужая сила преобладает над естественной. Она не может контролировать себя. – Она же умрет! Мощная запрещенная сила захлестнула Джона, как только он подошел к Элизабет. Это было ужасно, казалось, что его засасывает, затормаживает взгляд наблюдателя. – Лиз... тебе нужно прекратить это. Ты вредишь себе, неужели не понимаешь?! Это сила убивает тебя! – Глупый Джон, - покачав головой, ответила Элизабет. – Эта сила помогла мне встать на новый уровень. Я могу сделать очень много с ее помощью. – Это не так! Неужели ты забыла все, чему нас учили? Любая сила, не принадлежащая нашему виду, будет пожирать, пока не сожрет все! Остановись, пока не поздно, пожалуйста! – Тебе не стоит беспокоиться за меня. Я справлюсь. – Мы... мы можем начать все сначала, - Джон облизал губы, стараясь не обращать ни на кого внимания. – Просто позволь мне помочь тебе. – Ты и так помогаешь. Джон удивленно уставился на руку Элизабет, уткнувшуюся в его грудь, ровно в то место, где билось сердце. И еще больше удивился, когда в него ударил десяток бледно-серых стрел, которые проходили через одежду и кожу, прямо в сплетения Потенциала. Сила внутри него сжалась, от боли и неверия. «Ты ведь будешь рядом?» «Обещай мне!» «Да-да, обещаю!» – Джон? ... Ниберий неуклюже поднялся с вечно жесткого дивана. Кажется, Элизабет покупала такие назло, потому что пружины он ненавидел почти так же, как и пуховые перины. В воздухе витал запах чего-то сырного и орехового. – Вечно ты дрыхнешь! А я при тебе, как домработница – приготовь, разбуди вовремя... – Ладно-ладно, не гунди, - поморщился Джон, окончательно принимая сидячее положение. – Сколько времени? – Девять. На смену ты уже опоздал. Если вообще брал ее, - произнесла Элизабет, выглядывая из кухни. – Нет, я взял отгул. Тебя же ни на минуту нельзя оставить! – Мы же уже все обсудили! – Да, да… блин, голова раскалывается. – Все потому, что ты слишком много думаешь. – Ну, явно больше, чем некоторые! Джон раздраженно протер лицо. Больше всего ему хотелось закрыть глаза и снова уснуть на пару часов, а еще лучше – на пару дней, окунувшись в более приятный сон. «Джон!» – Ну что? – не выдержал Ниберий, вскакивая с дивана. – Ты сошел с ума, Джонни. Я ничего тебе не говорила. Пошли, еда готова, а то, того и гляди – еще на всех бросаться будешь. Джон потряс головой, он был уверен, его кто-то окликнул. Нужно и правда поесть, а то чудится всякое... Рулет с жареным сыром, орехом и травами манил своей внушительностью, так что недолго думая, тот впился зубами в ароматную выпечку. Это было лучшее кулинарное творение подруги, остальное она готовила либо отвратительно, либо с сомнительным сочетанием продуктов. Но чем дольше Джон жевал, тем больше понимал, что не ощущает вкуса. «Джон!» – Что с тобой? Ты как-то побледнел. «Джон!» – Я не..., - Джон судорожно пытался проглотить, но кусок застрял в горле, перекрывая доступ к кислороду. Слепо шаря по столу, он даже не замечал, как сдирал скатерть и ронял посуду, перед глазами темнело, а грудь сдавливало стальными плитами. – Лиз... помоги... – Ты должен быть послушным мальчиком. – Что ты... такое говоришь... И тут все начало покрываться трещинами. По высокой вазе забегали паутинки, образовывая витиеватый узор, за ней покрылся паутиной чайный сервиз и тарелки. Едва трещина доходила до края керамики, та лопалась, рассыпаясь на сотни мелких элементов. Со стен и по паркету проступила черная смола, приближаясь к нему, словно живая. Джон отскочил, но жидкость подступала со всех сторон. Паника заполнила его, но Элизабет продолжала спокойно стоять, будто вокруг ничего не происходило. – Лиз, что происходит?! – Успокойся. Просто перестань сопротивляться и тебе не будет больно. Джон пытался успокоиться, сконцентрироваться и не терять контроль, но вдох за вдохом затягивался тугой ремешок на шее, не позволяющий даже дернуться. Он пробовал призвать Потенциал, но ни один из клапанов не отреагировал на команды. – Мы будем вместе, как и раньше. Просто убей Шерлока Холмса. «Шерлока Холмса…» «Холмса…» «Убей…» «ДЖОН!!» – Шерлок. Первое, что услышал Шерлок – стон Лестрейда. Бедный Панрим настолько исчерпал защитные блоки, что под конец перестал бороться, отдавшись воле палача. Проведя по зубам языком, Фардон пришел к выводу, что обильное получение сильной Манипуляции сохранило его организм в относительной целостности. Он осмотрелся и увидел, как Потенциал Джона преобразился, избавившись от Мастенского влияния – крылья заискрили прежним белым, мягкий зеленый переливался по перьям, а равнодушие на лице сменилось сожалением. Удивительно, но, похоже, Ниберию удалось вырваться из иллюзий самостоятельно, чему Шерлок искренне восхитился. Тем временем, Джон повернулся к Элизабет и его голос зазвучал угрожающе: – Если ты не остановишься, у меня не останется выбора. – Значит, ты больше не любишь меня? Подняв крыло, Элизабет ударила Джона в грудь; не удержав равновесия, тот отлетел к шкафу. Удар был такой силы, что несчастное дерево раскололось на части и обрушилось на голову Джона. Порча имущества не расстроила Вермена, как и травма друга, темная аура Мастенской силы окончательно взяла над рассудком вверх. Элизабет сосредоточила свое внимание на полицейских. Лестрейд, командуя, вскинул крылья, и бригада создала защитный купол. – Есть идеи, Шерлок? Я не могу позвать подмогу, пока она мечет свои Блоки! – прокричал Панрим, заворожено глядя, как в купол врезаются полупрозрачные дротики, острые, как бритва. – Я пересекался с Мастенами не так часто, как хотелось, - ответил Шерлок, с любопытством ощупывая ставшие осязаемыми острия. – У нее лимит сил, Вермены быстро выдыхаются. – Прости, но это может произойти через час, или больше! Мы потрепаны дальше некуда, она нам все мозги спалила! Кивнув, Фардон вышел из-под защиты и окружил себя собственным куполом. Вермену почти не требовалась перезарядка, Мастенская составляющая черпала силы прямо из Внутренних клапанов, чего нельзя было сказать о нем, постоянно отбивающего атаки. Но в отличие от Элизабет, он хорошо разбирался в слабостях. Даже слишком хорошо. – Ты уже вспотела, а еще даже близко не подошла ко мне! Неужели вздумала соперничать со мной? Большой энергетический шар пролетел в миллиметре от него, но Шерлок даже пером не повел. Донован удивленно поглядела на брошенный ментальный выброс и почти с суеверным страхом повернулась к Лестрейду: – Чокнутый! Он знает, что делает? – Есть предложения? Я внимательно слушаю! – огрызнулся Лестрейд. Инспектор не знал, что у Шерлока, в общем-то, не имелось особого плана. Дурная энергетика давила на виски, мешая сосредоточиться. Думай, думай. Нефтяное пятно огромной лужей расползалось по крылу Элизабет, стекая тонкими струйками в самое сердце Внутреннего клапана. Бледно-розовые прожилки окрашивались в черный, становились похожи на старые, твердые, как камень нити. Десятки кривых линий сворачивались в клубок и распускались вновь, прорываясь к сокровенному всего сущего. И с каждой секундой белый шарик в груди Вермена наполнялся мраком, страшной, неуправляемой силой. Если бы Шерлок мог, он бы сделал все, чтобы остановить это. Но процесс необратим. Запущенный раз, его нельзя остановить. Ее больше нельзя спасти. Элизабет плотоядно улыбнулась, оглядывая то, что она сделала. Лишь на мгновение, заострив внимание на неподвижно лежащем Джоне, в ней проскользнула прежняя мягкость. Ее движения были точными, левое крыло выстрелило вперед как высвобожденная пружина и вонзилось в грудь Шерлоку. Сопротивляться не имело смысла – от такой атаки надо либо бежать, либо падать, поэтому детектив с готовностью выбрал второе. И он падал, падал в толпу теней, невесомых стражей подсознания, впуская их одного за другим. Знал, чего ждать, но не знал, что увидит. Сон всегда начинался где-то на середине, его участник неизменно уже находился в гуще событий, что окутывали липкой паутиной, не давая свободы выбора. Сильный ветер нес вперед, гонимый неведомо чем в самую даль отчаяния. Ветер сменялся дождем, дождь – снегом, но Шерлок прорывался, даже не задумываясь, что грозило ему, если придется остановиться. Десятки детских голосов кричали ему вслед. «Сумасшедший!» «Мы ненавидим тебя!» – О, да заткнитесь! – злобно кричал в пустоту Шерлок, пытаясь разглядеть преследователя. Колючие фразы превращались в острые нити, красную паутину, мешающую идти вперед. Кожу резало в кровь, тело билось в сетях, и окончательно запутавшись, Шерлок понял, что крылья перестали поддерживать его. Падение в вечный колодец, за скользкие стенки которого невозможно зацепиться, а последние лучи света гасли подобно звездам на дымном небе. Когда колени коснулись дна, он практически потерял сознание, непослушные пальцы держались за порезанное горло. Медленно вокруг образовывалось озеро, отражающее перекошенное лицо. Волна озноба затрясла все кости, больной разум просчитывал, сколько осталось до конца. – Не может быть... Тишина била по ушам, освобождая что-то внутреннее. Первые отдаленные звуки вызвали скорее радость. Прозвучали голоса, сначала вразнобой, потом синхронных. Гортанных криков охоты. И узнав их, Фардон задержал дыхание. У домашних Синопцисов не были развиты инстинкты охоты, у диких – навыки самосохранения. Но у Синопцисов, именуемых в краях их обитания «стражами преисподней», хватало ума превосходить их всех и добиться доминирования во всех северных частях стран. «Стражи» могли неделями охотиться без отдыха, месяцами перелетать океаны и замирать в засаде. Они появлялись в крупных городах в одно и то же время, причиняя немало ущерба, так как не гнушались и нападением на крылатых. Шерлок видел их лишь однажды в детстве, находясь в загородном домике родителей. Скуку тех лет скрашивал подросток-Синопцис с желтым пятном на макушке. К неудовольствию учителей и нянь, мальчику больше нравилось учиться полету с тем, кто был рожден в небе вместо сидения за пыльными учебниками. В тот день хорошая погода позволила им отлететь дальше положенного, и юный Фардон не сразу приметил пару черных точек вдалеке. Все произошло слишком быстро, чтобы успеть что-то предпринять: огромные черные птицы с него ростом напали единой группой, острые когти со страшной силой вцепились в птенца, раздирая кожу и ломая кости одним движением. Шерлок был слишком мал, еще не знал ни одного защитного блока, и не окажись рядом вовремя Майкрофта, разделил бы участь питомца. После того случая никто не поднимал эту тему, на долгое время ему запретили выходить без сопровождения, но в памяти навсегда засел образ. Сильные крылья полутораметрового размаха оглушали, не давая шанса выбраться из ужасных воспоминаний. Карамельные глаза замораживали, не позволяя убежать. В считанные мгновения, почуяв легкую добычу, Синопцисы накинулись на него, их не волновали блоки и защитные реакции, смертельно опасные клювы разрывали одежду, плоть, перья. От собственного вопля потемнело в глазах, когда «стражи» яростно начали обгладывать его крылья; все превращалось в жуткое месиво, кровь брызгала во все стороны, а перья разлетались в танце. Болевой шок заставил Шерлока рухнуть лицом вниз, молясь, не веря, что все это происходит на самом деле. Застонав, он, наконец, приподнялся и отогнал сытых живодеров. Закоченевшие руки ощупывали обглоданные кости. – Этого не может быть... – Оригинально! Фардон сморгнул, всматриваясь. Вермен медленно прошла мимо гогочущих убийц. Остановившись прямо перед ним, она покровительственно взмахнула перьями. – Я всякое успела повидать, пока тренировалась. И представить нельзя, сколько у нас фобий, хотя у большей части они довольно посредственные. Но Синопцисы, да еще и плотоядные! Мое восхищение! – Не думаю, что они добровольно шли на это. – Нет, некоторых приходилось подталкивать более грубым способом. У меня для этого есть специальные ребятки. Но потом они сами убивали себя. – Реальность всегда сильнее, чем иллюзия. Ты не могла полностью погрузить их в кошмар, чтобы они захотели… Ах, ну да. Блок Внедрения. Ты заставила их Потенциал сжиматься изнутри, чтобы это выглядело как самоубийство, ведь следов чужого присутствия не наблюдалось. – Теперь я понимаю, почему Джон очарован тобой, - усмехнулась Элизабет, ударяя Шерлока в лицо. Шерлок перекувырнулся, пробормотав ругательства. Иллюзия работала превосходно, каждая клеточка тела ныла и выла от боли. Но теперь он хотя бы мог контролировать свой страх. На губы наползла кривая улыбка. – Джон не останется с тобой. Он же Ниберий, - с непривычной теплотой ответил он. – Он не должен был сопротивляться. В планы это не входило. Но он все равно выберет меня, как и раньше. – И как ты собираешься этого добиться? Стерев ему память? – Ты просто не знаешь тонкостей работы Мастенов. Никто не узнает о нарушении, ни один блокиратор не забьет тревогу. Фардон закрыл лицо руками, так как на него обрушился шквал атак Вермена. Точные и жалящие удары крепких крыльев лупили по ранам, но сил отбиваться уже не было. Потому что в кошмарах никто не может спастись от неминуемой погибели. Поэтому Шерлок сквозь зубы терпел каждый пинок, каждую новую травму, каждую новую каплю крови, пытаясь вспомнить. – Я сделаю его совершенным, без войны и смерти. Он будет чист, будет сиять, словно солнце! Он мой и я не отдам его тебе! Вспышка света заставила вздрогнуть. Приоткрыв глаза, Шерлок увидел Джона. Привычный свитер песочного цвета пропитан кровью, руки держали автомат, белоснежные крылья посерели от пыли и грязи. Фардон считал себя эмоционально зависимым от Ниберия , но в таком русле у него мысли никогда не текли. Элизабет повернула голову, грустно улыбнувшись проекции. – Не волнуйтесь, мистер Холмс, - сказала она, наблюдая, как по щекам доктора текли слезы. – Это уже мой личный кошмар. Что нужно, чтобы очнуться от кошмара? Толчок. Резко вскакивая, Шерлок увидел, как пространство меняло свою структуру, страшные птицы взмывали вверх и рассыпались в прах, а его крылья опушались, возвращаясь к первозданному облику. Разные голоса пробивались в идеально построенный морок. Образ измученного Джона зарябил и сквозь него проступил настоящий, полный силы и гнева. Его глаза излучали несокрушимость. – Kaŝas la overextended volo, devigas la starantan mallumon! Электроновые* молнии били огромными ветвями, едва не задевая пленников иллюзии, а кодовый блок грохотал эхом. Но вот дюйм за дюймом безликие стены сменялись привычным интерьером: под ногами стало проступать деревянное перекрытие, а в нос ударили запахи старых книг и парфюма. Шерлок облегченно выдохнул, еще никогда так не радуясь дешевому ковру. Никто не любит плохие сны, особенно те, с которыми не можешь справиться. Рядом с изможденным Джоном стояли Донован и Ниберии-подручные, кончики их крыльев покоились на переливе доктора. – Объединенная наметка… Джон, ты гений, - почти с восторгом выдохнул Шерлок. Потенциал каждого подпитывал разрастающуюся зеленую поляну на белоснежных перьях, усиленная мощь преобразовывалась, становилась более четкой и визуально ощутимой, словно фонарик в темном углу. У них был потрепанный и усталый вид, эта Манипуляция забирала почти все ресурсы, но Джон стойко держался, не сводя взгляда с подруги. Они практически пожирали друг друга взглядами, но в Вермене не осталось ничего сознательного, только пелена разрушения. – Все, кончено, Лиз, - прохрипел Джон. – Остановись. Элизабет замерла, на мгновение цвет ее крыльев потемнел, но потом снова заалел. Полицейские нервно сглотнули, понимая, что ничего не кончено. Черты женщины перекосились, словно треснувшее зеркало, она раскрыла крылья так широко, что разделила комнату пополам. – У меня еще остались кое-какие дела, Джонни! Повернувшись, она отрезала Шерлока от помощи со стороны других, закрывшись аркой. Фардон растеряно поморгал. В запасе еще оставалась парочка методов, только сейчас это сыграло бы против него, Вермен впитывала Потенциал, как губка – еще одна сторона мощи Мастенов. Оставалось лишь уворачиваться и отступать. Элизабет атаковала озверевшей фурией, стремясь к единственной цели – уничтожить. – Он не достанется тебе! Он мой, мой! Новый удар сбил Шерлока с ног, он больно ударился затылком об угол стола, из глаз посыпались искры. В очередной раз выругавшись, детектив выпустил из резервов остатки Потенциала. Вкрапления засияли небесно-голубым, бисерные искры соединились в сетку, брызгая блестками от атак. Во рту вновь почувствовался металлический вкус, но он даже не пытался сплюнуть, сосредоточиваясь на обороне. Если не продержаться, то все проделанное потеряет смысл. Огромное биополе образовалось вокруг них и, попав в него, Шерлок закашлялся. Он понятия не имел, что это за техника и как с ней бороться, внутри него все завибрировало, сбивая ритмы и установки, разрушая систему, останавливая сердцебиение. Тело затряслось. Все в нем стремительно угасало, словно кто-то обрывал провода, и неожиданно Шерлок подумал, что он умирает, впервые защищая кого-то. – La landlimo de Limo!* Голос Джона раздался громом среди ясного неба. Лампы в комнате замигали, и в Элизабет ударила желтая вспышка. По всему телу женщины забегали светлячки, действуя как слаженная армия, нанося удары по элементам Потенциала. То тут, то там гасли ее перья, становясь более темными, но когда все искры собрались вокруг груди, она истошно закричала. Ее выворачивало и выкручивало от аномальной Манипуляции, было страшно смотреть на попытки сопротивляться неведомому противнику, и Шерлок застыл, глядя на зрелище, заставляющее в ужасе раскрыть рот. Крики превращались в стоны, а стоны в скулеж, Вермен беспомощно махала крыльями, то закрываясь ими, то сражаясь с невидимым врагом. Цвет ее оперения хаотично менялся, принимая болезненные оттенки и присутствующие наблюдали за метаморфозами. Все еще ничего не понимая, детектив кинулся к ней, но прозрачный купол отбросил его обратно. Он старался вглядеться в возникшую защиту, но ничего не видел. Лишь когда он сообразил взглянуть на происходящее Внутренним клапаном, перед ним предстал бледно-оливковый пузырь, в котором взрывались алые пузыри меньшего размера. Но самое главное, что Шерлок увидел, это десятки сверкающих нитей, создавших шар. Они шли от Джона, скрестившего руки «фараоном». – Джон, что ты наделал… — Элизабет громко всхлипнула. Все ее существо теперь было обращено к единственному крылатому. – Ты... ты обещал... что простишь... меня... Негнущимися ногами она делала шаг за шагом, приближаясь к неподвижно сидящему Джону. Когда-то яростная, сейчас ее губы растягивались в ласковой улыбке, руки слепо тянулись вперед. – Ты... ты обещал..., - продолжала бормотать Элизабет. – Обещал, - холодно улыбнулся Джон, не замечая, что из глаз текут слезы. – Я снова вижу кошмары, - не сводя с него взгляда, произнесла Элизабет. – Ты плачешь. Ты никогда не плачешь. – Ну конечно. Ведь ты еще спишь. – Значит, ты простишь меня? – Конечно, прощу. Ведь ты ни в чем не виновата. Элизабет хрипло рассмеялась, корчась, выгибаясь и дрожа в агонии, крылья сумасшедшими фонарями нависали над ней, постепенно сбавляя темп смены цветов. И когда купол сжался до размеров ее очертаний, Шерлок подбежал к ней. Не обращая внимания на боль, Фардон затряс Вермена: – Имя, мне нужно имя! Элизабет прикрыла глаза, с ухмылкой качая головой, но он еще сильнее сжал ее плечи. – Имя!! – Мори…арти... Алые крылья потухли, став цветом, данном при рождении – серо-пурпурным. Когда в комнату ворвалась бригада полицейских, все понеслось вихрем. Лестрейду повезло больше, чем его команде – тех вынесли на крепежах, сам же он успешно дохромал на улицу без помощи, едва успевая отвечать на вопросы. Шерлок не заметил, в какой момент его резко подняли несколько рук и крыльев, вкололи обезболивающее. Поглазеть и посплетничать о таинственном выбросе скрещенного Потенциала сбежалось чуть ли не полгорода. Шерлок раздраженно отбивался от вопросов и помощи медиков, которые приехали вместе с бригадой. Его интересовал только Джон, затерявшийся в хаосе. – Да посторонитесь! Никто не видел Ниберия с белыми крыльями? Ниберий с белыми крыльями, такого очень легко заметить! – Сэр, у вас опасность сотрясения, вам следует поехать с нами, - со всех сторон обступали медсестры и медбратья. – Я в прекрасном состоянии, лучше подумайте и скажите, где Ниберий с белыми крыльями. – Он здесь, сэр, не волнуйтесь. Пожалуйста, присядьте! Панрим с карамельным цветом крыльев кивнула в сторону и Фардон, наконец, увидел Ниберия. Джон с безучастным видом дожидался, когда ему перевяжут руку, которую повредил при столкновении со шкафом, но заметив Шерлока, устало махнул крылом. Схватив пачку с анаболиками, детектив подошел к нему. – И откуда они только взялись, - покачал головой Джон. – Ты в порядке? – Такая смесь Потенциалов распространилась на весь Фиш-трип-вэй и часть Маери-порта, - пожал плечами Шерлок, заглатывая сразу несколько таблеток. – Нормально. Шерлок даже не сомневался, что завтра этому событию припишут код желтый и посвятят отдельный репортаж. Осталось лишь дождаться приезда журналистов. Однако все это было мелочью перед тем, что происходило здесь, совсем рядом. – Ты как? – спросил Шерлок, отмечая каждое изменение в друге. – Хотелось бы… уехать отсюда до того, как на улице станет совсем тесно. – Согласен. Предлагаю полететь окольным путем. – Отлично. Не глядя друг на друга, крылатые расправили крылья и, насколько позволили травмы, поднялись в воздух, скрываясь среди зданий. Их никто не останавливал, блокираторы на удивление молчали, видимо, из-за налета зрителей. Никому не хотелось говорить, только вот причины у каждого были свои. Возмущение Фиш-трип-вэя сменилось безмятежностью Маери-порта, и Шерлок невольно поморщился от этой звуковой разницы. Тут и там загорались вывески ночных клубов и ночных касс кинотеатров. Крылатые в нарядных одеждах медленно летели на встречи, не замечая двух раненных и измотанных граждан. – Лестрейд вспомнит о нас завтра. Или через пару дней. Зависит от того, насколько позаботится о своем Потенциале, - произнес Шерлок, прислоняясь к стене родной гостиной. – Скорее всего, его ищейки займутся допросами. Они дотошны, но достаточно адекватны. Не думаю, что стоит волноваться. Душ казался пределом мечтаний и мысленно детектив уже представлял, как отмоет перья от гадостной жижи. Но стоило кое в чем разобраться. Он повернулся к другу, который тихо сидел в кресле, прикрыв глаза. – Сегодня... кхм, был насыщенный день. – Угу. Фардон никогда не скрывал, что не умел сочувствовать чужим проблемам. Не видел в этом смысла. Но что-то глубоко в сознании заставляло говорить. – Ты ведь… кхм… тебе стоит знать, что другие варианты составляли всего десять процентов. – Варианты. – Да, - Шерлок потер лоб, вспоминая, что перед ним не обычный разговорчивый Ниберий. – Мы бы не смогли ничего изменить. – Да. Что ж…, - Джон резко вскочил, его губы дернулись, словно он хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. – Я пошел. – Да. Да. Что сказать в такой ситуации? «Мне жаль, что ты оказался настолько глуп, что дал повод влюбить в себя Вермена с неуравновешенной психикой?» Даже мысленно это звучало, как повод дать по лицу. И хорошенько подумав, Шерлок счел идеальным вариантом выступить в роли покорного слушателя. Ведь всем известно – Ниберии сильнее всего нуждались в беседе, разборе эмоций. Он даже был готов потратить на это пару часов, ведь, по сути, ему не пришлось бы вставлять ни слова, задачка не из легких, но при желании справиться можно. Быстро прочитав форумы в интернете, Шерлок окончательно убедился, что подтолкнуть к разговору стоило сразу, чтобы устранить раздражение. Жизнь продолжается, это стоило внушить Ниберию с первых секунд. Взглянув на часы, Фардон прилег на диван. Декоративная подушка с британским флагом показалась мягче облака. Прошло не больше часа, но Шерлок ощутил бодрость. Потянувшись и удостоверившись, что ему действительно лучше, поднялся и направился в сторону ванной комнаты. Но едва перешагнул порог гостиной, раздался писк сигнализации. Блокираторы установили на крышу каждого дома в конце девяностых, когда компьютерные манипуляции перестали нести только деловой подход. Реагировали они, разумеется, на Потенциал, активированный в радиусе его действия, только вот верещать они начинали при условии, если кто-то использовал запрещенные Манипуляции. Заткнув уши, Шерлок понесся по коридору. Он со всей силы ударил кулаком в дверь, но оказалось, что та была не закрыта. – Джон? Шерлок смотрел, как по белоснежным крыльям стекала вода, спускаясь на лопатки, спину... Джон стоял под душем, так и не раздевшись, брюки и рубашка вымокли насквозь, прилипнув к коже, но он даже не замечал этого. Всё потеряло важность, когда взгляд упал на перелив, точнее, на то предполагаемое место, где тот должен был находиться. Не уменьшившийся, как при стрессовых нагрузках, не увеличившийся, как от сбоя Потенциала. Пропавший. Перелив, что отличает Нибериев от всех остальных. Сколько Шерлок, откровенно говоря, пялился на это чудо, он не уловил, но успел понять, что что-то здесь явно не так. Гулкие сигналы блокиратора продолжали бить по ушам. Но вот Джон выпрямился, и ярко-зеленый веер раскрылся на перьях, перемигиваясь белыми проблесками, а вслед за этим и замолкла сигнализация. Ниберий повернулся, с долей растерянности глядя на незваного гостя: – Шерлок... что ты тут делаешь? Шерлок задержал дыхание. – Джон, - произнес он, быстро подходя к соседу, даже не задумываясь, что тоже мокнет. – Что ты сделал? Джон отошел в сторону, но Шерлок точным ударом припечатал того к кафельной стене. Их взгляды пересеклись, полные вражды, однако никто не успел сказать ни слова, потому что детектив схватил доктора за локоть и грубо поволок в коридор; Джон не успел возмутиться, его практически тащили в комнату, где ему приходилось бывать раз, или два – в спальню Фардона. Открыв дверь, Шерлок сильно дернул рукой и Джон, не удержав равновесия, упал на заправленную кровать. В нос ударил легкий запах пыли, парфюма, и Потенциала владельца, но он не успел задуматься об этом – матрас жалобно скрипнул под тяжестью еще одного тела. – Я спрошу еще раз: что ты сделал? Шерлок глухо зарычал и толкнул ладонью Джона. Кончики его тонких пальцев засияли, а собравшись вместе, тугой комок света устремился под рубашку, кожу, в самое сердце. Это подействовало не хуже шокера. Гнев подступил к горлу Джона подобно желчи: – Убери руки! Моего инфаркта захотел?! Ты нарушаешь Протокол! – заорал Джон не своим голосом. – Одним больше, одним меньше. Тебе ли не знать, - голос Шерлока пронизывал холодом. Джон напрягся всем телом, раскрывая крылья в гневном танце. Перья белыми стрелами устремились вперед, делая выпад, но черные с легкостью заблокировали атаку и пригвоздили их обратно к покрывалу. – Мне ничего не стоит умертвить тебя, а потом снова вернуть к жизни. И это будет очень больно. – Зачем... зачем ты это делаешь?! – Блокиратор нашего дома разбудил половину улицы, и мне будет очень обидно выслушивать обвинения от полиции, что я опять что-то натворил. – Я не... Новая порция импульса выгнула Ниберия, только уже по-настоящему болезненно. – Это была очень мощная Манипуляция из запрещенного пункта. Скажи мне! – последние слова Шерлок прошипел Джону прямо в лицо. – Я использовал шестнадцатый пункт. С четвертой поправкой. Услышав это, Шерлок резко отодвинулся. Он сосредоточенно нахмурился, чуть дернув плечами. Визуальная память была натренирована им в совершенстве, потому огромная таблица Протокола, висящая прямо в холле Скотланд-Ярда, предстала как настоящая. Протокол представлял собой свод правил, законов, прав и запретов. Любое действие согласовывалось, или опровергалось им. Раньше делений на запреты было всего два – желтый и зеленый. Вплоть до начала девятнадцатого века не существовало особо тяжких наказаний за применение техник, которые напрямую влияли на состояния Потенциала. Одним из витиеватых пунктов нынешнего красного деления была техника очищения памяти. Запрещалось стирать память по следующим поправкам: первой – полностью, второй – события протяженностью десять лет, третьей – от года о пяти лет, четвертой – строго определенных воспоминаний о событии или крылатом любой протяженности. Вычислили эти нарушения далеко не сразу, только в начале двадцать первого века, после вспышки стирания памяти у бунтующих работников, чьи компании закрылись из-за кризиса. Так был создан красный пункт, который строго отслеживался и карался Изолятором. Джон устало прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Он бы хотел исправить сделанное. Хотел, но не мог. Потому что ничего уже не воротишь. – Ты забыл ее. – Забыл. Теперь доволен? Час ночи, давай поговорим об этом завтра. – Нет. – Нет? – Ты уже делал это. Когда-то давно. Джон неосознанно подался назад под изучающим взглядом, но, к сожалению, кровать довольно быстро кончилась и спина уперлась в стену. Ему и раньше приходилось видеть чрезмерное возбуждение детектива во время расследований, если загадка казалась достойной. Но обычно это не было направлено непосредственно на самого Джона. А сейчас для Шерлока Холмса не существовало никого интереснее. – Не первая любовь, такую ерунду ты не забудешь. Первая близость. Взбалмошная, самоуверенная, но знающая себе цену. Фардон. – Шерлок, я не собира... – Когда ты не узнал ее, я не обратил внимания, но теперь понимаю. Ты не помнил ее, но что-то из подсознания дало тебе сигнал, и ты инстинктивно сбежал. – Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, - устало потер переносицу Джон, намокшие джинсы неприятно холодили кожу. – Все, я ухожу. Доброй ночи. Сильные крылья бездонной тьмой обрушились на дверь, и Ниберий с раздражением уставился на преграду. – У меня золотое терпение, но если не отодвинешь крылья, я клянусь – тебе не поздоровится! Шерлок ждал этого достаточно долго. Желание большего заставляло его пойти на безумство, хоть организм не оправился полностью после пыток Вермена, он мог потерпеть еще ради разгадки. Движения давались легко, в считанные минуты доктор вновь оказался в тупике комнаты, но, похоже, тоже решив не отступать. Они лавировали между препятствиями, один – едва сдерживая гнев, второй – просчитывая каждый шаг. Военные не умели преодолевать стресс без драки – еще один камень в их сторону от собратьев. Их Потенциал не умел иначе, именно поэтому они шли в армию, на активную работу, никогда не засиживаясь на месте. И в отличие от пустоголовых Верменов, они дрались только с сильными, теми, кто мог дать отпор и привести в чувство. Сделав резкий выпад, Фардон вновь толкнул Ниберия в стену, нависая и прижимая Шерлок чувствовал, как к воодушевлению добавлялась злость, черная, непроглядная, вязкая. И она не имела ничего общего с чужими эмоциями. – Правильно, зачем пользоваться своим умишком, можно ведь просто воспользоваться Потенциалом и он сделает всю работу! Джон увернулся, и ворох перьев врезался в пустое место. Сжатые челюсти, расширившиеся зрачки, потемневший перелив – все свидетельствовало о буре, на что Шерлок и надеялся. – Сколько жизни ты стер, Джон Ватсон? Может быть, где-то у тебя есть еще одна семья? Или где-то лежит труп, о котором никто не знает? – усмехнулся Шерлок и, увидев в глазах соседа блеск, шумно вдохнул воздуха. – О да, все верно. Точный удар и Военный снова оказался зажатым между крыльев. С научным интересом изучая, как тот пытается вырваться, Фардон все больше пристраивался к заветному Потенциалу. – Маленький грязный секрет, да? Достаточно давний и личный. Наверняка несчастный случай. – Ты ничего не знаешь! Они сцепились так яростно, что в любой другой ситуации побоялись бы за оперение. Но не в этот раз. Джона приперли к заваленной бумагами тумбе со всем жаром, и он практически ощущал эту вибрацию, симфонию двух тел, столкнувшихся в одном пространстве. Тончайший писк пронесся по всем клапанам, когда на него оскалились диким зверем, который еще не знал, кого выследил. Мышцы выгнулись вперед, отталкивая, причиняя ущерб, вокруг все падало и билось. Они чувствовали, как сдавливались легкие, как перехватывало дыхание, но не собирались сдаваться, сцепляясь вновь и вновь. – Тебе неинтересны их жизни, - со злостью говорил Шерлок. – Неправда! Шерлок подловил момент, когда Джон попытался взлететь и ударил по второстепенным. Не рассчитав, доктор кувырком полетел в сторону. Умело сгруппировавшись, Ниберий распахнул крылья, переливаясь изумрудным, словно драгоценность в прозрачном озере. Воспользовавшись случаем, он взметнул вверх ворох бумаг, скрываясь от атаки. Но маневр не удался, и сильные руки перехватили его, прижимая до болезненного хруста. – Удобно быть мистером Совершенством, никого не подпуская. Но они хотели от тебя большего. Надоедали вечными признаниями, не отходили ни на шаг. – Что ты знаешь?! Ты не понимаешь, что такое ответственность за чужие жизни! – Чушь. Они доводили себя до безумия, а ты просто наблюдал. А когда подворачивался удобный случай, уходил. Стирал их из своей жизни. – Это не так! – Ты обвинял меня в безразличии. Но здесь только ты манипулятор и эгоист, Джон. – Это не так... – При удобном случае ты и меня забудешь? Когда надоест бегать? – Ты не смеешь... – Так расскажи. Я внимательно слушаю. – Хочешь все знать, умник? Ладно. Я много чего сделал в своей жизни. И знаешь что? Ты не найдешь в тех делах моего имени. Ни слова обо мне, даже в качестве свидетеля. Но. Я. Никого. Не. Подставлял. Я сделаю все ради близких. – Даже труп спрячешь. – Даже это. Доволен? Можешь прямо сейчас нестись к Грегу и требовать упечь меня. Я даже не против! Я даже место покажу! Хочешь, покажу, прямо сейчас на карте! Джон рванулся так резко, что Шерлоку пришлось применить немалую силу, чтобы остановить буяна. И для усмирения он решил использовать самый радикальный способ, смяв чужие губы грубым поцелуем. Собственническая натура моментально взяла вверх, и Шерлок оставлял метки, кусая и тут же зализывая ранки. Но наслаждаться властью удалось недолго – сжатый кулак доктора решительно отвоевал свободу. Передышка напомнила затишье перед залпом, пару секунд они просто таращились друг на друга. Шерлок повел челюстью, скептично цокнув языком: – Тебе, наверное, кажется, что ты самый необыкновенный. Но исключая Потенциал, в котором я рано или поздно разберусь – ты самый обычный. Я бы даже сказал… посредственный. – Тебя это веселит, да? – Забавно наблюдать за вашими потугами что-то доказать миру. – Ты просто кусок... – Разозлись, маленький солдат. С этими словами детектив повалил доктора, разрывая на том рубашку, словно бумагу. Он отлично знал, что все это отвлечение от чего-то по-настоящему интересного. Новые попытки ударить Шерлок пресек сразу, заломив руки Джона назад. Однако, исключая шипения, никакого сопротивления больше не последовало. И по спине Фардона побежали мурашки. – Ну что же ты не сопротивляешься? – прошептал Шерлок. – Если ты не остановишь меня, я продолжу. – Шерлок…, - пробормотал Джон, неосознанно подаваясь вперед. – Нам не стоит... – Тогда скажи. Скажи то, что остановит меня. Потому что твое тело врет очень плохо. Джон приподнялся, но освободить руки ему не удалось, и боль судорогой прошлась по мышцам. Последний шанс, последний шанс повернуть время вспять. – Ты не знаешь, какой может быть разрушительной Мастенская иллюзия, - с усилием сглатывая, произнес Джон. – Думаю, в этом споре я выиграю, - ответил Шерлок, медленно потеревшись носом о шею Ниберия. – Нет. Я хотел... я хотел убить тебя. – Мастены могут заставить поверить во что угодно. Учитывая, кто именно наслал на тебя иллюзию. Давить на болевые точки – база их силы, - наконец взглянул на него Шерлок. – Шерлок, они..., - шумно вздохнул Джон, пытаясь сосредоточиться. – Они усиливают то, что существует. Все, что они могут – управлять тем, что доступно. Они не могут что-то создать. Никто не может. – Я жив. – В этом нет моей заслуги. – Так ты еще в раздумьях? Ниберии не давят на слабости. Не пытаются заявить о себе всему миру. Они просто берут свое, пока другие заняты войной и перемирием. – Нет. Ему не сбежать, потому что в этом больше нет необходимости. И в азартном блеске глаз Шерлока он исчезал, растворялся вместе со всеми сомнениями. Это было просто, гораздо проще, чем когда-либо. Их Потенциалы встретились, словно два течения, пробуя, проверяя на выдержку, и соединились двойным кольцом. Они сплелись с легкостью полета на западном ветру, с решительностью и негласным выбором. Фардон наслаждался полной свободой, отмечая каждый сантиметр тела Ниберия, еще никогда его сила так не откликалась на чужую, прося о большем, тесном, жарком. Их крылья почти срослись друг с другом, едва не ломаясь, но никто не обращал на это внимания. От пульсации Потенциала было почти больно, и они с яростью срывали с себя последнюю одежду. Прижимаясь к Шерлоку, в какой-то момент Джон понял, что его сердце больше не билось в собственном ритме, оно приобретало новое звучание, становилось медленнее и бархатнее, взывая присоединиться к игре. В нем дрожало все, что способно испытывать, и предвкушало все, что могло осознавать. От руки Шерлока шло тепло, разливающееся по венам, все больше проникающее в глубину, в самое сознание. И когда в мозгу взорвались десятки бомбочек, Джон застонал в голос. Шерлок хозяйским движением провел по обнаженному животу, нащупывая нужную волну. Сказать, что ему удалось найти что-то новое, значило промолчать. Ему еще не приходилось ощущать столько сплетений в одном Потенциале: десятки линий завязывались узлом, будто чувствуя, что о них знают, следуя дальше, вспыхивая крошечными огоньками цвета берилла, то бледнея, то загораясь. И детектив исследовал их все, скрещивая со своей силой, в предвкушении ожидая реакции. Резкие выдохи Ниберия говорили вместо тысячи слов, а когда белоснежные крылья резко распахнулись, притягивая ближе, он с готовностью прижался к разгоряченному телу, бившемуся в легкой дрожи. – Шерлок... Они действовали синхронно, будто в них не было ни единого различия, две разрозненные стороны соединились в замкнутый круг, образовывая новый резерв мощности. Из губ Джона вырвался болезненный стон, когда он почувствовал больше, чем просто соединение клапанов. – Расслабься, - низко произнес Шерлок, сменяя позицию на более удобную. – Я... не могу, - ответил Джон срывающимся голосом. Тело Джона разрывало на части, вспышки боли проступали то здесь, то там, не давая времени успокоиться. Большая часть пар использовала стандартные Манипуляции, довольно слабые и короткие, чтобы снизить восприимчивость к боли, или повысить возбуждение при половом акте. Но состояние и разница сил играла немалую роль, поэтому порой партнерам приходилось преодолевать несколько этапов к близости, чтобы предотвратить сердечный приступ, или чего хуже – блокировку клапана. Потенциал вносил свою лепту, и в сексе было много нюансов, которые нельзя предугадать. Отследив, когда его сотрясет очередной волной, Джон запустил Потенциал другим путем. Сердце гулко стукнулось о ребра и через мгновение Джону пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Шерлок ощущал весь его дискомфорт, но не мог изменить ход, слишком сильные и необузданные процессы были запущены, оставалось лишь следить за током своих импульсов. Спустя минуту Фардон добрался до ключевого клапана и затаил дыхание, понимая, что их Потенциалы окончательно слились, начиная работать в команде. Сотни сверкающих сосудов проступили на теле Ниберия, и детектив мог поклясться, что не видел ничего более завораживающего. Новый толчок, сбитое дыхание и обрывчатое ругательство, и он понял – никто не смеет видеть его таким, кроме него. – Мой...Ты мой, Джон. От огромного количества энергии поднималась температура, горячим маслом разливаясь по всем протокам, сбивая с толку, оставляя только инстинктивные позывы. Не сдержав очередного стона, Джон выгнулся дугой, слепо шаря по покрывалу. Боль, наслаждение, страх, любопытство уносили его в водоворот неизведанного. Слишком хорошо и слишком плохо для одного тела. Органы чувств сдавались перед натиском гормонов, и, приближаясь к пику, он не понимал, что видел, что слышал, что произносил. Накрытые крыльями будто щитами, они были сами собой, обнаженные до первобытных эмоций. Никакой лжи и недомолвок, только цикл чистой энергии. И дойдя до максимума, не сдержав возгласа, они замерли во времени. Мышцы Шерлока задергались, сжимаясь пружиной, а клапаны стремительно развязывали клубок сплетенных нитей. От быстроты процесса кружило голову, но переводя дыхание, он все еще слышал, как сердце соседа вторит ему собственному. И оно не должно было доставаться кому-то еще. – Ты ведь не знаешь, где он находится, - спустя время заплетающимся языком произнес Шерлок, глядя на то, как Джон пытался сфокусировать взгляд. Джон поморгал, сглотнул, пытаясь вспомнить слова: – Кхм... нет. Понятия не имею. Думаю, даже если бы и знал, там бы ничего не нашли. У Верменов очень интересное мышление в этом плане. – Жаль, что одностороннее, - фыркнул Шерлок, аккуратно распутывая перья. – Ты знал, что я блефую. – Разумеется. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. – Но недостаточно, чтобы понять, что со мной. – Да, недостаточно. Фардон привстал, разминаясь. После того, что он ощутил, все прошлые версии вновь отметались, это сердило и воодушевляло одновременно. Определенно придется продолжить анализ данных. – Знаешь... я… хотел бы уточнить. Шерлок, я не гей, - прочистив горло, ответил Джон. – Бисексуал. Не новость, - оценивающе взглянув на него, перебил Шерлок. – Все, что ты мог слышать обо мне – преувеличение. – Белокрылым тебя назвали после преувеличений, я понял. Джон исподлобья смотрел, как Шерлок грациозно складывал крылья. Тело ещё не отвыкло от близости, а в груди приятно ныло от сплетения. – Определенно стоит сэкономить воду, - будничным тоном заметил Шерлок. Он попался. – Определенно, - медленно согласился Джон. Но насколько крепко – покажет время.