H loves J

Джей бьет наотмашь, Харли не успевает увернуться, юркнуть в темноту. По инерции голова уходит вправо. Перед глазами пляшут цветные пятна, темные круги, губа наливается соленым и тугим, кровью, собравшейся в складках кожи. Харли облизывает губу, зализывает ранку. Боль притупляется, и она выдавливает из себя улыбку. Рождается смешок, с кашлем, с хрипом, но почти настоящий. Харли упирает руки в бока и смотрит на него. Это нетрудно — глаза в глаза. У него почти черные, а у неё — голубые. Не похожи друг на друга, и столько общего. Тишина между ними такая густая, пугающая, можно ложкой черпать. Харли скалится, скрещивает руки на груди, ёрзает. Ей нужно что-то делать, чтобы не сойти с ума окончательно, чтобы не распустить эти самые руки. А она может, проверено. Это не сложно - терпеть от него удары. Несложно притворяться, что все нормально, что она понимает. На самом деле она не знает ни черта. Ненавидит его такого, хочет затянуть на его шее брючный ремень, чтобы до синяков, до асфиксии, до глаз навыкате. Ладони чешутся от этого желания. Такое правильное, единственное, такое звериное, но все же... Харли злорадно ухмыляется, сцепляет руки за спиной в замок. У неё ведь язык без костей, за что и поплатилась. Но правду не утаишь, как ни пытайся. Правда все равно всплывет, хоть ты спрячь иголку в стогу сена. - Люблю мужчин в форме, - сладко и задумчиво произносит Харли, прикусывает кровоточащую губу, в экстазе закатывает глаза. Бравада, по нервам, но ей все равно. Ковырять болячку приятно. Чтобы до крови, до вырванных с мясом ногтей. - Вот сука, - тихо ругается Джокер, бледные пальцы вновь складываются в кулаки. Костяшки ободраны. О её лицо, ну и пусть. - Выкуси, Отелло, - усмехается Харли. Она знает, что он серьезно, и это заводит ещё больше, заставляет и её крохотные ручки складываться в кулаки. Месть так сладка. Щека ещё долго будет саднить, но шрамы на теле лучше шрамов на сердце. В конце концов, ей нечего бояться. Это ему стоит опасаться её такую. Он знает, потому и бушует. Джей рычит. Низкий звук, утробный. Редко так делает, но когда исторгает этот звук из своего горла, пальцы на ногах Харли скручиваются в узлы, подворачиваются к ступне. Колени слабеют, превращаются в клубничное желе. Лимфа и кровь, ничего больше. Джей скалится. Дикая улыбка, ничего хорошего не предвещающая. Он замахивается. Очень быстрый, ловкий и точный. Кулак направлен в висок. Но ещё он предсказуемый. Может думать о себе все, что угодно. Но Харли знает его слишком хорошо. Легко уворачивается на этот раз. Уходит в сторону не от удара, а по собственной воле. Следующим движением блокирует его кулак. Впечатывает ногу в его грудь, отталкивается и подпрыгивает. Стопа соприкасается с его сердцем. Бешеный бег, буханье языка о колокол. Все в её голове. Но это даже весело, когда кроме мыслей есть голоса. И они призывают убивать, мстить жестоко и беспощадно. Вот так. Харли валит Джея на пол, приземляется ему на грудь с размаха. Кольцо с крупным бриллиантом впечатывается в его кожу, прокладывает себе путь внутрь, рвет кожу. Полезный подарок. Джей шипит, но вырваться не может. Харли перекрывает ему кислород. Умело и так просто. Он научил её этому. - Больно, пирожок? - спрашивает она издевательски, смыкая пальцы на его шее, плотно, туго, чтобы воздух не поступал в горло, чтобы он почувствовал пляску черных и красных кругов перед своими глазами. Джей бьется под ней. Харли удерживается на нем, прилагая максимальные усилия. Безумное родео. Она знает, что до конца ей не дойти. Слишком уж не равны силы. Ещё секунда и... Джокер скидывает Харли с себя одним мощным толчком. Она отлетает в сторону, ударяется головой, не успев сгруппироваться. Паршивая ситуация. Он наваливается сверху, накалывает её своим телом на пыльные половицы, словно бабочку на стекло. Ёрзает на ней, двигается, словно совершает фрикции. Харли бьет его головой в лоб. Звезды так близко, перед глазами. И так далеко одновременно, в её воспаленном мозгу. Джей усмехается. Стонет. Тихонько, злобно и затравленно, словно животное, загнанное в угол. Харли использует паузу и вновь меняет их тела местами. Теперь она сверху. Доминировать он умеет, но она ведь хорошая ученица. Послушная и робкая. Да-да, они это проходили. Харли трется промежностью о него, прижимает грудь к его груди. - О, боже, как же я люблю мужчин в форме, - говорит она нараспев, залепляет Джею пощечину, царапает ногтями краску на его лице. Отступать бесполезно. Теперь он уже не простит ей её маленькую шалость. Только кровь может смыть это чувство. Джей матерится в голос, чертыхается и брызжет слюной. Это ведь яд, а он отравленный, - понимает Харли. Но ей все равно. Шутка того стоила. И она гогочет, запрокинув голову. Джокер тем временем спихивает хохочущую Харли со своего тела, поднимается на ноги, отряхивает тренч. Он — сама серьезность. Ему нет дела до неё. Вот так. А она хватается за живот и смеется издевательски, высоко и безумно. Джей сжимает в ярости кулаки. Он бы завыл, если бы это было не так патетично и глупо. Харли наблюдает за ним слезящимися от смеха глазами. Он подходит к пленнику. Нож скользит в его руку. Вжик-вжик. Чик-чик. Вот уже лезвие торчит из горла копа, а в его вспоротой трахее булькает кровь, и воздух идет пузырями по белой коже. Харли поднимается на ноги, подкрадывается к Джею сзади, обнимает ладошками за пояс, трется лицом о его напряженную спину. Проскальзывает рядом с ним, срывает форменную фуражку с мертвого копа и нахлобучивает Джею на голову. Криво и по-пижонски. Поворачивается к нему лицом, внимательно смотрит. Знак готэмского отделения сверкает в предрассветной мгле. - Довольна? - криво ухмыляется Джей. Шрамы натягиваются на коже чуть больше, чем нужно. Он наслаждается собой, хоть никогда в этом и не признается. - Как же я люблю мужчин в форме! - смеется Харли громко, истерично. Залепляет поцелуй ему в губы. Его яд ей не помеха. Джей медлит лишь секунду. Опрокидывает их на пол. Харли ударяется головой. Действительно, звезды у неё теперь перед глазами, но что важнее, его язык на её губах, а её руки на его шее. О да, Харли любит мужчин в форме, в единственном числе, конечно же.