H loves J

Лолли хорошо знает мужчин. Мать научила её. Это нетрудно. Мужчины подчинены женщинам. Такая же данность, как и то, что день сменяет ночь. Мужчины ведомы, легко поддаются влиянию. Нужно только показать им путь, невзначай накинуть поводок на шею, так, чтобы ошейник не жал, казался шелком. Лолли вовсе не обидно, когда её называют шлюхой. Пусть. Ведь так оно и есть. В «Айсберге» нет честных женщин, как бы они не кичились своими белыми руками, идеальным маникюром и бриллиантами на пальцах. Шлюхи как есть. Просто кому-то чуть больше повезло. Лолли не очень повезло. Голяк, чего скрывать. Высокая конкуренция, слишком мало добычи. Пергидролевыми локонами вряд ли исправишь дело. Она крутится на шесте, призывно сплетает ноги на холодном металле, трясет пышной грудью, затянутой в костюм школьницы. Все впустую. Смотрят, но не трогают. Замечают, но не дают ей вцепиться в глотку. Если бы она только могла, она бы забралась им под кожу, впилась зубами в шею. Лишь бы послать к черту Оззи, утереть нос всем его шлюшкам. Джокер приходит в клуб в окружении своих головорезов. Маски резиновые, безжизненные. Странные выражения застыли на них глупыми улыбками, наливными красными щеками. Он сам тоже улыбается, широко и маниакально, скалится, разглядывает Лолли. Она шире разводит ноги на шесте, предоставляет ему лучший обзор. Страшная игра, без оглядки, без пути назад. Все знают, кто такой Джокер. А он смотрит своими темными глазами, облизывает красные губы, подмигивает ей. Сердце Лолли бьется быстрее. Не от страха, о нет, в предвкушении. Ловушка ведь почти захлопнулась, остался лишь один шаг. Она приподнимает бровь, ухмыляется Джокеру, но уловить его реакцию не успевает. Пингвин отвлекает его вопросом, и клоун теряет интерес. Лолли скрежещет зубами, ненавидит толстяка сильнее, чем обычно. Мразь. Она почти что заинтересовала самого Джокера, а он все испортил. В голове бьется лихорадочная мысль, что, может, это и к лучшему. Но Лолли отметает её. Шанс выпадает лишь раз. А Джокер — это не просто шанс, это козырь, путь в большой мир со взрослыми играми. Лолли уныло вертится на шесте, улыбка приклеилась к её лицу, но на самом деле ей не весело. Скучная школьница. Минуты тянутся так долго, натужно. Лолли делает все то, что требуется, по уставу, по уму. Но это рутина, убивает её, хочется плакать, как маленькой. Словно старшие отобрали у неё леденец. Номер заканчивается, Лолли идет за сцену. На выходе Бадди, огромный бодигард хватает её за руку и грубо волочит в сторону. - Пойдешь сегодня с Джокером, - равнодушно кидает он, а глаза Лолли загораются ярким огнем. Она не замечает беспокойства горы мышц рядом с ней, не замечает того, что внутри все холодеет, сворачивается в тугой змеиный узел. Ей выпал золотой билет, она им воспользуется, никому не отнять этого шанса. У Джокера раритетный корвет. Он стоит перед машиной, улыбается ещё шире, открывает перед Лолли дверцу. Ноги сами несут её вперед, хоть она и не чувствует пальцев. Ужасно холодно. На улице июль. Жара, удушливая духота. Джокер усаживает Лолли на пассажирское сиденье, садится на водительское место. Они едут в полной тишине, он даже не спрашивает её имени. - Хорошая растяжка, - наконец, усмехается он. Нормально, совсем не безумно. Лолли только фыркает. Мужчины любят напустить пыли в глаза, тогда как на самом деле больших простаков и не найти. - Я старалась, - выдает она кокетливо. Она его не боится, не дождется. Шлюхи боятся только одного — что им не заплатят. - Хорошенькая, - равнодушно бросает Джокер, его ладонь, затянутая в темную кожу, оказывается на её колене, сдвигает слишком короткую юбку вверх. Лолли дрожит, ничего не может с собой поделать. Хотелось бы ей сказать, что от предвкушения. Нет, не так. От ужаса такого глубокого и плотного, что трудно дышать. И дело не в его шрамах, изуродовавших дикое лицо, хоть они и не добавляют ему шарма. Дело не в его глазах, подведенных чем-то темным, склизким, не в красных губах, словно у небрежно накрашенной женщины. Дело в нем самом, в движениях и повадках, в его руке на её коленке, в конце-то концов. - Ты замерзла? - удивленно, полушутливо спрашивает Джокер, убирает руку с её колена. Лолли облегченно вздыхает. Ей становится чуть лучше, но не намного. Лучше уж вылететь головой сквозь лобовое стекло, чем сидеть рядом с ним вот так, наедине. - Нет, ни капельки, - отвечает она, придает голосу чуть хрипотцы, картинной соблазнительности. Лишь бы засунуть своё гребаное чутье подальше, пересилить страх. Если она сможет, ей воздастся сторицей. Джокер усмехается. Запрокидывает голову и смеется. На этот раз безумно и долго. Лолли вжимается в кресло. Неприятно, но лучше так, чем когда он строит из себя нормального, обычного, такого, как все. Ведь это неправда. Они приезжают в заброшенный луна-парк. Все знают, что убежище Джокера здесь, но никто не берется проверять. Даже Бэтмен не спешит разворошить змеиное гнездо. Джокер открывает неприметную боковую дверь ржавым ключом, подталкивает Лолли вперед. Она идет покорно, осматривается. Наверное, она сможет здесь жить. Осталась всего лишь малость — очаровать Джокера. От одной мысли Лолли содрогается. Отвратительно, но она справится, мама всегда говорила, что она девочка с характером. Своего не упустит. Джокер ведет Лолли наверх. В спальню, надо думать. Ноги ватные, колени не гнутся. Она преодолевает ступени одну за другой, но так чертовски медленно. Оступается, чуть не падает, его рука обвивает её талию. Крепко. На ребрах останутся синяки. Ладно, переживет. В комнате темно, сыро и стыло. Ветер дует откуда-то из щелей. Лолли ежится, но ничего не говорит. Она должна сделать что-то такое, чтобы он поверил, что все серьезно. Что не такая уж она и шлюха, в конце концов. Лолли поворачивается и смотрит в его темные глаза. Сокращает расстояние между ними и целует его в кроваво-красные губы, слизывает помаду. Мягкие. Шрамами изрытые. От помады скользкие. Его губы. Он не отвечает. Лолли задерживает дыхание. А потом он вдруг возвращает поцелуй, впивается яростно и жестоко, хватает Лолли за пояс, делает подсечку, опрокидывает её на кровать, падает сверху. Лолли шипит, смеется, не отрывается от его губ. Затейник. И кто говорит, что психам не нравятся женщины? Всем нравятся. Мужчины просто не могут жить без женщин, всегда знала. Её короткая клетчатая юбка смялась где-то на уровне бедер, его руки повсюду, он ничего не говорит. Сбитое дыхание. Кожа перчаток на её коже. Быстро, хаотично, безумно. От смеха колет бок. От ужаса крик застывает в горле. Но она не отступает. Не на ту напали. Половицы скрипят. Легко, почти не слышно. Но Лолли слышит. Это напрягает гораздо сильнее, чем Джокер, целующий до синяков её шею. Это заставляет выгнуться дугой, стараться выскользнуть из-под него. Но он тяжелый, настырный, не так все просто. Шаги приближаются. Топ-топ. Мягкая поступь, размеренная. И внезапно Лолли понимает, что это женщина. В голове крутятся мысли, но оформиться во что-то осознанное они не успевают. - Пи-ро-жок! - восклицает тонкий детский голосок. Джокер замирает. Его тело сотрясается от смеха. Лолли глядит в его обезумевшие вмиг глаза и понимает, что чутье её не подвело, что дело швах. Зажигается свет. Джокер откатывается с её тела, садится на кровати и смотрит на вошедшую девушку. Лолли натягивает рубашку на голую грудь, жмется в комок, исподлобья глядит на незваную гостью. Подбородок начинает непроизвольно трястись. Харли Квинн. Джокер улыбается. Харли кривит губы. Её колотит от ненависти. - Сукин сын! - сквозь зубы ворчит она. Низко и яростно. Джокер лишь мило улыбается. Поворачивается к Лолли, гладит её по лицу, берет её потную ладонь в свои руки. Пристегивает наручниками к спинке кровати. - Сиди тихо, - говорит он устало, - у папочки есть небольшое дело, - его улыбка становится похожа на оскал, смех пузырится в груди, когда он наблюдает, как напуганная до смерти Лолли пытается выбраться из наручников. Харли Квинн кидается на Джокера как кошка, молотит кулаками, раздает удары. Он не отстает, дает пощечины, пинает её, словно тряпичную куклу. Противостояние длится пару минут, но Лолли кажется, что проходит целая вечность. Она наблюдает за сражающимися Харли и Джокером и втайне надеется, что они убьют друг друга. Их движения смазаны, хаотичны, удары слабеют. Глаза горят. Смех рвется с губ. Харли сжимает кулаки. Джокер отступает назад, пятится к кровати. И внезапно Лолли понимает, в чем дело. Не по-настоящему. Всего-навсего прелюдия. Она всхлипывает и начинает биться яростнее и сильнее, старается выломать спинку кровати. Все тщетно. Харли и Джокер целуются, обвив друг друга руками, зализывают раны. Харли опрокидывает их на кровать. Лолли вся сжимается в клубок. Рядом с ней происходит что-то гораздо более отвратительное, чем торговля своим телом за деньги, рядом с ней происходит торговля своей душой по любви. - Кобель, - обиженно выдает Харли, отдышавшись. Джокер легонько бьет её по щеке. В отместку. Или просто так, кто знает. Лолли точно не хочет знать. Единственное, чего она хочет, так это выбраться живой. - Ха, я просто люблю женщин в форме, - улыбается Джей. Харли отворачивается, воротит нос. Не от ужаса, - понимает Лолли. От обиды, ревности. Это страшно. Чудовищно. Нельзя поверить. Она его любит. - Тыковка... - тянет он, устраивается удобно на Харли, пригвоздив её тело к кровати, совершенно не обращая внимания на Лолли, - смешно же вышло. Звучит как утверждение. На самом же деле это вопрос. Лолли задыхается. Губы дрожат. - Не смешно, - угрюмо говорит Харли. - Так давай сделаем, чтобы было, - предлагает Джокер, проводит пальцем по лицу Харли. Она закрывает глаза, как кошка на солнце. Согласна. Не привлекать внимания. Исчезнуть, - бьется в голове Лолли. Она дышит так часто, что кажется, сейчас хлопнется в обморок. Было бы хорошо. А на неё уже пялятся две пары глаз — темные и синие. Две улыбки — красные, кровавые. Зубы острые, акульи. Веселье яркое, безумное. Фейерверки. В горле булькает. Так быстро. Лолли даже не успевает ничего понять. Её вскрывают, словно подарок дорогому человеку. Кровь льется вишневым соком на грудь. Пачкает волосы. Она заваливается на бок. Глаза стекленеют. Лолли пытается улыбнуться. Есть, чему. Перед темнеющим взглядом Джокер жадно трахает Харли Квинн. Её белая грудь вся в крови. Он слизывает, смакует. Она стонет, обнимает его. Лолли выдавливает смешок. Булькает в горле вместе с кровью. Все мужчины подчинены женщинам. Даже если они и не знают об этом.