H loves J

*** Кейси старается не смотреть на Харли Квинн. Руки синюшные, под глазом разливается красное и фиолетовое. На предплечье яркий и четкий отпечаток пятерни. А внутри все наполняется злобой. Он не может понять, как она держится. Почему соглашается на такое в первую очередь. Это бесчеловечно, неправильно. Тот, кто сотворил с ней такое, - чудовище. Свежо предание. Кейси понял, что Харли Квинн по натуре жертва в первую минуту, как увидел её. Тоненькая, привлекательная, волосы светлые, а глаза голубые. Девочка-нимфетка, вечно выглядящая младше своего возраста. Мечта маньяка. Тот самый типаж, который обожают садисты и серийные убийцы. К несчастью, когда Кейси впервые встретил Харли, было уже слишком поздно. Маньяк уже нашел её. Не только выследил, но и прибрал её к рукам, сотворил из неё невесть что — невесту дьявола, вывернул её мозги наизнанку, напитал их своими безумными, дикими идеями. Неудивительно. Кейси ведь полицейский. И знакомство с Харли Квинн произошло самым обычным образом — на работе. Он приехал вместе со всеми на ограбление банка. Когда стрельба отгремела, и Джокера скрутили, именно Кейси досталась нехитрая работенка — отвезти Харли в участок. Конечно же, она дергалась и старалась вырваться. Даже пробовала кусаться, тянулась к Джокеру, осыпала полицейских проклятиями. Кейси заковал её в наручники, придерживая голову, посадил на заднее сиденье. Кейси вел полицейскую машину и наблюдал за ней в зеркало. Она улыбалась не пойми чему, строила гримасы и показывала невидимому собеседнику язык. Кривляка, - подумал он тогда и улыбнулся. С тех пор Кейси часто встречал Харли Квинн. Она и Джокер шли по замкнутому кругу — сбегали из Аркхама снова и снова, вновь попадались полиции и отправлялись за решетку или в желтый дом. А Кейси всегда был рядом — сопровождал, надевал наручники, запирал камеру, приносил еду, записывал показания. Со временем он стал немного разбираться в хитросплетениях отношений Джокера и Харли, в принципах их взаимодействия. Это как раз печалит Кейси больше всего. Она искренне обожает клоуна, вешается на него и ищет его внимания, впитывает крупицы, радуется мелочам. Он остается равнодушным, смотрит исподлобья, улыбается, скалит зубы, отпихивает её от себя, отшвыривает, словно собачонку, стремится сжать руку посильнее, оставить царапины и синяки, - сделать больно. Она для него лишь жертва, лишь продукт его жизнедеятельности, фетиш для маньяка, зацепка для полиции. Не более. Наверное, это стокгольмский синдром, - думает Кейси, наблюдая за тем, как врачи скорой помощи обрабатывают раны Харли, приводят её в чувство. Где-то за стеной бушует Джокер. Матерится громко и хлестко, барабанит по решетке кулаками, скрежещет зубами. Кейси уже ничему не удивляется. Отследить перемены в настроении клоуна невозможно. Он безумен. Вот и теперь не поймешь, что случилось. Харли и Джокер вышли на дело, но в вызове значилось не ограбление. Драка. Вот, на что выехал Кейси. Картину нужно было запечатлеть на пленку. Около здания банка Джокер и Харли дрались не на жизнь, а на смерть. Когда Кейси спешно выпрыгнул из машины, чтобы разнять их, Джокер уже подавил сопротивление Харли, избивал её тростью по спине и ребрам, лупил с такой силой, что, кажется, она должна была переломиться напополам от ударов такой силы. Харли же лишь сдавленно смеялась. До выяснения обстоятельств обоих забрали в отделение. И вот теперь парамедики обрабатывают раны Харли, а Джокер бесится в соседней камере. Кейси проводит рукой по усталому лицу. Глаза слипаются, отросла щетина. Он выпил, кажется, чашек десять кофе. Сосуды полопались, во рту неприятный привкус. Ужасная смена. Врачи уходят. Сделали, что смогли. Кейси проходит в камеру Харли, садится напротив неё. Она смотрит на него подбитым глазом, улыбается. Не хватает парочки зубов. Жуткое зрелище, но, вроде как, Харли не придает своему состоянию особого значения. Сидит на койке, свесила ноги. Светлые волосы рассыпались по плечам, прикрывают поврежденное лицо с обеих сторон. Кейси ненавидит себя за сочувствие к ней, ненавидит то чувство, которое рождается у него в груди, когда он видит её, но ничего не может с собой поделать. Харли Квинн нравится Кейси. Это против правил, это просто смешно, это преглупейшая уловка двадцать два, оба выхода из которой одинаково плохи. - Я должен допросить Вас, мисс Квинн, - говорит Кейси, нацеливает карандаш на блокнот. Это для проформы, конечно, но ему действительно хочется знать, что такого натворила Харли, раз Джокер так рассвирепел. - Харли, пожалуйста, - улыбается разбитыми губами девушка. - Ты же знаешь, лейтенант, что мы слишком хорошо знакомы с тобой, чтобы так формально, - она подмигивает ему, хлопает ресницами. Тушь растеклась под глазами, но выглядит все равно мило. Кейси ненавидит себя в такие секунды. - Хорошо, Хар... Харли, - прочищает он горло. Ему неудобно разговаривать с ней вот так. Когда она совсем нормальная, не пышет безумием и неконтролируемой страстью к клоуну. Кажется, надень она сатиновое платье, и превратится в девчонку из соседнего двора, хорошенькую и шаловливую хохотушку. Главное не закрывать глаза. Иначе Кейси расплавится от жалости к ней. Да и к себе тоже, пожалуй. - Что же произошло? - с трудом спрашивает он. Комок встает в горле. Неприятно. А за стенкой Джокер совершает пируэты. Орет и смеется, чуть ли не скачет по потолку. - Он ревнует, - констатирует Харли, а рот Кейси непроизвольно открывается. В голове все мешается в одну большую кучу. Он смотрит на Харли и не может понять, шутит ли она или настолько безумна, что не отличает реальность от воображения. - Что ты имеешь в виду? - переспрашивает он. Язык сухой, прилипает к небу. Жизнь полна прекрасными открытиями, оказывается. - Все началось, как обычно, - вздыхает Харли, закидывает ногу на ногу и как ни в чем не бывало продолжает, - мы собирались... хм, - мнется она, - пойти прогуляться. Нарядились, как и обычно, вышли из дома. Много смеялись и шутили по дороге. Все, как всегда. А потом мистер Джей спросил меня, что мне больше всего нравится в наших прогулках. Харли умолкает, рассматривает свои ногти со сбитым лаком. Кое-где пластина повреждена и покрылась рябью. Волосы по краям обожжены, шрамы идут вниз по шее, уходят за воротник свитера. Сердце Кейси сжимается от жалости к ней, от внезапно нахлынувшей нежности. Он никогда не поймет, как можно обращаться с женщиной вот так. Вдруг из ниоткуда приходит мысль — если бы он был с Харли, он бы берег её и обожал, относился бы к ней так, как она того и заслуживает — с уважением и нежностью, он бы носил её на руках. Она ведь заслуживает. Она ведь не чудовище, совсем не такая. Ресницы Харли дрожат. На глазах появляются первые слезы. Пальцы нервно перебирают материю юбки. Она разминает сбитые костяшки, теребит тесемки сумки. - Ну, я и сказала, что больше всего в наших прогулках мне нравятся мужчины в форме, - Харли едва заметно улыбается, тут же прячет улыбку за волосами. Кейси молчит. Смотрит на неё и едва ли может поверить в то, что видит. Эта девушка не имеет ничего общего с тем миром, в который попала и в котором живет. Как же тогда все вышло именно так? - Слышишь, ублюдок?! - внезапно гневно кричит Харли в пустоту. - Мне нравятся мужики, у которых есть яйца! Мужики в форме! А в особенности Кейси Спенсер! Кейси не знает, что чувствовать, - счастье от того, что все взаимно, или ужас от того, что Джокер все знает. Они сидят в молчании пару минут. Из соседней камеры не доносится ни звука. Кейси вздыхает, смотрит на Харли, Харли смотрит на него. Она смущенно улыбается. Он медлит, улыбается в ответ. *** Кейси привязан липкой лентой к стулу, руки за спиной скованы собственными наручниками. Сидит, не может двинуться. Он не уверен, в какой части города находится старый склад. Здесь темно и холодно. Разбитые окна, горы стекла и щебня, крысы снуют среди строительного мусора. Джокер сидит напротив на колченогой табуретке и рассматривает свою жертву. Гоняет ножик между пальцами, взад - вперед. Его лицо освещается лунным светом сквозь треснутое мутное окно. Белый грим, глаза — словно два черных провала, а красные губы похожи на окровавленный оскал зверюги. Он, как и всегда, улыбается. Нехорошая улыбка, пугающая. - Приятель, ты думаешь, что я глупец? - спрашивает Джокер наигранно спокойно, задушевно и даже по-дружески. Кейси только мотает головой. Он не считает Джокера дураком. Про него многое можно считать, - что он безумец и лиходей, что монстр, чудовище в облике человека. Но вот глупцом Джокера никто не называет. Наверное, потому что это глупо. Джокер — манипулятор, Джокер - стратег, он любит хорошие шутки, схемы, карты, планы. Он умеет ими пользоваться, претворять в жизнь свои безумные фантазии. Поэтому он все, что угодно, но только не дурак. - Раз нет, какого черта ты делаешь из меня дурака? - уточняет снова Джокер, бьет наотмашь, голова Кейси уходит назад, во рту чувствуется вкус крови. Сколько угодно можно повторять, что ничего не было никогда, да уже и не будет, но Джокер не поверит. Мнительный. Вбил себе в голову теорию заговора, теперь ведь не отвертеться. С самого начала Кейси знал, что выбрал опасную тропку, не торную дорогу. Знал, что маньяк свою жертву никогда не отпускает. Что тут или пан, или пропал. Нет обходных маневров. Это ведь Кейси — дурак. Надеялся, что Джокер отпустит, не поверил тогда Харли. А ведь, наверное, зря. Всем ведь известно, что эмоции не чужды Джокеру. Тогда кто сказал, что ревность не может быть одной из этих эмоций? Нормально так, по-человечески. - Повторяю, - Кейси сплевывает кровь на дощатый пыльный пол, - ничего у меня с ней не было! - злость кипит внутри, разъедает все нормальные мысли серной кислотой. Ну, зачем этому безумцу свой личный зверек? Что ему с этого? Не убудет же от него, если отпустит птичку из силков. Оправдания для нормальных, не для Джокера. Власть ведь важнее всего маньяку, почему Кейси все время об этом забывает? - Хорошая попытка, - сверкает глазами Джокер. Нож порхает между пальцами, задевает бледную кожу, но клоун даже не замечает этого. - Да на что она тебе вообще сдалась? - не выдерживает Кейси. - Ты сломал её, превратил в настоящую жертву. Что тебе ещё нужно? - во рту горько от крови. Кейси смотрит в темные глаза Джокера и ненавидит в нем все, каждую изломанную черту. Если бы у него были свободны руки, он бы точно разобрался с ним. Раз и навсегда. И к черту Бэтмена. Джокер смеется. Громко и заливисто, держится за живот руками, надрывается. Как будто во всем происходящем есть хоть что-то смешное. - Ты что же, малыш, правда думаешь, что это я разломал её? - отсмеявшись, Джокер смахивает несуществующую слезу с глаз и пристально смотрит на Кейси. Кейси не отвечает, смотрит на Джокера в ответ. Тот снова разражается хохотом, визгливым и противным. - А не приходило ли тебе в голову, что она была повернутой с самого начала? Кейси смотрит на самодовольно улыбающегося Джокера. Не может поверить. Это слишком. Для его нормального и простого мира. Где соседские девушки в сатиновых платьях улыбаются и приходят на барбекю. Где небо голубое, и даже бывает радуга. - Тебе же она не нужна, для чего ты держишь её на поводке?! - не унимается Кейси. Ему нужно хоть что-то, зацепка, тростинка, чтобы вылезти из черного омута, справиться с этой кровавой улыбкой. Джокер не отвечает. Облизывает губы. Взгляд перемещается с Кейси на стену, на пыльный пол и треснутое окно. Нож все быстрее и быстрее ходит между пальцами, срывает лоскуты кожи, тыкается в плоть. Джокер цыкает языком, отворачивается и закуривает. Кейси кашляет кровью, сплевывает на пол. Херово, надо думать. Он на заброшенном складе, привязан крепко-накрепко к стулу. И причина есть, конечно. Такая ужасно-невероятная, что о ней не хочется думать. Ревность. Чувство, имеющее корни совсем в другой эмоции. Нет дыма без огня, так ведь говорят. И Кейси внезапно вспоминает, сколько этого дыма было за те три года, что прошли с его первой встречи с Харли Квинн. Поверить только трудно, осознать. Овечка, ха-ха-ха. - Пирожок! - двери открываются, Харли Квинн легка на помине. Её глаза светятся, руки уперты в бока. Надежда — плохая штука, тяжело изжить из сердца. Кейси все ещё надеется, смотрит на Харли и ждет, что вот сейчас она посмотрит на него в ответ. Но она не глядит, смотрит только на Джокера. Улыбается лукаво. - Тыковка, - произносит Джокер, прочистив горло, вставая с колченогой табуретки. Выражение опасное, нож все быстрее крутится между пальцев. - Ты знал ведь, что я обожаю мужчин в форме! - смеется Харли заливисто. Джокер низко рычит. Надежда Кейси превращается в пепел. Потому что нет дыма без огня. А вокруг уже давно не огонь, нет, лютое пламя. Кейси ошибся, Харли вовсе не жертва, жертва здесь только одна — он сам.