H loves J

Кристофер не стал принимать кличку. Глупо же, правда. Имя выбрали ему родители, все, что у него осталось от них. Поэтому он отзывается только на свое имя, никогда на короткое и хлесткое «Скэб», которым его величают подельники. Кристофер присоединился к Джокеру не случайно, не глупость взыграла, да и цинизма в нем полно, до краев, так что нечего рассчитывать, что даст слабину. Он пришел сам, добровольно, в трезвом уме и твердой памяти. Пришел, потому что герои и злодеи сделаны из одного теста, комковатого куска сырой земли, в которой каждый так или иначе окажется. Одним миром мазаны, так говорят. И люди правы. Бэтмен - не герой, а Джокер — не злодей. Они — жестокие мальчишки, играющие во взрослые игры. Не более и не менее. Родители Кристофера и его девушка погибли ранним зимним утром. Поехали все вместе в молл покупать елку. Предрождественская суета. Праздничное настроение. Самый лучший день в жизни Криса. В этот день он хотел сделать Вайолет предложение. Самый худший день в жизни Криса. В этот день он потерял все, что когда-либо любил. И может, это даже логично, что он пристал к Джокеру и его зубастой ватаге. Джокер ничего не обещал, улыбался, скалился, смеялся хрипло и курил сигареты. В нем не было фальши застывшей в зареве огня фигуры в плаще. В нем не было равнодушия и спокойствия Бэтмена, вытаскивавшего из огня всех, кроме родителей и невесты Криса. У Кристофера с тех пор остался шрам — лоскуты кожи, словно оплывший воск, с правой стороны лица. Может, поэтому Джокер так легко согласился. Они ведь два сапога — пара, лица со шрамами. А может, Джокеру просто понравилось отчаяние на лице новичка, его тоска и боль, которую невозможно заглушить. Узнал родственную душу, ухватился цепкими пальцами за шкирку, вытащил на белый свет, препарировал, вытряхнул весь пепел пожарища. Чтобы развеяло по белому свету, чтобы ничего не осталось в Крисе, кроме негасимой ярости. Вот поэтому все зовут его Скэб. Кроме Харли, конечно. Из упрямства или из жалости она продолжает величать его Кристофером. Иногда Крисом. Никак иначе. Говорит, что так оно правильней. Но Крис ей не верит. Он прекрасно знает таких женщин, как Харли. И ему её в ответ не жалко. Она развратная и пошлая, шлюшка непотребная, тряпка, о которую Джокер вытирает ноги, а она только и рада подставиться. Она — воплощение всего того, что Крис ненавидит в женщинах — продажная, глупая, навязчивая. Порок в чистом виде. Когда Крис смотрит на неё, его тошнит. Хотя, именно такая женщина идеально подходит Джокеру, этого у них не отнять. Гипертрофированная красота уродства, и хочется отвернуться, но оторвать глаз невозможно. Когда Кристофер вспоминает Вайолет, ему хочется плакать. Она была совсем другой — верной и нежной, трогательной в своей беззащитности, настоящей леди. Все женщины должны быть именно такими, но таких больше не бывает. Глядя на Харли, Крис ещё больше убеждается в глубине бездны, в которую он упал, потеряв Вайолет. Без дна. Так-то. Кристофер часто видит Харли битой, слышит крики и брань из спальни босса. Он знает, что там происходит, но не испытывает ни тени сомнения, что Харли все это заслуживает — и кожу, расцвеченную желтым и красным, и разодранные в кровь локти, колени, шею. Харли заслуживает хорошую оплеуху и крепкое словцо. Она — белый мусор, девчонка, подходящая лишь для удовлетворения самых низменных желаний. А у Джокера таких много. Он человек не сдержанный и дикий, если человек, конечно. И поделом всем таким Харли. Расходный материал для того и создан, чтобы пускать его в расход. Поплачет и перестанет — не маленькая. Знала ведь, на что шла. Впервые теория Криса дает трещину, когда кто-то из бандитов, гогоча и скалясь, предлагает Харли провести с ним сеанс психоанализа. Кристофер ценит хорошую шутку, но эта ведь слишком глупая. А Харли соглашается, сыпет заумными фразочками и научными терминами из толстых университетских книг. Впервые Крис замечает, что её глаза горят не в момент, когда она смотрит на Джея. Он хмурится, морщится. А Джокер ухмыляется, приобнимает Харли за плечи, ерошит её волосы и требует прекратить лезть в мозги к его парням. Того и гляди вылечит их всех, с кем же ему идти на дело? Тем же вечером Крис узнает из разговора со стариком Саймоном, что Харли — дипломированный психиатр, встретилась с Джокером в Аркхаме, да так и осталась с ним. Крис трет усталые глаза — безумие какое-то. Трудно поверить, но Харли Квинн внезапно перестает ассоциироваться у него со словом «дурочка». Крис начинает наблюдать за ней. Просто так, из праздного интереса. Не серьезно. Когда они идут на дело, Харли всегда ловчее всех справляется с задачей, гибкая, резвая и жестокая. Есть в ней что-то от спортсменки. Ходят слухи, что очень давно Харли была гимнасткой, лучшей в юниорской лиге. Крис не знает, что ему делать с этой информацией. Наверное, сложить в копилку своей памяти да и забыть. Прошлое всегда должно оставаться в прошлом. Если бы он только мог себе позволить такую роскошь. Лунной ночью Крис просыпается от кошмара — соленый пот катится с его лба и застывает на губах. Разбитое сердце такого вкуса. Хочется плакать. Ещё немного соли, не убудет с него. Крис встает с постели, пробирается сквозь груду тел, спящих вповалку на полу и койках, выходит на лестницу. Пол холодный, приятно обжигает его босые ступни. Крис спускается на первый этаж, проходит в кухню. Харли сидит за столом с ногами. Поджала голые колени к груди, руки проворно порхают над темной материей. Волосы завязаны в высокий узел на макушке — нет больше ребячливых девчачьих хвостиков, а очки в квадратной оправе съехали на кончик носа. - Крис, - зевает она, - чего не спишь? - спрашивает, прикрывая обнаженные колени материей своего шитья. - А ты чего? - передразнивает Крис раздраженно, открывает холодильник, достает банку пива, срывает кольцо, словно чеку от гранаты, и жадно пьет холодное пенящееся содержимое. - Я должна заштопать тренч мистера Джея, - улыбается Харли, словно и не замечая издевки Криса. - Он попросил, но тут рукав почти целиком оторван, пришлось поработать. Кристофер оборачивается к Харли и внимательнее смотрит на неё. Руки уверенно порхают по ткани, иголка появляется и исчезает в складках материи. И правда, тренч Джокера, - думает он. А Харли насвистывает, продолжает свой труд. Так легко и непринужденно, словно на часах не три утра, а у неё под глазами не залегли тяжелые тени. Крис ничего не говорит, садится напротив, прихлебывает пиво и пялится на Харли пристально, неотрывно. Так долго, что она вскидывает на него взгляд своих синих глаз, ежится, плотнее запахивает короткий халат, оборачивается им, словно второй кожей. И внезапно Крис понимает, что ей неуютно под его взглядом, что она смотрит по сторонам, вытягивает шею в поисках чего-то. Его взгляд следует за её — она смотрит зачарованно и напугано на кухонный нож, блестящий в полутьме. - Харли, - начинает Крис, а сказать не знает что. Она его боится, кутается в тренч Джокера, старается скрыть оголенные части тела. - Джей не спит, - прочистив горло, сообщает она, а у самой голос дрожит, руки на тренче ходят. Крис хмыкает — он прекрасно знает, что если бы он хотел сделать то, о чем думает Харли, Джокер не услышал бы, даже если бы действительно не спал. - Что тебе до него? - спрашивает Крис брезгливо. - Какая тебе разница? Он или кто другой? - Но я люблю его, - без запинки отвечает Харли и Крис внезапно сникает. Самая удивительная вещь, какую он когда-либо слышал. И, пожалуй, самая искренняя. Вайолет так говорила, когда смотрела на него. Улыбалась мечтательно, склонив голову набок, говорила о своей любви, а Крис верил. Кристофер встает со своего места. Держится за голову — там шумит пиво, ворочаются ночные кошмары. - Спокойной ночи, Харли, - говорит он и идет прочь. А Харли выдыхает и продолжает работать. Сидит в круге света, штопает разодранный сиреневый плащ и напевает себе под нос песенку. Если бы Крис не знал, кто остался за его спиной, подумал бы, что все ещё спит. В тот вечер они срывают большой куш. Празднуют дико и с помпой. Пьют, веселятся и играют в карты. Крис участвует в дебоше вместе со всеми. Он быстро напивается и сидит, следя осоловело за подельниками. В комнате накурено, слышится смех и звон стекла. Харли восседает на коленях у Джея, заглядывает в его карты, жестикулирует, дает советы. Он ухмыляется, сжимает её бедро свободной рукой крепко и надежно. Крис смотрит на них сквозь пелену алкоголя и усталости. И на секунду ему даже кажется, что это он на месте босса, а на месте Харли — Вайолет. Так они беспричинно счастливы и чересчур радостны. Она прижимается к нему всем телом, шепчет наглости и нежности на ухо. Так, чтобы другие не слышали, так, чтобы Джей улыбался по-настоящему, не смотря на шрамы. Джокер спихивает Харли со своих коленей внезапно и жестоко. Отвешивает оплеуху, скрипит сквозь зубы: «Шлюха». Харли вскакивает на ноги. В глазах ярость, слезы, дикое безумие. Все есть — всего понемногу. Крис задерживает дыхание. Ему даже интересно, что будет дальше. Харли из реальности слишком сильно отличается от Харли в его голове. Наконец она пересиливает себя, скрепя сердце, разворачивается на каблуках и уносится прочь. Входная дверь хлопает. И никто не придает значения. Ни Джокер, ни Саймон, никто из головорезов. Если босс в порядке, значит, и остальные тоже. Крис закрывает глаза всего на минутку. Просыпается он в полном одиночестве. На столе дымятся недокуренные сигареты, парни спят как попало. Свет приглушен, а за окном стучит дождь, бушует стихия. Крис хватает пачку сигарет, засовывает в карман и покачиваясь выходит в заднюю дверь. Стоит, вдыхает воздух, напитанный озоном. Он ни о чем не думает, разве что о Вайолет. О том, какой она была — нежной и доброй, прекрасным цветком. На ум внезапно приходит Харли Квинн. И становится мерзко на душе. Как мог Джокер так повести себя с ней? После всего, что она делает. После всей этой щенячьей преданности, любви, - теперь это слово не страшно. Вдруг Крис понимает, что в Харли Квинн нет ничего от истинной леди, хрупкой и молочно-белой, но нет в ней ничего и от шлюхи, развратной и пошлой. Есть в ней что-то красивое даже, как и в любой женщине, полной любви. И впервые Крису становится её жаль. Оступилась, сломала каблук, встретила того, кому не нужна, на кого любовь и не стоит тратить. А был ли когда-то Джокер другим? Крис сомневается. Харли просто не повезло. Он сам потерял в огне родителей и Вайолет, а она потеряла себя совсем в другом огне. А итог ведь один — шесть футов под землей. Сквозь частую гулкую капель, сквозь шум дождя, его барабанную дробь, Крис слышит крики и ругань. Вытаскивает пистолет, силится разглядеть за стеной ливня хоть что-то, крадется в темноте, одежда намокает за считанные секунды. На холодном топком пустыре стоят двое. Он размахивает руками и пытается безуспешно прикурить, а она просто стоит, отвернувшись, уперев руки в бока, разглядывает что-то под ногами. У него длинный тренч, почти до щиколоток, у неё — два промокших, поникших хвостика. Джокер и Харли. Кристофер опускает пистолет, тупо пялится на них сквозь мглу. Не шавка приползла к хозяину, нет, хозяин вышел на поиски собачонки. Какая ирония. - Вернись в дом, черт тебя, - хрипит Джокер, снова вхолостую щелкает зажигалкой. В такую погоду вряд ли ему удастся прикурить. Глупая затея. - Мне и здесь хорошо, - щерится на него Харли, складывает руки на груди. - Простудишься, - раздраженно говорит он. И слова звучат не просто гулко и стыло, слова звучат так, словно ему и не принадлежат. Чужие слова, Джокер таких не говорит. - И сдохну, слава богу, - смеется Харли горько. Джокер молниеносно замахивается ладонью. Она поворачивается, подставляет щеку. Крис отворачивается, сплевывает на землю. Он видел эту картину много раз. Не стоит повторять. Харли нарывается, Джокер бушует. Что здесь нового? Не хочется смотреть, а все потому, что он жалеет теперь эту чертову девку, симпатизирует ей, не пойми почему. Ненавидит себя за это, честное слово. Харли получила именно то, к чему стремилась. Так чего же жалеть? Когда Крис снова поворачивается, то видит, что Джокер стащил промокший тренч и накинул на плечи Харли. Она дрожит и жмется к его груди. Плачет. А он гладит её по мокрым волосам, что-то шепчет почти неслышно. Крис бросает окурок в лужу. Он не считает Харли шлюхой, отчего-то знает, что и Джей так не думает. И на сердце становится теплее. Словно Вайолет стоит рядом с ним. Кристофер знает, что он теперь Скэб, этого не изменить. Это в нем самом — отравленным шипом, напалмом в кишках. Но может быть, только может быть, надежда все ещё есть. Потому что Джокер целует Харли Квинн под тугими струями ливня. И они смеются.