Синтетический компонент живого компьютера

      - Что у тебя с рукой? - девица испуганно прижимает ладони ко рту, когда парень, с которым она пошла на свидание, снял перчатки. Под той, что была на левой руке, оказалась ещё одна, бинтовая, не позволяющая увидеть ни миллиметра кожи и уходящая от кончиков пальцев куда-то под рукав. Сейчас до девушки дошло, что её кавалер, кстати этой рукой почти не двигал. Разве что плечом и локтем, но не запястьем и пальцем. Видимо, ему было очень больно.       - Один из пациентов... Мы думали, что он адекватен, раз сам поехал с нами, но он провез с собой несколько батареек, и, когда я вошёл в палату, плеснул в меня аккумуляторной кислотой из них. Целился в лицо, но мне удалось прикрыться рукой, - парень же вдохновлённо нёс бред. Его прекрасная дама явно не была обременена ненужным ей интеллектом, поэтому едва ли она на самом деле представляла себе устройство пальчиковой батарейки.       - Бедненький! - запричитала девица, беря широкую мужскую ладонь в свою и прижимаясь губами к бинтам. - Больно?       - Было, но сейчас уже нет. Разве что рука у меня теперь почти без кожи, но врачи сказали, что вырастет заново, только с небольшим шрамом.       - Шрамы украшают мужчин, - с философским видом заметила девушка, подзывая официанта. - Голубую лагуну, пожалуйста.       - Кофе гляссе, - дождавшись, пока официант уйдёт, парень переплёл пальцы здоровой руки с пальцами своей спутницы. - Знаешь, Пейшенс, я рад, что мы наконец-то встретились в реальной жизни. если честно, я не думал, что ты настолько прекрасна.       - Да брось, - кокетливо произнесла девица, притворно смущаясь. Могла бы и не делать этого, всё равно он видит её насквозь. Развратная, самовлюблённая, сейчас строит из себя скромницу и белую овечку, а ведь ещё пара встреч, и она уже будет вести себя как госпожа. Хорошо, что больше встреч не будет. Вообще ничего не будет. Для неё, конечно же.       - Рихи, ты собираешься снимать эту дрянь? - наманикюренный палец поддел край медицинской маски.       - Не советую тебе это делать, милая. На лицо мне тоже кислота попала, и без этой вещицы я выгляжу как Фредди Крюггер, - парень настойчиво отодвинул руку от своего лица.       - Не может быть, чтобы всё было так страшно. Ты же вечером её хотя бы снимешь? Для меня? Я не боюсь, - вот, что и требовалось доказать. Встретилась впервые с парнем из интернета, и уже намекает на то, что хочет переспать с ним.       - Детка, считай, что у меня там нет кожи, - усмехается парень, незаметно подбрасывая ей в бокал наркотик.

***

      Тело девушки падает на металлический стол как мешок с картошкой. Собственно говоря, Рихарду было абсолютно наплевать, что дальше его гражданская жена, если её так можно назвать, сделает с очередной шлюхой, клюнувшей на его виртуальные россказни. Единственное чувство, которое у него оставалось после общения с ними - желание принять душ. Отмыться от их прикосновений и пошлости. Конечно, в преждние времена, ещё до перевернувшей его жизнь внезапное военной службы, и даже до тюрьмы и психушки, он сам вёл подобный образ жизни. С одним лишь отличием: первичным половым признаком между ног. Если ты парень, то чем больше сексуальных партнеров ты сменил, тем ты круче. Если ты девушка, то чем меньше секса у тебя было, тем лучше. Явное неравенство полов, но, в принципе, адекватное.       Уже стоя под тёплыми струями воды, парень стал разматывать бинты на руке. Кожи нет, как же. Есть, синтетическа, правда, прозрачная, но это мелочи. Единственное что - молнии. Это действительно бесило. Если бы тот чёртов придурок из KWS, которому был доверен проект "синтен", не решил немного поглумиться над подопытным, было бы намного лучше. Синтетическая кожа срослась бы с естественной, и всё. А из-за этих грёбаных молний, вшитых по краям нанесенных тогда ран, всё ужасно. Эти молнии и их хреновы замки цепляются абсолютно за всё, причиняя своему хозяину немало боли. Например, по утрам его волосы обязательно оказываются зацеплены либо за застёжку на переносице, либо за застёжку на правом плече. А раьше металл ещё и ржавел, вызывая воспаления, аллергию и прочие гадости, пока Мэри не додумалась чем-то обработать молнии. С тех пор они не ржавели, и жить стало легче. Вот нафига тот врач решил, что подопытного надо унизить именно так? Молнии предназначены для одежды...       Кстати, об одежде. Когда вы принимаете душ, ваш мозг думает иначе, и возникает множество ассоциаций. В данный момент, например, Рихард подумал о том, куда его кусок мяса девает одежду их жертв. Просто выбросить не могла - одежда пропавших девушек вызвала бы подозрение. Сожгла? Она вообще наружу не выходит! Оставила себе? Бред. Она вообще ничего кроме отобранного у врачихи, превратившей её в живой компьютер, платья не носит. Велика любовь к униформе, а у KWC это как раз было формой для женщин. Лишь изредка на ней можно увидеть что-то другое, когда платье сохло после стирки       Мэри нигде не было. Вообще. Тиер несколько раз обошёл весь бункер, прежде чем наконец-то рискнул влезть в святыню, рабочее пространство девушки, отгороженное ширмой. И, конечно же, Айден была именно там. Спала прямо на полу, а вокруг неё лежали... Что? Тряпичные куклы?       Десятка полтора-два тряпичных уродцев с глазами-пуговицами окружали Врача-некрофила. Одного, с желтыми обрывками ткани, имитацией волос, на голове, и с голубыми пуговицами на лице она прижимала к груди.       - Meine liebe gott!* - а ведь каменный пол холодный. Как потом её лечить прикажете, если заболеет? Естественно, Рихард перенёс свою женщину в кровать, и даже раздел, прежде чем заботливо завернуть её в шерстяной плед. После этого парень перетащил в спальню всех кукол и начал внимательно разглядывать.       В двух из них он узнал самого себя. С малиновыми волосами и красными глазами, одна - то, что есть сейчас, а другая, очевидно, имитировала внешность Рихарда на момент их знакомства. Так же без труда были опознаны такие же две версии Мэри. Толстая, готовая вот-вот лопнуть, с пришитыми на щёки красными узелками - ныне покойный Томас Браун. Да тут был весь их неудачливый отряд "Джокер"! Далее были какие-то непонятные создания, очевидно, люди, имевшие для Айден какое-то значение в той её жизни, о которой Рихард ничего не знал. Оставалось дождаться пробуждения женщины и спросить.       Айден ощутила себя спящей красавицей. Нет, серьёзно, как ещё чувствовать себя девушке, когда её будят нежным поцелуем?       - Неправильный иллюстратор был у братьев Гримм, неправильных принцев рисовал, - пошутила женшина, садясь в постели. Тут же мощные руки прижали её к мускулистой груди, поглаживая по спине. Мэри зажмурилась как довольная кошка и прикусила кожу на шее напарника.       - Что на тебя нашло, чертов Манекен? Мне нравится, продолжай.       - Geliebte, мне уже нельзя сделать тебе приятно? Я, знаешь ли, устаю от вульгарщины, пока добываю для тебя пациентов. Хочется чего-нибудь сопливого и нежного.       - Просто это на тебя не похоже, Дик, - короткий смешок.       - Кстати, зачем ты делаешь кукол? - а этот вопрос, похоже, поставил женщину в тупик. Но когда она заметила, что все её поделки здесь, рядом, к ней пришло понимание.       - Привычка с самого детства. Отец часто бывал занят, и говорил, чтобы каждый раз, когда мне было одиноко, я делала такую куклу. Я знаю, они ужасны, но привычка есть привычка.       - Хочешь сказать, - парень поправил её волосы, упавшие на глаза. - Ты продолжаешь их делать, потому что я ухожу?       - Именно, - заминка. Что она скажет дальше? Упрекнёт в том, что он слишком много времени проводит с пациентками? Это же глупо, а Мэри, вроде, не дура. - Каждый раз, когда ты уходишь, я боюсь, что тебя вычислят, и опять сделают подопытным.       Рихард лишь смеётся и снова обнимает её. Неожиданный поворот, но, черт побери, приятный!       - Не поймают, не бойся. Я же не идиот, чтобы попасться. Лучше расскажи мне, кого ты пыталась изобразить? Я половину этих людей не знаю, - сейчас лучше сменить тему, это очевидно. Поэтому Рихард берет в руки куклу с зелёными глазами и длинными рыжими волосами. Очевидно, это женщина, и на кукле одежда проститутки. - Кто это?       - Это моя дражайшая мамочка, - умная девочка, всё поняла, и с охотой начинает рассказывать. - Я не знаю, как она выглядит, но именно так она мне всегда представлялась с рассказов отца.       - Интересно... А твой отец тут есть?       - А как же, - рыжая кукла с серыми глазами взята в руки с особой нежностью. - Он бы хотел, чтобы я запомнила его таким, а не моим пациентом.       Сшитые по одному шаблону, почти что штампованые тряпичные уроды, для неё они несли особый смысл. Эти куклы были для неё чем-то вроде фотографий людей, имевших значение в её жизни. Нельзя перебивать человека, когда он рассказывает историю какого-то снимка.       - А это мой учитель, - седая кукла с черными пуговицами-глазами. - Поверишь ли, когда мне было двенадцать, я была в него влюблена. В мужчину, который был старше меня лет на пятьдесят.       - Это нормально, - замечает Тиер, крутя игрушку в руках. - Девочкам свойственно влюбляться в учителей, если они умны или красивы.       - Он научил меня лечить, допрашивать, пытать и расчленять людей. А потом заменил отца, когда я осталась одна. Не представляешь, как мне было тогда стыдно, я считала свои чувства инцестом.       Они смеются вместе, ведь тут и правда есть над чем смеяться. Почему? Потому что нормальный мир, в котором вырос Рихард, разительно отличается от мира сверхсекретной военной базы, в котором выросла Мэри. Всё, что связано с устройством её мира странно, а потому смешно.       - А это кто? - покрытый синтетической кожей палец показывает на ещё одну рыжеволосую и зеленоглазую куклу, очень позожую на куклу-мать.       - Я так выглядела в восемнадцать. Рыжие волосы, мужская стрижка, кобура на поясе и вечное "сэрестьсэр!". Все новобранцы читали мои фамилию и звание на бейджике, и обращались ко мне исключительно по этим данным. У братьев даже была подборка записей различных голосов, говорящих "Старший лейтенант Айден, сэр!".       - Братьев? - а это что-то новенькое. Она же как-то раз говорила, что была единственным ребёнком своего отца. Или это подарок от блудливой мамаши?.       - Побратимы. Их было двое, - женщина усаживает рядом с преждней собой две куклы. - Тоже дети солдат. Если где-то на острове было что-то не так, то, скорее всего, это было наших рук дело.       А рассказ-то всё увлекательнее и увлекательнее. Сколько всего, оказывается, не знал Тиер о своей женщине. А она показывает ему куклу лучшего друга своего отца и рассказывает забавную историю о том, как она и братья играли с этим человеком в прятки в автомобильном ангаре, и как потом таскали конфеты с продовольственного склада.       - А к этому уроду я буду тебя ревновать, - Рихард трясёт в воздухе той куклой, которую во сне обнимала его женщина. - Кто он? - это же очевидная шутка.       - Этот урод - ты. Я пыталась сделать прежднего тебя.       - Мило, - палец поддевает плохо пришитую пуговицу-глаз. - Но почему голубой?       - Немецкий идеал красоты: голубоглазый блондин. Я же не знаю, какого цвета у тебя глаза на самом деле, - последнее произнесено очень тихо.       - Не понял, - на расстёгнутом лице слишком много эмоций сразу. - Как это, не знаешь?       - На тебе всегда эти треклятые красные линзы. Я тебя без них ни разу не видела.       Смех Манекена походит на истерический. Вот такого он точно услышать не ожидал. Но так даже интереснее. Поэтому он молча запрокидывает голову и снимает контактные линзы. Мир моментально становится расплывчатым, и парень предпочитает лечь. От этой размытости всегда начинает кружиться голова.       Девушка жадно вглядывается в черты лица. Мать вашу, в её понимании красивый мужчина должен выглядеть именно так. А с голубым цветом она, конечно, неслабо просчиталась. Глаза-то у него карие. Тёмные, с чуть-чуть красноватым отблеском.       Девичьи пальцы скользят по прозрачной коже на щеке, осторожно лаская. Губы прижимаются к шее. Завтра он опять уйдёт, оставив её одну. Ничего не изменится, разве что... Она больше не будет делать кукол.